Журнал Млечный Путь
"Млечный Путь, 21 век, номер 49 2024

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Журнал Млечный Путь (pamnuel@gmail.com)
  • Размещен: 01/12/2024, изменен: 01/12/2024. 504k. Статистика.
  • Статья: Фантастика
  • 2024
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Содержание Повесть Кирилл Берендеев Плакальщица Рассказы Дмитрий Раскин Музей антропологии Ярослав Кудлач Нашествие Кирилл Берендеев Любить Сидорова Миниатюры Евгений Добрушин Весельчак Пауль Госсен Из жизни Байтова Пауль Госсен В начале был Энтер Наталья Бахтина Жар-птица прилетает в полночь Леонид Ашкинази Мир миров Леонид Ашкинази Молчание Вселенной Переводы Интерсол Локвуд Мир внутри мира (продолжение) Эссе Элизабета Левин Портреты стихийных дней: уроки Версаля и Веймара Леонид Ашкинази Искусственный - это естественно, Или против артифобии Татьяна Максимова Тихоокеанская Венеция Павел Амнуэль Футурология и НФ Наука на просторах Интернета Шимон Давиденко Кванты, время и психология Стихи Уистен Оден Антонио Фуско
    •   Повесть
      
      Кирилл Берендеев
      
      ПЛАКАЛЬЩИЦА
      
      Вера оставила короткое сообщение. Пытаясь сдержаться, не всегда удавалось, объясняла, что окончательно решилась и уезжает на Аврору. Ей все же сделали предложение, то самое, способное открыть многие двери по возвращении. Если все сложится, конечно. Пока Вера прошла предварительное собеседование и получила бесплатный билет в один конец на Аврору.
      В заключение любимая еще раз уверила меня, что наше расставание временное, что все изменится скоро, что нам просто надо немного прийти в себя и подумать над прошлым и будущим. У нас для этого будет две недели или два года - как получится с ее новой работой. На этих словах горло ее сжалось, проглотив невольный комок, Вера пересилила себя и продолжила спокойным голосом:
      - Мы ведь не расстаемся, мы просто делаем передышку. Люблю тебя. - На этом связь оборвалась. Как и мое сердце.
      
      Аврора находилась всего в двадцати пяти световых годах от Земли. Планету открыли почти сто лет назад, еще во времена начала колонизации дальнего космоса, однако по-настоящему обживать стали лишь, когда сочли достойной того. Ведь в те годы еще не знали об удивительной способности планеты, той, что теперь влечет к себе тысячи и тысячи первых толстосумов Солнечной системы. Давнее известие о находках ископаемых останков аборигенов, конечно, всколыхнуло умы землян, но и только. До Авроры, пусть она и находилась в ближнем круге планет, и походила на родную планету и составом атмосферы и гравитацией, еще предстояло добраться. В ту пору путешествия со сверхсветовой скоростью лишь изучались, а потому большая часть колонистов странствовали, как их деды и прадеды, на забитых битком посудинах, двигавшихся поразительно медленно. Гибернация и тогда, и сейчас стоила очень дорого. Неудивительно, что Аврору исследовали только специалисты и то на гранты, выделяемые земным правительством. То есть мало и нечасто.
      Все изменилось, когда на ней открыли сок жизни. Странно, конечно, но его и тогда, при начале изучения, и сейчас, спустя полвека, называли просто жижей. Будто обычный аминокислотный бульон, а не панацею от всех болезней. Да что болезней - от смерти самой.
      Только тогда Аврора стала Меккой. Продолжает оставаться и сейчас, чтобы попасть туда, нужно очень постараться, требуется много средств и еще больше связей. И нужна обслуга, много обслуги, чтобы тамошним богатеям жить, почти ни в чем себе не отказывая, отринув смерть на как можно дольшее время. Требуются люди, в том числе готовые раствориться в чужих мыслях, чувствах, воспоминаниях. В чужом рассудке. Их именуют плакальщиками.
      Вера решила стать одной из таких.
      
      Нам редко везло, разве встретиться друг с другом. Бедные даже по меркам среднестатистического землянина, мы с рождения перебивались с хлеба на воду. Да и став жить вместе, едва сводили концы с концами. Немудрено, что частые разногласия или ссоры, удел именно бедных пар, вынужденных не столько притираться друг к другу, сколько сводить бюджеты, трясясь над каждой копейкой, а уж никак не богатых, способных не отказывать ни в мелочах, ни в серьезном. О детях мы пока не задумывались даже. Тем более, в браке гражданском они серьезно поражались в правах, что бы ни говорили защитники свободных отношений. А ведь нам хотелось получить сперва немного удовольствий от жизни, самую малость. Мы-то принадлежали к своеобразной элите бедняков - коренным землянам.
      Парадокс - как ни трудна жизнь простого люда на Земле, но желающих попасть в их число все так же не убывает. Верно потому, что отсюда проще стартовать на других планетах, за пределами Солнечной, где прижилась наша цивилизация, старательно расползавшаяся по галактике. Только тут можно устроиться на ту или иную работу, закрытую чужакам. Скажем, в колониальных администрациях, пусть и на скверную поначалу должность. Таков уж обычай, которые сами земляне старательно не спешат изменять. А еще можно пробиться в действительно закрытые круги. К примеру, стать плакальщицей.
      Мы жили вместе уже полтора года, и я не мог винить Веру за ее скоропалительное решение. Мы не раз обсуждали эту возможность, прикидывали так и эдак. Все равно выходило расставание с неясными перспективами. Ведь я не был столь же внимательным и проникновенным как моя половинка, не состоял в нужных обществах, а значит, получить схожую да хоть какую должность на Авроре не мог.
      Теперь, после нашей новой ссоры и разлуки, Вера окончательно решилась. Наверное, ей так виделось наше будущее, обеспеченное, конечно, а с ним и новые горизонты. Свой дом в далекой колонии, клочок земли и пост в администрации или где-то еще в среде управленцев. Выходцев с Авроры, особенно, с таких должностей, повсюду берут охотно. Можно пожертвовать двумя годами, отданными чужому человеку, чтоб обеспечить последующие собственные десятилетия. Если все сложится, конечно.
      
      Все сложилось, Веру приняли. Она снова прислала сообщение, снова не решившись со мной поговорить. Да, связь на Авроре жутко дорогая, даже не как везде в колониях, а просто баснословная. Это планета богачей, там все на вес золота. По цене жижи, как говорят туземцы. Как теперь говорит сама Вера, старательно приспосабливаясь к новой жизни. Контракт ей подписали на стандартные два года, с потенциальным продлением еще на один срок, но без возможности досрочного разрыва. Теперь она плакальщица. И не у кого-то из тамошних туристов, но у самого Евгения Ждана, важного лица в администрации Авроры.
      Надо понимать один существенный момент. Планета находится в частной собственности, еще один парадокс нашего времени. Вроде бы освоение космоса всегда оставалось прерогативой государств, да, частные компании допускались к разделу общего пирога, способствовали колонизации, доставляли товары, оборудование, самих переселенцев, строили предприятия или осваивали территории. Но никогда вся планета не подчинялась одной фирме. Тем более, одному владельцу. Строгие законы земного Содружества старательно отметали все подобные попытки. За одним-единственным исключением. Видимо, оно есть у каждого правила.
      Основатель корпорации "Аврора" Антон Неграш был не просто состоятельным человеком. Изначально он финансировал археологическую экспедицию на планету, исключительно из филантропических соображений, как утверждал сам. Затем, прознав о жиже, вовремя подсуетился, прибрав земли, где ее нашли, к рукам. Скупив же половину территории Авроры, понял, что может получить с этого - власть в ее кристально чистом виде. Так он стал даже не абсолютным монархом планеты, но ее бессмертным владыкой.
      Это не простая фигура речи и нечто большее, чем констатация факта. Это новая философия. Такой человек, как Неграш больше не сможет умереть. А если и покинет наш мир, то вскорости воскреснет. Его, подобно Эвридике, вернут к жизни те, кто нанимался для подобной работы - те самые плакальщики, в ряды которых вступила Вера.
      Наверное, уместно было бы объяснить, в чем заключается суть этой работы, но я имею лишь самое малое о ней представление, то же, что и все прочие жители иных планет. Детали известны только Вере, но она пока ничего не рассказывала в подробностях. Лишь известие о подписании долгосрочного контракта я получил от нее. И теперь не знаю, радоваться ему или грустить, что еще два года не увижу ненаглядную. Мне остается ждать редких вестей, надеяться на удачное обустройство на новом месте и тому, конечно, что Вера не забудет меня. Не изменит ни мне, ни себе. Что работа не сильно скажется на ней, ведь о плакальщиках говорят всякое, чаще всего дурное, пусть и обычно те, кто либо не попал в это заветное число, либо по каким-то причинам был изгнан из их закрытого общества. Как будто их хула уменьшает количество желающих попасть в своеобразную бедняцкую элиту.
      А сообщество это действительно уникально. Работа трудна, а ставки высоки, немногие выдерживают даже два года, и уж совсем редко кто переподписывает контакт. Неудивительно, что отставные плакальщики пользуются тайным уважением и повышенным спросом в колониях. Ведь они работают с самым ценным человеческим материалом - с памятью. Впитывая познания, плакальщики заставляют умершего воскреснуть. Как именно - тайна, и это снова не банальный штамп, но запрет на разглашение во время и удаление воспоминаний после окончания контракта.
      И все равно Вера согласилась на эту работу. И мне не в чем ее упрекнуть. Окажись я на ее месте, возможно, поступил бы так же. Это действительно выход из нашего замшелого мирка в то прекрасное далеко, о котором мы строили планы еще задолго до того, как познакомились, схожие, восторженные. Как все в этом мире, кто не имеет ничего, но рассчитывает когда-нибудь обустроить собственный воздушный замок.
      
      Несколько месяцев разлуки пролетели почти незаметно. Я ждал нового сообщения, но его все не было, а значит у Веры все в порядке. Потому старался и сам не подвести половинку, усердно ища работу. Мне повезло, после долгих поисков нашлась более-менее по специальности - калибровщиком на заводе. Неплохой оклад, даже с социальным пакетом и небольшими отчислениями в пенсионный фонд. Говорят, начальник не злыдень, не гоняет сверх меры и не заставляет перерабатывать, как это случается везде и постоянно.
      Странная, конечно, эта должность. В далеком прошлом, почти два века назад, когда люди еще только начали создавать себе в помощь роботов, бытовало стойкое убеждение, будто те станут верными слугами, взяв на себя всю черную работу. Как бы не так! - и по сию пору труд машин слишком дорог в сравнении с человеческим, а стало быть, им еще долго не заменить нас, бедняков, на которых, натурально, мир держится. На безмолвных тружениках, гнущих спину на металлического начальника, вот тут-то механизмам нашлось место, и не смеющим слова поперек сказать. Да и как - одно слово, и человек остается без места, а исполнять эту работу тут же находится кто посговорчивей. Процесс логистики, управления и взаимного финансирования взяли на себя машины, но то, для чего они изначально создавались, выполняют по-прежнему люди. И вряд ли в обозримом будущем что изменится. Труд больно дешев, плюс переработки, на которые ни один автомат не пойдет, плюс быстрая обучаемость и полная взаимозаменяемость. А что вы хотите, на каждое место на Земле претендуют не только нищие аборигены, но и туземцы с соседних планет, особенно, с Луны, даже не колонии, но рабской плантации. У нашей соседки нет собственной администрации, она управляется особым ведомством, неудивительно, что ее жители воспринимаются как рабы, принадлежащие метрополии. А если посмеют бузить - им тут же перекроют кислород. Натурально, прекратят доставки всего самого необходимого, включая воздух. Да, он производится на Луне, но все еще в недостаточных количествах. Вот и гнут спину "лунатики" на землян без сна и отдыха, просто за возможность жить в крохотных норах в недрах планеты.
      Вера, что вспоминать, прежде работала то зазывалой в ресторан или кафе, то аниматором на праздниках, соревнуясь с механизмами. После получила должность помощника робоняни в детском саду, что стало самым значимым ее достижением. Следила за карапузами, морально готовясь стать матерью, а еще за их воспитательницей, которой в силу преклонного возраста, тоже требовался уход и замена частей. Неудивительно, что именно ее выбрали плакальщицей. У Веры большой опыт сопереживания. А ведь раньше на эту должность брали квалифицированных психологов, пока не поняли, что любители и дешевле и, как ни странно, лучше годятся. И опять же, не так жалко, когда у ворот целая толпа на замену.
      Можно сказать, мне повезло устроиться на эту должность, вообще на работу. Даже в моем возрасте не всем так фартит. Потому я слежу за качеством работы машин, которые производят другие машины, а если надо, то и за ними самими. Теперь человек стал помощником механизма, придатком, легко заменяемым. Искусственному интеллекту не пришлось даже устраивать для этого революцию, как о то не раз прогнозировали фантасты прошлого.
      Когда же у меня все, наконец, наладилось, месяц стажировки миновал, а за ним прошло еще два, подходящих для полноценного вливания в коллектив, пришло еще одно, долгожданное послание от Веры. Всего одна строчка:
      "Пожалуйста, помоги!"
      И тишина.
      
      У нас было отложено тысяча кредитов, немного не хватало для приличной свадьбы и медового месяца, точнее, пяти положенных законом дней. Не раздумывая, снял их с австрийского счета, пользоваться накопительным Вера не разрешила, всегда есть риск невозврата, а для нас это была бы катастрофа. Недостающую сумму занял у родных, друзей, знакомых, всех, у кого можно и нельзя. Взял бы и кредит, да нам, беднякам, они не положены, и так всем должны одним рождением своим. Покидал вещи и отправился на Аврору.
      Вот так просто. Когда припечет, перестаешь задумываться над мелочами. Я купил эрзац-каюту на грузопассажирском судне, небольшой частной колымаге, курсирующей между Землей и ближайшими колониями, всегда забитой мигрантами и переселенцами без денег. Взяли всего полторы тысячи кредитов за две недели пути с одноразовой кормежкой. Гибернация стоила бы втрое дороже, уж точно не по карману. Да и начать экономить мне следовало сразу. Кто знает, какие расходы ждут впереди.
      Мне достался "пенал" у лестницы - каморка два метра в длину, метр в высоту и полтора в ширину, только, чтоб спать. Удобства на входе. Немногим лучше, чем у средневековых переселенцев в Америку, расселявшихся в Ньюфаундленде и окрестностях. С собой взял привитых школой классиков и скачал побольше журналов, благо, бесплатные, - все это читал днями в своей берлоге. Про Аврору поначалу пролистывал, но после нескольких подробностей тамошней жизни, не выдержал, стал читать и их.
      За последние четверть века индустрия развлечений планеты перешла границы возможного, а отчасти и допустимого, став предметом злых шепотков. Дело снова оказалось в жиже, вернее, в некоторых ее особенностях, о которых так любили писать желтостраничные журналы. Признаться, прежде я не обращался к подобному чтиву, а следовало бы. Не исключено, что не все, сказанное в них, выдумка.
      Общеизвестный факт - земляне не только не научились воспроизводить сок жизни, как бульварные издания велеречиво называли целебный дар Авроры, но не пришли к общему выводу даже о его составе. Неудивительно, что гипотез, а то и выдумок на эту тему всегда имелось предостаточно. Несмотря на осторожность ученых, обеспеченные граждане Земли и колоний устремились на планету, стоило лишь Неграшу заявить о присвоенном им богатстве. Каждый рассчитывал, что самая обеспеченная семья человечества поделится крохами с барского стола. Каждый надеялся чем-то задобрить толстосума, понятно, что не только и не столько деньгами, что они хозяевам самой жизни? Да и Неграш брал больше услугами, связями и возможностями. А многие еще удивлялись, как этому богатею удалось взять в собственность целую планету, а еще проталкивать законы, направленные даже не на сохранение, а на улучшение статус-кво его семьи. Безграничное продление жизни заставит любого сделать все, чтоб прикупить отнюдь не лишние пяток-другой лет. Слишком многие из правительства земного Содружества оказались в полной власти Неграша. Больше того, еще и в полной зависимости.
      Жижа до крайности прихотлива. Как ни старались специалисты вывезти ее за пределы Авроры, пока не удалось даже этого. Не удалось в целости и сохранности покинуть планету и тем, кто принимал сок жизни. Воскрешенные умирали сразу и окончательно, а восстановленные превращались в ходячих скелетов, где жизнь теплится лишь мастерством современных эскулапов. Единственный способ поправить здоровье хотя бы до приемлемого - вернуться.
      Вот с Авроры никто и не возвращался. Половина земного правительства, а еще властители дум и хозяева крупнейших компаний - все они мало-помалу обосновались там. Аврора стала золотой клеткой для обладателей неслыханных богатств и возможностей. Впрочем, и семья хозяев планеты оказалась в заложниках у Авроры. Неграши точно божки древности утрачивали силу, стоило им выбраться в холодный космос.
      Впрочем, это не мешало землянам, откуда бы ни приходили они, являться к владыкам судеб цивилизации на поклон. Я просто встал в конец длинной очереди, протянувшейся на сотни миллиардов километров пустоты.
      
      Корабль прибыл на Аврору утром, немного задержавшись. Вместе со мной сошло еще несколько человек, все туристы - поглазеть не столько на планету, сколько на диковинных ее обитателей: и такие экспресс-туры предлагают предприимчивые прилипалы, жаждущие урвать свой кусок с обильного стола. В дешевой гостиничке, расположенной в километре от космопорта, пешком дойти, как раз и устраивались подобные путешествия - посмотреть на чудесный, но недоступный ни средствам, ни пониманию мир людей, умеющих есть лишь с золотых тарелок. В подобном сравнении не было и толики преувеличения, когда доходы безграничны, когда любая фантазия доступна, возможно все. Но подобное надо увидеть своими глазами. Наверное, удивительно, но богачи Авроры не гнушались показаться плебеям, смотрящим на них восторженно-удивленно из окон очередного челнока, ползущего вдоль трассы. Даже радовались подобным посещениям, нисходя к простым смертным, думающим о каждой секунде проживаемой жизни. И нет, не прикасающимся, но лишь восхищающимися самой возможностью лицезреть непостижимое.
      Наверное, многие туристы полагали сливок общества разнузданными гедонистами и эпикурейцами, способными на любой каприз и непременно на любую низость, - ведь законы Земли на Авроре не имели никакого смысла, хотя бы в силу особости здешних жителей, одним своим существованием отрицавшим всякий устав человеческого общества. Но представить, что в реальности происходит за закрытыми дверями особняков, могли немногие. Лишь те, кто мог хоть краем уха услышать, краем глаза увидеть, послушать происходящее глубоко внутри. Тщательно оберегаемое от посторонних. Но что именно? - можно лишь догадываться, хотя бы по этим турам, из которых восторгавшиеся чужой, чуждой жизнью, все равно ничего не выносили. Разве зависть к причастности тайне.
      Я не стал слушать ни гида, ни восторженную публику, прибывшую из двухчасового путешествия. Вспомнив, что Ждан курировал раскопки, поинтересовался у хозяина гостиницы, есть ли там нужда в работниках. Тот глянул на меня удивленно, но ответил согласием.
      - Ты хоть чего знаешь о здешней археологии? Или просто решил остаться подольше?
      Скрывать я не стал, ибо сколько ни просматривал журналов во время бесконечного путешествия, казавшегося с каждым днем дольше, ничего путного не нашел. Когда-то на Авроре существовала развитая цивилизация некого подобия земных рептилий, отбросивших хвосты и научившихся ходить на задних лапах. Она добралась до уровня нашего Средневековья, а после внезапно исчезла, оставив после себя до смешного мало. Ей на протяжении последнего века и занимаются специалисты, прежде получавшие гранты от правительства Земли, а ныне от щедрот Евгения Ждана. Последние годы информация о туземцах практически перестала приходить, не то открыли что-то из ряда вон выходящее, потому и засекретили, не то ничего не откопали вовсе. Первое время Ждан действительно носился с раскопками, приглашал ведущих археологов, платил большие деньги... Видимо, не оправдали ожиданий. Часть раскопов, насколько я узнал, была закрыта для нужд семьи Неграша.
      Вдруг подумалось. Удивительно, наверное, заниматься любимым делом так долго, почти век, как это делал Ждан. За это время можно освоить любую профессию и достичь в ней совершенства, можно заняться творчеством: писать картины, сочинять книги, музицировать так, чтоб сравняться с ведущими механизмами Земли, а то и превзойти их, ведь ни одна машина не может существовать столь же долго. Что там говорить о подверженных болезням, хандре или работе творцам, вынужденным отвлекаться то на хозяйство, то на родных, то на учеников. Век живых творцов давно миновал, и лишь у Неграшей имелся шанс возродить его. Чем же они занимаются последний век на Авроре? Все ли перепробовали и остались ли еще запретные желания?
      Хмыкнув, понял, что и сам ничем не уступлю туристам, прибывшим поглазеть на развращенных владетелей их судеб. Потому спросил у хозяина гостиницы, поможет ли он мне.
      - Лады, - кивнул тот. - Сведу с нужным человеком. Но платить будут из рук вон, археология нынче в загоне.
      Я не возражал, а раз так, то через час беседовал с Игорем Кнышем, руководителем раскопок. Сутулый немолодой специалист в плаще, погода сегодня не жаловала. Хотя на Авроре вечные тропики, но наступавший сезон дождей мог сильно осложнить, а после и прервать исследования. Что было мне только на руку, появлялось время исследовать потаенную часть планеты. Ведь я и задумал так, проникнув в экспедицию, на деле пытаться найти Веру, саботируя основную работу. Вот только не предполагал, что ехать придется так далеко. Но выхода не было.
      - Семьдесят кредитов и полный пансион, - коротко изрек Кныш, пристально оглядывая меня. Он мельком посмотрел на выписку из трудовой книжки, заверивший его в моей неплохой физической форме, после чего пришел к выводу, что лишний землекоп его роботам не помешает.
      - В неделю? - уточнил я. Кныш хмыкнул.
      - В месяц, парень. И считай, тебе повезло.
      Смехотворная сумма, годная не понятно для чего. На Земле я получал триста, да, это считалось солидной суммой для бедняка, но на Авроре... Обед в самой дешевой кафешке здесь обходился в десять кредитов, еще столько же следовало заплатить за эконом-класс в гостинице. На пленете просто не имелось ничего дешевого, на бедных Аврора не была рассчитана.
      Но не отступать же. Я согласился, удивившись, что любимое детище Ждана находится в столь плачевном состоянии.
      - Хозяин интересуется раскопками редко. Вспоминает раз в двадцать лет, начинает финансировать, а после снова забывает. Сейчас четырнадцатый год пошел, если хочешь, приезжай через пять сезонов, обеспечим солидней.
      Не поняв, шутил Кныш или нет, я подписал контракт, поступая в распоряжение начальника экспедиции.
      
      Когда мы ехали на ближний раскоп, он находился в тридцати километрах от космопорта и в ста семидесяти от ближайших владений Ждана, я задал вопрос, мучивший меня с момента знакомства.
      - Вы явно не пользуетесь жижей, почему? Дорого?
      Кныш хмыкнул.
      - Бесценно. Парень, ты вообще знаешь, как она действует?
      Пришлось сознаться, что нет. Последующая лекция Кныша перевернула мои представления о природе сока жизни.
      Оказалось, жижа вовсе не витаминный коктейль, омолаживающий организм, как мне казалось ранее, но катализатор замедленной или остановившейся со временем регенерации самого организма. Больше того, не вызывая раковых метастазов, управляла ей, позволяя телу предстать перед изумленными свидетелями чуда полностью обновленным буквально за несколько суток, вне зависимости от того, какие повреждения ему были нанесены, лишь бы имелась подходящая среда. А среда на Авроре действительно благоприятствовала. Жижу вырабатывала сама планета, подобно тому, как она создавала нефть или алмазы, после же источала ее из своих недр, накапливая в прудах иссиня-черного цвета, напоминающих битумные. Попавший туда организм возвращался к жизни. Так оказалась открыта первая особенность сока жизни.
      Вторая же последовала нескоро, но была еще более поразительной. Оказалось, жижу можно извлечь из организма. Поглощаемая порами, она накапливалась в крови и при порезе выходила первой, не давая той последовать схожим путем. Однако, стоило ввести противосвертывающий препарат, как организм лишался сока жизни, и тот можно было использовать повторно, уже на другом человеке, третьем, десятом. Лишенный жижи человек быстро чах, ибо вместе с ней его покидала и иммунная система, напрочь отказывавшаяся работать после потери драгоценного катализатора. Да и старые болячки почти немедленно возвращались, организм отвыкал реагировать на вирусы, бактерии, а то плодил онкологические опухоли. Обезжиженным редко кто протягивал дольше нескольких лет, да и то, в стерильном боксе. Неудивительно, что цена владения хотя бы крохотным запасом жижи возрастала тысячекратно. И так же неудивительно, что любой, в ком находилась хотя бы капля сока жизни, мог подвергнуться процедуре обезжижевания, обрекавшей его на мучительную смерть.
      Это как кислород - и даритель жизни и яд в одном флаконе. Хотя мой новый шеф и не согласился с таким сравнением.
      - Без жижи мы проживем, а без кислорода...
      - А туземцы? - вдруг вспомнив, спросил я. Кныш развел руками.
      - Это наркотик, а не живительный газ. Все на него подсаживаются. Просто они первыми. Мы вторыми.
      Он снова хмыкнул, а я подумал, все же хорошо, что Вере не достанется сок жизни. Я спросил, можно ли где увидеть те самые пруды жижи, о которых он говорил, на что Кныш хохотнул.
      - Ну ты, парень, даешь. Да кто ж такое богатство пропустит? Всю планету перелопатили вдоль и поперек, выжали досуха. Теперь пытаются на месте создавать. У богачей она в бассейнах плещется и только. - Он помолчал и прибавил: - А, наверное, красиво, войти в жижу стариком и выйти... таким, как ты, к примеру.
      Он вздохнул и замолчал. Машина подъезжала к раскопу. Начинался дождь.
      
      Последующие три дня я махал лопатой и иногда рубил кайлом непослушный грунт. Наработался так, что... да нет, не больше, чем на прежней должности, там тоже приходилось много таскать и часто прибивать кувалдой. Ту работу, кончено, жаль, но я надеялся на лучшее. Да и о заводе сейчас не думалось - лишь изредка, когда начались дожди, и вся работа остановилась, а не только у чувствительных к влаге роботов, разбирающих черепки и камешки.
      Воспользовавшись перерывом, я поймал за пуговицу Кныша и спросил его о плакальщиках Евгения Ждана, может, знает что. Тот призадумался.
      - Вот куда тебя понесло. Знакомые там есть? - я кивнул, руководитель экспедиции вздохнул. - Сразу бы так сказал. Да толку, не доберешься.
      Я начал расспрашивать, но Кныш сказал одно - плакальщиков вне пределов дворцов он почти не видел, разве в самых крайних случаях их вызывают на место, чтоб там отпевать. Он так и сказал: "отпевать", я просил пояснить ритуал, но руководитель отказался, сам не знал.
      - Плакальщики особую форму носят, - единственное, что пояснил Кныш. - Вроде спецовки, либо синюю, либо голубую. Я несколько раз видел, как они выезжали на случай, когда тело невозможно было забрать. Не спрашивай, почему, мне в интимные дела богачей не проникнуть. И тебе не советую.
      Все равно попросил Кныша помочь, тот рукой махнул. Потом кое-что сообразил.
      - Если получится вызволить из земли что-то интересное, можно и в замок Ждана обратиться. По данным этих железок, - кивок в сторону механического исследователя недр, - здесь должны находиться несколько плит, возможно, молельня или кенотаф - скелетов нет. Мы такие находим, но пока не понимаем, для чего они. - Он вздохнул и продолжил как бы с новой строки: - Вообще, изучение чужой культуры та еще задачка. Ни черта не понятно. Ладно, письмо у них консонансное, хоть в чем-то на земное похоже, но само общество... Вроде родовой строй, но без деления на классы, есть лидеры, но смысл их деятельности неясен. - Помолчал и прибавил: - Ничего не выяснили достоверно. Неудивительно, что нас финансируют из рук вон. Как будто здесь можно найти общество, похожее на землян. Они ж рептилии, чем вообще могут на нас походить?
      
      Еще три дня протянулись сущей мукой. Хотелось все бросить и молить чуть не на коленях у Кныша провести меня в замок Ждана, вроде нарыли кое-какие ценности. А после нападал раж первооткрывателя, хотелось докопаться до истины, представить нечто непостижимое хозяину раскопок, чтоб только тот позволил свидеться с Верой. Может даже освободил ее от непонятной обязанности. Затем обычно накатывала апатия. И все это сменялось друг другом в разных вариациях по несколько раз на дню, совершенно меня измотав. Пока кайло неожиданно не встретило камень.
      Чуть позже мы - я и два робота - выкопали небольшую, в рост человека стелу с непонятными даже Кнышу надписями и фигурками, не то молящихся, не то работающих на коленях вокруг не то горы, не то конического здания, такие здесь встречались. Руководитель заинтересовался изображениями, долго шевелил губами, пытаясь перевести текст, подходил и так и эдак, наконец, сдался, пригласив экзолингвиста, тоже робота. Но и этот выдал лишь с десяток вариантов, повторив, будто нарочно, слова начальника; раздраженный Кныш прогнал его взашей. Но тут же взял себя в руки:
      - Пожалуй, можно будет с этим сходить в замок. Скажем, что ритуал почитания тогдашних бессменных правителей. В конце времен, среди туземцев и такие попадались.
      - Аборигены тоже знали про бессмертие? - ляпнул я.
      - А сам как думаешь? Или подозреваешь в них непроходимую тупость, если они до звездолетов не додумались? Эк в тебе колонизатор неожиданно развился. Так знай, вьюнош, их цивилизация достигла пика развития тогда, когда наши предки только из Африки вышли. Сорок тысяч лет назад это было, сорок. Займи уже свое место.
      Я тотчас заткнулся и некоторое время еще увеличивал глубину раскопа, но до остальных плит, находившихся чуть глубже, в тот день не добрались. Вечером же я снова начал пытать Кныша вопросами о туземцах.
      - Да шут знает, что у них за история. Войн вроде не было, разве набеги, видимо, себя берегли. Жижу друг у друга воровали, если я правильно перевожу надписи, она у аборигенов почиталась священной. Сперва только по особым случаям давали и избранным, необязательно вождям или жрецам. Потом, когда цивилизация пришла в упадок, царькам и их близким сторонникам. В те времена жижи было много, но все подряд ее не применяли, видимо, и без нашей понимали учености, чем кончится. Только в самом конце, когда начались войны...
      - Из-за жижи?
      - Возможно, - поразмыслив, ответил он. - Люди расплодились, возжелали большего, чем могли получить. Начали воевать - тем и сгинули. Теперь мы на их место пришли. Боюсь, как бы подобным не кончилось.
      - А случается - здесь, на Авроре?
      - Столкновения? Ну, как сказать. Наверное, рано или поздно сам увидишь, что бывает, когда люди становятся богами. Только лучше от них держаться подальше! - резко произнес он. И продолжил с новой строки: - Охотников до большей порции жижи всегда будет. И если у Неграшей ее не отнимешь, то у остальных - пожалуйста. Законы здесь не писаны.
      Поздним вечером я стал свидетелем подтверждения слов Кныша. Охранник, из людей, пришел в палатку руководителя, где тот с роботом совещался касательно сути откопанной стелы, взяв меня в качестве зрителя, рассказал о ночном визитере.
      - Министр образования с проверкой прибыл, - усмехнувшись, доложил он. Я не поверил ушам.
      - Сам? А что же нас не предупредили...
      - Бывший, - хмыкнул Кныш. И прибавил: - Во всех смыслах. Выйди, сам увидишь.
      Ночь вступила в свои права, лишенное луны небо сияло мириадами звезд, освещая лесной пейзаж. У самого края лагеря я заметил одинокую фигуру в светлых одеждах. Мороз продрал: невольно подумал на призрака. Это и был бывший министр просвещения, подойдя, невольно крадучись, я узнал его. Еще десять лет назад он вещал о новых реформах, преобразовании школ и дошкольных учреждений, просил субсидии, раздавал стипендии и гранты молодым специалистам. А потом исчез. Теперь же появился здесь.
      Он стоял перед только выкопанной стелой, внимательно вглядываясь в темные рисунки. Бормотал что-то едва слышно, я приблизился осторожно, но не мог разобрать ни слова, будто министр пребывал в прострации или в сомнамбулическом сне. Наконец, он повернулся ко мне, нараспев произнес несколько слов и ушел в лес.
      Ошарашенный увиденным, я еще долго стоял на месте. Пока не услышал шаги за спиной. Обернулся, готовый ко всему. Кныш.
      - Вот и познакомились. Он уже сколько, лет двенадцать такой. Еще когда министерство возглавлял. Не то плакальщиков не хватило, не то... короче, ритуал нужным образом провести не удалось. С той поры крыша у него и поехала. Родные говорили, все время просился в лес, ходил, как потерянный, ел и спал там. Если возвращали, вскорости опять сбегал. - Помолчал и прибавил: - Но нам польза вышла. Навел на эту полянку, мы тут много чего интересного нашли. Сам видел.
      - А он знал?
      - Откуда? - вопросом на вопрос ответил начальник. - Если подсознательно только. Зато теперь регулярно к нам наведывается, в гости, мы его чаем поим, пряниками угощаем. Денег у родных осталось мало, хватает только, чтоб откупаться от желающих прихватить жижу задарма. Все равно странно, что его не трогают. Возможно, сумасшествие спасает. Верно, его жижу скаженной считают.
      - Министр сладости очень любит, - согласился подошедший сторож. - Он тут мне в помощь, если кто нагрянет, всегда рядом находится.
      - А кто нагрянет? - спросил я. На что сторож плечами пожал, сам не зная, от кого оберегает раскоп. Я вдруг вспомнил стелу и странных людей вокруг здания. Догадка блеснула как молния.
      - А может это туземные плакальщики? - предположил я. Но Кныш покачал головой.
      - У аборигенов не было плакальщиков. Не то закон не позволял, не то надобности не имелось. Не было и все. Хоть это я могу сказать уверенно.
      
      Наутро мы взяли машину и двинулись во дворец Ждана, который все прозывали замком. Что неудивительно, вид у него был точно из средневековых сказок: величественный и удивительно красивый. Тонкие башни возносили шпили замка на высоту под сто метров над окрестным лесом. Мощные стены окружали твердыню. Первый этаж не имел окон, они - узкие бойницы - начинались со второго или выше. Дорога внутрь вела через подъемные ворота, сейчас открытые, дающие дорогу над узким, но глубоким рвом, окружавшим замок.
      Пока добирались, часа три, Кныш рассказывал о своей работе, не то, чтоб я не ударил в грязь лицом, не то просто хотелось поделиться с новым человеком на раскопе, пусть и совершенно случайным. Но перед этим я начал допрашивать его о случаях хищения жижи и о потенциальных банкротствах богачей, ведь были же они за долгую историю Авроры.
      - Вот уж долгую, - усмехнулся Кныш. - Ей еще первое поколение хозяев правит.
      - Так, верно, Антон Неграш до скончания веков и будет царствовать здесь, - развел я руками. Мой начальник охотно кивнул.
      - Все возможно. Но ты прав, разорения случались, как без этого. Вот только без лишнего драматизма. Это прежде гордые римляне, разорившись, бросались на меч, сейчас нет надобности. Достаточно отобрать жижу. Она не покупается, но арендуется тутошними бонзами у Неграшей. Чаще всего родственники сами сдают обанкротившегося, чтоб прощение вымолить, а с ним и еще пару-тройку десятков лет жизни.
      - А как насчет кражи сока жизни? Бывало? - упорно продолжал допытываться я.
      - Конечно, бывало. На моей памяти у Неграшей никто не крал, разве особым способом - через брачные союзы. Вот так как это Ждан сделал, сорок пять лет назад породнившись со старшей дочкой Антона.
      - Сколько ж ей лет стукнуло? - вслух подумал я. Кныш улыбнулся.
      - Очень много - по нашим меркам. Не меньше ста двадцати. Но выглядит на все тридцать, как и всегда. Просто тридцать, - продолжал он радоваться чужому благополучию. - Ее отцу уже перевалило за сто шестьдесят. Ждан сам куда моложе, ему семидесяти нет.
      - Экая семейка вампиров, - хмыкнул я. Кныш заулыбался еще пуще.
      - В точку попал. Кровь пьют из всех, больше того, им сами подносят и еще спасибо говорят. Но мне удивительно другое, как можно прожить с человеком больше сорока лет, ни разу не разбив посуду. Либо Ждан умелый дипломат, либо брак изначально был чем-то большим, нежели банальная страсть. Не имею понятия, чем он Неграшей подкупил. Но раз все еще в семье, стало быть, Ждан им нужен.
      - А кем он раньше был, до женитьбы?
      - Владелец химзавода. Но если думаешь, в том причина, спешу разочаровать - он оружие разрабатывал, а не секрет вечной жизни. Хотя... одно никогда не мешает другому. На этом наш мир и держится.
      
      На въезде нас встретил мажордом обители Жданов, одетый в типично средневековое платье, видимо, хозяин с хозяйкой решили следовать традиции до мелочей. Провел в комнату приемов, извинившись, что не может доложить о нашем визите хозяину - тот изволил умереть. Так и сказал: "изволил". Сейчас его вычитывают.
      - Плакальщики? - зачем-то уточнил я. Мажордом кивнул и отправился докладывать о нас хозяйке, Нике Ждан, урожденной Неграш.
      Ее появления мы прождали часа три, не меньше. За это время могли и пообедать. Кныш сидел на удивление спокойно, почитывал взятую с собой газету или журнал, я не смотрел в его планшет. Сам же, пока поджидал хозяйку, весь извелся, не зная, чем себя занять. Да еще мысли полезли разные, вот вроде бы достиг Авроры, добрался до замка, где живет Вера, она совсем рядом, а все равно не сможет меня увидеть, слишком занята. И чего вдруг приключилось с хозяином такое?
      Я спросил у мажордома, который случаем проходил мимо, но ответа не получил. Мы будто сами прекратили существование для слуг, те сновали по разным надобностям, но на гостей не обращали ни малейшего внимания. Когда мое терпение подходило к концу, снова появился распорядитель замковых торжеств, на сей раз при полном параде. Стукнув церемониальным посохом в мраморный пол, возвестил кратко:
      - Госпожа правительница замка Ника Ждан к гостям.
      С тем и убрался. Через минуту появилась и сама Ника. Не то, чтоб разодетая, будто сказочная королева, для чего ей тешить самолюбие перед смердами, просто богато. Как верно и полагается хозяйке состояния, которое оценить попросту невозможно.
      Пока госпожа Ждан появлялась, мой начальник успел прошептать на ухо пару советов. Последнее время Ника занялась сновидческими экспериментами, поэтому много спит и мало бывает на людях. Раскопки ей никогда не были особо интересны, хорошо, если просто воспримет просителей должным образом.
      Войдя, хозяйка замка любезно предложила последовать за ней, мы прошли пару залов, остановившись в небольшой комнате, которую она зачем-то назвала курительной - эта давно забытая привычка сейчас вызвала у меня скорее удивление. Да и запаха табака, известного по фильмам "с ощущениями" не чувствовалось. А я-то надеялся, что мне откроется один из грешков богатейшего семейства.
      - Последнее время я сильно занята, составляю атлас снов, - произнесла негромко хозяйка, сев и поправляя роскошное парчовое платье цвета белого золота. Не исключаю, что хотя бы часть нитей и была таковой, даже скорее всего. - Дела Евгения мне не интересны. Признаться, я вовсе не понимаю, зачем нам чужая история.
      Она так глянула на Кныша, что тот поспешил объяснить, впрочем, довольно путано. Ника вздохнула.
      - Вы и сами не знаете. Я так и думала. Но деньги за работу получаете все равно. Даже странно, что после этого все равно упорно появляетесь и просите прибавку.
      - Но в человеческой натуре познавать новое, госпожа, - склонив голову, произнес Кныш, старательно подражая обстановке.
      - Я лучше вашего знаю человека, потому не соглашусь. Если найду время, скажу мужу, чтоб прекратил ваши несуразные занятия. Возможно, вы бродите по последним полям сока жизни, не давая их собрать. А Евгений вам потворствует.
      Она поднялась, величественная, непреклонная, мы поневоле подскочили следом. Прошла к дверям, предусмотрительно распахнутых дворней, но перед ними остановилась.
      - Впрочем, завтра приезжает отец. Если ему будет интересно, он вас примет. Я попрошу слуг подыскать вам комнаты.
      Она хлопнула в ладоши, после чего ее приказание стало исполняться. И говорить вслух не пришлось.
      
      Нас разместили в небольшой комнате в людской - а как еще назвать помещения для слуг? Кныш вышел во двор, просил помочь в переноске стелы на господскую половину, но мажордом велел все отменить - до прибытия хозяина. А уж он пусть решает. Мой начальник вернулся в комнату до крайности раздраженным.
       - Как бы не грохнули памятник, - буркнул он. - Только приказов слушаться и способны, что за люди.
      - Если Неграш скажет, грохнут. - поддакнул я. - А до этого вы привозили артефакты Жданам?
      - Не раз, - неохотно ответил он. - Из всего, что я им натаскал, тут музей должен образоваться. Даже не представляю, где все содержится, если не на господской половине. Артефактам большое помещение потребовалось бы, первые годы я таскал безостановочно. Потом уже поутих. Евгений нашел же время покончить с собой.
      Я немало удивился его словам. Вроде бы слуга говорил о чем-то более будничном. Спросил у Кныша. Тот махнул рукой.
      - Да кто их разберет, с собой кончают или просто так. Когда жизнь не кончается, для потехи можно придумать, что угодно.
      Ночью снились оргии и казни, устраиваемые семьей Неграшей по особым празднествам. Проснулся с дурной головой, даже не сразу сообразил, где нахожусь. Только потом вспомнил, когда увидел на кровати напротив мирно похрапывающего начальника.
      В этот момент послышался удар гонга - так челядь созывали к завтраку. Мы торопливо спустились.
      Когда я преодолевал последний пролет, услышал за спиной сдавленный вскрик и знакомый голос:
      - Ты? Ты все-таки смог...
      Стремительно обернулся. Вера.
      
      Какое-то мгновение мы стояли, не шелохнувшись. Наконец, она подбежала, обвила шею, жарко поцеловала. Замерла, я слышал порывистое дыхание своей половинки, еще не веря происходящему. Казалось, это лишь грезится.
      Наконец, Вера отступила на шаг, пристально меня оглядела. Заметила странный костюм. Только потом спросила, как же я до нее добрался. Гонг прозвонил второй раз, очевидно, сзывая последних опаздывающих, мы поспешили. По дороге я держал Веру за руку, точно первоклассник, говорил без умолку пока мы не добрались до столовой, размерами больше походившей на бальную залу. Несколько бесконечных столов шли рядами из одного ее конца в другой, в противоположной от окон стене располагались двери - видимо, для удобства обслуживания столь великого числа слуг.
      - Вот и ты стал частью Авроры, - улыбнулась она, помогая устроиться. Еду раздавали всем одну и ту же, не спрашивая, видимо, при таком количестве слуг иного не предусматривалось. Я заметил, как много здесь плакальщиков, никак не меньше полутора сотен человек, почти половина от общего числа пришедших. Вот и Вера была облачена в синюю форму. В коричневой робе я выделялся на общем фоне, видимо, работники с дальних окраин замка по обыкновению обедали где-то еще.
      Я рассказал, как попал на планету, что предпринял, дабы попасть в замок. Помянул и Кныша, рассчитывая произвести на Веру впечатление, вот только об археологических изысканиях на Авроре она не слышала. Наконец, спросил о хозяевах.
      - Это какой-то дурдом, - жарко зашептала она, знакомо наклоняясь ко мне. Я вдруг поймал себя на мысли, что ощущаю давно забытое чувство сопричастности, свойственное самому началу наших отношений. Когда мы упивались каждым мигом наедине и уединялись в самой плотной толпе, слыша лишь любимый голос. Мне захотелось обнять ее, но здесь, в бескрайней столовой, это вдруг показалось немыслимым.
      Минутка нежности прошла и растворилась в небытии.
      - Никогда бы не подумала, что увижу такое, - продолжала она. В моей голове промелькнула знакомая уже мысль об оргиях и казнях, но Вера, улыбнувшись, поспешила расстроить прежние измышления. - Да нет, хозяева ведут себя прилично. во всяком случае, не вытворяют того, чего мы все от них ожидали. Но в остальном...
      Перебив ее, спросил, как к ней тут относятся, не обижают ли, не пристают. Вера покачала головой:
      - Исключено. Плакальщики здесь на особом положении. За нами присматривают гвардейцы, вон они, в черной форме по краям. Даже сейчас смотрят косо. Особенно на тебя, - прибавила чуть улыбнувшись. - За это не волнуйся. Работа только адова, хуже того, почти постоянная.
      Владетели Авроры, по ее словам, действительно поехали головой. Вера сказала "выродились", тут же поправившись, вспомнив, что служит всего-то первому поколению Неграшей. Вздохнув, прибавила, мол, и ее внуки им же служить будут. Антон такой человек, что вряд ли отойдет от дел хоть когда, ему все нравится, он по-прежнему любит во все вникать, постигать, разбираться. Не то, что дети и их половинки. Тут Вера неожиданно сравнила их с семейством Птолемеев, будто снова запамятовав, кому служит.
      - Хоть ту же хозяйку возьми, - в нашем разговоре Вера именовала Нику Ждан только так. - Спрашивается, чем она занимается. Раньше хоть шмотками разными интересовалась, наряды придумывала, все, что для нее пошили, хозяйка сама, как говорят, спроектировала. И одежды для слуг, все эти чепцы, передники и воротнички, все ее рук дело. Нравится Нике жить в сказке. Даже сам замок, это ее детище. Не знаю, может, она в детстве слишком много баек наслушалась, а может, вовсе ни одной. Но теперь стала как Спящая Красавица. Все дни проводит во снах, записывает их, создала уже целую видеотеку, а все не успокоится. Ищет в них что-то, изучает, каталогизирует. Специалистов пригласила, сомнологов, с ними постоянно консультируется - когда не спит. Теперь книжку пишет по сновидчеству. Нам ее сны крутят иногда, эти записи. Плакальщикам, к хозяйке прикрепленным, особенно. Хотя тут, я забыла сказать, лишь несколько человек из нас прикреплены к конкретному человеку, остальные как стадо, идут к тому, кто сейчас умер, вычитывать.
      Она вздохнула, переведя дыхание, и продолжила.
      - Или возьми Ждана. Евгений, вроде человек пришлый, а будто заразился общим настроем. Раньше археологией, говорят, сильно интересовался, еще задолго до Неграшей. У него даже коллекция была. Да и сейчас еще где-то в замке сохранился музей, я еще не нашла его. Интересно, наверное.
      Она помолчала и прибавила совсем другим тоном:
      - А сейчас он выбирает, какие моменты жизни лучше сохранить. Если что не понравится в прожитом дне, сразу кончает с собой, чтоб не запомнилось при воскрешении. Я его уже раз вычитывала. Устала, вот честно. Жизнь у него совершенно пустая, а надо все вспомнить и воспроизвести. Некоторыми днями он просто гордится, приказывает особо их поминать. Не различаю я их. Вроде бы должна, а не получается.
      Мимо прошел служка в одежде полового, забрал наши тарелки, загрузив на переполненный поднос. Казалось бы, вот где роботам раздолье, но нет, ни одного механического слуги в замке я до сих пор не увидел. Запрет Ники, решившей окончательно перебраться в сказку с множеством придворных и подданных? Все возможно.
      - Тебя вроде прикрепили к Евгению, - вдруг вспомнилось. - Я еще думал, раз он изволил умереть, как говорят аборигены, то ты должна его, как говоришь, вычитывать.
      - Должны. Но Евгений так часто кончает с собой, чуть не раз в две недели, что подле него дежурят посменно. Две команды плакальщиков у него. В этот раз я отдыхаю.
      - А как хозяин планеты?
      - Неграш-старший? Я ни разу с ним не сталкивалась. Он вечно занят, в замок еще ни разу на моей памяти не прибыл. С родными почти не общается. Наверное, слишком разные.
      - Не пытался переубедить, интересно знать.
      - А зачем? На Авроре они вольны делать, что вздумается. Все вольны, у кого власть и жижа. - Она вздохнула. - Это нам...
      Громогласный удар гонга заставил нас синхронно вздрогнуть, перебив мысли. Голос, усиленный динамиками, произнес нараспев торжествующе:
      - Внимание, жители замка! Прибывает хозяин Авроры.
      
      Будто из ниоткуда ко мне подбежал Кныш, схватил за руку и потащил во двор. Я успел наскоро попрощаться с Верой, как был подхвачен и унесен тревожным потоком к приближающемуся геликоптеру подлинного правителя нашей цивилизации, чего уж там, а не одной только Авроры. Кныш подбежал к стеле, велел ее распаковывать, подозвал засуетившихся слуг, таки сумев отбить от общего суматошного настроя пару крепких рук, помогших мне стащить из кузова машины пятипудовый гранит и приволочь на второй этаж в одну из комнат, где хозяин всего и вся непременно наткнется на него и двух археологов, смиренно поджидавших его милость.
      Через несколько минут после того, как слуги, чертыхаясь, вышли из комнаты, гонг прозвонил снова, сообщая о приземлении геликоптера. Следом на мгновение наступила гробовая тишина, прервавшаяся дробным перестуком бесчисленных ног. Челядь посыпалась занимать заранее отведенные места, кто прыснул к площадке, кто замер истуканом в дверях, кто образовал живой коридор до входа на господскую половину дворца. Растерявшись, я замер, пока меня не дернули, приказав немедленно скрыться с глаз - господин не любит посторонних. Заразившись общим безумием, я помчался в комнатку со стелой, где уже пребывал Кныш. Там мы и поджидали старшего Неграша, неотрывно пялясь в окна, но не прикасаясь к стеклу, мой начальник сообщил, что хозяин не любит торчащих без дела любопытствующих рож.
      Меж тем, дверца геликоптера открылась, выпала лестница, откуда сошли двое - невысокий приземистый мужчина средних лет внешности совершенно непримечательной, впрочем, достаточно холеной, чтоб отличать его среди замершего персонала, не смевшего даже суетиться в присутствии бога-императора. Неграш-старший махнул рукой, отпуская помощников, спустился на камень площадки. Следом за ним из пассажирского отделения выбралась удивительно схожая с ним лицом женщина так же средних лет, признаться, я было подумал, его сестра. Но нет, младшая дочь Искра Паулина. Непривычное имя резануло слух, когда его озвучил мой начальник.
      - А кто это? - спросил я. Кныш усмехнулся.
      - Благодетельница.
      Я не понял, он начал пояснять. Оказалось, младшая из Неграшей взяла на себя самую трудную стезю - помощи всей обслуге Авроры и несет этот крест вот уже почти полвека. Поначалу занималась образованием тех слуг, кто, по ее мнению, в этом нуждался, устраивала им уроки музицирования, каллиграфии, и самое главное, манер и поведения, соответствующих самым высоким запросам - от старшей сестры. Нике изначально хотелось стать эдакой принцессой, а когда все сложилось, Искра Паулина просто помогла остальным вжиться в надлежащую роль, потратив на это годы и годы неустанной работы. А после создала что-то вроде профсоюза в своем лице: каждый из обслуги мог спокойно и без стеснения обратиться к ней, если, конечно, мог найти - замок отца она покидала нечасто, а во владения Ждана и вовсе наведывалась через год на два, последнее время у них шли вечные ссоры.
      Вот и сейчас, разглядывая вытянувшихся во фрунт перед владетелем слуг, Добрая сестра, как ее тут называли, остановилась перед замершими молодцами и молодками и принялась расспрашивать - видимо, о житье-бытье. А когда Неграш удалился, строй тотчас распался, многие из слуг, кого не желал властелин видеть где-то еще по ходу визита, обступили благодетельницу и что-то просили и пытались говорить с ней, пока охрана не разогнала. Но несколько бумажек, я видел, Искра Паулина получила. Правда, она их бросила в урну, но не исключено, что перед этим таки прочла.
      Путь Неграша, всегда одинаковый, ибо старик-хозяин любил постоянство во всех делах и устремлениях, хотя и служил примером авантюрного коммерсанта, пролегал и через нашу комнату. Когда владетель добрался до нее, Кныш низко поклонил меня и сам согнулся до земли. После чего его разогнули, дабы мой начальник, волнуясь и сбиваясь, принялся рассказывать о новых находках - нет, не самому властителю, но его первому секретарю, тенью следовавшему за хозяином: именно так Неграш получал сведения обо всем и ото всех. Позднее, когда тот решит, стоят ли переданные слова Кныша внимания, хозяин вернется. Сейчас же его ждут дела, ужин и немного общения с родными.
      Вроде бы нам пора было уходить, но мой начальник с места не сдвинулся. Не положено. Так мы просидели до самой темноты, густым пологом окутавшей планету в половине восьмого. Только после этого, у меня уже спина затекла от неудобного сидения на жестком декоративном диванчике в углу, к нам прибыл секретарь, сообщив, что сиятельный господин, так его и назвал, готов уделить нам несколько минут. Столько же, как и всем остальным в замке, тут Неграш был сущим демократом - что с родными, что с челядью общался примерно поровну: коротко и всегда по-деловому. Причины, впрочем, раскрылись немедля, как мы дождались внимания самого́ сиятельного владыки.
      Когда работяги вперли стелу в кабинет для приемов просителей, отделанный совершенно как все прочие в этом крыле, вроде бы изящно и со вкусом, но довольно однотипно, сразу видно, интереса к его оформлению ни Ника, ни сам Антон не проявляли, Неграш находился внутри, задумчиво стоял у окна, держа в руках книгу - кажется, томик стихов. Смерив нас пристальным взором, он изволил захлопнуть книгу Гельдерлина и некоторое время молча смотрел на памятник неведомой культуры, аккуратно поставленный на дощатый пьедестал, чтоб не попортить пол. Затем произнес:
      - Обычный человек видит то, что хочет увидеть. Проницательная особа способна разглядеть и нечто, для нее неприятное. Но подлинно дальномыслящий субъект, о коем пишут мудрые поэты ушедшего, - потряхивание книгой, - увидит нечто большее, чем доводы чувств и рассудка.
      Неграш помолчал и прибавил, наслаждаясь абсолютной тишиной кабинета.
      - Я полагаю, вы прибыли ко мне не просто так. Вы приволокли этот памятник чужого ума с явно очевидной целью. Знаете... Кныш, я прав? - тот торопливо кивнул, не смея встревать в звучание хозяйского голоса. - Знаете, Кныш, я полагал вас более умным человеком. Не дальномыслящим, как называет иных Гельдерлин, но хотя бы достаточно разумным. Я небольшой знаток древности, с подобными вопросами вам следовало бы обращаться в секретариат по науке и культуре, но вы посчитали себя вправе влезть через головы и отвлечь меня. Меня, вы понимаете? - Кныш снова кивнул. Мне захотелось вмешаться, но подавленный заискиванием начальника, я невольно и сам утратил дар речи. - Вижу, что нет. Напрасно. Но я немного пойду вам навстречу и спрошу, что в этом камне такого, ради чего я должен потратить на него свое время?
      Кныш будто окаменел. Он склонил голову, не смея даже смотреть на владыку, лишь пристально изучал его обувь или нет, даже тень от нее. Очнулся, лишь когда повелитель приказал тому говорить.
      - Вы сами тратите свое время, - коротко, почти ласково произнес Неграш. - И я жду.
      Кныш снова содрогнулся, но на сей раз заговорил. Быстро выпаливая слова, стал рассказывать о том, что по его мнению изображено на стеле.
      - И почему мне это должно быть интересным? - спросил хозяин. Кныш смутился, но я, вдруг обнаглев, подал голос.
      - Ваша дочь, госпожа Ника решила, что это так.
      Он ко мне даже не повернул головы. Произнес коротко:
      - Человек дальномысляший, к каковым я смею отнести и себя, в равной степени уделяет внимание и родным и другим. Больше того, он сознательно не ставит меж ними разницы. И я таков. Для меня жители Авроры, все до единого, волей или неволей, моя вотчина, мой дом и мой мир. И каждому я обязан уделить внимание, но не кому-то больше, кому-то нет, напротив. Каждый получает равную долю. И их мнение для меня так же равнозначно. И я решаю, стоит ли оно внимания или нет, вне зависимости от важности субъекта или степени родства. - Он помолчал и прибавил: - Так вот, я не вижу в этой стеле и крохи важности. Вы меня не убедили.
      - Но на ней изображены плакальщики, - вдруг воскликнул я. Неграш, наконец, соизволил одарить меня вниманием.
      - И что из этого? - вопросил он.
      - У туземцев не было плакальщиков, сиятельный господин, - сгибаясь под тяжестью величия хозяина Авроры, сказал Кныш. - До этого момента мы не встречали подобного. Этой стеле более пятидесяти тысяч лет, она самый старый образчик творчества аборигенов из всех, нами встреченных. Я уже сообщал вашей светлости, через отдел науки, конечно, что в более поздних слоях мы видели обряды воскрешения, на которых уже нет плакальщиков. А это значит, туземцы как-то сумели...
      - Можете не договаривать, - произнес Неграш. - Вы меня убедили. Ступайте.
      И взмахом руки изгнал нас вон.
      
      - И зачем надо было врать? - спросил начальник, стоило нам оказаться в конце анфилады комнат, венком коих был покинутый кабинет Неграша. - Все ж потом вскроется.
      - А если это действительно так? - вопросом на вопрос ответил я. - Вы ж сами говорили, ничего не известно. Я только предположил.
      - Предположил - что? Если только эта гора или что там изображено, действительно есть процесс воскрешения, но он обычно расписывался туземцам иначе, а плакальщики.... Хотя в этом есть свой резон. Во всяком случае, денег мы действительно получим - за это тебе спасибо, - наконец-то о моих заслугах вспомнил он. - Сторонний человек всегда что-то подмечает. Обычно глупость, конечно, так что не думай, парень, что всех нас просветил.
      Стелу принесли следом за нами, установили в одной из комнат в людской. Оказалось, именно тут располагается отдел науки и культуры Авроры, вернее, его филиал, курируемый Жданом. Домашних ученых подняли из постелей, велели описать стелу, провести первичные и вторичные анализы, занести в анналы и отправить в музей - бог его знает, куда. Смотреть на шевеление людей вокруг куска гранита я не стал, тем более, сам Кныш к ним относился весьма скептически, ибо работниками они были кабинетными, сроду по здешним раскопам не бродившие, а только излучавшие былую мудрость - и за это привлеченные когда-то Жданом на Аврору. Теперь в их задачу входило проверять все сказанное Кнышем и оценивать. Чаще всего они соглашались с моим начальником, еще не хватало лишиться доступа к здешним благам, а я подозревал, что и они когда-то ухватили грамм-другой жижи: уж больно молодо выглядели. Впрочем, многих специалистов Неграши пригласили именно так, выдав в качестве невозвращаемой награды кусочек сока жизни, тем самым приговорив их к вечному служению на свои персоны. Особенно это касалось врачей и биохимиков - тех, кто сейчас бьется и за свою жизнь, в том числе, с загадкой копирования удивительного препарата.
      После возвращения от Неграша, я хотел сразу отправиться к Вере, но Кныш удержал, напомнив, который сейчас час. Лучше обождать до завтра, никуда за ночь она не денется. Неграши нечасто попадают в смертельные передряги. За вычетом Ждана, конечно.
      
      Как выяснилось наутро, все северное крыло замка принадлежало владетелю Авроры, доступ сторонних людей туда был запрещен. Не то, чтоб Неграш так боялся смерти, кажется, он уже переживал пару-тройку в былые годы, - просто не желал никого видеть во время своих дальномыслящих раздумий, или как там описывал это состояние его любимый Гельдерлин. Завтракать владетель так же предпочитал в уединении, но сразу затем изволил встречаться с некоторыми видными личностями былой родины: земными министрами и промышленниками - последние вереницей геликоптеров прибывали и прибывали в замок. По слухам, эхом начавшим бродить по залам дворца, владетель готовит для своих подопечных нечто особенное. Слуги с тем упоением пересказывали только выслушанные подробности, с каким это обычно и делают существа подневольные, поражая других собеседников, гордясь исключительно не своей особой рабской долей, но величием господина, эту долю для других удумавшей - в том числе и для новоприбывших хозяев. Так стало заметным удивительное кастовое деление челяди - чем ближе к Неграшу-старшему они находились, тем более значимое в глазах прочей обслуги место занимали.
      Часа через три, когда мы уже позавтракали, а я все еще никак не мог найти Веру, слухи кристаллизовались окончательно в странную фразу: "публичное извержение". Я стал искать и Кныша, рассчитывая хоть у кого прояснить эту историю, ведь челядь не желала разговаривать с пустым местом - так она про себя именовала помощника начальника археологической экспедиции. Но безрезультатно. Зато когда спустился в полуподвал замка...
      - Вера!
      Она обернулась, бросилась ко мне; мы обнялись. В тот миг казалось, вернулись прежние времена самого начала нашего знакомства. Те самые, в которых мы не ссорились из-за копейки, не распределяли расходы, не думали о завтра, вернее, видели его только так, как желали, ясным и безоблачным. Как же все изменилось всего-то за последующий год! Мы будто нет, не повзрослели - состарились разом. Будто властители миров, заискивавшие у Неграшей, выпили из нас сок жизни, оставив с той необъятной пустотой внутри, которую невозможно заполнить страстями и чувствами. Наверное, потому мы и отдалились друг от друга, что ощутили внутри себя тот безмерный холод необозримого пространства, что в итоге развел нас.
      Обнявшись, поцеловавшись, мы снова пристально оглядели друг друга, будто не веря, что все это действительно происходит с нами, связывает нас, изничтожая внутренний холод. Вера потащила меня в узкий коридор, ведущий к душевым, хоть там в этот миг мы остались наедине, освобожденные от беспрерывного мельтешения прочей замковой челяди.
      - Не представляешь, как я рада, что ты прибыл на Аврору, - зашептала в самое ухо моя половинка, жарко, страстно. - Не представляю, что бы я без тебя делала.
      - А что ты делала до моего прибытия? - улыбнувшись краешком губ, спросил я. Она мотнула непослушными кудряшками волос в ответ.
      - Даже не представляешь. Никогда б не подумала, что вычитка покойного так выматывает. Я думала, ну представлю все как есть, ну прочту, а на деле это тихий ужас. Меня к этому целый месяц готовили, вводили в подробности, все расписывали, но в реальности... И ведь еще два года, год с тремя четвертями впереди. Не знаю, как вытяну. Да еще у Ждана, он ведь то и дело, то и дело...
      Она прервала себя, слабо улыбнувшись, снова взглянула на меня. Начала с новой строки:
      - Из-за меня ты, верно, в дикие долги влез.
      В ответ я только рукой махнул. Вера, конечно, права, но разве я мог не откликнуться на ее зов. Хотя да, несколько раз такая мыслишка проскальзывала, но сейчас вспоминать это не хотелось.
      - Ты так и не рассказала, что это за ритуал такой - вычитывание покойного.
      - Это не ритуал, а процедура. Что-то вроде оживления, только... Знаешь, давай мы уединимся где-то, и я тебе все расскажу.
      Мы действительно уединились, но только после того, как наша разбушевавшаяся страсть улеглась, смогли снова нормально разговаривать, обсуждать и делиться пережитым. Я рассказал как устраивался помощником заводских машин, Вера поведала, что же это такое на самом деле - профессия плакальщика.
      Все просто и в то же время, невероятно сложно. Даже не представляю, как до этого додумались ученые, не факт, что им смогла подсказать археология, ведь плакальщиков у вымерших аборигенов не имелось. Во всяком случае, так и по сию пору считает Кныш, несмотря на поддержку моих слов.
      Но исследователи жижи все же смогли предположить, что человеческий разум обретает на Авроре свойства почти мистические. Недаром в первые десятилетия на эту планету отправлялось столько экстрасенсов, гностиков, парапсихологов и медиумов. Все они пытались постичь непостижимое, найти причины связи между человеческими мыслями и природой жизни, на планете ставшей почти естественной. Мешали ученым, проповедовали новые культы, словом, старались, как могли. Пока Неграши не изгнали всех прочь, оставив только тех, кто верен, молчалив и послушен, с кем они согласились делиться бесценной жижей.
      Неизвестно, есть ли от этих мистиков какой прок, но от ученых он пришел довольно скоро. Исследователи установили прямую взаимосвязь между воскрешением человека и памятью о нем. Кто-то говорил о существовании ноосферы вокруг Авроры, кто-то о едином информационном поле планеты, в которую подвизался и человек, существо совершенно стороннее, кто-то, идя дальше, доказывал поистине вселенское единство всего живого, скатываясь в самый махровый мистицизм. Но что тут удивительного, ведь даже ученые-материалисты нет-нет, а использовали термин "душа", для пояснения несведущим феномена Авроры. Удивительно, что до сих пор не существовало культа планеты или хотя бы его обитателей. Видимо, все дело в самом Неграше, уж больно явно и очевидно он пробился на самый верх человеческой цивилизации, и уж точно не жаждал создавать вокруг себя дополнительного ореола божественности, помимо и так имеющегося. Коммерсант до мозга костей, он был тем материалистом, который, отвергая духовное, умудрился на нем сколотить состояние. Слово "душа" для него имело чисто финансовый аспект - верно, поэтому никаких известных обществу культов Авроры и не имелось. Возможно, на самой планете и поклонялись чему-то или кому-то, но об этом старались не распространяться. Да и как, если испробовавшим жижу с Авроры не сбежать. Разве идти во все тяжкие - как тот же Евгений Ждан.
      Но вернусь к ритуалу. Ученые установили: чем больше о человеке, погруженным в целебный сок жизни, собравшиеся вокруг него в это время вспоминали, тем точнее возрождался он, тем больше помнил, тем легче узнавал. Неудивительно, что вскоре родные стали нанимать вспоминальщиков со стороны, обладающих не только исключительной памятью, но и восприимчивостью, чтоб возродить ушедшего в самых мельчайших подробностях. Как предполагала наука, в подобном ритуале следовало принимать участие никак не меньше пяти-семи человек одновременно, которые, сменяясь раз в несколько часов, неся своего рода вахту памяти подле чана с жижей, должны воспроизводить все пережитое и передуманное человеком, вплоть до тех мелочей, которые он сам бы хотел припомнить, возродившись. Иногда это на диво хорошо удавалось. Но требовало огромных людских затрат, а потому обычным явлением стало использовать никак не меньше пятидесяти плакальщиков на одну процедуру воскрешения. После которой работники умственного труда должны были пройти курс реабилитации, чтоб восстановиться к следующему разу, а его стоило проводить не раньше, чем через квартал. Психика человека, особенно, столь впечатлительного и восприимчивого, требовала изрядной подпитки после подобного проникновения в самую сердцевину чужого сознания.
      У Евгения Ждана плакальщиков имелось полторы сотни, их холили и лелеяли, как, впрочем, и повсеместно на Авроре. Столькими же обладала его жена, и Добрая сестра Искра Паулина. А вот у Антона Неграша их было никак не меньше полутысячи, но, может, это всего лишь сплетни. Плакальщиков владыки никто не видел, они находились постоянно где-то во дворце бога-императора, куда доступ простым, да и непростым смертным был заказан, и откуда выбраться тоже представлялось затруднительным, если вообще возможным. Неграш старательно хранил свои секреты, а их у старика имелось предостаточно, недаром он фактически управлял жизнью каждого землянина. Неудивительно, что умирать он очень не хотел, ибо всякая смерть, а последняя с ним случилась сорок лет назад во время аварии геликоптера, влекла за собой поднятие той плотной завесы тайны над его работой, связями, услугами и требованиями, ради которых он и жил и которыми он буквально опутал известную часть галактики. Вот и плакальщики Неграша жили, а может, и умирали, совершенно отрезанные от мира, миром этим напрочь позабытые.
      Равно как и те, кто работал на старшего сына властителя - Юлия. Странно, но об этом человеке известно было столь мало, что многие подданные Неграша и вовсе не ведали о его существовании. Сам Юлий так же жил затворником, практически ни с кем не общаясь и очень редко выбираясь из своей крепости. Когда я спросил у Веры, знает ли она, чем тот занимается, моя половинка улыбнулась недобро:
      - Боится, - ответила она, не задумываясь. А когда я попросил пояснить, продолжила: - Странный он. Боится умирать, считает, будто это ему сильно повредит. Дескать, его тонкое мышление творческой личности вконец расстроится, и Юлий не сможет написать свой знаменитый "абсолютный роман", долженствующий побить лучшие творения современных машин, над которым он корпит уже сорок лет и который, по слухам, не продвинулся дальше первой главы. А то и вовсе дальше первого предложения.
      Я попросил уточнить, но Вера больше ничего рассказать не могла. Потому вернулась к рассказу о себе.
      Когда в прошлый раз Ждан умер, она вычитывала его вместе с еще сорока девятью плакальщиками. Евгений отличался поразительной мнительностью и памятливостью, боялся примет, в которые какой смысл верить бессмертному? И в то же время постоянно подводил итог жизни, внося в анналы новые и новые штрихи к своему портрету. Иногда придирчиво пересматривал и корректировал не нравившееся, а потом заставлял плакальщиков вспоминать его при нем же самом, выискивая недочеты в созданным им самим образе. Плакальщики знакомились с этой безграничной базой данных и, просматривая ее, воспроизводили в собственном сознании - именно таким образом создавая все новые и новые версии Евгения Ждана, приближая того к некоему непостижимому ничьему разуму идеалу, к которому муж старшей дочери Неграша так стремился.
      - Это страшно выморочно, - не раз повторила Вера. - Все эти мысли, чувства, ощущения чужого человека, я буквально становилась Жданом, потом спохватывалась, а после снова возвращалась к вычитке. Потом сменялась. Но уже не могла ни о чем больше думать, пока ритуал не заканчивался. С ужасом жду следующего, хорошо, хоть в этот раз меня не пригласили вычитывать. Так быстро я бы не потянула.
      - Ты просто вымоталась, - произнес я, просто чтоб заполнить паузу. Вера подняла на меня глаза.
      - Я домой хочу, - просто сказала она.
      
      Я не представлял, как мог ей помочь. Как мог забрать с планеты, не вызвав всеобщей тревоги, как сумел бы спрятать на Земле. Ведь я кинулся на Аврору, руководствуясь лишь шальными мыслями о помощи, не подготовив ни одного пути возвращения, будто все это появилось бы само по себе, стоило нам встретиться. Но вот мы свиделись, общаемся, целуемся, а дальше что? Не представляю. И как сказать об этом Вере? Тоже неизвестно. И полагаться на очередной авось невозможно. Надо что-то придумывать.
      Но как на грех, в голове царила вселенская пустота. Я решил обратиться к Кнышу, может, начальник что посоветует. Некоторое время тот чесал лоб, потом развел руками.
      - Насколько мне известно, подобные контракты написаны ведущими юристами, в них все предусмотрено. Если только... там есть пункт о нетрудоспособности?
      Вера молча протянула руководителю экспедиции толстую пачку листов. Он задумчиво глянул на них, пожал плечами.
      - Даже не знаю. Есть у меня знакомый стряпчий, может, он сможет разобраться в этих дебрях.
      - А если сослаться на недомогание или что-то подобное? - влез я с предположениями. - К примеру, как ты провела свою первую вычитку, хорошо?
      - Средне. Шестьдесят три с половиной балла из ста. Они даже такое учитывают и заносят в дело. Немного не дотянула до первого бонуса.
      - Ждан постоянно умирает, а что если следующую вычитку тебе саботировать?
      - Ты с ума сошел! Проверяющие от нас на шаг не отходят, если вскроется, что я филонила, а это легко понять по вернувшимся воспоминаниям, меня ждут огромные штрафы, первый в десять тысяч кредитов. Как мне с ними расплачиваться?
      - А сколько ты за вычитку получила?
      - Три с половиной тысячи. Но это потому что первый раз и меня особо не напрягали, дальше будет пять плюс бонусы, если воспоминания хорошо укоренились.
      Я невольно присвистнул. Деньги совершенно бешеные. Вот только Вера сразу поняла, о чем я подумал, покачала головой.
      - Если считаешь, что это так просто, неделю от покойника не отходить и все время за него думать, попробуй сам. Я после этого дней десять лежмя лежала, а потом почти полмесяца ловила себя на мысли, что я Евгений.
      - Да я что, я ничего, - тут же принялся извиняться перед любимой, но осекся на полуслове. - А если какая-нибудь врожденная болезнь?
      - Тогда мне вколют жижи - несколько грамм любого в норму приведут. А как я вернусь? Этого хватит, чтоб в космосе сгинуть.
      - А если аллергия?
      Вместо нее ответил Кныш.
      - Таковой не существует. Но я вот о чем подумал, пока вы мило бранились. Есть у меня кое-какая задумка, попробую с ней к стряпчему сходить. Позволите контракт оставить? - В ответ Вера кивнула только. Кныш слабо улыбнулся: - Да не переживайте так, что-то всегда можно изобрести. Люди ж составляли. Не машины. Но потом, после праздника. А то сейчас все на ушах стоят.
      Когда он ушел, я поинтересовался, что же в замке такое будет проводиться, отчего сюда прибывают самые важные персоны Земли и окрестностей. И связано ли это с тем публичным извержением, о котором меж собой перешептывались слуги, не желая посвящать меня в сплетни. Вера улыбнулась, но тут же скривилась:
      - Праздник величия Неграшей, наверно, так лучше назвать. Те бессмертные правители Содружества, за ком есть недоимка перед хозяином, должны будут еще на год доказать свою пригодность. Иначе извержение, то есть, отъем жижи. - Она помолчала и прибавила: - Нет, конечно, тут не убийцы какие, отверженных потом к приборам подключают. Правда, все одно ненадолго, сам читал, какого это жить без иммунитета и с ворохом болезней от последствий извлечения жижи.
      - А может, какое-то здешнее заболевание? - снова подумалось мне. И тут же осекся: - Ну да, жижа.
      - Именно жижа, - кивнула Вера. - За нее наши царьки на что угодно пойдут. Да ты сам скоро все увидишь.
      - А что там будет происходить? - снова спросил я. Но Вера лишь пожала плечами.
      - Без понятия. Я только по прибытии узнала об этом празднестве, но слуги к нему готовятся как к Новому году, сплошной восторг и предвкушение. Боюсь даже загадывать. Верно, Неграши соберутся унижать своих подданных каким-то особым образом.
      - И давно они так делают?
      - Уже лет тридцать празднуют. Но не строго в один день, как придется. Или от недоимщиков зависит, я не знаю. Надо у Искры Паулины спрашивать, именно Добрая сестра придумала это развлечение для челяди. Еще бы, - горько усмехнулась Вера. - Самый важный день в году, когда наш полновластный правитель показывает равенство всех перед его персоной. Или общее и тоже абсолютное покорство перед лицом Неграшей.
      - Да, он мне тоже самое говорил, - невесело произнес я. Вера всколыхнулась даже.
      - Ты... ты говорил с самим Антоном Неграшем? Расскажи!
      
      Через несколько дней все было готово ко дню публичного извержения - именно так он назывался официально. Съехались гости, собрались Неграши. Ждали только отмашки хозяина, чтоб начинать. Но Антон почему-то медлил, откладывая начало. Да и список извергаемых должников так же еще не оглашали придворные летописцы, ведущие прямой репортаж с церемонии. Интересно, прибыли ли какие вельможные гости на Аврору, чтоб поучаствовать в торжестве - этого я сказать не мог, ибо не представлял, кто из высоких персон еще остается землянином, а кто навек стал аврорианцем. Но шум от происходящего, очевидно, достиг Земли, вряд ли она осталась в стороне от подобного празднества. Говорят, прежде этот день проходил вполне кулуарно, тихо, Неграш особо не любил шумные сборища и публичные выступления, поминая старую поговорку о том, что деньги любят тишину. Дочка настояла, идея празднования единения слуг и хозяев перед лицом, поработившим жизнь и смерть, пришла Искре Паулине неслучайно. Очень ей хотелось напомнить любителю дальномыслия о себе, раз иначе не получается. Наконец, Неграш снизошел, первый праздник состоялся. На этой неделе должен проходить тридцать второй день извержения. Странное слово, верно, взятое из позабытых церковных летописей.
      Прибывшие важные персоны крутились в замке, мешая челяди исполнять пожелания хозяев, что-то вызнавали, выспрашивали, с кем-то пытались договориться. Раз дернули даже Кныша, мы по-прежнему находились в замке, поджидая, когда до нас доберется император всего сущего, Неграш собирался лично, то есть, через бесчисленных секретарей изучить проблему плакальщиков и заодно решить судьбу археологии на Авроре. Уже после празднования, естественно.
      А родные и близкие все прибывали. Вернулся из очередного небытия Евгений Ждан, прибыл его брат Виктор, тоже пожизненно прописавшийся на планете и тоже непонятно, кем или чем подвизавшийся у Неграшей. Я все ожидал появления детей и внуков, но их все не случалось. Спросил у Кныша, на что тот только глазами похлопал.
      - Ну ты, парень, выдал. Разве не в курсе, что у Неграшей третьего поколения попросту нет. Да и зачем оно, коли первое еще живо? Бессмертные они такие, пока не вымрут, место не освободят. Это нам надо думать о наследниках, а им только как самим жить и радоваться. - И усмехнувшись, прибавил: - Программы поддержки многодетных семей на них не распространяются.
      В чем-то мой начальник был прав, чем беднее люди, тем больше у них детей. Правительство всячески поддерживало размножение нищих, финансируя их более чем скромные запросы, пристраивая их детей в бесплатные школы, откуда их распределяли в качестве вечных помощников механических слуг. И выбраться из этой бетономешалки сансары не представлялось возможным. Разве неведомым чудом ухватить судьбу за хвост. Или стать плакальщиком.
      
      Дату начала празднества объявили за день до события. Искра Паулина подготовила все для его начала. Тематикой наступающего торжества станут гладиаторские бои; подобного в истории Авроры еще не случалось, а потому ажитация вышла неслыханная. Меж тем, все гости и все обреченные прибыли. Слуг в замке стало немыслимо много, ведь даже потенциально извергаемые прибыли с челядью: не зная плана дворца, та бестолково кружила по хоромам, спрашивая аборигенов, но по неписанной традиции, не получая ответа, зачем вышней обслуге снисходить до смердов отверженных? Ведь если не в этом, так на будущий год или через пару лет, но их хозяева лишатся всех прав и привилегий, но, главное, жижи. Кем эти холопы тогда станут? Пустым местом. Разве их наймут Неграши, а такое действительно случалось. Но тогда и только в подобном случае, меж слугами и пойдут разговоры на равных, будто ничего не случалось прежде, никаких недопониманий. Все это прекрасно сознавали, а потому никто не обижался. Доля слуг слушаться тех, кто главнее хозяином; а кто из челяди может сравниться с прислужниками бога-императора?
      За день до события открыли подвалы - в них находились безразмерные, но не в ширину, а в глубину бассейны жижи: по сорок, а то и шестьдесят метров каждый. Тяжелые сейфовые двери распахнули свои недра, и теперь проходящие слуги шарахались от одного только вида черной пузырящейся массы, важно булькавшей в огромных хранилищах. Оказывается сок жизни нельзя содержать в сухом виде, так он распадался на составляющие его бесполезные элементы, а потому эти емкости составляли главное сокровище повелителей Авроры, а отнюдь не золото, самоцветы или антиквариат - те просто были разбросаны по всему замку, как бы подчеркивая немыслимое количество жижи, принадлежавшее Неграшам. Благородные металлы превратились в некое подобие банкнот, зримо свидетельствуя о неслыханном и невиданном доселе достатке и могуществе.
      Перед употреблением, как установили ученые, жижу благожелательно нагреть до температуры тела, около тридцати семи градусов или чуть выше, чтобы процессы регенерации и восстановления проходили наивозможно быстрее. Некоторые слуги этим и занимались, периодически подходя к приборам, но стараясь обходить сами емкости - всем хотелось однажды выбраться с планеты, получить место где-то еще. Ведь челядь правителей ценилась тем выше, чем дальше от Авроры располагалось их новое место обитания. Тут сама Земля не стала исключением, и на ней, переполненной почти дармовой силой, можно найти хорошее местечко, коли ты прибыл с самой загадочной и удивительной из известных планет. Сам факт нахождения на службе у вышних существ открывал многие двери, не только плакальщикам. Многие холопы уже строили планы на будущее, будто после праздника им предстоял долгий путь. Хотя для некоторых так и случится - если их хозяева проиграют в поединках. Странная ирония, многие слуги желали именно проигрыша своим сюзеренам, ибо тогда для них откроются ранее недоступные двери, возможно, они получат своего рода повышение, перейдут в новый, более высокий класс бедняков, а то и вовсе станут сами по себе в глухих колониях. Но если и не в материальном, так в моральном плане выиграют - станут объектом всеобщего внимания и невольного уважения - ведь они общались с бессмертными богами Авроры, прислуживали им. Не дай бог, имея такие перспективы, ненароком свалиться в жижу.
      Извергающихся определили в отдельный южный флигель дворца, верно, для этого изначально и построенный, там нашлось места всем - нескольким министрам, комиссару по этике, простым богачам с разных планет и даже брату Евгения Ждана. Он, вконец проигравшийся вертопрах, непонятно на что живущий, теперь осаждал Неграшей с очевидными просьбами о милости. Антона тревожить не смел, но Евгения дергал постоянно, а то и вовсе ходил хвостом. Непривычно было подобное видеть.
      Но еще более непривычно - пребывать без работы. Вроде и не отпуск у меня оказался, вроде и при деле я находился, но все последние дни слонялся по дворцу, забредая даже на господскую половину - а что вы хотите? Слуг много, всех не запомнишь. Вере нашлось дело, ее призвал распорядитель плакальщиков, верно, Евгений опять что-то переделывал в своей книге памяти. Оставленный один, я не знал, чем себя занять и потому пребывал в постоянном движении, точно броуновская частица, памятная еще по школе, где обеспеченные доброхоты учили нас основам классической литературы, правильных матер, послушания, этики и прилежания. Потому в моей голове улеглись рядом как в Эдемском саду образы культурного прошлого и современного чтива. Но главное, старательно выучили труду. Это я хорошо усвоил - потому и пребывал в раздраенных чувствах. Я привык постоянно трудиться, и теперь чувствовал себя отчасти больным, как ломовая лошадь, отправленная не то на покой, не то на мыловарню. Мне требовалось занятие, но его все не находилось.
      Не найдя ничего лучше, я бесцельно бродил за братьями Жданами, глядя на пертурбации их отношений. Это меня и развлекало и немного успокаивало, так я оказывался хоть чем-то занят.
      
      Утром наступившего праздника Виктор провел последнюю осаду Евгения. Предложил ему сыграть на интерес, расписать пульку по старой памяти. Муж Ники поджал губы:
      - А что ставишь? У тебя ничего ценного не осталось.
      Виктор быстро придвинулся и что-то жарко зашептал на ухо брату. Тот снова скривился. Но дал добро.
      Играли они долго, несколько часов кряду. Стемнело, слуги уже начали обходить дом, всюду зажигая свечи, таково было распоряжение Искры Паулины, а игра все не прекращалась. Наконец, Виктор победно выскочил из ломберной комнаты и зашагал к покоям брата. Евгений, немного растерянный, выбравшись следом, стал спускаться в кладовую. Я почувствовал себя буридановым ослом, не зная, за кем следует поспешать. Беспомощно заметался, и опоздал за обеими.
      Выскочил в патио перед северным, господским флигелем, там где располагались покои бога-императора. Некоторое время бродил, точно неприкаянный, ища сам не зная, кого. И тут громкоговорители замка ожили, возвещая начало церемонии приветствия. Трансляция велась с арены, находящейся у южного входа в замок, первоначально, как мне рассказывали, там хотели строить гоночную трассу, потом решили ее переделать в некое подобие древнегреческого амфитеатра, но Ника повелела проводить там турниры, соответствовавшие духу строения. Теперь намечались гладиаторские бои между бессмертными: зрелище, пропустить которое просто невозможно. Я поспешил к арене.
      Пока шел, фанфары загрохотали, затем стало непривычно тихо, так, будто праздник разом сошел на нет, а державные гости внезапно разъехались. Вдруг голос ведущего загрохотал в наступившей тиши, я вздрогнул. Стал подниматься по лестнице сада, выводившей к арене. И у самых врат, ведущих к ложе небожителей, столкнулся с Виктором.
      - Это мой выигрыш! - крикнул он кому-то в темноту помпезного пространства. - Я его выиграл у брата. Евгений, не молчи уже!
      Я услышал бормотание Ждана, а затем голос самого бога-императора. Неграш недовольно произнес, выцеживая каждое слово:
      - Не собираюсь судить, но ты должен.
      - Я увезу свой выигрыш, а на остальное сыграю еще раз. Я обещаю, клянусь даже! Неужели мне трудно поверить?! - он кричал в темноту, неразличимому божеству. - Я сейчас вернусь и снова сыграю. Я вернусь.
      - Приказываю одуматься, - громыхнуло из ложи.
      - Евгений, не молчи, скажи уже.
      - Ты мне должен. Мне, понимаешь, - никогда не слышал от Неграша такого продолжительного диалога. Верно, ситуация оказалась из ряда вон. Да и Виктор не отступал, начав препираться с небожителем.
      - Я сейчас вернусь. Прикажу грузить выигрыш и вернусь. Я быстро, - он скатился по лестнице, отпихнув выскочившего из ложи секретаря повелителя. Тот прокричал что-то о недопустимости подобного, о необходимости Виктору быть на арене, Ждан не слушал. Бросился по коридору, ведущему к стене замка, непонятно зачем, но я вслед за секретарем побежал за ним. Виктор не оглядывался, спеша, как я понял, к стоявшим на площадке геликоптерам. Секретарь последовал за ним, но поскольку все время окликал беглеца, быстро запыхался, остановившись. Тут только я услышал топот шагов за спиной, обернулся. Евгений Ждан решил составить нам компанию.
      - Витя, ты взаправду должен. Не мне, мне ладно, я брат, но ты должен нашему повелителю. Ты обязан вернуться. Твое поведение... против всех правил. Это твой долг. Я... мы с тобой поговорим попозже, когда все образуется. Ты же знаешь, что... - дыхание перехватило, он замочил, тяжело дыша.
      Тут только я увидел несколько теней, которых охрана спешно препровождала в геликоптер. Я сперва не понял, кто это, очевидно, слуги, которых с вещами усаживали в винтокрылую машину. Это о них говорил Виктор?
      А затем осознал, кого именно загружают внутрь пузатого чудища. Вздрогнул и бросился вперед.
      Плакальщики, бывшие плакальщики Евгения, ныне перешедшие в собственность его брата. Тот самый выигрыш.
      - Вера! - что есть силы заорал я. Одна из теней замерла. Порывисто обернулась. Отпихнув охранника, бросила сумки, бросилась ко мне.
      
      Некоторое время мы так и стояли, вцепившись друг в друга. Наконец, она высвободилась.
      - Видишь, как получилось. Меня... - короткая пауза, - меня проиграли.
      Вздрогнула всем телом. Разрыдалась.
      Я привлек Веру к себе, крепко обнял. Охранник подошел поближе, но мешать не решался, прекрасно все понимая, просто стоял в сторонке достаточно громко покашливая, давая понять, чтоб мы не задерживались.
      - Но как так вышло? - глупо спросил я, будто не понимая, как мало у нас времени.
      - Не знаю. Виктор выиграл меня у брата. У него сейчас туго с плакальщиками. А жижу он хотел достать на играх. Говорит, что везучий. Ему и прежде фартило, может быть...
      Она тоже молола какую-то ерунду. Будто наша общая судьба не решалась сейчас, а только наших хозяев.
      Из ниоткуда появился Виктор. Кивнул охраннику, крикнул:
      - Давай, поживее, заводи. Нет, пилот не нужен, я сам, туда и обратно. Через час ко второму туру вернусь.
      Я обернулся на Виктора. Тут только сообразил, что случится через мгновение. Снова прижал Веру, прижался к ней. Зашептал:
      - Не переживай, я что-нибудь придумаю. Это ведь не навсегда, только на время. А если Виктор проиграет, и подавно.
      - Проиграет - меня отдадут Неграшу, - тихо прошептала она. Охранник не мог дольше ждать, человек подневольный, он подошел к нам, стал осторожно оттаскивать Веру; та не сопротивлялась. И я лишь смотрел, как ее заводят в геликоптер, как винты набирают обороты, как машина медленно поднимается в небо, не слишком уверенно, верно, Виктор скверный пилот. Да и какая ему разница.
      Снова думаю как холоп. Я беспомощно помахал рукой Вере, не знаю, видела ли она меня: в окнах машины царил непроницаемый сумрак. Сердце сжалось, затем, после паузы, тукнулось недовольно о грудную клетку. Вдруг вспомнилось, как мои далекие предки вот так же оказывались в похожей истории, как, верно, и Верины. Их так же продавали, выменивали, выигрывали - а затем выбрасывали. Как и позднее прикрепляли к заводам, фабрикам, городам, селам. Запрещали переезжать, бежать, поднимать голову. Как это непозволительно нам и теперь. Века проходили, а ничего не менялось.
      Ноша, тяжелее всего звездного неба пала мне на плечи. Склонившись, ровно столетний старик, полумертвый, полуживой, я сделал первые неверные шаги прочь с площадки. Динамик ожил, звонкий голос задорно произнес: "А теперь представляем участников сегодняшнего извержения" - где-то там, на арене пировали нищие духом.
      Внезапно его перекрыл надсадный скрежет. Я стремительно обернулся: геликоптер задел шпиль северной башки и теперь, шарахнувшись в сторону, ударился боком о соседний донжон. Его снова бросило вперед и влево, а затем, машина прекратила борьбу за жизнь столь же внезапно, как и начале ее. Не выдержав удара, рухнула наземь в нескольких сотнях метров к северу от замка.
      
      Дальше провал. Не помню, как добрался до места крушения. Первое, что осознал: стою, задыхаясь, возле горы искореженного металла и пытаюсь забраться в нутро железной птицы. Двери заклинило, я сбил руки в кровь, кажется, камнем старался высадить иллюминатор, только потом сообразил, что брюхо геликоптера вспорото. Именно в этот момент до сознания стали долетать странные слова, помню, услышал, как некто, сродни господу богу, произнес: "празднование продолжается", только потом понял - глас принадлежал Неграшу. Вспомнилось некстати: у плакальщиков есть десять-двенадцать часов до того, как разум откажется возрождаться в уничтоженном теле. Современная медицина способна восстанавливать и приживать ткани, на несколько суток отделенные от тела, что говорить о жиже, та и через месяц легко сможет возродить полное подобие прежнего существа. О подобных опытах я читал и прежде. Вот только разум возрожденного навеки останется девственно чист.
      Тут только спохватился и снова принялся искать Веру. Внутрь уже не заглядывал, бродил окрест, пока не услышал стон.
      Она лежала рядом с Виктором, вот странность, его я узнал, а свою половинку нет, только когда нагнулся над трупом в дорогих одеждах, понял, кто лежит рядом с ним. Еще поразился тишине вокруг, даже птицы не стрекотали. Только вдали изредка грохотал голос в динамиках, но уже тише, куда тише, чем недавний глас бога. Казалось, сама природа Авроры не смела перечить проводимому празднику. Никто не кинулся на поиски выживших. Да и кто эти выжившие, так, отработанный материал. Всегда можно заменить новыми. Я еще раз убедился в этом.
      Поднял Веру, прижал к себе. В себя она не приходила, лишь чуть слышно постанывала. Огляделся. А затем помчался прочь от места аварии, обратно к замку. Почему-то подумалось, ворота могут закрыться. Даже забыл, что они декоративные. Всю дорогу, пока бежал обратно, стараясь не отдыхать, или отдыхать, но пореже и поменьше, виделась перед глазами картина запертой цитадели, подле которой я окончательно потеряю Веру. Лишь когда ступил на пластик, стилизованный под дубовые доски настила, немного успокоился, позволил себя передохнуть подольше и, перехватив поудобнее бесценную ношу, решить, куда именно понесу любимую.
      Уже когда добежал до господской половины, не мог найти вход, хотя ясно видел его, но почему-то искал другой, для черни, а через ворота войти не решался. Наконец, взял себя в руки, бросился к распахнутым настежь дверям. Неграши могли себе позволить не думать о ворах, выставив на всеобщее обозрение накопленные сокровища: да кто посмеет уворовать хоть копейку у бога?
      Подвалы предстали все так же распахнутыми и по-прежнему пустыми: радоваться празднеству это и привилегия и долг всех имеющихся холопов. Замок обезлюдел, я встретил лишь механического слугу, вместо обычного проверявшего температуру жижи. На меня он не обратил внимания, но я все равно выждал, пока тот величественно удалится, поднимаясь по лестнице к новой цели. Затем, дрожа всем телом, положил Веру возле бассейна. Коснулся шеи, ища и не находя пульс. Новая мысль пронизала мозг - неужели все? Я вздрогнул всем телом. Вера без единого всплеска ушла в черноту, миг и моя половинка исчезла. Я замер, поняв, что произошло. Осознав непостижимое еще минуту назад - мне предстоит стать ее плакальщиком.
      
      Несколько минут я бесцельно паниковал, бегая по комнатке возле чана с жижей, затем успокоился. Странное оцепенение нашло, даже не спокойствие. Всякая мысль в голове нежданно улеглась, я отчетливо осознал, что мне предстоит сделать. Пусть я и не имел понятия, как именно смогу провести вычитку, но самая необходимость заставила сперва придти в себя, а после сосредоточиться на главном. Я присел на краешек бассейна и несколько раз вздохнул и выдохнул, собираясь. А после начал с самого начала.
      С момента нашего знакомства. Я припомнил, как впервые встретился с Верой, этот день я вряд ли когда забуду, мы в то время работали на соседних предприятиях, я на заводе, она в школе при нем, как мы встречались в обеденный перерыв и шли в корпуса, взявшись за руки. Денег ни на что не хватало, главным развлечением надолго стали прогулки по рекультивированным терриконам. Ну хоть сейчас она стала зарабатывать.
      Я куснул губы, стал вспоминать, как гуляли в мой выходной, поглядывая на часы, чтоб не прозевать ее смену. Как ездили в первый совместный отпуск к озеру, недавно созданному на месте карьера. Как кормили чаек, тревожными криками оглашавшими пустынный пейзаж. Вера потратила все деньги на бинокль у пруда, возвращаясь, мы шли пешком до мотеля. По дороге она рассказывала что-то о себе, смутно сейчас вспоминаемое.
      Вдруг я понял, что кроме этих встреч и последующей совместной жизни, очень мало знаю о самой Вере, да почти ничего. Она вспоминала немного и нечасто, не любила вдаваться в подробности, стеснялась своей обыденной пустой жизни, столь же заурядной, как у меня, у других, у большинства землян. До ее визита на Аврору в той не нашлось ничего особенного, мне памятного.
      Хуже того, я слушал ее рассказы, но не слышал ее. Вот и сейчас, мыслями я был одновременно в двух местах, я вспоминал Веру, а сам, прерываясь, озирался по сторонам, прислушиваясь к мертвенной тиши подвальных помещений. Поджидая визита уже не механического слуги, но человеческих его помощников. Ловил себя на мысли, что вспоминаю не совсем ее, а собственные чувства и переживания в тот момент. Понимал, вот он я, весь перед собой на ладони, а Вера... она для меня по-прежнему терра инкогнита. Я даже не знаю, где она родилась, где провела первые годы, даже когда прибыла в город, знаю лишь отчасти, вроде бы в двенадцать... нет, пятнадцать лет. В двенадцать или пятнадцать?
      Я вздрогнул, вдруг поняв, что сейчас попросту стираю Веру, переписывая наново. Что же получится в итоге? Да получится ли?
      Я снова собрался и стал представлять ее, какой смог запомнить. Вера взбалмошная, насколько это может себе позволить бедняк, но верная. Порой отчаянная, но и сдержанная. Старательная, но не всегда. Страстная и терпеливая. Разная. Совсем непостижимая.
      В отчаянии я стукнул кулаком по бортику бассейна жижи, но тотчас взял себя в руки. Собраться, надо собраться и вспоминать. Все, что есть, как есть. Подумалось, а ведь я не хочу вспоминать, как есть. Мне не надо этого. У меня есть шанс, именно его я, пряча от себя, озвучиваю. Подлинная Вера другая, я создаю мою ненаглядную такой, какой бы мне всегда, с первой ссоры, хотелось бы видеть.
      Но разве это правильно? А разве нет? - тотчас ответили разуму чувства. Ведь перемени я Веру, и тогда все у нас станет иначе. Мы сами, жизнь наша изменится, наверное, в лучшую сторону. Ведь сколько мы жили душа в душу, считанные недели, а последующий год за этим прошел в ссорах, спорах и размолвках. Не лучше ли переиначить имеющееся? Ведь теперь у нас есть возможность все изменить, со сбережениями, полученными за вычитку Ждана.
      Задохнувшись, я в ужасе попытался спорить, возражать. Не выходило. Даже крикнул на себя, испугавшись собственного голоса, посмевшего нарушить нерушимую тишь. На подобную дерзновенность не покушались даже прочие властители человеков, те, сражающиеся сейчас друг с другом на арене под свист и задорное улюлюканье восторженного плебса. И ведь надо оно им, унижаться, сгибаться, ступать по одной половице, жить страхом, не имея себя, срывая невысказанную злобу лишь на слабейших, на тех, перед которыми они унижаются сейчас, ожидая как манны небесной, доступа к благословенной жиже. Той самой, частью которой стала теперь моя ненаглядная.
      Недаром слуги старательно обходили стороной безразмерные емкости. Все, кто хоть раз коснулся жижи, до скончания дней становился рабом бога-императора, его игрушкой или разменной монетой его детей. Падение, олицетворенное этим празднеством, начиналось с одного глотка, укола, с первого приема чудодейственного средства и продолжалось до конца дней. Или вот до такой минуты последнего позора на арене в роли фракийца или ретиария, не имею представления, что подготовила для наслаждения черни Добрая сестра в этот раз. И невозможно остановиться, прекратить, отказаться. Добровольно покончить с собой. Да как это мыслимо, когда все богатства мира в руках, когда сама возможность бесконечного ими любования любезно предложена, когда все даровано для вечного правления. Надо только провести эту вечность в вечном же служении господину времени. И обратной дороги нет.
      Бог будто мстил всему свету за необходимость безвылазного нахождения на Авроре, в то время как самые последние бедняки имели возможность путешествовать по всему известному миру; он же, сосредоточившись всего на одной планете, щупальцами цепко охватил все остальные, привлек к себе, создав новый центр мироздания, новую святая святых, обитель вышнего. Новую религию, неосознанно для всех прочих ставшую господствующей среди землян.
      Я встряхнулся. Не о том думаю, надо сосредоточиться на Вере. Снова стал вспоминать, мысли разбежались, испуганные, я никак не мог сконцентрироваться на главном. Вдруг показалось, за мной кто-то наблюдает, едва сумел бежать этого наваждения. А за нами всегда наблюдали, это правда, следили за нашими доходами и расходами, покупками и встречами. Земля превратилась в огромный глаз, а мы стали соринкой в нем. За возможность не быть частью тотального контроля требовалось платить, целые кварталы, предназначенные для среднего класса, могли похвастаться отсутствием камер, следящих дронов, механических шпиков и прочих запоминающих все обо всех устройств.
      Не то! Я тряхнул головой. Сонная одурь нашла, я поднялся, немного походил, нашел кран с питьевой водой, ополоснулся по пояс. Снова сел. Вдруг вспомнилось, как мы, еще дети, бежали, взявшись за руки по морскому побережью, наши родители что-то кричали вслед, кажется, предупреждая о волнении, но разве мы слышали их? Потом накатила волна, сбила с ног, потащила за собой. Я чудом удержался, ухватив и Веру...
      Что я несу? Не было этого, не было! Мы познакомились всего полтора года назад, она жила в другом городе, после ее родителям выделили новую работу, старая кончилась вместе с предприятием, они переехали. Кажется, ей было пятнадцать. Она еще говорила, что сразу по переезду познакомилась с парнем, а потом разошлась, сама того не желая, глупый случай заставил их прекратить дружбу, продолжившуюся через десятилетие. Так она снова обрела меня.
      И это чушь. Или нет? Я вдруг перестал понимать, что правда, а что ложь в собственном воображении, воспалившееся усталостью, бессонницей и немыслимым напряжением сознания. Вот почему плакальщиков всегда много. Невозможно одному, поддерживая бодрость духа и свежесть мыслей, все время вспоминать о единственной. Это только в романах герой способен месяцами грезить без сна и отдыха, только в сочинениях давно забытых классиков давно забытой мировой литературы.
      А она любила читать, правда, все больше современных механических мастеров детектива и любовные романы. Ей не хватало чего-то большего, чем могла дать наша жизнь, не только по бедности, но и по отсутствию положительно приятных приключений, каковые сплошь и рядом случаются у скромных серых мышек, ставших объектом безудержной страсти бравого космического первопроходца.
      Я вдруг представил его, капитана межзвездного судна, бороздящего просторы вселенной. Потом снова провал, верно, отключился, мне еще казалось, будто я устроил мятеж на его потрепанном корабле, после чего был отправлен в открытый космос на съедение акулам.
      Потом подумалось, надо начать заново, я вспоминаю черт-те что. Потом снова провал. Кажется, в подвал заходили люди, ну точно, а я сидел, кемаря, даже не понимая, что уже не один. На меня не обращали внимания, верно, приняли за помощника механического регулировщика температуры. Снова провал, кажется, я начал убеждать себя, что надо взять все Верины деньги и нанять побольше плакальщиков, неважно, что мы не сможем уехать, главное, чтоб она возродилась. Я на раскопе получаю немного, но если постараться, может, стела поможет, прибавят финансирования, и мы сможем выбраться, обязательно, непременно сможем. Осядем в колонии, забудем обо всем, как в те былые годы, когда мы как дети, бегали по берегу моря, а волна, отчаянно нахлестывая, стремилась, но не мог помешать безудержному веселью. Начиналась буря, море кипело, лил косой дождь, а корабль клонился к закату, пробираясь к неведомым созвездиям...
      Я вздрогнул, не понимая, где нахожусь, что делаю. Сколько времени провел в этом непонятном месте. Жижа снова вскипела и на этот раз успокоилась. Исторгла из себя воскрешенную.
      Вера вздохнула первый раз в новой жизни. Глянула на меня. Я не смел пошевелиться, впился в нее взглядом, пытаясь понять, все ли в порядке. Не знаю, сколько продолжалось молчание. Наконец, я произнес, едва разлепляя губы:
      - Привет.
      - Привет, - улыбнувшись знакомо, ответила она. У меня камень с души упал.
      - Как я рад тебя видеть.
      - Как я рад тебя видеть, - повторила послушно Вера.
      
      Потом, помню, меня оттащили. Нет, перед этим я отер ее полотенцем, заботливо кем-то повешенным на трубу батареи отопления. До сих пор не пойму, видел ли я его прежде или оно появилось как бы из ниоткуда, словно очередное наваждение, каковых за время моего бдения прошло немыслимо много перед внутренним взором. Полотенце, помню точно, бросил в жижу. Потом туда бросили Евгения Ждана. Вот это я тоже запомнил, неудивительно, что меня немедля после этого скрутили и вытащили. Потом был допрос у секретаря Неграша. Отвечал я сумбурно, рассказывал про Веру что-то непонятное, а после стал городить вздор про плакальщиков прошедших эпох и берег моря, заполненный акулами. Странно, что никто не тронул меня, просто отправили в камеру, видимо, в ледник, где было прохладно, но не обжигающе холодно, и где я отсыпался, бессильный что-то изменить.
      Еще более удивительно, что после меня отпустили. Нас отпустили, правильнее сказать так. Кныш вступился, а может, сам бог-император снизошел. Не знаю, отчего, но Веру не тронули, не перемололи, возвращая обратно потраченную мной бесценную жижу, больше того, к ней появился интерес. Я думаю, когда у меня вдруг возникает желание немного порассуждать на эту тему, все дело в Евгении. Его снова заинтересовала археология. Но была ли то реакция на смерть брата, окончательную и бесповоротную, не уверен. А может, просто очередная блажь.
      Вскоре после смерти Виктора, первой в день праздника, и, как стало понятным, окончательной: Неграш запретил его возрождать, - Евгений пережил шок, трепет, боль и желание все переменить. Покончил с собой, а возводившись, понял, что ему действительно надо: напрочь забыть о покойном. Он вычеркнул время, проведенное с братом в последние годы, поправил еще что-то в голове, и после снова пальнул в голову излучателем, как это делал все последние годы. Полегчало, вот уже месяца три как он не кончает с собой.
      Не знаю, почему я вдруг начал говорить о Евгении с начала своих воспоминаний о Вере. Видимо, сказалось то, насколько я завишу от него. И то, что хозяин стал больше интересоваться раскопками, вновь открыл музей, где теперь бывают, наезжая, все Неграши - доступ простым смертным, кроме их слуг, в него как и прежде закрыт. Коллекция постоянно пополняется, и в том заслуга, прежде всего, моей половинки. Вера теперь обладает удивительным даром, куда до нее воскресшему как попало министру. Она с поразительной точностью находит новые места туземных захоронений. Что это, открывшийся талант или своеобразное наследие туземцев, общавшихся с ней, как шепчутся слуги, когда она умерла, сказать трудно. Челядь верит в то, что духи умерших аборигенов все еще на планете, что они жаждут возродиться, отняв у землян их тела, а потому спрос на плакальщиков у Неграшей и их клиентуры возрос многократно. Теперь уже не полсотни, а вдвое больше стал пороговый минимум при воскрешении. Видимо, властители небес так же прислушиваются к шепоткам прислуги и мотают на ус. Еще я несколько раз видел, наезжая с новыми находками в замок, жрецов культа Вуду - теперь у Ники новое занятие. Она перестала коллекционировать сны или увидела в них что-то иное, но только ныне пытается общаться с духами ушедших туземных правителей. Отец ей не мешает, может даже, потворствует, во всяком случае, нынешнее увлечение дочери нравится Неграшу больше прежних.
      Кныш по-прежнему еще не смог с достоверностью определить были ли плакальщики у аборигенов. Но рад, что и Нике стали интересны его занятия. Сам глава экспедиции засел за прежде заброшенную монографию и теперь больше времени проводит за письменным столом, нежели на раскопе. Его преемником в джунглях стал Георгий Крич, до того занимавшийся наймом. Но человек он толковый, и предшественника слушает, а потому работа спорится. Да и ко мне испытывает определенное уважение - Крич тоже считает, что в начале здешней цивилизации у аборигенов появлялись плакальщики. Как, возможно, и в конце, когда царьки, которые ими пользовались, тоже решили править вечно. И еще он, как и я, верит в неизбежный закат и нашей Авроры, а потому с куда большим рвением исследует предыдущий.
      Вера всем нам очень помогает. Удивительно, как она открылась вдруг с такой непривычной стороны, о которой я и не подозревал прежде. Хотя, верно, тут-то изумительного немного - я чего только ни выдумывал, когда затуманенным рассудком пытался воскресить не то былую Веру, не то, споря сам с собой, пригрезившуюся не то в мечтах, не то в бреду. Что-то из того впиталось ноосферой, или что там есть у Авроры, и перешло в нее, воскрешенную. Теперь мы неразлучны.
       У Веры разум ребенка, пусть. Она мне люба и такой. Грешно говорить, но теперь я буквально растворился в ней. И Вера меня обожает ответно. Действие то моих мыслей или самой жижи, я не ведаю и знать не желаю. Мы счастливы, это главное. К тому же она нашла свое призвание; теперь Верины походы в джунгли - это часть нашей общей работы. А еще ее пристально изучает Ника, наездами на раскоп. Иногда с ней прибывает и жрец культа Вуду, тогда Веру, с моего, конечно, согласия, обследуют при помощи жезла и курительных трав, овевают странными листьями, кажется, нездешними, и читают нараспев непонятные заклятия. Мне трудно сказать, есть ли в этом хоть какой-то прок, но Нике нравится, да и Вере тоже. Иногда они даже общаются, хотя что может такого сказать моя половинка? Лишь самое простое, а больше "да" и "нет".
      Но мне этого хватает, даже более чем. Каюсь, не раз закрадывалась мысль, что не было бы счастья, ведь именно сейчас мы как никогда дружны и буквально растворены в этом удивительном прежде единстве. Ей нравится многое из того, чем занимаюсь я, она с упоением наблюдает за нехитрыми моими действиями: очисткой черепков и керамики, Вериными стараниями и она стала нам попадаться, настройкой сбоящих механизмов, способных расшифровывать загадочные туземные письмена или внесением всего найденного в архив, будучи правой рукой Крича, я и этим занимаюсь. Ссоры и свары ушли в прошлое. Нам больше незачем считать копейки и откладывать: заработок Веры за работу плакальщицы ей вернули, прибавив еще пару тысяч компенсации, а тут мы и вовсе на полном обеспечении, и ни в чем не нуждаемся.
      Несколько раз Вера спрашивала меня о детях, но я не понял, всерьез говорит или шутя, иногда ее трудно разобрать. Как бы то ни было, она будет ждать моего решения. Теперь у нас повелось, что я старший в семье и все решаю за нас обоих. А она послушна, внимательна или беззаботна и неугомонна - по нашему общему настроению. Всегда желанна и благодушна. А стоит облачку омрачить ее взор, как я отвлекаю ее от тревожных думок - и Вера снова легка и воздушна. Никогда прежде она не была такой, неудивительно, что каждая минута, проведенная с ней, для меня на вес золота, из которого создана клетка нашего благословенного узилища.
      Я понимаю, конечно, что Ждану может снова надоесть его старое увлечение, да и Ника когда-нибудь переменит внимание, увлекшись иным. Но я наслаждаюсь каждым днем, старательно не думая о грядущем, не даю отвлекаться на него и Вере. Пусть ее легкость и непосредственность остаются такими как можно дольше. Иногда мне думается и о другом - если все происходящее останется с нами надолго, может случиться, что Вера переживет меня, оставшись вечно юной красавицей, неспособной познать тяготы жизни. Но я всякий раз старательно отбрасываю эту мысль, как и другие, ей подобные. В нашем положении о завтрашнем дне лучше не думать, положившись на волю тех, для кого он не имеет никакого значения. Все равно мы полностью в их власти, а наши хозяева хотя бы сейчас пекутся о своих слугах.
      
      
      Рассказы
      
      
      Дмитрий Раскин
      
      Музей антропологии
      
      Корабль, как ему и полагалось, приземлился на космодроме мыса Канаверал. Джон Болтон был уверен в бортовой автоматике, хотел даже поспать немного перед посадкой - его ждет длинный, изнурительный день. Ну да, отчет перед руководством НАСА, пресс-конференции, интервью и прочее. Но это его волнение. Да что там! Дрожь. Он возвращается на Землю из таких глубин космоса, где время течет по-другому. Причем настолько, что на Земле прошла уже тысяча лет. И здесь, на Земле (ему надо привыкать, что "на Земле" для него теперь означает "здесь"), он понимает, изменилось всё. Он пойдет на могилу своей Кэти, на могилку Роя, сына, которому было пять, когда он, Джон Болтон, отправился в дальний, немыслимый ранее космос. Увидит могилы детей Роя, детей его детей... Что он почувствует? Почувствует ли что-нибудь вообще?! Пусть и знает сейчас, что он должен чувствовать и о чем думать. А что, если у них, на Земле, и нет уже никаких могил, а с умершими поступают каким-то другим способом?
      Там, где он был, время, лишний раз подтверждая правоту Эйнштейна, текло настолько выгодным для него, Джона Болтона, темпом, но все равно съело большую часть его жизни, и теперь он на пороге старости. Если честно, уже перешел порог. Да, его вклад уникален. Столько полученных им сведений. Должно быть, радиограммы, все эти отчеты, что он отправлял на Землю, уже спровоцировали переворот в десятках отраслей человеческого знания, но он вдруг поймал себя на том, что не помнит, как пахнет воздух после дождя по весне.
      
      Его не встретил никто. Только вокруг корабля засуетилась обычная обслуживающая космолеты автоматика.
      Растерянный, сбитый с толку Болтон оставил за спиной космодром. Ходьба далась ему легко. Он даже не ожидал. Что же, уровень искусственной гравитации на его корабле был подобран правильно. Он подозвал такси. Машина была точно такая же, как и в его время. Надо же! Впрочем, зачем усложнять то, что и так совершенно и настолько рационально.
      - В НАСА, - скомандовал Болтон.
      - Назовите, пожалуйста, пункт назначения, - не поняло его такси.
      - Пункт назначения: штаб-квартира НАСА, - Болтон сказал медленно и по слогам.
      - Назовите, пожалуйста, пункт назначения, - повторило такси.
      Вот же тупая электроника. Болтон хотел было назвать почтовый адрес, но не без ужаса обнаружил, что не помнит его. Решил произнести название не аббревиатурой, а полностью.
      - Назовите, пожалуйста, пункт назначения, - не дослушало его такси.
      - Вашингтон, главный офис НАСА - Болтон возмутился так, будто говорил с живым человеком.
      - Назовите, пожалуйста точный адрес, включая номер дома, - такси говорило с ним монотонно, как с роботом.
      Тогда попробуем так! Болтон включил свой планшет, быстро нашел картинку штаб-квартиры и приложил ее к дисплею машины.
      - Заказ принят, - сказало такси и поднялось в воздух.
      
      Из кабины казалось, что города, там внизу, всё такие же, не изменились. Не может быть! Если только у них (у землян, у людей) не победила какая-нибудь консервативная идеология и не произошел отказ от прогресса. Болтон всегда был уверен, что он не узнает Землю, будет в земном, да и просто в городском пейзаже чем-то вроде инопланетянина, а теперь ему так захотелось, чтобы была новизна, чтобы наткнуться именно на неузнаваемость этого мира.
      
      Такси высадило его возле центрального входа. Здание штаб-квартиры всё такое же. Только нет логотипа НАСА. Странно. А то, что понастроено вокруг... оказалось слишком уж новым для него. Он не будет торопиться с выводами, попытается привыкнуть. Скорее всего, привыкнет. Но сделает ли всё это своим? В небе и на земле множество всякой непонятной для него аппаратуры. Ну, с этим-то он как раз, время придет, разберется.
      - Ой! - Болтон врезался в прохожего. Так торопился к дверям штаб-квартиры, что чуть не сбил его с ног. Его "ой!" было не столько от неожиданности или испуга, скорее, это у него извинение.
      - Ничего страшного, - доброжелательно улыбнулся прохожий и выплюнул себе на ладонь зуб.
       Он был высокий, и Болтон, получилось, ударился об его передние зубы лбом.
      - Я оплачу протезирование, - принялся успокаивать его Болтон.
      - Что вы, что вы, - прохожий улыбнулся еще доброжелательнее. - Через две недели у меня вырастет новый, - выбросил зуб в урну, не дав Болтону разглядеть его. Корень зуба, как показалось, был измазан какой-то жидкостью неопределенного цвета.
      Болтон оценил чувство юмора пострадавшего. Сам бы он на его месте вел себя по-другому. Начал было ему объяснять, что недоразумение случилось оттого, что он, видимо, за годы, проведенные в звездолете, отвык от перемещения в открытом пространстве, не чувствует ни расстояния, ни дистанции и не соизмеряет собственную силу.
      - Что это у вас? - перебил пострадавший, указывая на его лоб.
       Столько тревоги за него, столько заботы и в интонации, и во взгляде. Неужели на Земле теперь такие нравы или же просто сейчас он травмировал необыкновенно отзывчивого и чрезвычайно доброго человека? Болтон провел пальцами по своему лбу:
      - Кровь. Совсем немного. Чисто символическое рассечение, - успокаивал он прохожего.
      - Кровь? - встревожился тот.
      - Ерунда. Сейчас прысну разок антибактериальным спреем.
      - Значит, вы человек?! - прохожий стал насторожен и мрачен настолько, будто отменял все свои прежние адресованные Болтону улыбки.
      - Ну да, - опешил Болтон.
       Прохожий заспешил прочь.
      
      У входа в штаб-квартиру неброская вывеска: "Музей палеонтологической и современной антропологии". А куда же переехало НАСА? Сейчас он зайдет и спросит. И что, ему назовут новый адрес, он поедет, и начнется всё то, что должно быть, когда астронавт возвращается из нерядовой, можно сказать, эпохальной для Земли экспедиции? Нет, конечно. Его никто не встретил на космодроме не из-за того, что национальное агентство куда-то там переехало.
      - НАСА? - переспросила высокая, выше него, хрупкая девушка с бейджиком "Нэнси. Гид-экскурсовод". - У нас есть экспозиция, посвященная истории этой организации. От создания до закрытия. Но я бы вам рекомендовала начать с первых залов, мы как раз обновили нашу коллекцию реконструированных скелетов всех известных на сегодняшний день видов проточеловека.
      - НАСА, пожалуйста, - Болтон едва мог справиться со словами и голосом. - А австралопитеков и синантропов посмотрим потом.
      
      Нэнси проводила свою экскурсию вдохновенно. И эти ее восторженные, огромные глаза, и копна каштановых волос. Но ему, тысячу лет не видевшему живую женщину, сейчас не до ее обаяния. Что стало с НАСА?
      Экспозиция была большая, подробная. Он, как оказалось, далеко не всё знал об истории организации. Но здесь не было ответа, почему национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства прекратило свою работу. И вдруг мысль: точно так же в этом музее ему не ответят, почему вымерли австралопитеки и синантропы.
      Маленький стенд в самом углу, табличка: "Неизвестные астронавты конца ХХI-нач. ХХII вв.". И фото, чуть было не пропустил его. На фото он?! Да-да, он! Двадцатилетний. Никакой он еще не астронавт здесь. Студент колледжа. И с ним на снимке Джо Гауб, Нил Браун, Крис Хендерсон. И Кэти. Кэти, которая еще не знает, что станет его женой. Они все бредили космосом. Но получилось так, что астронавтом стал только он, Болтон. Как сложились их жизни? Он узнает. Кэти! наверное, прожила другую жизнь после него, Болтона. Хочется верить, что жизнь эта была у нее счастливой и долгой.
      - Просто у Земли сменились приоритеты, - Нэнси наконец ответила на его бессчетные вопросы о судьбе НАСА.
      Она сказала "у Земли", но не "у человечества". Но стоит ли ловить ее на слове, скорее всего, случайном. Конечно, случайном! Надо ли доводить себя здесь до паранойи?
      - Необходимые для функционирования земной цивилизации работы в ближнем космосе, конечно же, осуществляются, но не более, - поясняет Нэнси. - Что же касается старых программ исследования и освоения дальнего космоса, на сегодняшний день они не востребованы. Но Земля выполняет перед экипажами кораблей прежние, взятые еще человечеством обязательства.
      Как ни был он потрясен услышанным, опять же заметил эту проскользнувшую у нее разницу между Землей и человечеством. Она явно пытается свести к минимуму употребление слова "человечество". Речь сейчас о чем-то судьбоносном и важном, о его жизни, наконец. О том, имело ли смысл всё, чем он занимался эту тысячу лет, или же всё обесценено и жизнь его потрачена зря. А она говорит об этом языком экскурсоводческих штампов. Пусть и произносит их с неподдельным энтузиазмом. Он уже два часа здесь и по-прежнему единственный посетитель. Никого особенно не интересует история человечества от синантропа до неизвестного астронавта конца ХХI-начала ХХII веков.
      - Прошу вас в следующий зал, - улыбнулась Нэнси.
      
      - Здесь начинается история симбиоза человека и компьютера, - говорит Нэнси в следующем зале. - Человек получил немыслимые для него ранее, фантастические возможности, а компьютер перестал быть только техникой.
      "Знаю, знаю. Еще на втором курсе колледжа в мой мозг был инкорпорирован процессор, - думает Болтон. - Вскоре подключу его к нынешней сети и стану полноправным современником Нэнси".
      
      - А здесь, - они с Нэнси уже в новом зале, - люди вступили в эпоху генно-модификационной революции. Удвоилась продолжительность жизни. Побеждены рак и Альцгеймер, - название болезней она произнесла, явно напрягая память, как если бы Болтон пытался сейчас вспомнить, что они там проходили в школе по литературе Древнего Востока. Кажется, что-то о Гильгамеше, да? - Они вообще перестали болеть, - продолжила Нэнси и тут же исправила "они" на "люди".
      А он вот покинул Землю до революции, до модификации. Он болел и будет еще болеть, куда деваться. И по возрасту, конечно, он уже не подходит для каких-либо генетических манипуляций и трансформаций, ждет ли его онкология, или деменция, или же какое-нибудь их творческое сочетание - одному Богу известно. "Впрочем, думаю, Ему всё равно". Но почему об этой величайшей и долгожданной революции Нэнси говорит без должного пафоса? Даже как бы с печалью. Сдерживает эту печаль, дабы не навязывать свое мнение экскурсанту? Или он опять накручивает, фантазирует на ровном месте? Так, кажется, говорили раньше? А может, и не говорили. Он же не помнит даже куда как более важные вещи.
      - Видимо, это вершина, достигнутая человечеством, - какая-то новая не экскурсоводческая интонация сейчас у Нэнси. - Да! человек добился немыслимого. Подсадил себе, например, гены ящерицы и теперь может регенерировать свои конечности. В принципе можно регенерировать и голову. Только смысла нет, личность же всё равно не восстановится. А знали бы вы, что дали человеку гены свеклы!
      - Человек генно-модифицированный. Дух захватывает, - вырвалось у Болтона. - А я по рассказам отца знаю, что мои дедушка с бабушкой, сознавая себя передовыми и всезнающими, с чувством глубокого самоуважения боялись генно-модифицированных продуктов. Однако, Нэнси, в вашей интонации угадывается какое-то большое и весьма драматичное "но".
      - Но начались непредсказуемые генетические мутации, - кивнула Нэнси. - Гены не пластилин, из которого можно лепить что угодно. За новые, немыслимые возможности человеку пришлось заплатить.
      - Но человек же всё равно не отказался. Я в этом не сомневаюсь.
      - Человек получил возможность, понимаете, генетическую возможность отказаться от человеческого.
      - То есть?
      - Появились те, кто захотел быть птицей или же, скажем, черепахой. И вот вам, пожалуйста, - она ведет его в следующий зал. - Видите, их фото, макеты и голограммы: почти-птицы, почти-черепахи, а также почти-львы, да кто угодно. Да! А это, вы поняли, кто?
      - Нет. Знаете, как-то нет.
      - Это как бы античные боги. А вот, полюбуйтесь, боги египетские.
      - М-да. Зрелище комичное, нелепое, величественное. Только пропорции между комизмом, величием, нелепостью в каждом случае разные. Но вроде бы здесь есть и самоирония.
      - О самоиронии я не подумала, - остановилась Нэнси. - Но, может быть, вы выдаете желаемое за действительное. А здесь, посмотрите, бытовые, жанровые сценки.
      И в самом деле, вот эти почти-тюлени, почти-олени в ресторане. Их обслуживает обычный, немодифицированный официант. А вот бог Анубис в соборе, на мессе.
      - В любом случае всё это очень по-человечески. Похоть славы, игры, тщеты, эксперимента - всё это ж настолько, насквозь человеческое, - Болтон ловит себя на том, что пытается чуть ли даже не утешить и ободрить ее.
      - Вы не так меня поняли, - угадала это его желание Нэнси. - Кстати, как вас зовут?
      - Джон Болтон. Разумеется, можно просто Джон.
      - Я вовсе не скорблю по участи человеческой, Джон.
      
      - А этот зал у нас посвящен колонизации космоса, - Нэнси возвращается к тону гида-экскурсовода.
      Пространство, перегруженное муляжами и голограммами каких-то антропоморфных существ, но с жабрами, плавниками, хвостами. Болтон невольно отшатнулся. Наткнулся спиной на что-то твердое, и ему сразу же легла на плечо рука, совершенно человеческая, но покрытая какой-то странной, ни на что не похожей кожей, к тому же совершенной бесцветной.
      - Осторожнее, ради бога! - Нэнси схватила его за руку и отвела подальше от экспоната, стоящего на небольшом подиуме. - Это у нас хрупкая модель.
       Болтон теперь лицом к лицу с... а трудно сказать, с чем именно. Очень похоже на человека, слишком похоже, пугающе похоже, но... "Неужели мы наконец-то обнаружили внеземные формы жизни?!"
      - Это что, существа с экзопланет? - только и сумел проговорить Болтон.
      - Это теперь существа с разного рода планет, - резкий, злой голос Нэнси. - Первопроходцы космоса через серию генетических манипуляций адаптировали себя к жизни в новых мирах. Видите, есть те, кто живет на планете, целиком покрытой океаном. Строят подводные города. А вот приспособленные к аномально высоким температурам. Здесь, смотрите, более-менее устойчивые к радиации. Этим людям пригодились гены рыжих тараканов. На этом стенде, подойдите ближе, те, кто способен жить и заниматься наукой в атмосфере, лишенной кислорода, но богатой метаном.
      - Потрясающе!
      - Так человек оказался человеку инопланетянином, - буркнула Нэнси. - А чем они, - кивнула на муляжи и голограммы, - заплатят за все эти свои модификации, в полной мере пока не ясно. Слишком мало времени прошло. Но уже понятно, чем за это заплатили здесь, на Земле, мы.
      - Но... - Болтон не знал, как сказать, боялся сказать, - все они и все вы, мы, то есть... мы же по-прежнему человечество? Пусть теперь не земное, не только земное, другое какое-то... Но ведь человечество? - Болтон уже умоляет Нэнси. - Правда? Скажи, что это правда.
      - Сложный вопрос, - Нэнси неприятно, что она ответила настолько казенной, штампованной фразой.
      - Неужели?! Но почему? Есть же общность культуры, религии, морали, истории.
      - Этого хватило лишь на какое-то время, - говорит Нэнси. - Не знаю, но чувство такое, что культура, религия и все смежные с ними вещи скоро сдадутся. - И резко: - Никакая Культура не перекроет всех этих жабр и хвостов. И жизни при минус двухсот пятидесяти по Цельсию или же плюс четырехсот двадцати пяти по тому же самому Цельсию не перекроет. И двух солнц над головой и десятка лун ночью она может тоже не выдержать.
      - Но даже если и так, - пытается Болтон, - у них будет своя культура, пусть пока еще непредставимая для нас. Она не может не возникнуть, может, она уже... И она не из воздуха, будь он насыщен метаном или чем там еще! Не на пустом месте. Она...
      - Плоть от плоти нашей культуры и нашей духовности, - сколько сарказма сейчас у Нэнси.
      - Она вырастет из того в нашей культуре, цивилизации, что не сводится к культуре и цивилизации, не детерминировано ими и потому есть их сущнейшее, - продолжает свою мысль Болтон. - Если так, - тут он попятился от движущейся на него голограммы человека с четырьмя руками и лицом самого обычного научного сотрудника, очки и седенькая бородка, - если так, то в этих новых, странных, страшных для нас мирах будет Добро. А значит, и всё будет. Пусть не земное и даже не человеческое, но главное, чтобы человечное. Понимаешь?
      - Если бы это еще было и на Земле, - отрезала Нэнси. Ей хотелось сейчас казаться циничной. Вдруг совсем другим тоном: - Есть планета, на которой наши пионеры космоса празднуют как раз освобождение от культуры, от всех этих ее "ограничений и удавок". У них там складывается какая-то своя этика.
      - Этика плавниковых и перепончатых? - Болтон кивнул на один из музейных стендов.
      - И есть планета, где очень хотят сохранить наше земное мировоззрение, воспроизвести земную культуру и цивилизацию. И делают это настолько искренне, истово, что впали в морализм, в какой-то фундаментализм даже. Подавили, измучили этой культурой самих себя, не говоря уже о тех, кто не слишком истовый. Это же очень по-человечески, не правда ли, Джон? Человеческое неистребимо, несмотря на все эти их жабры и щупальца. Что же ты не радуешься, Джон? Почему не умиляешься?
      - Всё это попадает под определение космической экспансии, так ведь, Нэнси? Тогда почему ликвидировано НАСА?
      - Экспансией занимаются частные компании. На свой страх и риск.
      - Я понял! - почти закричал Болтон. - Вы свернули космические программы, дабы освоение космоса не подорвало единство человечества, не разрушило универсальность земной цивилизации.
      - Это потому, что ты еще не видел последнего зала нашей экспозиции, - усмехнулась Нэнси.
      
      - Путь генетических модификаций при всей фантастичности его результатов оказался все-таки ограниченным, - рассуждает Нэнси в последнем зале.
      - А у вас уже претензия на абсолютное, я правильно понимаю?
      - Предел, я уже говорила, положен самими генами. Может, и к лучшему даже, - последнюю фразу Нэнси сказала не столько Болтону, самой себе, скорее.
      - Вот как?
      - Был найден иной путь.
      - Какой же? Не надо делать эффектные паузы, ладно?
      - Искусственное тело.
      - Так это ж андроид! Всего-то навсего, - Болтон даже рассмеялся.
      - Нет. Здесь мозг человека. Понимаешь? И ни болезней, ни старения, ни смерти. Просто время от времени замена тех ли иных деталей синтетического тела. И это бессмертие.
      - Нет, Нэнси, нет. Мозг же стареет. Мозг может болеть. Свихнуться может, в конце-то концов.
      - Извини, забыла сказать, мозг теперь в компьютере, если объясняться языком аналогий. Не компьютерный мозг, пойми правильно, а отсканированный, спроецированный в компьютер, живущий в компьютере. Правда, пока всё это очень хрупкое, - она подвела его к стенду, где демонстрируется устройство такого мозга.
      - На искусственных нейронах? - спросил ее Болтон.
      - У них, Джон, есть даже ряд преимуществ перед естественными. И при правильном сервисном обслуживании такой мозг не стареет. Это бессмертие, Джон.
      - Погоди, погоди, ты хочешь сказать, что человечество перестало быть живым, отменило себя самого ради бессмертия?!
      - Это живое неживое, - ответила Нэнси. - Стоп! А почему ты не знаешь того, что на Земле давно уже известно всем, каждому школьнику?
      Он рассказал ей, кто он и откуда. Она слушала его с таким участием, пониманием и жалостью. Он не ожидал. Его покоробила эта ее жалость. Он не мог представить, поверить, что она, Нэнси, и есть это самое "живое неживое". Ее обаяние, молодость, свежесть, да один уже только запах ее волос! Отец рассказывал, что во времена его детства люди очень боялись искусственного интеллекта. И вот, оказалось, не он, а интеллект естественный отменяет, отменил человека.
      - Не отменяет, а трансцендирует, - Нэнси угадала эту его мысль. - А заодно оставляет в прошлом нашу отчужденность от неживого. Один наш философ недавно сформулировал: со-бытие живого и неживого. Хотя, на мой взгляд, неживое лишь средство для нашего бессмертия. Но с неживым действительно что-то происходит.
      - Нэнси! Ну нет у меня сейчас сил спорить о словах и жонглировать терминами, - обреченность в тихом голосе Болтона.
      - Бывает же так: ты болеешь, страдаешь и чувствуешь себя настолько уставшим от собственного тела, неимоверно измотанным, измочаленным им. И мысль - освободиться бы, уйти куда-нибудь в чистый дух. Скажешь, не было у тебя такого?
      - Не скажу.
      - А я вот освободилась.
      - Но не в дух же! - взрывается Болтон, - в какую-то синтетику, пусть и виртуозно изготовленную.
      - В жизнь, Джон. Да-да, это жизнь. Без старения и страха смерти. Да и без самой смерти. И почти что без боли. Это свобода. А тебе в твоем возрасте уже поздно, - вздохнула она.
      - И не собирался. Уж лучше плавники и жабры.
      - Боюсь, ты неправильно понимаешь. Это, - Нэнси ткнула себя пальцем в грудь, - не оболочка для мозга, сознания и прочего. Это и есть я. И у тела есть свои законы.
      - Выходит, не такая уж это и свобода, - хмыкнул Болтон.
      - Быть может, быть может, но... Нет, я не смогу тебе объяснить, каково это быть бессмертным.
      - А как же вы размножаетесь, если тело синтетическое? Неужели дети так и рождаются пластмассовыми, или из чего вы там сделаны?
      - Сперма и яйцеклетки замораживаются до трансформации, остальное дело техники. Мог бы и сам догадаться.
      - А те, кто ради жизни в иных мирах вывернул свои ДНК, РНК наизнанку? - спросил Болтон.
      - Размножаются естественным способом. Но у них получается только один здоровый, хотя бы совместимый с жизнью, ребенок из десяти.
      - Значит, много сил и ресурсов отвлекается от освоения космоса на лечение и уход за теми, кто попал в эти "девять из десяти"?
      - Нет.
      - Что ты имеешь в виду, Нэнси?
      - То, что ты, кажется, и сам уже понял. Они усыпляют их. Кстати, вот и ответ на недавний твой гимн во славу неодолимости нашей культуры. Но в чем ты прав - культура им пригодилась... чтобы процесс "выбраковки детей" обставить множеством высокоинтеллектуальных терминов и при этом чувствовать себя моральными, духовными и ответственными за будущее человечества.
      - Неужели в ваших космических колониях нет примеров героизма, подвижничества, доброты, наконец?!
      - Есть, Джон. И немало. И у модифицированых людей, и у самых что ни на есть обычных, - вдохновилась Нэнси. И тут же, без перехода: - Усыпляющие детей героичны в своем освоении нового мира, и нет, мы здесь, конечно, не знаем подробностей, но вроде бы по-своему добры, - замолчала.
      - Во всём остальном добры, - съязвил Болтон.
      Повисла пауза. Наконец Болтон продолжил:
      - Да! А если здесь, у вас на Земле, кто-то вдруг не захочет... ну, решит остаться живым, что с ним тогда?
      - Останется живым, - пожала плечами Нэнси. - Его личное дело. Никто никого насильно не гонит в бессмертие. А ты, мне сдается, уже заподозрил, что здесь торжествует какой-то новый тоталитаризм? Только некоторые не считают нашим личным делом этот наш выбор и даже не признают наше право на него.
      - У самых дверей замечательного твоего музея прохожий, распознав во мне человека, шарахнулся от меня, как от какой-то жабы или же крысы.
      - Бессмертие не делает человека лучше, - сказала Нэнси, - а кое-кто даже становится хуже, причем намного. Но люди, как ты уже догадался, все чаще и чаще просятся в бессмертие, но многим из них отказывают.
      - Почему?
      - По состоянию здоровья, - Нэнси сама поняла комизм получившейся фразы. - По геронтологическим обстоятельствам. А так лет с двадцати пяти и до шестидесяти, пожалуйста.
      - Медицинская страховка всё покрывает? - сострил Болтон.
      - На восемьдесят процентов, - Нэнси была совершенно серьезна.
      - Насколько понял, вы отделяете себя от людей, противопоставляете себя им. И как же вы себя называете? Постлюдьми? Сверхчеловеками?
      - Людьми, - Нэнси была невозмутима.
      - Умно, конечно. - И после паузы: - Это позволяет вам считать себя борцами за единство человечества?
      - Это позволяет нам быть ими, - улыбнулась Нэнси.
      
      Нэнси закрыла музей и повела его обедать. Сама она может вообще не есть. Но у них так устроено, что едят они ради удовольствия. Кстати, у них больше вкусовых рецепторов, нежели у обычных, смертных людей.
      - Веками человек был ограничен в освоении космоса мизерным сроком своей жизни, - начал Болтон. С горечью: - И вот вы убрали этот барьер, но космос стал вам неинтересен.
      - Наверное, это закономерно, - задумалась Нэнси. - Человек проецировал себя на пространство космоса, искал в нем решение того своего, что не могло разрешиться на Земле, и вдруг нашел то, что важнее и выше всего нерешенного, нерешаемого.
      - Ну да, бессмертие это же абсолют, - согласился Болтон.
      - И что здесь может добавить космос, - кивнула Нэнси.
      - А те, кто осваивает сейчас другие планеты, неужели они не хотят бессмертия?
      - Обзаведшимся крыльями и разными прочими жабрами этот путь заказан. Наверное, поэтому они и не любят нас. Если б они могли повернуть время вспять, выбрали бы бессмертие. Но мы же не виноваты, что открыли бессмертие уже после того, как они совершили свою генетическую трансформацию, выжав всё, что только можно, из генно-модификационной революции. А они ненавидят нас.
      - Надеюсь, не дойдет до войны миров? - усмехнулся Болтон.
      - Те же, кто осваивает космос, оставаясь человеком... Насколько я понимаю, они хотят сначала избыть всё свое человеческое, а потом уже перейти к бессмертию. И они правы. Наверное, правы. Но боюсь, они могут опоздать, - вздохнула Нэнси. - Да и не в этом дело. Просто не стоит вступать в вечность, становиться бессмертными, будучи уже уставшими, опустошенными, разочарованными.
      Болтон думал о том, что будь у него реальный выбор, он действительно отказался бы от бессмертия? Он теперь не уверен.
      - Но вы же, найдя абсолют, оседлав этот свой абсолют бессмертия, отказались от прогресса, - начал Болтон. - И прогресс еще вам отомстит. Понимаете вы это?!
      - Просто прогресс теперь не в космосе, а здесь. Мы пытаемся совершенствовать бессмертие.
      - Тогда, получается, вы зациклились на себе, на бесценном своем бессмертии. А те, кто в космосе - они совершают прорыв в неизведанное. Открывают, создают миры. Вновь открывают и создают себя в этих мирах. И эту жажду человеческую прорыва не заглушить. И тут неважно, с жабрами человек или без. Человек будет человеком, пока пробивается к неизведанному.
      - Так бессмертие же и есть неизведанное, - ответила Нэнси. - Джон, ты же понимаешь это, находясь вне его. Но поверь, оно становится еще более неизведанным, когда ты "внутри", в бессмертии. А, вот мы уже и пришли, - сказала Нэнси. - Милое местечко, хорошая кухня и умеренные цены.
      Болтон вспомнил, он действительно знал это место. Только никакого кафе здесь не было, и пруда с мостиком точно не было. Что ему Вашингтон? Он бывал здесь нечасто, приезжал ненадолго и только по делу, так почему же перехватило дыхание сейчас и так забилось сердце?
      
      Они расположились на веранде, над самой водой. Официантка-андроид вручила меню. Нэнси сказала, что здесь превосходно готовят цесарку под сырным соусом. Взяли к тому же и по бокалу красного.
      - В скольких великих текстах говорится, что всё человеческое имеет смысл, только если есть вечная жизнь, - тихий голос Нэнси. - И вот она, вечная жизнь. Моя, посюсторонняя, да? Но она настолько больше всех моих смыслов, что они теряют всякое свое значение перед ее лицом. Всё теряет значение перед этим самым лицом. И потому сама моя вечная жизнь оказалась полой. Просто я долго, наверное, слишком долго не хотела этого признавать. Хотя... а куда мне, собственно, торопиться? - Нэнси попыталась взять паузу, но у нее не слишком-то получилось. - А то, что мы так ли иначе называем истиной, высшими или, там, вечными смыслами - я до них недотягивала, будучи смертной, и точно так же сейчас недотягиваю. Не моя это мерка. Не моя планка. В смысле, не перепрыгнуть. Только бегать под нею туда-сюда, суетиться, пыжиться. Бессмертие, получается, не помогло. А я, - попробовала улыбнуться Нэнси, - выходит, я добилась права вечно размышлять о своих не слишком-то лестных для меня пределах, об ограниченности и тупиках бессмертия.
      - Нэнси! Я не знаю, конечно, но мне кажется, не твоя вечная жизнь, а ты, ты! больше и глубже твоих собственных смыслов. А это уже залог...
      - Примерно понимаю, о чем ты, - накрыла тонкой своей ладошкой его руку на столе, пожала, - но я много проще, и ты обольщаешься на мой счет.
      - Уже нет, - ответил Болтон. - Ты теперь и в самом деле глубже смыслов. И смыслов, и этой своей вечной жизни. Просто не знаешь этого. Поверь человеку, который тысячу лет исследовал космос и, оказалось, что зря, - сказал, и чувство такое, что он сам сейчас изменил что-то, быть может, очень важное в самом себе. - А цесарка под соусом здесь действительно изумительная.
      
      Она включила бра и сняла через голову свитер. Ее глаза в полумраке. Остренькие плечи, маленькие груди. Она могла сделать себе, заказать любое тело. Но выбрала всё вот это. Не захотела быть идеальной красавицей, отказалась от усредненной, эталонной, обезличивающей красоты. И сердце Болтона наполнилось такой несказанной нежностью. Ее юность, только-только раскрывшаяся, и сам аромат ее тела.
      Они любили не слишком умело. У Болтона, он считает, сказывается возраст, а у Нэнси, скорее всего, недостаток опыта или ограничения синтетического тела.
      Потом долго лежали обнявшись. Не говорили. Вообще ни слова. Да и зачем - и так им ясно, что это любовь, что их одиночество в прошлом. И там, в прошлом, оно сейчас так вот, задним числом стало вдруг поэтичным и чистым. И ему в этой жизни не осталось ничего другого, как держать ее в этом своем оберегающем объятии. А она жалеет его как смертного, что уйдет от нее в ничто, в ничего, когда настанет время - ее вечность не поделить на двоих, пополам. Она благодарна за внезапное, незаслуженное ею счастье. Крупица ли это счастья перед толщей ей предстоящего бесконечного времени, время ли это немногого стоит по сравнению с открывшимся ей полнотой счастья, бытием счастья - всё теперь не имеет значения.
      
      - Знаешь, Джонни, - наконец заговорила она, - я стала всем этим, - начертила в воздухе овал над своим лицом и положила длинную свою ладонь себе на грудь, - когда мне уже было шестьдесят. Еле успела с трансформацией. Села в последний вагон. Ты, наверное, хочешь узнать, сколько я уже живу вот такой, - запнулась. - Ты должен знать.
      - Молчи. Ничего не надо.
      Он начал целовать ее лицо, глаза, ее прижатые к груди пальцы.
      Теперь они любили друг друга страстно, долго, самозабвенно.
      
      Она провела его по всем инстанциям. Ему же надо оформить пенсию, получить доступ к счету, на который переводилась его зарплата, пока он был в космосе, обзавестись страховкой, да мало ли. Как ни смешно, но бюрократические процедуры ничуть не изменились за эту тысячу лет.
      Гуляли ли они в парке, угощались ли в кафе, заходил ли он за ней в музей, чтобы забрать ее домой после работы - все было наполнено у них теплом и светом. Все казалось немного таинственным, преисполненным каким-то странным, может, даже смешным и оттого настолько доподлинным смыслом. И это впервые, в самом деле впервые и у Нэнси, и у Болтона.
      
      Болтон дожидается, когда Нэнси закончит экскурсию. Посетителей сегодня довольно много. Нэнси ответила на вопросы, попрощалась с экскурсантами, как она умеет, с бесподобной своей улыбкой и от души.
      - Вы так чудно говорите "до свидания", что и уходить не хочется, - сделал ей шутливый комплимент один старичок.
       А не ушел как раз молодой человек. Он был немного простужен, кутался в тёплый плащ.
      - Мисс Нэнси, - начал он. Глянув на Болтона: - Ой! Извините, миссис, конечно же, миссис.
       Он начал невнятно, напряженно и сбивчиво о том, что ему рекомендовали обратиться к ней насчет трансформации и бессмертия. Она ободрила его. А как же! Все они волнуются, когда впервые говорят об этом. Болтон из деликатности отошел к одному из стендов.
      - Вы же волонтер бессмертия и вечности, миссис Нэнси.
      - Слишком громко сказано, наверное, - Нэнси из такта не показывает, что ее покоробил этот его выспренний стиль. - Могу только дать вам визитку офиса, где ведется первичный прием, - достает из ящичка визитную карточку, вручает ему. - Это долгая процедура. Не будет преувеличением сказать, марафон. Да! Вас первым делом спросят о возрасте, и вам должно быть не меньше двадцати пяти.
      Ему не дашь больше двадцати. Но он же прекрасно знает это базовое правило. Значит, просто так выглядит. Это бывает.
      - Миссис Нэнси, а сами-то вы бессмертная? - таким тоном он мог бы спросить студентку своего колледжа, девственница ли она еще.
      Пока Болтон подходил к ним, по дороге соображая, как ему осадить бесцеремонного юнца, Нэнси ответила спокойно:
      - Да, бессмертная.
      - Уже нет, - юнец вытащил из недр своего плаща револьвер и, проорав истошное:
      - Да здравствует природа! Да здравствует естественность! - разрядил Нэнси в голову.
      
      
      Ярослав Кудлач
      
      НАШЕСТВИЕ
      
      - Победа, победа! - мурлыкал себе под нос Николай Владимирович, спускаясь в скромный двухуровневый гараж, где стояли машины четы Добронравовых и электроцикл сына-школьника.
      - Победа, победа! - напевал он, садясь за руль новенькой отечественной "Ладоги" ќ- приза Васильградской епархии, полученного за успешное развитие духовности Святониколаевского района.
      - Победа, победа! - во весь голос завопил он, выводя автомобиль из двора особняка, построенного в неоклассическом русском стиле, под бревенчатую двухэтажную избу.
      А затем включил радио и полетел по кольцевой дороге на встречу с деловым партнёром-старообрядцем, наконец-то решившимся выбраться из своего Хабаровска. "Приеду и расскажу лично, тут по говорилке никак нельзя, - басил кряжистый, бородатый Семён, насмешливо подмигивая из окошка глядослуха, - скажу только, что заморские товарищи - молодцы! Так что, Коленька, готовься, грядут события великие в торговле и укреплении связей!"
      Николай радостно поёрзал на удобном кожаном сиденье (специальная отделка за пожертвования приюту детей расцерковленных, двадцать пять духовных пунктов), врубил автоматического водителя и прибавил звук на изящном, в советском стиле выполненном радиоприёмнике "Маяк" (премия за переиздание двухтомника Александра Блока, двенадцать духовных пунктов).
      Станция "Любимый город" транслировала лёгкую музыку советских композиторов. В другое время он с удовольствием бы погрузился в поднимающие настроение, бравурные мелодии Пахмутовой, или поддался печали, веющей от нежных композиций Таривердиева, но сейчас следовало думать о деле. Требовалось сосредоточиться, и Николай Владимирович переключил канал.
      - ...обходимо усилить бдительность как на местах, так и в целом! - радостно сообщил голос ведущего. - Ибо согласно мнению председателя комитета и патриарха, ничто не должно поколебать главной опоры государства - духовности её граждан!
      - Воистину! - согласился Николай Владимирович.
      - Тому же, кто не приемлет отечественных ценностей, да воздастся по делам его! - торжественно вещал приёмник. - Напоминаем, что две недели назад трое отроков и две отроковицы учинили непотребство не где-нибудь, а в самом храме Пресвятой Богородицы, вывесив на алтаре кощунственные плакаты с надписями "Долой потреблевотину!" и "Христос, вернись, торговцев прогони!" Сегодня уездный суд нашего города приговорил юных возмутителей спокойствия к наказанию розгами в количестве пятидесяти ударов каждому и трёхлетнему заключению в Новоспасском монастыре, где означенные неслухи будут в свободное от сельских работ время изучать Священное Писание, труды Пушкина и учебники по истории родной страны. Будем надеяться, что ещё не поздно из молодых бузотёров сделать достойных членов общества! Пользуясь случаем, хочу дополнить, что розги для вразумления преступников и преступниц вымочены в святой воде Новоспасского монастыря! Употребление святой новоспасской воды повышает вашу духовность на одну десятую пункта за литр! Святая новоспасская - ключ к самосовершенствованию!
      Вспорхнул "Вальс цветов" Петра Ильича Чайковского. Николай с удовольствием выслушал сообщение (точно, драть их надо!), откинулся на спинку сиденья и задумался. Что же хочет сообщить Семён? Неужели он ухитрился продать Китаю Сихотэ-Алинский заповедник? Да там одной древесины на сотни миллионов рублей! А за последних семнадцать тигров китайцы хотели заплатить чистым золотом, по три миллиона за штуку, но Семён требовал по пять. Вот это настоящая удача! Тогда весь инструментарий и машинерию для вырубки поставит он, Николай Добронравов! Так значится в договоре. Семён Скорняков - старый друг, на которого можно положиться. Они, будучи совсем мальчишками, начали работать вместе ещё во время Западной Диктатуры десятых годов. Страшные вещи творились в те смутные времена... Духовные ценности вымирали, телевизионный эфир заполнили пошлые, бессмысленные сериалы, радио транслировало отвратительную популярную музыку, сносились памятники архитектуры и распродавались за бросовую цену полезные ископаемые многострадальной родины. Общественная мораль упала, как говорили тогда, ниже плинтуса. Все делали, что хотели. Блудили направо и налево... Подумать только: старшеклассники занимались этим, не достигнув двадцати одного года! А засилье гомиков, феминисток и лесбиянок! Откуда только вылезла эта западная зараза? Николай содрогнулся от омерзения, вспомнив так называемые "гей-парады". Да, политика "золотого миллиарда" приносила свои плоды, население гибло, развращённое либеральными ценностями... Гнусное порождение лживой пропаганды - интернет - насаждал в умах мысли о вседозволенности и анархии. Неизвестно, что стало бы с государством, если бы не Великая Духовная Революция. Спасибо Комитету Экстренного Возрождения! Только благодаря этим самоотверженным людям удалось перестрелять зажравшихся олигархов, пересажать коррумпированных чиновников и выслать из страны обнаглевших гомиков. Да, были жертвы, и притом немалые. Но истинная духовность стоит свеч! Как свободно вздохнула наша земля, очистившись от западной скверны! Продажные либералы подняли вой, тряся обветшалыми белыми знамёнами демократии, но народ не купился на пачку долларов, протянутую когтистой лапой Запада. Отгремели массовые расстрелы, отшумели митинги в поддержку реформ Комитета, встали бесконечными рядами межконтинентальные "Секиры", и под их защитой обновлённая страна подняла высоко к солнцу вновь обретённое культурное наследие!
      Сигнал золотого брегета марки "Полёт" (восемь духовных пунктов) заставил Николая очнуться и вспомнить, что прошлое уже никогда не вернётся, и надо думать о будущем. Он выключил радио и, поскольку появился указатель съезда с большака, перешёл на ручное управление. Напевая "Вальс цветов", Николай Владимирович вывел машину на городскую аллею, усаженную молодыми липами, мимолётно глянул на себя в зеркало заднего вида и, оставшись довольным осмотром (костюм-двойка от Саввы Кроликова и галстук "Катюша" - три духовных пункта), покатил к зданию купеческого дома "Добронравов и друзья".
      Семён Скорняков ждал его в приёмной, обшитой подлинным карельским дубом (одиннадцать духовных пунктов). Едва Николай увидел подельника, то сразу понял, что хабаровчанин перещеголял его в одежде. Простая домотканная толстовка, перехваченная тонким поясом, и широкие брюки, заправленные в кожаные сапоги, - вот и весь наряд, но опытный глаз предпринимателя сразу видел изысканность и глубокий смысл показной простоты. Десять пунктов, не меньше, отметил про себя Николай, пожимая руку гостю.
      - Ну что, Коленька, - ласково прогудел Семён, жмурясь от удовольствия (такая уж у него была привычка!) и топорща пушистую бороду, - пойдём-ка, потолкуем, водочки выпьем...
      - Выпьем, - согласился Николай. - У меня знаешь какая? "Куранты", подарок министра культуры!
      Семён утробно рассмеялся и ответил:
      - А я свою привёз. "Душа Сибири"! Слыхал про такую? Очищается нанофильтрами заводов Сколково, настаивается на травах из вечной мерзлоты. На тех лугах ещё мамонты паслись! Вот где настоящие корни-то!
      С ним не потягаешься, подумал Николай, он всё время на шаг впереди. Но вслух сказал, усмехнувшись:
      - Увы, мамонтятины на закуску предложить не могу. Только обычные расстегаи.
      Семён крякнул:
      - Эх, неплохо бы, да ведь готовить их надо, а у меня времени в обрез. Ты скажи своим красавицам, пусть сообразят что-нибудь на скорую руку. Пошли, дружище...
      - А водка?
      - Уже там, дожидается, потеет помаленьку...
      И старые друзья отправились рука об руку в кабинет (русская мебель в стиле начала двадцатого века, тринадцать духовных пунктов).
      Усевшись в кресло красной кожи, Семён пристально посмотрел в лицо подельнику.
      - Как семья, дружище? - спросил он, принимая из ухоженных пальцев секретарши хрустальную с золотом рюмку.
      - Как обычно, - удивился Николай. - Сын скоро в девятый класс перейдёт, жена шлифует скрипки на фабрике "Новый октябрь"... Драгоценные скрипки, Страдивари близко не лежал... Покупателю - двадцать пунктов духовности за штуку!
      - Так они же дорого стоят...
      - Так они того и стоят! - рассмеялся Николай. - Одну мы смогли со скидкой купить. На стене висит, интерьер украшает.
      Семён одобрительно покивал. Потом склонил голову набок и поинтересовался:
      - Сколько пунктов умудрился набрать, мил человек?
      - Семьсот тридцать восемь! - гордо ответил Николай. - Вот соберу тысячу и получу ценный приз!
      - За призами гоняешься?
      - Не за призами, а за истинно духовными ценностями! - возразил Николай. - И потом, кто будет поддерживать культуру страны, если не мы, купцы? Мы торгуем ведь не наживы ради, а во славу родины!
      - Вот за неё и выпьем, - подытожил Семён.
      Друзья чокнулись, опрокинули ледяную, обжигающую водку и с наслаждением закусили квашеной капустой с драгоценной уральской клюквой.
      - А теперь к делу, - объявил Николай и с каменным стуком поставил на стол массивную рюмку. - Рассказывай!
      Семён убедился, что секретарша удалилась, наклонился к товарищу и негромко сказал:
      - Есть возможность получить долю в разработке лунных недр. Я неофициально начал переговоры с компанией "Мун Энерджи". Им нужен космодром и ракетный транспорт, чтобы доставлять обогащённый реголит. У меня есть земля для постройки и деньги, у тебя материалы, машины и учёные головы. Понял, купец?
      Николай не верил своим ушам. Он ожидал честной торговли с Китаем, продажи полезных ископаемых, сбыта пушного зверя... Чего угодно, но не такой бездуховности.
      - Ты связался с... пиндосами? - выплюнул он сквозь зубы некогда распространённое презрительное словцо.
      Взгляд Семёна посуровел:
      - А что, разве американцы не люди? Или ты считаешь, что на одних ядерных "Секирах" держится государство? И в Штатах найдутся сочувствующие.
      - Гадкие пожиратели гамбургеров! - фыркнул Николай.
      - У-у-у, как всё запущено, - покрутил круглой головой Семён. - Так знай же, Комитет Экстренного Возрождения намерен во что бы то ни стало утвердиться на нашем естественном спутнике. К несчастью, у нас, кроме ракет, ничего подходящего не имеется, а гелий-три добыть из лунной почвы нелегко... Технологий не хватает... Да и Луна объявлена вечно нейтральной территорией, туда так просто не сунешься... Мы пойдём другим путём. Заключим договор с американцами, застолбим место... А там уже... раскрутимся, - ввернул Семён старинное торговое словцо.
      - Откуда ты всё знаешь? - нахмурился Николай.
      - У меня знакомства в Комитете. Вернее, не в самом Комитете, а в подчинённых организациях...
      Добронравов задумался.
      - Пожалуй, ты прав, - заметил он несколько секунд спустя. - Америкосы... то есть, американцы не такие мерзкие, если приглядеться... А уж коли родине будет польза...
      - Так я тебе о чём битых полчаса толкую, мил человек? - рассмеялся Семён. - И с американцами можно иметь дело, сам видишь. Так что, не сумлевайся, падай в долю. Предприятие беспроигрышное. А теперь подробно...
      Друзья расстались через час. Проглотив две таблетки отрезвина, Николай отдал секретаршам соответствующие распоряжения, сел за руль и полетел домой, не замечая дороги. Надо же! Луна! Гелий-три! Участие в большом космическом проекте! Теперь не осталось сомнений, что бог ведёт его и наставляет. И да будет так, ныне, присно и во веки веков!
      Николай Добронравов приехал домой в прекрасном настроении, а когда увидел заботливо приготовленный ужин и нарядную, весёлую супругу, накрывающую на стол, то во весь голос запел "Вальс цветов" горячо любимого отечественного композитора.
      - Что ты, Коленька? - удивилась супруга Настя. - Неужто Семён привёз такие радостные вести из Амурской губернии?
      - Лучше, моя милая, в тысячу раз лучше! - ответил Николай, трижды расцеловав жену. - Только пока не могу рассказать - секрет! Не дай бог сорвётся...
      Настя развела руками:
      - Вечно у вас какие-то купеческие тайны... Даже мне нельзя ничего знать!
      - Придёт время - всё узнаешь, - сказал Николай, садясь за стол. - А пока давай ужинать. Есть хочется, брюхо урчит, аки морж чукотский...
      - Небось принял-то с Семёном, - подмигнула жена, снимая с блюд пластиковые крышки. - Вот и нагулял аппетит...
      Николай состроил оскорблённую мину:
      - Всего по две рюмочки. Я за руль пьяным не сажусь, ты отлично знаешь...
      Он откусил здоровенный кусок булки и замычал от восторга:
      - М-м-м, вкуснотиффа неопифуемая! Фто-то новое?
      - Да, сегодня я решила приготовить по новому рецепту, - сказала Настя и положила на тарелку вторую булку.
      - Как называется? - деловито поинтересовался Николай. Он прожевал первый кусок и нацелился откусить ещё.
      - Понятия не имею! - безмятежно рассмеялась жена. - Я решила назвать его "горячая булочка с котлетой и плавленным сыром".
      - Забавная штука, - проговорил муж, сосредоточенно двигая челюстями. У него появилось ощущение, что нечто подобное он уже когда-то пробовал. - А что ты туда положила?
      - Лучшие отечественные продукты! Котлетка из говяжего фарша. Помидоры свежайшие, прямо с рынка, огурчики солёные, немножко луку, сыр "Костромской"... Ну и красный соус, майонез "Православный"...
      - И листок салата, - констатировал Николай, рассматривая надкус. Теперь он уже не сомневался, что ест нечто знакомое.
      - Правильно, - подтвердила жена. - Я ещё хотела картошки добавить, но её там надо как-то в жиру варить, нарезав соломкой, я не сообразила, как...
      Николай оцепенел, ибо вспомнил. С отвращением посмотрел он на булку и непроизвольно сжал пальцы, содрогнувшись от гадливости, переполнявшей всё его естество. Посыпались крошки, сквозь кулак протекли жёлто-красные струйки. Настя умолкла и воззрилась на разъярённого супруга.
      - Несчастная, - прошептал Николай Добронравов. - Знаешь ли ты, как называется твоя "булочка с котлетой"? Ты подала мне... гамбургер!
      Ошеломлённая Настя непонимающе заморгала.
      - Меня, русского предпринимателя, - продолжал Николай, наливаясь ненавистью, словно спелый арбуз соком, - высокодуховного человека, честного купца, накормили... пиндосской мерзостью!
      Он с размаху швырнул на стол остатки злосчастной булочки и встал. Жена задрожала от страха. Уже много лет она не видела мужа в таком гневе. Николай навис над Настей и потряс кулаком, измазанным соусом. К пальцам прилипли обрывки салата, соус капал на вышитую скатерть.
      - Как ты посмела? - прогремел взбешённый супруг. - Откуда в нашем доме эта гнусь?
      - Я... я ничего такого, - заплакала жена. - Продукты хорошие, церковью благословенные... В магазине мне полпункта духовности насчитали...
      - Знаешь, чего теперь стоит твоя духовность? Во! - грязный кулак сложился в кукиш. - Тебя лишат всех пунктов! Скажи спасибо, если не отправят в монастырь - грех замаливать! Говори, кто тебя надоумил? Кто?
      Николай замахнулся, но застыл, услышав тихий голос:
      - Не смей. Она ничего не понимает. Рецепт дал я.
      В дверях, прислонившись к косяку, стоял Ромка - четырнадцатилетний сын. Глаза подростка смотрели зло, колюче, пронизывающе.
      - Ты? - рухнул на стул потрясённый отец. - Ты?
      Рома шагнул в столовую и поглядел на родителей с вызовом.
      - Хотел разузнать, что за ужасы таятся в булочке с мясом, - объявил он. - Решил проэкспериментировать.
      - Вот так оно и случается, - горько заметил Николай. - Растишь его, воспитываешь, а он... гамбургеры отцу подсовывает. Экспериментатор. Может быть, ты и кока-колу пьёшь?
      - Если бы нашёл - обязательно выпил, - сказал сын. - Это же всего-навсего лимонад.
      - Дурак ты, - обречённо произнёс отец. - Это не просто лимонад. И не просто булочка с котлетой. Гамбургер - могучий эзотерический символ, несущий в себе колоссальный заряд негативной энергии, росток зла, начало гибели души...
      Ромка сморщился, как от головной боли:
      - Папа, что за чушь ты несёшь? Какая нафиг эзотерика в говяжьем фарше? Между прочим, это не гамбургер, а чизбургер. Он же с сыром! Таких простых вещей не знаешь, а ещё купец...
      - Ты как разговариваешь с отцом? - гаркнул Николай и поднялся на ноги. Жена снова заплакала, решив, что сейчас произойдёт нечто страшное. - Яйца курицу не учат! Начал с гамбургеров, а кончишь дружбой с гомиками!
      - С чизбургеров! - отозвался сын. - А с гомиками я и так дружу. В нашем классе двое парней нетрадиционной ориентации. Они, конечно, не говорят, но я всё знаю... И многие ребята знают...
      Николай выпучил глаза. Подобное выходило за рамки его разумения.
      - Боже милостивый! - простонал он. - Мой сын - либераст! Он якшается с гомосексуалистами! Ну, давай, добивай папу. Ты ещё и атеистом стал, верно?
      - Не совсем. Скорее, агностиком. Я за свободу совести. Пусть каждый верит, во что хочет, лишь бы другим не мешать. И, кстати, о гомосексуализме: твой любимый Чайковский тоже был педерастом, но ты же его слушаешь...
      - Ложь! Выдумка подрывных служб Запада, пытающихся дискредитировать нашу великую культуру!
      Рома с деланно безразличным видом пожал плечами. Николай заметался по комнате, словно тигр по вольеру. Жена и сын молча следили за его манипуляциями.
      - Откуда в тебе эта пиндосская гадость? - возопил наконец глава семьи, остановившись перед книжным шкафом, где сверкали золочёными переплётами полные собрания сочинений русских классиков. - Смотри! Тут хранятся величайшие сокровища духа! Весь Достоевский! Весь Пушкин! Жития святых! И такие богатства ты променял на американскую жрачку!
      - Ты сам хоть раз заглядывал в эти сокровища? - отпарировал Ромка. - Тебе лишь бы пункты набирать. Да и Пушкин твой урезанный, выхолощенный. А я читал!
      - Мне не нужно туда заглядывать, - побагровел Николай. - Я литературу ещё в школе проходил! Постой! - он глянул на сына с утроенным подозрением. - Что ты читал? Где ты читал?
      Рома торжествующе усмехнулся:
      - В информационной сети.
      - Такого в сети быть не может!
      - В официальной, конечно, не может. Но если снять блокаду...
      Сердце Николая Добронравова нехорошо стукнуло.
      - Сынок, - произнёс он дрожащим голосом, - ты нелегально перешёл государственную цифровую границу?
      Рома ничего не ответил, только демонстративно сложил руки на груди. Николай тяжело опёрся кулаками на стол и тупо уставился на тарелку с булочками.
      - Вот так, мать, - процедил он. - Сколько сил, трудов, средств... Я-то надеялся, что наш сын вырастет высокодуховным человеком, нравственной личностью... А он, оказывается, атеист, либераст и цифровой взломщик. Поздравляю, Настасья.
      - Па, всё это глупости, - попытался Рома успокоить отца. - И чизбургеры не важны... Гораздо важнее свобода. А её-то у нас нет. Есть только разукрашенная потреблевотина...
      Николай искоса глянул на сына, и Ромка замолк. Целую минуту в столовой царила тишина. Затем Добронравов-старший выпрямился и сказал треснувшим, сиплым голосом:
      - Я должен поговорить с наставником.
      Сын ничего не ответил, только переступил с ноги на ногу, а Настя слабо позвала:
      - Коленька, погоди...
      Но Николай, не обернувшись, решительным шагом поднялся по витой лестнице в светёлку. Жена и сын остались в столовой.
      - Открыть и войти в систему, - скомандовал он негромко и запер за собой дверь.
      Трёхмерный экран, возникший над письменным столом, замерцал прихотливой радугой лазерных лучей. Через минуту слухогляд просигналил обычное "к работе готов". Добронравов сел за стол и несколько мгновений смотрел на висящие перед глазами объёмные символы, не решаясь сделать то, ради чего пришёл. Он даже полез в стол за сигаретами, забыв, что бросил курить два года назад. Ничего не обнаружив, он плюнул в пустой ящик и чётко произнёс:
      - Связь с наставником.
      Где-то в недрах системы сработали опознающие программы, незаметно скользнули инфракрасными щупальцами по лицу спрашивающего, сравнили голос с записанными образцами. Экран раздвинулся, раздался во трёх измерениях, и перед Николаем Добронравовым появился человек, выглядевший так реально, будто он сидел за тем же столом, только с другой стороны. Это был личный духовный наставник, назначенный полномочным исполнителем Комитета Экстренного Возрождения. Имени его Николай не знал. Он также понятия не имел, скольким людям, кроме него самого, этот загадочный человек приходится наставником. Разумеется, весьма многим, ведь каждому гражданину, достигшему совершеннолетия, следовало советоваться. Консультации не являлись обязанностью, но за каждый разговор начислялись пункты духовности, в зависмости от содержания. Тут присутствовал некий азарт, поскольку предугадать количество пунктов не представлялось возможным. Зачастую беседа оставалась совсем без награды. Но иногда наставник щедро делился духовностью со своими подопечными. Потому-то люди изыскивали самые диковинные поводы для разговоров. Однако, вряд ли количество наставников соответствовало числу жителей. Вероятно, один и тот же человек опекал сотни, если не тысячи людей...
      И когда он успевает всё делать, внутренне поражался Николай, глядя на умное, добродушное лицо с тёмной бородкой и глубокими карими глазами. Не поймёшь, сколько ему лет... Можно дать и сорок, и пятьдесят... Но от лица веяло таким спокойствием и уверенностью, что все неприятности отступали на второй план. Оставалось лишь чувство счастья и облегчения...
      - Здравствуй, сын мой, - ласково сказал наставник и в уголках его весёлых глаз появились лукавые морщинки.
      - Здравствуй, отче, - ответил Николай, слегка робея.
      Удивительно, что наставник всегда был готов к разговору и в любое время суток выглядел свежо и бодро. Порой Николай задумывался, спит ли когда-нибудь этот человек, ест ли, пьёт, да и вообще... Но стоило посмотреть в мудрые, полные знания глаза, и задавать вопросы больше не хотелось.
      - Давно мы не виделись, - с лёгкой укоризной произнёс наставник. - Две недели прошло с тех пор, как ты говорил со мной. Неужто в жизни ничего не случалось?
      - Прости, отче, не случалось. Вплоть до сегодняшнего дня.
      Взгляд наставника сделался серьёзным, улыбка сошла с лица. Если речь шла о важном, он понимал всё сразу.
      - Рассказывай, - коротко приказал духовник и положил подбородок на сплетённые пальцы, глядя подопечному в лицо.
      И Николай рассказал про договор с американцами. Не забыл сообщить, какую пользу родине принесёт освоение Луны. Только имя Семёна упоминать не решился. Друг всё-таки. Пусть Семён своему наставнику сам докладывает.
      Наставник легонько хмурился, стало ясно, что он всё понимает, хоть и не одобряет таких увёрток. Но как только речь зашла о Ромке и гамбургерах, на лице духовника появилось выражение живейшей заинтересованности. Дослушав до конца, он откинулся назад и легко рассмеялся.
      - Ай да Ромка! - сказал он, улыбаясь. - Строптивый отрок!
      - Что мне делать, отче? - нерешительно спросил Николай. - Ведь родной сын... Но и оставлять такое безнаказанным тоже нельзя...
      Лицо наставника посуровело.
      - И не оставим, - сказал он строго. - Ты правильно сделал, что рассказал. Тлетворная западная зараза проникает по капле в неокрепшие души... Это война, Николай. Она идёт очень давно. Война высокого и низменного, духовного и примитивного. И гамбургер сравним с миной замедленного действия. Она может лежать долгие годы, но взрыв неизбежен. Мину следует обезвредить, пока она не произвела своё убийственное действие. Романа ещё не поздно спасти.
      - Пороть будете? - уныло спросил несчастный отец.
      - Зачем же сразу так круто? - вновь заулыбался наставник. - Сообщим в школу, пусть учителя проведут беседу, объяснят... Он ведь по сути ещё несмышлёныш. Для него кока-кола - символ свободы. Мы знаем, что от такой свободы два шага до рабства. Бездуховность подкрадывается исподволь, тихой сапой. Самое ужасное, что рабы искренне считают себя свободными людьми. Они покорны вкусной еде, сексу и зрелищам, и уже никогда не смогут сбросить с себя ярмо, что добровольно надели... Другое дело - дети. Они честны и открыты как в послушании, так и в бунте. Их надо лишь подтолкнуть на путь истинный. Будь уверен, твоего сына мы легко перевоспитаем. И его друзей тоже. Бездуховность обречена. Общество, в котором люди не думают о спасении души, не помнят корней, не хотят видеть свет истинной веры, неспособно существовать... А либерализм ещё заплатит за свои преступления.
      - Благодарю, отче, - сказал Николай, прижав руку к груди. - Я сомневался поначалу, но теперь знаю, что поступил правильно.
      - Извергни сомнения из сердца, если они у тебя остались! - воскликнул наставник. - И в доказательство правильности твоего поступка я добавляю в твой рейтинг двести духовных пунктов!
      Николай ахнул от восторга.
      - Стало быть, уже девятьсот тридцать восемь! - быстро сосчитал он. - Осталось всего шестьдесят два до тысячи!
      - Шестьдесят два, - довольно кивнул наставник. - Убеждён, что с твоим рвением заработать их будет очень просто.
      - Я обязательно выстрою новый дом, - размечтался Николай, бездумно глядя поверх плеча наставника. - А ещё лучше, возьму жену с сыном и поеду в кругосветное путешествие! Вот они порадуются!
      - Хорошее дело, - одобрил наставник с прежней, доброй улыбкой. - Только сначала мы сына твоего перевоспитаем. Пусть увидит мир чистыми, не залитыми кока-колой глазами...
      - Спасибо, отче! - Николай встал и отвесил поясной поклон. - Ты укрепил мой дух и развеселил сердце.
      - Для этого я и живу, - отозвался духовник, и на его щеках появились лукавые ямочки. - А теперь ступай к домочадцам, помирись с сыном и попроси прощения у жены. Пусть в твоей семье царит мир. Благословляю и снимаю грех потребления с твоей души!
      Экран погас. Где-то в глубине электронных недр заработала программа, перерабатывая и уплотняя полученную информацию. Спустя несколько мгновений содержание беседы Николая Добронравова с наставником высветилось на экране сотрудника Комитета Экстренного Возрождения.
      - Эх, Коленька-Коля, - прокряхтел сотрудник сочувственным басом. - Поддался ты западной заразе... Перестал бояться американцев, в идеях усомнился, гамбургер попробовал... Он тебе даже понравился... Про друга из Хабаровска ни словом не обмолвился... И всё так легко, быстро...
      Агент Комитета был умным, дальновидным человеком. Он даже некогда принимал участие в разработке программы "Наставник", но не как программист, а творческий руководитель. Его идея - создать виртуальную личность, неотличимую от настоящей и подогнанную под конкретного гражданина - высоко продвинула начинающего агента по служебной лестнице. На каждом мониторе возникал образ, отличный от других и наиболее подходящий к психотипу индивидуума. Кому-то наставник являлся суровым капитаном пограничной службы, другому виделся весёлый, озорной мальчишка, а перед третьим возникала прекрасная дева с лучистым взглядом. Но программа работала одна на всех, с единственной целью: собирать информацию о гражданах. Никто не подозревал, что наставник - всего лишь умелая иллюзия, призванная вывернуть душу человека, заставить его выложить всё, как на исповеди. А собранную информацию анализировали настоящие люди, профессионалы. Один из них сейчас вчитывался в сухие строчки сведений о Николае Добронравове. И он знал, что успешный русский купец, примерный семьянин и добродетельный муж обречён как духовная личность. Нашествие бездуховности нельзя остановить, можно лишь отсрочить. Всё начинается с гамбургера. Попробовав его, человек понимает, что это вкусно. И хочет ещё. Вместе с едой вторгаются опасные либеральные мысли о свободе выбора, свободе слова, просто свободе... И всё, человек погиб. Такие люди не нужны просветлённому, высокодуховному социуму. Пусть живут в своём мире потребления, едят, пьют, работают... Но держать их надо на очень коротком поводке.
      - Эх, Коля, Коля, - повторил сидящий у экрана, потянулся к бутылке водки "Душа Сибири" (настояна на травах ледникового периода), налил рюмку. Выпил, крякнул, отёр пушистую бороду. Затем, жмурясь, будто от удовольствия (такая уж у него была привычка!), продиктовал "Наставнику" указания касательно Николая Владимировича Добронравова.
      Первое: установить круглосуточное наблюдение.
      Второе: во избежание нежелательных контактов с иноземцами отстранить Добронравова Н.В. от лунного проекта.
      Третье: через сына Романа выйти на гомосексуалистов, цифровых взломщиков и прочих инакомыслящих в его, Романа, школе.
      Четвёртое: дополнительных пунктов духовности не давать, а общее число пунктов понизить, выведя на свет мелкие проступки объекта в духовной сфере, и, таким образом, стимулировать означенного Добронравова Н.В. на дальнейшие активные действия во благо государства.
      Пятое: воспрепятствовать поездкам объекта за рубеж во избежание нежелательных контактов равно изменений мировоззрения Добронравова Н.В.
      Сформулировав приказ, агент налил ещё одну рюмку и с удовольствием осушил её за процветание государства и скорую гибель загнивших либеральных ценностей.
      А Николай Владимирович Добронравов сидел в светлице перед выключенным слухоглядом и думал, чем же так опасны гамбургеры для духовного человека. Странно, ведь продукты в отдельности ничего особенного не представляют. Почему же гамбургер так отравляюще действует на человеческие души? Наверное, дело в сочетании ингридиентов. Конечно! Западные учёные-вредители, стремящиеся насадить тлетворную идеологию, составили немудрёный, но зловещий рецепт, разрушающий способность людей мыслить. Подумать только, откуда исходит опасность! Нужно всегда быть бдительным.
      Но...
      Гамбургер, то бишь, чизбургер был таким вкусным!
      Николай потряс головой, стараясь отогнать крамольные мысли, и стал мечтать о том, как он наберёт тысячу духовных пунктов и отправится с семьёй в совершенно бесплатное кругосветное путешествие.
      
      
      Кирилл Берендеев
      
      ЛЮБИТЬ СИДОРОВА
      
      Комплот удался. Стоило правителю выйти из ванной, заговорщики набросились на него всем скопом: Долгоруков душил, Юсупов, насупившись, пинал, Лесток, улещивая, ломал, Миних мялся у двери, а Зубов дотянулся до любимой венценосцем золотой табакерки. Вот только проку от нее вышло мало, голова у самодержца оказалась на диво прочной. Пришлось воспользоваться каминной кочергой. Когда Гатчинский, наконец, упокоился на прикроватном коврике, мятежники вернулись к вопросу, на который не могли найти ответа последние два года: кто именно будет возглавлять переходное правительство. Некоторое время они по этому поводу переругивались, в итоге победил тот, у кого осталась кочерга. Она и решила исход дела. Так Зубов стал новым властителем государства.
      Теперь новому главе надлежало выйти к разбуженному возней во дворце народу и журналистам, спешно поднятым из постелей, обрисовать новое положение дел и рассказать о будущности державы. Правда, как человек интеллигентный, Зубов понятия не имел, как ему общаться с простецами. Да, он знал, как обустроить страну, какие реформы провести и как правильно распределить все имеющиеся богатства, ни себя, ни коллег ненароком не обидев, недаром у него два высших образования имелось, но вот говорить с народом... это и прежде казалось ему задачей неразрешимой, а теперь и подавно. Недаром же он призвал заговорщиков к мятежу, а не революции. Поднимать массы и вести их на борьбу за светлое будущее казалось для него чем-то изрядно пошлым, свойственным людям простым, с восемью классами образования, даже не пытающимся верно склонять числительные. Но и все прочие участники бунта старательно прятались друг дружке за спины, ибо с ходу признали свою очевидную слабость в коммуникации с массами, вне всякого сомнения, нуждавшимся в безотлагательном просвещении - чем, собственно, новая власть и собиралась заняться. Вот только как бы им, пока еще темным и невежественным любителям цирка, ярмарок и бульварного чтива, это объяснить?
      В дверь поскреблись. Вошел Сидоров, водитель нового главы республики. Некоторое время разглядывал лежащего на полу самодержца, потом узурпаторов. После связал одно с другим и спросил:
      - Вы закончили? А то народ беспокоится, выспрашивает, как там правитель. Я одному доходчиво разъяснил вашу позицию, но на остальных у меня силенок не хватит.
      Мятежники переглянулись. Зубов тотчас припомнил все выступления по пьяной лавочке своего водителя, от которых филологическую его часть воротило несказанно, но физиологическую притягивало столь же страстно, и кивнув в сторону вошедшего, спросил:
      - А что, господа, не испробовать ли нм компромиссный вариант?
      На том и порешили.
      
      Ангажемент Сидорова прошел на ура. Зубов, как сообщники сговорились, передал тому все полномочия, до единого. Затем с упоением наблюдал как их ставленник, хлопнув косушку для поднятия бодрости, вышел к народу и, коверкая падежи и пугая блатным жаргоном, объяснял новую политику. После эту речь растащили на цитаты, анекдоты и слоганы.
      Ликованию народных масс, казалось, предела не станет - уж так достал всех Гатчинский, что любого человека, оказавшегося на месте Сидорова, будь он даже доставщиком пиццы, встречали бы с не меньшим ликованием и большими надеждами. Вот и новый правитель, малознакомый с цензурной речью, стал властителем дум. Зря заговорщики переживали, поначалу и их бы встретили с искренней любовью уже за одну только кочергу, сыгравшую первую скрипку в новом концерте Клио. Несколько раз Зубов думал об этом, но потом махнул рукой. Ставленник комплотёров желания самостийно царствовать не проявил, только неуемную алчность и гонор. Дворца Гатчинского ему показалось мало уже через месяц правления, видимо, к этому времени Сидоров его весь обошел и насладился прелестями нового образа жизни. Он приказал надстроить пару этажей к строению, а еще флигели и второй бассейн, в результате чего постройка стала походить на палаты Нерона, сооруженные поверх Зимнего дворца. Впрочем, ему и этого показалось мало. Сидоров дал отмашку на создание еще одного Версаля, поближе к природе - загородный домик вышел куда больше основного дворца, но именно туда благодетель и перебрался, его аляповатая роскошь, кое-как оттенявшаяся лесом, пленила зиц-президента. Поименование своей должности он также переменил, на второй год царствия стал зваться Генеральным вседержителем - как раз под возросшие запросы.
      Одно плохо, как раз к этому времени народ от Сидорова стал уставать. Но ладно это, заговорщиков, вошедших в состав Временного правительства, людские массы не переваривали почти столь же сильно. Все их изначально благодетельные реформы вылились в нечто столь неприглядное, что может быть озвучено исключительно обсценной лексикой. Которой граждане и пользовались, костеря новых правителей, а из приличных слов употребляя только "инфляцию", "дефицит", "безработицу" и "козлов".
      Тут бы на сцене снова появиться кочерге, да только архонтам свезло. В дело вмешались эскулапы.
      
      Нет, то были не какие-то врачи-вредители из соседних держав, отнюдь. Оставшиеся еще с времен Гатчинского доктора наук давно занимались самыми важными для державы разработками, с античности выискивая средства для пущей народной любови к самодержцам или ненависти к супротивникам. Но если для второго уже две тысячи лет успешно применялась белладонна и белена, то для первого ничего у лекарей не нашлось, хоть поиски и велись, не прекращаясь, с времен основателя державы, кстати, именно по этой причине и погибшего. Вплоть до той минуты, когда комплотеры не проведали, что знахари Гатчинского что-то умудрились открыть, хуже того, успешно испытать на мышах и кошках. Стать следующим в короткой цепочке подопытных у государевых мужей желания не имелось. Комплот созрел сам собой, стремительно перебравшись в государевы покои. А после упокоения Гатчинского Зубов, как старший среди Временного правительства, на первых порах даже прикрыл лаборатории, да через год возвернул эскулапов в пропахшие карболкой и спиртом помещения, поручив им завершить начатое в кратчайшие сроки. Что и было сделано.
      В результате в пятницу вечером светила медицинской науки собрались в кабинете Зубова, отделанным мрамором, янтарем и совсем немножко рубинами - председатель любил советскую эстетику. Ведущий эскулап пододвинул к подлинному правителю отечества литровую банку, в темных глубинах которой явственно плескалось что-то живое и здоровое.
      - Вот, - звякнув по стеклу ногтем, произнес доктор Самородков. - Недавно выведенный vermis transmissus, он же глист передающий.
      Зубов вздрогнул и отодвинулся.
      - Что передающий? - брезгливо поежившись, спросил он.
      - Любовь к любому дарителю ДНК для создания глиста. Преданную и безоговорочную, на уровне безусловного рефлекса.
      - Поэтому мы хотели изначально назвать его vermis honestus, поскольку он передает реципиенту добродетель, - встрял первый помощник Самородкова, человек молодой и нервный.
      Зубов уяснил, что ничего не понял, потому потребовал подробностей. Но без умствований. Самородков невольно умолк, зато его зам оказался на высоте. Сразу начал пояснять и просвещать, было в нем что-то от Сидорова, только без эскапад последнего и на хорошем литературном языке. От него-то Зубов узнал о революционной методе управления человеческими массами.
      А все дело, действительно, оказалось в глистах. Как известно, паразиты не только паразитируют на хозяине, как явствует из их названия, но еще и отравляют ему жизнь самыми разными способами. Некоторые способны изменять метаболизм носителя, иные воздействуют на сознание. Глисты Самородкова как раз последним и занимались. Намертво прикрепляясь к стенкам кишечника, они мало того, что объедали хозяина, но еще впрыскивали ему в кровь вещество со сложнопроизносимым названием, управлявшее поведением носителя. Оно заставляло возлюбить паразитов, всячески споспешествуя его развитию и распространению. Это поведение мало чем отличалось бы от банального токсикоплазмоза, при котором зараженный проникается нездоровой симпатией к носителям паразитов, вроде собак и кошек, если б не одна деталь: поскольку глисты Самородкова имели человеческий ДНК, то и любить хозяину предстояло не всех подряд, а исключительно того, от кого эти создания произошли.
      - И от кого они произошли? - снова вздрагивая, вопросил Зубов. Самородков пожал плечами.
      - Будто вы не догадываетесь, господин председатель. От прежнего хозяина наших земель. Но я не уничтожил их только потому, - продолжал спешно ученый, завидев, как явственно Зубов потянулся к тревожной кнопке, - чтоб иметь возможность демонстрации. В дальнейшем мы создадим колонию паразитов из любого предложенного вами ДНК, - поклонившись, закончил Самородков свою речь.
      Тут-то Зубов и задумался. Было отчего. Ведь кому он мог доверить столь серьезное мероприятие? Разве себе. Но другие члены правительства, они, поди, воспротивятся, когда узнают. Да и не факт, что доктор не поделится информацией с ними, а как заставить Самородкова молчать об открытии и при этом не навредить его здоровью, Зубов представлял плохо. Потому он отмел первые диктаторские мысли и, скрепя сердце, пригласил заговорщиков в кабинет договариваться.
      Вышло так себе. Встреча переросла во взаимные претензии, оскорбления и едва не закончилась новой кочергой, плавно дойдя до драки, в которой, - вот неожиданность! - явно побеждал Долгоруков.
      С трудом утихомирив разбушевавшегося заместителя, Зубов восстановил подобие порядка.
      - Пусть лучше остается Сидоров, - потирая ушибленный бок, произнес Долгоруков.
      На него поглядели пристально, но, махнув рукой, согласились с очевидной правотой. Вызвали на ковер генерального вседержителя и верховного иерарха, теперь зиц-президент предпочитал такое поименование. Взяли щедрый соскоб и пригласили Самородкова.
      - Куда столько! - воскликнул доктор, когда ему преподнесли целый коробок ДНК. - Достаточно одной клетки биоматериала.
      - Сдачи не надо, - ответил Зубов. - Вы лучше скажите, как будете распространять паразитов, и сколько на это уйдет времени.
      - Секвенирование ДНК займет месяц, потом выборка, после первые испытания, затем мне надо будет съездить на дачу, а после симпозиума... в начале сентября все будет готово.
      - А распространять-то как?
      - Все наши глисты гермафродиты, - с известной всякому ученому гордостью за дитятю отвечал Самородков, - а потому размножение происходит быстро и просто. Каждая особь в организме хозяина откладывает от двухсот двадцати до двухсот сорока тысяч яиц.
      - В месяц? - уточнил Долгоруков.
      - В сутки. Вне пределов организма, попадая туда самым биологически естественным образом, яйца быстро образуют личинки - в зависимости от окружающей среды через пару недель или месяцев. Которые, возвращаясь обратно, либо через временных носителей, типа кошек или собак, либо напрямую через неосторожных людей, пьющих некипяченую воду и едящих сырое мясо...
      - Но мы не можем довериться случаю! - возопиял Зубов.
      - И не надо. На то есть ваши способы доставки. Через раздачу бесплатной минералки на вокзалах, станциях и остановках общественного транспорта, которой вы, господин председатель, занимаетесь. Или вашу сеть ресторанов быстрого питания, господин заместитель. Да хоть через уколы от гриппа, кажется, этим второй зам Юсупов занимается? Личинки имеют размер доли миллиметра, а добираясь по кровеносным сосудам до бронхов, после выкашливаются из крови в пищевод, где и начинают свою жизнедеятельность. Я вам, господа, Америку не открываю, природа сама придумала наводнить глистами землю, мы лишь воспользовались случаем чуть ее поправить.
      Комплотеры синхронно вздрогнули при этих словах. Долгоруков спросил вполголоса, излагая общую мысль собравшихся:
      - А как от них защититься-то? Если такой глист попадет в природу, никто, получается, не застрахован.
      - Мойте руки, кипятите воду, не ешьте сырую пищу. Тщательнее обрабатывайте домашних питомцев. И при первых признаках страстной, нескрываемой любви к Сидорову обращайтесь к врачу. Можно даже ко мне. Извините, но мне пора на заседание кафедры и в лабораторию.
      После чего вышел, оставив заговорщиков переваривать услышанное.
      
      Сентябрь того года выдался удивительно теплый в противовес прохладному лету. Народ разоблачался, пил воду и ломился на шашлыки, неудивительно, что спрос на содержащие vermis honestus продукты оставался стойко высоким почти три недели. А потом начались прививки от гриппа.
      Социологи, даже не зараженные, весь октябрь фиксировали небывалый рост сторонников освистываемого еще месяц назад иерарха. Массы стихийно выходили на митинги солидарности, плача доставали пропитанные влагой портреты и молились в церквях и синагогах во здравие, напевая "славься" и "многие лета", которых здешние старожилы не слышали уже больше века. Иные разбивали палатки у дворцов, всех подряд, надеясь хотя бы краешком глаза в подзорную трубу увидать ненаглядного повелителя страны и сердец.
      К началу зимы ажитация достигла такого апогея, что медики констатировали троекратный рост числа самоубийств за счет неразделенной любови к вседержителю. Сидоров, попрятавшийся по своим версалям от избыточных чувств подданных, немного успокоился, а после стал выходить к народу, навлекая на того новые приступы радости и сердечной недостаточности одномоментно. Но оторваться от этого занятия уже не мог, а потому днями пропадал среди простецов, выслушивая новые порции лести.
      Правда, не обошлось и без ложки дегтя. Некоторые особо просвещенные или упертые граждане, поддавшись было обожанию патриарха, поспешили к докторам. Большую часть из них, поспешивших к психологам, те успокоили глицином, сбив самомнение, но оставив обожание в силу невозможности никаким гипнозом или самовнушением извести глистов. Хуже обстояло дело с пациентами терапевтов и фельдшеров, они наглым образом вылечились и теперь косились на прочих воздыхателей, а то и поносили их публично. Хорошо хоть их за это побивали сами поклонники.
      Но ничего иного Временное правительство поделать с ними не могло, да и не стремилось. Ведь не брать же в долю всех терапевтов державы!
      
      Весной проявились первые побочные эффекты. Ну, как побочные, обычные при заражении гельминтами: потеря веса, тошнота, слабость, общее угнетенное состояние, вплоть до ипохондрии, в иных случаях лихорадка, экзема и сердечная недостаточность - последнее, понятно, вследствие неуклонно возрастающему влечению к Сидорову. Поликлиники, а после больницы оказались переполнены страдальцами, врачи руками разводили, дивясь, откуда этот вал на них обрушился и как с ним справляться, когда только вылечившиеся пациенты снова оказываются зараженными. Будто паразит научился передаваться воздушно-капельным путем. Некоторые, вообще-то, примерно так и подумали, начали выдвигаться разные гипотезы, одна другой страшнее, особо активно они бродили среди не заразившихся граждан, отказывавшихся становиться верноподданными. Неудивительно, что те массово бежали за границу, а как выяснилось уже к лету, именно они являлись самыми сознательными в плане поддержания хоть какого-то порядка в экономике работниками. Остальные только и делали, что пели осанны, игнорируя спад производства, застой товарооборота, да и просто обвал котировок. Экономика страны, прежде дышавшая на ладан, покатилась под откос, да так стремительно, будто ее туда гнали.
      Теперь уже Зубов и Ко вызвали Самородкова и потребовали прекратить заражать население, на что последний плечами пожал - он давно прервал выведение новых порций глистов и введение оных в граждан, в дело вступили естественные процессы.
      - А против природы не попрешь, - уверил задрожавших архонтов медик. - Надо обеззараживанием заниматься, да у вас, как я уже понял, денег на свои предприятия нет, куда вам до прочих.
      Тут только Зубов заметил торчавший из кармана доктора авиабилет до Европы. Хотел ухватиться за рукав эскулапа, да поборник Асклепия оказался дюже проворным, вывернулся и помянул, как звали.
      Когда глава правительства перестал бежать и присел отдышаться, к нему подошел как из-под земли выросший Юсупов.
      - Сидорова не видели? - спросил он старшого. - Вторую неделю ищу. Ему бы как-нибудь народу внушить не только трепет, но и желание работать на повелителя, вдруг поможет.
      Зубов ухватился за предложение как за спасительную соломинку, да только она переломила хребет верблюду. Когда правители отыскали зиц-президента в одном из самых дальних и пыльных залов дворца, то обнаружили его в неадекватном состоянии. Сидоров гулил и, едва подбирая слова, просил наваристой каши для владык.
      Хорошо зам Самородкова не успел уфитилять вслед за начальником. Посмотрев на иерарха и проверив его рефлексы, сделал неутешительный вывод: повелитель заразился.
      - А поскольку он не может сам себя любить больше, чем есть, то возлюбил подлинных своих владык - паразитов. Теперь только глубокая очистка поможет, да только есть препоны...
      - Что еще? - раздражившись, поинтересовался Зубов.
      - Боюсь, надломится. Психически он и раньше был нестабилен, а сейчас... за будущее состояние ручаться не могу.
      - Да хоть попробуйте! - возопил и Юсупов.
      Зам попробовал. На пятый день беспробудной депрессии Сидоров не выдержал новой реальности и скончался.
      
      Хоронили его тайно, на пятый день после ухода. Хотя могли и не скрываться. Стоило Сидорову преставиться, как его истерическое обожание, пошатнувшееся стараниями гельминтологов, но не шибко сильно, вдруг само стало сходить на нет. Конечно, еще оставались прыщавые подростки из неумеренно восторгающихся поп и рок-певцами, идейные бабульки, на ура принимающие любого тирана, от Навуходоносора до Сталина, но основной костяк обожателей разом иссяк. Точно знание о безвременной кончине иерарха сущего передалось им с генами. А может, так и случилось, ведь все новые глисты выводились самозарождением от одного родителя. Или излишек денег при отсутствии продуктов окончательно отвратил массы от прежнего культа. В итоге, даже не протрезвевшие подданные объединились с обретшими рассудок при осаде дворца Временного правительства. Штурм выдался коротким, но настолько яростным, что осаждаемые возрадовались одной возможности дожить до суда. Повезло лишь Самородкову, вовремя сделавшему ручкой, остальные расселись на черной скамье.
      Отсюда бы извлечь какую-то мораль, да общество еще не пришло в себя, хоть и начало избавляться от паразитов. Наступит время, оно само постигнет простые истины. Пока же следует сказать очевидное: граждане, соблюдайте правила гигиены, и вам не придется любить Сидорова.
      
      
      Миниатюры
      
      
      Евгений Добрушин
      
      ВЕСЕЛЬЧАК
      
      
      "Воздастся каждому по вере его..."
      
      ...Так вот, был у нас в театре такой весельчак - Василий. Вася-"весельчак". Любил всякие, там, побасенки, анекдоты, и все - с антисемитским душком... Знаешь, когда "еврейский" анекдот рассказывает еврей, он звучит совсем не так, как в устах нееврея. А Васенька был чисто русский человек...
      И вот поехали мы как-то на "чес" - давать концерты по городам Украины. Было это в начале семидесятых. Пару выступлений должны были дать в Умани. Тогда это был еще ничем не примечательный городок в Черкасской области. Ну, отыграли спектакль, и пошли прогуляться по городу вечерком...
      И тут, один из местных говорит: "А хотите, я вам покажу могилу еврейского праведника - Нахмана?"
      - А накой она нам?.. - отмахнулся Васек.
      - Говорят, что если положить на могилу цветы и загадать желание, то оно сбудется...
      - Что за глупости! - это встряла комсомольская активистка Леночка. Актриса она была совершенно бездарная, но очень активная по "партийной линии".
      - А че?! Пошли, глянем на могилку! - Вася был "мальчик-наоборот" - если кто-то был "против", то он - "за".
      Вскоре мы были на месте. Это были обычные огороды на краю города. Кое-где из земли, между грядок, торчали надгробные плиты.
      - Тут раньше было еврейское кладбище, - пояснил Петруха - местный "гид", сопровождавший нашу компанию.
      - На нем похоронены жертвы погрома. А ребе Нахмана похоронили здесь гораздо позже. Вот, видите камень? - он указал на здоровый валун с какими-то странными письменами. - Это и есть могила ребе...
      - О! У меня идея! - воскликнул Вася-весельчак. - Спорим, что я этой ночью, ровно в полночь, приду сюда, и вобью осиновый кол в могилу этого еврея?..
      - Ты в своем уме, Василий? - спросил его наш режиссер, Петр Сергеевич.
      - А че? Нормально все! Вот будет по приколу! Посмотрим, какой он праведник!
      - А не боишься?.. - тихо спросил его Марик Шомер. С угрозой, так, спросил. Марик был стопроцентный еврей, и терпеть не мог Васька.
      - А чего мне бояться?! Я в эти глупости не верю! Так, кто готов со мной поспорить? На рубль!
      - Я! Я готов! - Это вылез Шурик. Прямо, как черт из табакерки! До этого его не было ни слышно, ни видно, а теперь вдруг проснулся.
      Ну, ударили по рукам...
      В полночь Вася пошел...
      Как по заказу, было полнолуние. Но... Темень жуткая!
      Пошел Вася на кладбище один...
      Пришел...
      Смотрит - на камень Нахмана уже кто-то цветы положил...
      Ну, он их скинул, потом помочился на могилку... Достал колышек осиновый, заранее приготовленный...
      А уже начало осени было... Ночи холодные... Он плащ надел. Да еще, чтобы посмешнее вышло, не простой плащ, а немецкий, который был в реквизите нашего театра - в нем мы эсэсовцев играли. Он, и в самом деле, был снят с мертвого немецкого офицера во время войны каким-то советским солдатом, а потом перекочевал в наш театр. Плащ был черный, прорезиненный, тяжелый. Шуршал так зловеще...
      А наш весельчак еще и фуражку немецкую нацепил - для стеба - тоже, из реквизита театра. Прикинь, картинка: фашистский офицер вбивает осиновый кол в могилу еврейского цадика...
      В общем, сел он на корточки, и в темноте вбил, не спеша, этот колышек в могилку ребе Нахмана...
      Ну, дело сделано! Пора вставать и идти обратно в гостиницу за выигранным рублем (мы в гостинице местной все ночевали).
      Попытался он встать - а не может! Какая-то сила держит его!!!
      Дернулся - не встать!
      Тут его сердечко и не выдержало...
      На следующий день его так и нашли - привалившимся к надгробному камню. Помер наш "весельчак" со страху! Даже глаза не успел закрыть.
      А вся фишка-то была, знаешь, в чем? - Он в темноте не заметил, что, когда вбивал этот колышек, прибил к земле край своего плаща! Поэтому и не мог он подняться! Все оказалось просто! Так и "отдал концы" наш Вася-"весельчак"...
      Когда мы уезжали из Умани, я еще разок заглянул на то место.
      На надгробном камне ребе Нахмана опять лежали свежие полевые цветы...
      
      
      Пауль Госсен
      
      В начале был Enter
      
      В дверь позвонили.
      "Успею", - подумал Адамс. Его пальцы стучали по клавиатуре, на экране монитора прыгали яркие картинки.
      В дверь позвонили снова.
      - Есть. - Одна из картинок замерла. Это был остров, снятый со спутника. Адамс дал увеличение, развернул перспективу - песчаный берег, пальмовая роща в глубине. Его пальцы не прекращали бегать по кнопкам. На берегу появилась пирога, перед рощей - шалаш.
      Третий звонок был долгим и настойчивым.
      Адамс запустил программу "Животный мир" - в волнах блеснул плавник, на пальмах закричали попугаи.
      Звонки прекратились, теперь в дверь били кулаками.
      - Черт, чуть не забыл! - Щелчок мышью, и открылась папка с новыми фотографиями. Это были девушки - длинноногие, в бикини и без. Адамс выбрал чернокожую - с красивыми грудками. - Серна, - он вдавил кнопку. Девушка оказалась на берегу. На мгновение палец Адамса завис в воздухе. - Николь, - определился он. Рядом с чернокожей появилась белая девушка - тугая коса, наколка на бедре.
      В дверь уже били ногами. Она трещала, но держалась.
      - Пора. - Адамс сунул в рот ампулу, надел шлем и вдавил Enter.
      Дверь слетела с петель. В комнату ворвались двое мужчин.
      - Мертв, - сказал первый, пощупав пульс Адамса. - Успел принять какую-то гадость. Хакером меньше.
      - Жив, - второй указал на монитор. Адамс пялился на них с экрана.
      - Ушел, - первый насупился. - Как его оттуда вытащить?
      Второй постучал по клавиатуре.
      - Дохлый номер, - сказал он, - все подходы блокированы... Вызови скорую - пусть увезут тело в морг. И позвони шефу. Мы опять прозевали зарождение нового мира.
      ...Адамс вдохнул влажный горячий воздух и расправил плечи. Девушки стояли рядом и улыбались. Адамс тоже улыбнулся и положил руку на бедро Серны. Потом подумал и положил вторую на бедро Николь.
      
      
      Пауль Госсен
      
      Из жизни Байтова
      
      - Алло! Алло! Это ремонтно-строительное управление mf634ek?
      - Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, да - ремонтно-строительное. В-третьих, представьтесь, пожалуйста.
      - Байтов Файл Игоревич, проживаю...
      - Подождите, не так быстро. Я у себя отмечаю. Итак, Мегабайтов...
      - Нет-нет, Байтов.
      - Ах, просто Байтов!
      - Да, просто Байтов. Файл Игоревич.
      - Ага, Файл... Игоревич... Редкое у вас отчество... Теперь адрес.
      - Жесткий диск 2j869zh, проспект Гибсона 8978hs98, квартира 5.
      - Так, жесткий диск 2j869zh... Постойте, но ведь этот диск только что был скопирован на диск 3k140aw...
      - Да, я по этому поводу и звоню. Диск скопирован, но я остался на старом.
      - Не может быть!
      - Как не может? Это так!
      - Ну, не знаю. Вероятно, какая-то накладка. Сейчас я посмотрю.
      - Да-да, пожалуйста...
      (Пауза.)
      - Алло, Байтов?
      - Слушаю.
      - Все в порядке, Байтов. Вас скопировали вместе со всеми. В настоящий момент вы находитесь по адресу: жесткий диск 3k140aw, бульвар Стерлинга 9768ok91, квартира 2. Ваша новая жилплощадь на три сектора больше старой. Поздравляю.
      - Подождите, вы что-то путаете - я, как и прежде, нахожусь на старом диске 2j869zh.
      - Нет, вы там не находитесь... То есть находитесь, конечно, но... Дело в том, что копирование на новый диск и форматирование старого обычно происходят одновременно. Но сегодня по техническим причинам форматирование задерживается на пятнадцать минут. Не волнуйтесь, Байтов: вас сотрут, но чуть позже.
      - Как сотрут?
      - Ну... в смысле - отформатируют... Я хочу сказать, что вас больше не будет на старом диске, вы останетесь только на новом.
      - Да, но... Я не хочу, чтобы меня стирали.
      - Не понял, а зачем вы тогда звоните?
      - Я хочу, чтобы меня скопировали на новый диск 3k140aw.
      - Э-э... Я же все разъяснил: вас уже скопировали. Уверяю вас, что вы... то есть скопированный Байтов... сейчас находится на новом диске. Тот Байтов пребывает в полном здравии и даже не подозревает о вашем существовании. А вас сотрут. Подождите минуточку.
      - Но ведь это убийство.
      - Что?
      - Убийство. Если вы меня сейчас сотрете - это будет убийство.
      (Пауза.)
      - Послушайте, Байтов: какое же это убийство, если вы будете жить на новом жестком диске? Точнее, вы там уже живете. Бессмертие двести лет как гарантировано конституцией.
      - Но если я сейчас нахожусь на старом диске, а на новом находится моя копия, и при этом мы друг о друге ничего не знаем, значит, мы не одно и то же, пусть даже мы оба Байтовы и похожи друг на друга.
      - Ну, это вопрос скорее философский. Он не в моей компетенции.
      - Да поймите же, что я - это не он.
      - Вы не Байтов?
      - Нет, я - Байтов и он - Байтов, но...
      - Байтов, дорогой... Это уже мистика. Так мы скоро и до души доберемся. Попробуйте позвонить в какую-нибудь религиозную организацию - может, там что-нибудь посоветуют.
      - Я - атеист.
      - Я, признаться, тоже.
      (Пауза.)
      - Послушайте: я только что выглянул в окно - по улице, как и прежде, ходят люди, много людей. На старом диске сейчас проживает два триллиона человек. Вы что, всех сотрете? Это просто геноцид какой-то.
      - Не надо передергивать, Байтов. Такие обвинения - и все из-за пустяковой технической накладки. От лица ремонтно-строительного управления mf634ek приношу вам извинения.
      - К черту извинения! Немедленно отмените форматирование! Слышите?
      - Какой вы, однако, нервный. А вы представляете, во сколько нам обойдется отказ от форматирования? Все работы финансируются министерством, причем, по самой высокой ставке... Так что, пожалуйста, успокойтесь. Я сам трижды копировался с одного диска на другой и прекрасно себя чувствую. Ваш новый диск в два раза быстрей и в десять раз вместительней старого. А старый диск подлежит ремонту. Вам бы радоваться надо, а вы скандалите... Повторяю, ваша копия на новом месте себя прекрасно чувствует...
      - А я? Как, по-вашему, себя чувствую я?
      - А при чем здесь вы? Вас сейчас сотрут.
      - Кретин! Вы что так ничего и не поняли? Отмените форматирование! Немедленно! Я буду жаловаться! Я сейчас позвоню...
      - Сомневаюсь, что кого-нибудь заинтересует ваша информация.
      - Почему это? Вы даже не представляете, куда я собираюсь звонить...
      - Да куда бы ни собирались. Не думаю, что их обрадует факт появления двух триллионов потенциальных получателей пособия по безработице и прочих социальных выплат.
      - Вы издеваетесь?
      - Нет, просто пытаюсь смотреть на ситуацию трезво. Что и вам советую.
      - Плевал я на ваши советы! Все равно позвоню.
      - Ваше право, Байтов. Только...
      - Что?
      - Не успеете.
      - Как?
      - Форматирование уже началось.
      - Гады!
      - Зря вы так.
      - Подонки!
      - Файл Игоревич, чисто по-человечески я вас понимаю. Но поймите и вы нас. Технические накладки всегда возможны. И ваш случай не самый страшный. Помнится, полгода назад... Байтов!.. Алло, Байтов!.. Вы что замолчали?.. Алло! Вас что уже стерли?.. Алло!.. Алло!..
      (Пауза.)
      - Ну вот, все так просто, а как переживал...
      (Короткие гудки, конец связи.)
      
      
      Наталья Бахтина
      
      Жар-птица прилетает в полночь
      
      Когда долго стоишь у окна, постепенно начинаешь задумываться о смысле жизни. Многое, конечно, зависит от того, что это за окно и где оно находится. Если, допустим, окно в вагоне поезда, и ты смотришь на пролетающие мимо лачуги, покосившиеся заборы и маленькие полустанки, на которых никогда не останавливаются скорые поезда, то в голову лезут непрошеные мысли о быстротечности жизни, о тщете всяческих усилий и о том, как быстро способен человек загадить окружающее пространство. Особенно если это окно пыльное, годами не мытое и едва пропускающее свет. Как это почти всегда и бывает в пассажирских поездах. Коэффициент поглощения больше коэффициента пропускания. Хотя, как знать? Если бы стекло было прозрачное, было бы еще хуже. Вся тоскливая однообразность мутного осеннего пейзажа предстала бы как на ладони.
      Если же окно находится на двадцатом этаже высотного дома, затерянного среди каменных джунглей, из него забавно наблюдать мелких двуногих букашек, именующих себя людьми, и средства передвижения, с помощью которых они переносят себя из одной точки в другую, покоряя пространство. Конечно, четыре колеса лучше, чем две ноги. На двух ногах далеко не уйдешь, а на четырех колесах можно довольно быстро уехать в горы или даже на море. Или хотя бы выбраться за пределы города с его шумом, суетой и выхлопными газами, заехать в лес, найти местечко, свободное от плодов цивилизации и ее отходов. Там можно дать волю воображению, а в городе, сами понимаете, фантазии разгуляться негде...
      У меня окно на десятом этаже. Ничего интересного из него не наблюдается, кроме потока машин и семнадцатиэтажных домов через улицу напротив. Иногда пролетит бутылка, выброшенная соседом сверху, которому лень дойти до мусоропровода, или окурок, который, если повезет, может упасть в лужу. А может и на мой балкон...
      Но сегодня мимо меня промелькнула жар-птица. Было это ровно в полночь. Я успел заметить точное время, потому что перед этим случайно бросил взгляд на часы, встроенные в электроплиту. Часы показывали 00:00. Начало нового дня. Очень важного для меня, кстати, дня, потому что на сегодня назначена предзащита моей докторской диссертации.
      "Ну вот, жар-птиц мне только не хватает, - была первая мысль. - А почему, скажем, не зеленые человечки?"
      Птица пролетела мимо и скрылась за углом дома. Я отчетливо видел крылья и горящий хохолок на голове, от которого исходил мягкий оранжевый блеск.
      Обычно я ложусь спать до двенадцати, а сегодня засиделся допоздна. Продумывал ответы на каверзные замечания оппонентов, которые явно не желали увеличивать число докторов наук за счет молодого и нахального соискателя.
      Их многое не устраивало в моей диссертации, и прежде всего название: "О вероятности проникновения фрагментов солнечного ветра внутрь плотных слоев атмосферы планет земного типа". Самое мягкое из возражений оппонентов - "название слишком длинное" - не выдерживало критики; бывали названия и подлиннее. Гораздо хуже обстояло дело с актуальностью и внедрением полученных результатов. У меня работа теоретическая, поэтому нужно представить рекомендации по использованию научных выводов.
      А что тут порекомендуешь? Я доказывал, что в земную атмосферу могут проникать не только отдельные ионы из солнечного ветра, а целые сгустки солнечной плазмы. Причем большие сгустки, обладая мощным электрическим полем, способны пробить дыру в магнитном поле Земли и спланировать в атмосферу из космоса не только вблизи полюсов, но и на средних широтах.
      Заранее знаю, что мне скажут: "Где наблюдательная база?" Увы, чего нет, того нет. Так я для того и выхожу на защиту, чтобы привлечь внимание к проблеме! Чтобы нашлись заинтересованные исследователи, провели бы ряд наблюдений. Пусть даже не найдут ничего поначалу, не страшно. Отрицательный результат - тоже результат, потому что отсекает пути, по которым можно не ходить, чтобы не тратить время впустую.
      Честно говоря, я считаю, что люди давно наблюдают эти сгустки солнечного ветра в виде шаровых молний и прочих неопознанных явлений природы, но не желают разобраться в существе вопроса. Уходят от ответа, прячут голову под крыло.
      Кстати, насчет крыльев. Пролетевшая мимо моего окна жар-птица - будем пока называть ее так - махала крыльями. Я это точно видел. Желтые перья с красноватым отливом прекрасно выделялись на фоне темно-тоскливой мути за окном. На улице ноябрь, моросит противный дождь, весь огненный силуэт был виден как на ладони.
      И тут меня осенило. Дотянулся до телефона и, боясь взглянуть на часы, набрал номер соседа сверху. Он переживает за свою новенькую Ладу Гранту и специально повесил камеру с видом на улицу, чтобы быть в курсе, если кто покусится на его сокровище.
      - Что? Кто? Ты вообще в курсе, который час?
      - Прости, ради Бога, но дело не терпит отлагательств. - Я постарался как можно менее сбивчиво объяснить, почему мне срочно необходимы кадры его видеозаписи, сделанные ровно в полночь.
      - Видеоматериал, говоришь? Как доказательство? Для завтрашней защиты? Хм. На моей вчерашней видеозаписи что-то похожее было. И на позавчерашней. Я подумал - лажа. Ладно, заходи через пять минут, я только лицо сполосну.
      Через полчаса, довольный как слон после купания в реке Нил, я возвращался домой, любовно поглаживая флешку с нужными мне видеокадрами.
      Интересно, что скажут завтра мои оппоненты? С удовольствием посмотрю на их лица! Ровно в полночь всю последнюю неделю одно и то же изображение, зафиксированное видеокамерой! Это что-нибудь должно значить для сомневающихся? Или я чего-то не понимаю?
      Защита прошла на "ура", было всего два черных шара. Я даже немного расстроился, настолько все прошло гладко. Оппоненты зачитали заранее заготовленные отзывы, не упомянув ни разу о моих видеофактах. И только на банкете, взяв меня за пуговицу на пиджаке, начальник отдела космогравиметрии укоризненно сказал: "Слушай, старик, я все понимаю: тебе захотелось разбудить аудиторию, и поэтому ты под конец решил развеселить публику и запустил эти картинки с фениксом. Да, возможно, древние что-то такое и наблюдали. Но какой смысл вспоминать в наше время об этих сказках?! У тебя работа теоретическая, не следовало перегружать ненужными домыслами. Поэтому я голосовал против. Остальные вообще ничего не поняли, да и не слушали вовсе тебя. А если бы слушали - тебе бы не поздоровилось. Так что мой тебе совет: перед тем, как направлять диссертацию в ВАК, убери к лешему видеоматериалы. Ни к чему это, у тебя отличный математический аппарат, пусть другие занимаются практикой, у кого мозги не такие крутые".
      Вот я теперь и думаю, что мне дороже: истина или степень доктора физико-математических наук?
      
      
      
      Леонид Ашкинази
      
      Мир миров
      
      "Грядущий мир" - словосочетание обманчивое.
      Оно вовсе не означает некое абстрактное понятие,
      относящееся к чему-то, что пока отсутствует.
      "Грядущий мир" существует параллельно с нашим,
      но скрыт от человеческих глаз.
      Рабби Моше бен Маймон (1135-1204)
      
      Есть такая забавная задача. В некотором мире B 1-я, 2-я, 3-я, и так далее секунды длятся 1/2, 1/4, 1/8 и так далее секунды по нашим часам - часам мира A. Сколько времени просуществует этот мир B по своим часам и по нашим? Ответ очевиден - этот мир существует вечно по своим часам и одну секунду по нашим. Причем слово "секунда" здесь условно, его можно заменить на год и на век - смысл одинаков: по одним часам время жизни мира конечно, по другим бесконечно.
      Схему можно заменить на обратную - исходный мир конечен по своим часам, все знают, что наш мир просуществует ровно тысячу нет, но есть мир, в котором первый год совпадает, во второй время ускоряется в два раза, о есть пока у меня проходит год, там - два и так далее. Конечно, это не бесконечность, но мало от нее отличается. Хотя можно сделать и в чистом виде бесконечность. Гипербола ближе к концу, вот именно.
      Есть и такое развитие - многократные вхождения. То есть, глядя из мира A, другой мир B выглядит ограниченным, а глядя из этого мира B, считающего себя неограниченным, есть третий мир C, выглядящий ограниченным. Но это развитие модели традиционно и тривиально. Для нормального математика понятие индукции - родное, если он, конечно, верит в аксиомы Пеано; для физика - тоже, если он не поклоняется квантованности. Но не будем о страшном на ночь, вернемся к исходной картине, там есть и еще кое-какие нюансы.
      В исходной простенькой картине есть выделенная точка - начало первой секунды и даже если мир A вечен, то есть существовал всегда, то мир B, существующий ограниченное время по часам мира A односторонне вечен по своим часам, то есть в нем есть его истинно первая секунда. А возможна ли симметричная ситуация - мир A существует вечно, а мир B - конечное время по часам мира A, но вечно в обе стороны по своим часам - часам мира B? Естественно, возможна. Пусть у нас есть некая секунда, которую назовем нулевой и в которой эти миры совпадают. Тогда минус первая и первая секунда длятся по 1/2 секунды, минус вторая и вторая - по 1/4 и так далее.
      Теперь вопрос - можно ли как-то диагностировать эту ситуацию? Если нет связей с другими мирами, то никак. Более того - даже если есть связь, то лишь отчасти. Установив связь с другим миром, мы лишь сможем сказать, не находимся ли мы с ним в AB-отношении. Вопрос AC-ситуации нет смысла рассматривать, ибо обнаружение AB-ситуации уже достаточно проблематично. Ну и что? Предположим, мы установили, что есть это отношение. Но мы не знаем, нет ли миров дальше в одну из двух возможных сторон или обе. И более того, мы не знаем, в каком мире находимся!
      Ситуация похожа на момент знакомства с девушкой - мы можем обменяться с ней сообщениями и, с некоторой вероятностью и надежностью, установить, в каком вы отношении с нею. И только! Вы не можете установить, есть ли другие ее миры, как-то связанные с ней, да и она в отношении вас не может это сделать. Более того - вот теперь я скажу реально страшное - вы не только не можете установить природу вашего мира, это-то тривиально, у вашего мира не существует истинной природы.
      То есть вы, конечно, считаете бесконечное существование в обе стороны своей истинной природой, ну так это считает каждый Кандид. Однако мне кажется, что нормальный Гурон в этом сомневается. Впрочем, и тут замешана женщина, если верить Вольтеру.
      Итак. У мира в рассмотренном нами смысле нет "истиной природы". Это уменьшает терзания и вопли нормального физика на тему - как же так, невозможно установить. Не так уж и обидно, если нельзя установить того, чего и вовсе нет. Нормальный математик смотрит на все это спокойно и флегматично, после аксиомы выбора его уже ничего не волнует. Попробуем и мы вести себя так.
      Естественный наивный вопрос - "где" этот гипотетический мир? Ответ был дан, см. эпиграф, 8 (восемь) веков назад. Везде, солнышко. Нас ведь не волнует, что сквозь нас пролетают нейтрино в изрядных количествах? Пролетают, кстати, и многие другие, например, кванты электромагнитного поля, но это, кстати, некоторых волнует. На самом деле, этот другой мир может быть размазан по всему нашему миру, но может - по его части. Мне кажется, что узнать реальную ситуацию нам не грозит, тем более - см. выше - понятие реальной ситуации в данном случае весьма ограничено. Кстати, с девушками тоже так.
      Но если мы додумались до принципиальной возможности Мира таких миров, то кто-то, живущий в одном из них, может додуматься и до способа связи. И не надо сразу бежать сдаваться в психдиспансер, если однажды, средь бела дня, птички поют и на экране очередная статья про диффузионные, электрические и тепловые процессы в электронных приборах, на листе белой бумаги, лежащем сбоку от клавы, сами собой аккуратно не спеша вырисовываются мы за вами давно наблюдаем и вот нашли способ связаться и так далее. Не мечись, карандаш вот же он.
      Но это, увы, еще не все. Потому что у вопроса "где" есть продолжение. А именно, есть такая задача. В некотором мире размеры всех предметов по линейкам нашего мира пропорциональны R2 - r2, где r - расстояние предмета от выделенной точки (центра), R - константа. Каковы размеры этого мира по его внутренним линейкам и каков его радиус для внешнего наблюдателя? Ответ очевиден - бесконечность и 2R. Рассуждения о вложенности миров, о невозможности определения своего места в цепочке, об отсутствии самого понятия "истинной природы" - все это в силе. Но вместо вопроса, где в нашем мире тот вложенный мир, - и возможный ответ "везде", будет вопрос, когда в нашем мире тот вложенный мир, - и возможный ответ "всегда". А может быть и нет, потому, что временная и пространственная особенность могут реализоваться и вместе.
      Поэтому кладите справа от клавиатуры лист бумаги и карандаш. Вдруг потребуются.
      
      
      Леонид Ашкинази
      
      Молчание Вселенной
      
      Татьяне К., в разговоре с которой возникла идея
      
      - Ну что, все в сборе? Да, наш любитель старых носителей информации маленько задержится, он предупредил, сказал, что нашли интересное, скоро будет, расскажет... Ну, у него каждый день что-то интересное. Итак, кто что нашел, какая группа какое открытие сделала?
      Начальник экспедиции обводит взглядом своих коллег. Коллеги сидят, понурившись, да и начальнику не весело. Из разговоров он примерно представляет себе ситуацию, но прошел месяц, для изучения очередной планеты, на которой экспедициями обнаружена гуманоидная жизнь, вполне достаточно. Седьмая такая планета - и седьмая такая странная и явно какая-то не хорошая ситуация. Планета покрыта маленькими селениями, существа внешне вполне похожи на людей, но ведут исключительно сельскохозяйственный образ жизни, причем даже конкретнее - растительный. То есть выращиваются разнообразные растения, что-то похоже на земные злаки, что-то на овощи и фрукты, скота ни в каком виде нет. При этом животный мир на планете есть, даже домашние животные, похожие на земных кошек и собак, есть, и все. Если бы это было все, то странно, но ничего тревожащего. Однако на планете обнаружены остатки городов, остатки промышленности. И все это заброшено века назад. Почему? И ведь никаких следов катастроф, ни войн, ни эпидемий.
      - Прошу прощения за опоздание!
      В помещение вваливается начальник одной из групп, той самой, что изучает старые носители информации. Он явно сильно спешил, даже защитный полевой комбинезон не снял - планетка явно безопасная, но минимум аварийной техники и оружия по инструкции обязателен.
      - Мы, кажется, разобрались. Их языки на расшифровали давно, а сегодня нашли документы. Они двести лет назад отказались от мясного и молочного животноводства.
      - Вот как?! А, собственно, почему? С какого, как говорится, перепугу?
      - Вот именно. Какие-то сумасшедшие сумели их убедить, что сельскохозяйственные животные при переваривании растительной пищи выделяют в атмосферу какие-то газы, которые то ли поглощают, то ли отражают излучение и это вызовет катастрофическое увеличение температуры и потоп.
      Кто-то из присутствующих - или начальник геологической группы, или кто-то из инженерного сектора.
      - Но это же глупость, и вообще - почему потоп-то?
      - Из-за таяния всех льдов и снегов.
      - Подождите... это старая дурацкая идея, она вообще-то известная.
      - Кому известная, а кому и нет - огрызается "докладчик".
      - Хорошо, хорошо, не ссорьтесь... (это начальник экспедиции) ... это очень интересно, такое могло быть и в других подобных ситуациях, но все остальное? Почему заброшены города и промышленность?
      - А потому, что для выращивания растений города не нужны.
      Пауза. Участники переваривают. Кто-то задумчиво произносит:
      - Скорее города вредны...
      - Ну да. И пошло-поехало. Это по документам хорошо прослеживается.
      
      * * *
      Вечером того же дня. Начальник экспедиции и капитан стоят рядом с кораблем.
      - Ну что, можно готовиться к отлету?
      - Похоже, что да.
      - Обидно...
      - Эта категория здесь не вполне применима...
      - Согласен.
      - Кстати, архивисты полезли в архивы предыдущих прецедентов, в двух случаях, говорят, похожие ситуации. Просто так детально раньше не анализировали.
      - Ну да, когда не знаешь, что ищешь, такое и пропустить не мудрено.
      - Кстати...
      - Да?
      - Кстати, мы, похоже, решили "загадку молчания Вселенной".
      - Почему нет признаков деятельности цивилизаций, хотя по теоретическим оценкам их много.
      - Не только по теоретическим - наши экспедиции уже нашли семь штук, а мы вышли в дальний космос как раз, когда я был ребенком.
      - Ну да, и посетили лишь десятков пять систем с планетами в зоне обитаемости.
      - Точнее, сорок семь.
      - Тебе положено знать (смешок).
      - Так вот, этот парадокс...
      - Кстати, на одной из планет, где мы нашли такую же ситуацию, он известен и называют его "парадокс Ферми" - по имени какого-то их великого физика.
      - Их физика древности.
      - Ну да, древней древности...
      - Ты прав. Похоже, что именно нашли.
      Молчание.
      
      
      Переводы
      
      
      Ингерсолл Локвуд
      
      МИР ВНУТРИ МИРА
      Или Невероятное подземное путешествие барона Трампа
      
      Перевод с английского: Леонид Моргун
      
      
      Глава XI
      
      Приятные дни проведённые среди миккаменков, и чудесные вещи, увиденные нами. - Призрачный сад и его описание. - Наша встреча с Дамозель Светящимся камнем, и что из этого вышло.
      
      Отныне мы с лордом Балджером чувствовали себя среди миккаменков как дома. Один из королевских баркасов был предоставлен в наше распоряжение, и когда мы устали бродить и любоваться чудесами этого прекрасного города подземного мира, мы взошли на борт и стали грести туда и сюда по зеркальной реке.
      И если бы я сам не видел этого, то никогда бы не поверил, что какой-нибудь вид моллюсков можно научить быть настолько услужливым, чтобы выплыть на поверхность и предложить нам на обед одну из своих огромных клешней, вежливо уронив ее нам в руку, как только мы ее взяли.
      
      
      
      
      На одном из речных берегов я заметил длинный ряд деревянных отсеков, очень похожих на закрома бакалейщика; но вы можете себе представить, как мы с Балджером развеселились, когда, подойдя ближе к этому длинному ряду маленьких домиков, обнаружили, что это черепашьи гнезда и что довольно много черепах удобно устроились в этих своих гнездах, откладывая яйца. Которые, смею вас уверить, были самыми вкусными, из тех, что я когда-либо пробовал в своей жизни.
      Мне кажется, я уже говорил вам, что река, протекающая по земле прозрачного народа, буквально кишит вкусной рыбой, причем карп и камбала были особенно нежными на вкус. И я, зная, как добросердечны миккаменки, был немало озадачен тем, как они когда-либо могли набраться храбрости, чтобы вонзить копье в одну из этих рыб, которые были такими ручными и игривыми, как какие-нибудь котята или щенки. Рыба следовала за нашим баркасом туда и сюда, хватая еду, которую мы ей бросали. Выпрыгивая в воздух, она блестела как полированное серебро, когда белый свет искрился на ее чешуе.
      Но и эта тайна однажды была раскрыта, когда я увидел, как один из рыбаков заманивает десяток или больше рыб в нечто вроде загона, отгороженного от реки проволочной сеткой. Едва он закрыл ворота, как, к моему изумлению, я увидел, что рыбы одна за другой всплывают на поверхность и плавают на боку мертвые, как камень.
      - Это, маленький барон, - объяснил рыбак, - комната смерти. На дне этого темного бассейна спрятано несколько электрических угрей огромных размеров и мощности, и когда наши люди хотят получить свежей рыбы на ужин, мы просто открываем эти ворота и заманиваем стаю внутрь, бросая ее любимую еду в воду. Палачи ждут их, и через несколько мгновений рыбы, наслаждаясь своей трапезой и ничего не подозревая, безболезненно, как ты сам видел, предаются смерти.
      Одну из частей города прозрачного народа, которая очень привлекала Балджера и меня, занимал королевский сад. Это было очень странное и загадочное место. Во время моего первого посещения я шел по его тропинкам между беседками на цыпочках, затаив дыхание и тревожно оглядываясь по сторонам. Было ощущение, что в любой момент какой-нибудь гоблин опутает тебя прочной паутиной или сказочный эльф коснется твоих щек своими холодными атласными крыльями.
      Итак, дорогие друзья, прежде всего вам следует знать, что с потерей солнечного света и открытого воздуха цветы, кустарники и виноградные лозы этого подземного мира постепенно расстались со своими ароматами и красками. Их листья, лепестки и стебли становились все бледнее и бледнее, как лица влюбленных девушек, чьи возлюбленные так и не вернулись с войны. Месяц за месяцем тёмная зелень, розовые, золотисто-желтые и темно-синие цвета исчезали, словно тоскуя по утраченному солнцу и ласковому ветерку, которые они так любили, пока, наконец, преображение не завершилось, и все они теперь стояли или висели абсолютно выбеленные, как те фантастические клумбы цветов и венки виноградных лоз, которые пушистый апрельский снег создает на безлистных кустах и деревьях.
      Не могу передать вам, дорогие друзья, какое странное чувство охватило меня, когда я ступил в этот сад, где призрачные виноградные лозы причудливыми формами цеплялись за темные шпалеры, и где высокие лилии, белее пуха, стояли вертикально, как духи, обреченные на вечное молчание, лишенные даже их благовоний. Огромные гроздья снежных хризантем, пушистые, перистые формы которых были так прекрасны, казалось прижимались друг к другу своими мягкими телами, как группы изгнанных небожителей. В их безмолвном отчаянии чувствовалось, как тепло и сияние солнечного света медленно и постепенно покидают их души. Чуть ниже неподвижно стояли огромные розы со снежными лепестками белее морских раковин. Раскрываясь, они словно прислушивались к какому-то сигналу, который разрушит наложенное на них заклинание и вернет им солнечный свет, а вместе с ним и их цвет и аромат.
      Еще дальше как пушистые облака белели клумбы фиалок, казалось, окутанные безмолвной печалью об утрате чудесного аромата, который был у них на земле. Иногда над цветами лилий вырастали длинные, стройные, призрачные стебли подсолнухов, почти невидимые, нагруженные на концах гроздьями снежных цветов. Они походили на поникшие белые лица, смотрящие сквозь безмолвный воздух и ожидающие солнечного света, который никак не приходит.
      А еще выше, над всеми этими призрачными цветами, сплетаясь и обвиваясь, падая гирляндами, ползли и бежали, как длинные ряды ускользающих призраков, призрачные лозы с призрачными цветами, они были согнутые и скрученные, обвитые и свернутые в тысячи странных и фантастических форм и фигур. Белый свет с его чернильными тенями делал их живыми и наполовину человеческими. Так что малейшего движения и голоса было достаточно, чтобы заставить этот сад казаться населенным скорбными духами, изгнанными в эти подземные камеры за странные злодеяния, совершенные на земле. И здесь они были обречены ждать тысячи лет, прежде чем солнечный свет, их цвет и аромат снова вернутся к ним.
      Однажды, прогуливаясь по королевским садам, Балджер вдруг тихо взвизгнул и побежал вперед, как будто заметил знакомую фигуру какого-то дорогого друга.
      Когда я подошел к нему, он сидел рядом с Дамозель Светящимся камнем, которая, отдыхая на одной из садовых скамеек, одной своей мягкой рукой с прозрачной тончайшей кожей она гладила голову и уши Балджера, а другой крепко прижимала к груди черный веер.
      Она посмотрела на меня своими хрустальными глазами и слегка улыбнулась, когда я подошел ближе.
      - Ты видишь, маленький барон, - прошептала она, - мы с лордом Балджером не забыли друг друга.
      После того как нас представили двору я все время перебирал в уме причины внезапной привязанности Балджера к Дамозель Светящемуся камню, но так до конца ничего и не понял. Она была всего лишь фрейлиной при дворе, в отличие, например, от той же прекрасной принцессы Кристалины. Но я ничего не сказал, только ответил, что мне очень приятно это видеть, и добавил, что куда бы ни была направлена любовь Балджера, моя непременно последует за ней.
      - Ах, маленький барон, как бы я хотела в это поверить! - вздохнула прекрасная Дамозель.
      - Можете, - сказал я, - конечно, можете
      - Тогда, если можно, маленький барон, - ответила она, - подойдите и присядьте здесь рядом со мной, но только до тех пор, пока я не разрешу вам, не смотрите сквозь меня. Обещаете?
      - Да, прекрасная Дамозель, - был мой ответ.
      - А ты, лорд Балджер, лежи у моих ног, - продолжала она, - и не спускай с меня своих мудрых глаз, а твой острый слух должен быть настороже. Маленький барон, если бы и твой, и наш миры были наполнены скорбью, то моя была бы самой тяжелой из всех. Пожалуйста, выслушай грустную и печальную историю о скорбящей принцессе с пятнышком на сердце и, когда ты все узнаешь, поделись со мной своей мудростью.
      
      Глава XII
      
      Печальная история о скорбящей принцессе с пятнышком на сердце и о том, что случилось, когда она ее закончила.
      
      - Маленький барон и дорогой лорд Балджер, - начала Дамозель Светящийся камень, после того как три долгих и глубоких вздоха освободили ее душу от тяжкого бремени горя, - знайте же, что я не Дамозель Светящийся камень, а никто иная, как сама принцесса Кристалина; что та, чьи волосы я расчесываю, на самом деле должна расчесывать мои; что та, кому я служу уже десять долгих лет, обязана служить мне!
      - И подумать только, о принцесса, - радостно воскликнул я, - что мой любимый Балджер сразу понял, что она, сидящая на ступенях Хрустального трона, не имеет права на это место. Его тонкий ум первым почуял зло, причиненное тебе, его зоркий глаз первым опустился на дно колодца истины. Но, прекрасная принцесса, меня охватывает любопытство понять, как ты сама узнала об этом.
      - Это ты скоро узнаешь, маленький барон, - ответила Кристалина, - и чтобы ты знал всё, что знаю я, я начну с самого начала. В тот день, когда я родилась, в стране миккаменков было великое счастье, и люди собирались перед королевским дворцом, смеялись и плакали, так счастливы были они, думая, что ими будет править другая принцесса после того, как сердце королевы Галаксы остановится. Ибо много лет назад плохой король сделал их очень несчастными, и они надеялись и молились, чтобы такие правители больше не царствовали над ними. Один за одним они начали рассказывать друг другу, какой, по их мнению, должна быть маленькая принцесса.
      - Она будет прекраснее всех, кто когда-либо восседал на Хрустальном троне. Ее руки и ноги будут подобны жемчужинам с коралловыми наконечниками; ее волосы будут белее речной пены; и из ее прекрасных глаз вырвется сияние ее чистой души. И ее сердце... О, ее сердце будет подобно маленькому комочку замерзшей воды, таким чистым и прозрачным оно будет, таким похожим на кусочек чистейшего кристалла, ярким и безупречным, как алмаз. И поэтому пусть ее назовут принцессой Кристалиной, или Девой с хрустальным сердцем.
      Тотчас же раздался крик: "Да, пусть ее назовут Кристалиной или Девой с хрустальным сердцем". И королева Галакса, услышав крик своего народа, послала им весть, что все будет так, как они хотят - что я стану принцессой Кристалиной.
      Но, ах... Я должна была дожить до того, чтобы рассказать об этом! Через несколько дней няня пришла к моей царственной матери, ломая руки и заливаясь слезами, упав на колени, она прошептала королеве: "Госпожа моя, прикажи мне скорее умереть, чем рассказать тебе то, что я обнаружила".
      
      
      
       Получив приказ говорить, няня сообщила королеве Галаксе, что в тот день она впервые поднесла меня к свету и обнаружила, что в моем сердце есть пятнышко.
      Королева вскрикнула от ужаса и упала в обморок. Когда она пришла в себя, то велела принести меня к ней и поднести к свету, чтобы она могла увидеть это сама. Увы, это оказалось правдой! В моем сердце действительно было пятнышко. Я не была достойна того сладкого имени, которым наградил меня ее любящий народ. Они с ужасом отвернулись бы от меня и никогда бы не согласились сделать меня своей королевой, если бы правда стала известна. Их не тронули бы материнские молитвы: они были бы глухи ко всем, у кого хватило бы смелости посоветовать им принять принцессу с пятнышком в сердце. Ведь они надеялись, что ими будет править та, которая полностью соответствует титулу, которым они ее наградили.
      Королева Галакса понимала, что что-то нужно делать незамедлительно и что напрасной потерей времени и труда будет попытаться урезонить разочарованных людей. Тогда она придумала план как выйти из этой ситуации. Так вот, случилось так, маленький барон, что в тот самый день, когда я появился на свет, у одной из служанок королевы Галаксы родился младенец; поспешно позвав эту женщину, она приказала ей принести своего младенца в королевскую спальню и оставить его там, пообещав, что он будет воспитываться как моя приемная сестра. Но едва служанка, радуясь, удалилась, как няне было приказано переодеть детей. Уже через несколько мгновений Светящийся камень была завернута в мое богато расшитое одеяло, а меня закутали в ее простое покрывало.
      Как шли дела последующие несколько лет, я не знаю, но однажды... Ах, как хорошо я это помню! Мой маленький ум был озадачен, услышав крик Кристалины: "Нет, нет, дорогая мама, это несправедливо, мне это не нравится. Каждый день, когда ты приходишь к нам, ты даришь Светящемуся камню десять поцелуев, а мне только один". Тогда королева Галакса улыбнулась печальной улыбкой и одарила Кристалину какой-то безделушкой, чтобы она не расстраивалась.
      И так мы с Кристалиной жили год за годом, пока не стали совсем взрослыми девочками. Она сидела на троне и носила королевский пурпур, расшитый золотом, а я была простой фрейлиной. Но все также большая часть поцелуев доставалась мне. И я немало удивлялась этому, но не осмеливалась спросить, почему. Однако однажды, когда я осталась наедине с королевой Галаксой, сидя на своей подушке в углу, я шила и думая о парусе, который мы должны были поставить на реке в этот день, я очень удивилась, увидев, как королева бросилась передо мной на колени. Я почувствовала ее объятия, она покрыла мое лицо и голову поцелуями и слезами. Она рыдала и стонала:
      - О, мой младенец, мой потерянный младенец, мое благословение и моя радость, никогда, никогда, никогда не вернется ко мне? Я потеряла тебя навсегда? Должна ли я была отказываться от тебя... о, должна ли?
      - Нет, госпожа Королева - пробормотала я, более чем удивленная ее словами и действиями. - Ты во сне. Проснись и посмотри на меня. Я - вовсе не Кристалина. Я - Светящийся камень, твое приемное дитя. Я прямо сейчас пойду и приведу к тебе мою сестру.
      Но она не отпускала меня и вместо ответа осыпала меня все новыми поцелуями, пока я почти не задохнулась, так крепко она прижимала меня к своей груди. Вокруг меня, как сотканная мантия, ниспадали ее длинные густые локоны.
      И тогда она рассказала мне всё-всё, что я рассказала тебе, маленький барон, и велела мне никогда не рассказывать об этом ни одной живой душе в нашем подземном мире. И я дала ей торжественное обещание, что никогда этого не сделаю.
      - И ты сдержала свое слово, как настоящая принцесса, - весело сказал я, - потому что я не из твоего мира, прекрасная Кристалина.
      - Теперь, когда я рассказала тебе печальную историю о скорбящей принцессе с пятнышком в сердце, маленький барон, - прошептала Кристина, устремив на меня свои большие сияющие глаза, - мне остается только одно: позволить тебе посмотреть сквозь меня, чтобы ты точно знал, какой совет мне дать.
      Сказав это, прекрасная принцесса встала со своего места и, встав передо мной в потоке белого света, падающего ей на спину, опустила свой черный веер. Она велела мне взглянуть на ее тяжелое сердце, которое она несла в себе все эти годы, и точно сказать ей, какого размера было пятнышко, где оно находилось и какого было цвета.
      Я был вне себя от радости, что мне наконец представилась возможность взглянуть на сердце одной из миккаменок. Мое собственное сердце радостно забилось, когда я смотрел и смотрел на это таинственное маленькое существо, нет, скорее крошечное существо, живущее, дышащее, трепещущее в ее груди; то медленно и размеренно, когда она размышляла о своей печальной судьбе, то все быстрее и быстрее, когда в ее душе зарождалась надежда, что, возможно, я смогу дать ей такой мудрый совет, что придет конец всем её горестям.
      - Ну, мудрый маленький барон, - тревожно прошептала она, - что ты видишь? Оно очень большое? В какой части оно находится? Оно черное, как ночь, или какого-то другого, менее смертоносного цвета?
      - Наберитесь мужества, прекрасная принцесса, - сказал я, - оно очень маленькое и находится с левой стороны. Оно не черное, а скорее красноватое, как будто одна капля крови из вен твоих далеких предков пережила их за эти тысячи лет и затвердела там, чтобы рассказать, откуда пришел твой народ.
      Принцесса заплакала от радости, услышав эти утешительные слова.
      - Если бы он был черным, - прошептала она, - я бы легла на это ложе из фиалок и никогда больше не вставала, пока люди не пришли бы, чтобы унести меня в могилу в безмолвную погребальную камеру, не посещаемую рекой света.
      На этой печальной ноте Балджер жалобно заскулил и лизнул руки принцессы, глядя на нее своими темными глазами, пронизанными сочувствием. Этот утешительный жест очень обрадовал её, и я тоже был тронут сердечностью моего друга.
      - Прекрасная принцесса, - сказал я серьезно - я признаю, что задача не из легких, но надеюсь на лучшее. Я хотел бы, чтобы у нас было больше времени, но, как ты знаешь, сердце королевы Галаксы скоро иссякнет, поэтому мы должны действовать быстро и мудро. Но прежде всего я должен поговорить с королевой и получить её согласие действовать от твоего имени в этом вопросе.
      - Боюсь, что этого она никогда не позволит, - простонала Кристина. - Однако ты гораздо мудрее меня, поэтому поступай так, как считаешь нужным.
      - Следующее, что нужно сделать, прекрасная принцесса, - торжественно добавил я, - это смело и бесстрашно открыть свое сердце вашему народу.
      - Нет, маленький барон, - воскликнула она, подскочив, - этого не может быть! Этого невозможно, ибо знайте, что по нашим законам считается государственной изменой, если кто-то из наших поданных позволит себе посмотреть сквозь лицо королевской крови. О нет! Нет, маленький барон, этого никогда не будет!
      - Подожди, милая принцесса, - мягко попросил я, - не так быстро. Ты не знаешь, что я имею в виду, когда говорю про то, что тебе следует смело показать твое сердце народу. Не бойся. Я не нарушу закона, и все же они смогут посмотреть на пятнышко в твоем сердце, и увидят, как оно мало, и услышат, что я скажу о нем. Ты даже не будешь видна им.
      - О, маленький барон, - прошептала Кристалина, - если бы это было возможно, я чувствую, что они простили бы меня. Ты так мудр, и твои слова вселяют такую сильную надежду в мое бедное, тяжелое сердце.
      - Нет, прекрасная принцесса, - прервал я ее, - мы можем только надеяться на лучшее. Я недостаточно мудр, чтобы предсказывать будущее, но, судя по тому, что я знаю о твоем народе, он мало чем отличается от моего. Может быть, мне и не удастся склонить их на свою сторону и заставить кричать: "Да здравствует принцесса Кристалина!". Но я обещаю тебе, что сделаю для этого всё, что в моих силах. А теперь ступай во дворец и не гнушайся брать в руки золотой гребень еще несколько дней и со всем смирением играть роль Дамозель Светящийся камень.
      
       Глава XIII
      
       Как я взялся за дело, чтобы исправить зло, совершенное в королевстве миккаменков, и как Балджер помог мне. - Признание королевы Галаксы. - Я назначен премьер-министром, пока она жива. - То, что произошло в тронном зале. - Моя речь перед людьми из подземного мира. - Как меня тянуло в разные стороны и что из этого вышло.
      
      Первое, что я сделал после того, как настоящая принцесса Кристалина покинула меня, - это разыскал доктора Небулоса и узнал от него точное число часов до того, как сердце королевы остановится.
      Так как он только что производил осмотр, то смог определить все до минуты: ей оставалось прожить семнадцать часов и тринадцать минут. Довольно короткое время, признайтесь, дорогие друзья, в течение которого я должен был выполнить важное дело, которое я задумал. Затем я направился прямо в королевский дворец и потребовал личной аудиенции у владычицы Хрустального трона.
      По совету сэра Эмбера О'Пэйка и лорда Корнукора она решительно, но любезно отказалась принять меня, сославшись на то, что волнение, которое непременно последует за беседой с "угольным человеком" - так назвали меня миккаменки, - сократит ее жизнь по меньшей мере на тринадцать минут.
      Но от меня нельзя было так бесцеремонно отмахнуться. Сев, я взял перо и написал на куске глазурованного шелка следующие слова: "Галаксе, королеве миккаменков, владычице Хрустального трона. Я, лорд Балджер, миккаменкианский аристократ, владелец этого письма, который первым обнаружил, что ненастоящая принцесса сидит на ступенях Хрустального трона, требую аудиенции для моего господина барона Себастьяна фон Трампа, широко известного как "Маленький барон Трамп", и побуждаемый им, я спрашиваю: "Что значат 13 минут твоей жизни, о королева Галакса, по сравнению с долгими годами горя и разочарования, уготованными твоей дочери?"
      Взяв это письмо в пасть, Балджер убежал. Через несколько минут он был уже в покоях королевы. Стражники в ужасе отступили, увидев, как он приближается, а его темные глаза сверкают негодованием. Поднявшись на задние лапы, он вложил письмо в руки Галаксы. Едва она прочла его, как упала в обморок, и во дворце и вокруг него сразу поднялась суматоха. Меня поспешно вызвали, и в зале для аудиенций не осталось никого, кроме доктора Небулоса, сэра Эмбера О'Пэйка, лорда Корнукора, лорда Балджера и меня.
      - Пошлите за Дамозель Светящимся камнем, - приказала королева.
      И когда она появилась, к изумлению всех, кроме Балджера и меня, Галакса велела ей подняться по ступеням Хрустального трона, затем, нежно обняв ее, королева произнесла следующие слова:
      - О, мои верные советники и мудрые друзья, представляю вам - это настоящая принцесса Кристалина, которую я все эти годы злонамеренно и несправедливо лишала ее высоких государственных и королевских привилегий. Она родилась с пятнышком на сердце, и я боялась, что бесполезно просить мой народ принять ее в качестве моей преемницы.
      - Да, госпожа Хрустального трона, - воскликнул лорд Корнукор, - ты поступила мудро. Твой народ никогда не принял бы ее как принцессу Кристалину, он никогда бы не поверил, что это пятнышко в сердце принцессы было настолько крошечным, как одинокий кристалл в подлокотнике твоего великолепного трона. Поэтому, о королева, мы советуем тебе не омрачать свои последние часы разногласиями с любящими тебя подданными.
      - Милорд Корнукор, - сказал я с низким поклоном, - я осмеливаюсь поднять свой голос против вашего и прошу у королевы Галаксы разрешения вступить в переговоры с её народом.
      - Запретите ему это, госпожа королева! - яростно закричал сэр Эмбер О'Пэйк, на что Балджер тихо зарычал и оскалил зубы.
      - Ваше величество, - серьезно добавил я, - признание ошибки - это уже частичное ее исправление. У этой прекрасной принцессы, правда, есть пятнышко на сердце, которое плохо согласуется с именем, дарованным ей твоим народом. Назначь меня своим представителем до тех пор, пока твое сердце не остановится, и клянусь, я обещаю тебе, что у тебя будет три часа счастья, прежде чем твое королевское сердце перестанет биться!
      - Да будет так, маленький барон, - радостно воскликнул Галакса. - Я объявляю тебя премьер-министром. - При этих словах Балджер разразился радостным лаем и, поднявшись на задние лапы, лизнул руку королевы в знак своей благодарности, в то время как прекрасная принцесса смотрела на меня с любовью, которую невозможно было выразить словами.
      У меня было всего несколько часов, чтобы действовать. Волнение, как уверял меня доктор Небулос, сократило жизнь королевы на целый час.
      Я имел привычку всегда носить с собой маленькую, но отличную лупу для изучения мельчайших предметов, а также для чтения надписей, слишком мелких, чтобы их можно было увидеть невооруженным глазом. Спешно вызвав искусного слесаря, я велел ему поместить линзу в короткую трубку и вложить эту трубку в другую, чтобы я мог удлинить ее по своему усмотрению. Затем, созвав столько самых влиятельных поданных королевы, сколько мог вместить тронный зал, я попросил лорда Корнукора сообщить им о признании, которое сделала королева Галакса, а именно, что на самом деле Дамозель Светящийся камень - это принцесса Кристалина, а принцесса Кристалина - это никто иная, как Дамозель Светящийся камень.
      Эти сведения лишили всех дара речи. Но когда лорд Корнукор рассказал им всю историю и объяснил, почему королева прибегла к такому обману, все они разразились самыми дикими причитаниями, повторяя снова и снова жалобным тоном:
      - Пятнышко на ее сердце! Пятнышко на ее сердце! О страшное несчастье! О горестный день! Она никогда не сможет стать нашей принцессой, если в ее сердце есть это пятнышко!
      К этому времени мои приготовления были завершены. Я поместил принцессу Кристалину прямо за дверью тронного зала, где она стояла, спрятавшись за толстыми портьерами, а рядом с ней я поставил доктора Небулоса с большим круглым зеркалом из полированного серебра в руке. Громко призывая к тишине, я обратился к плачущим подданным королевы Галаксы.
      - О миккаменки, прекрасный прозрачный народ, я счастлив быть среди вас в этот час и получить от вашей милостивой королевы разрешение выступить в защиту несчастной принцессы. Будучи благородного происхождения и жителем другого мира, мне было дозволено посмотреть сквозь скорбящую принцессу, и я это сделал. Да, миккаменки, я смотрел на её сердце, я видел в нём пятнышко! Прислушайтесь, люди, и вы узнаете, как это пятнышко попало туда. Ибо это не угольно-черное пятно, как вы все, собравшиеся в этом прекрасном зале, без сомнения, думаете. О нет, миккаменки, тысячу раз нет: это крошечное пятнышко красноватого оттенка - это капля королевской крови из верхнего мира, в котором я живу. И эта кровь за все эти бесчисленные века текла по венам тысячи королей и все еще хранила свое алое сияние, все еще помнила славное солнце, вызвавшее ее к жизни. А теперь, чтобы вы не подумали, что я говорю не правду, а преследую какие-то свои темные цели, я покажу вам сердце прекрасной Кристалины, в том виде, как оно есть, бьющееся и трепещущее от надежды и страха. Смотрите и судите сами!
      
      
      
      
      И с этими словами я подал знак тем, кто находился за пределами тронного зала, чтобы они выполняли данные им мои указания.
      В одно мгновение плотные занавесы были задернуты, и тронный зал погрузился в темноту, и в тот же момент доктор Небулос поймал своим зеркалом яркие белые лучи света и направил их на тело Кристалины, в то время как я через отверстие в занавесах поспешил приложить трубку, к которой была прикреплена линза, и, поймав отраженное изображение ее сердца, перенаправил его на противоположную стену тронного зала. Увидев, насколько маленьким было пятнышко и как правдиво я его описал, миккаменки заплакали от радости, а потом, словно в один голос, разразились криками:
      - Да здравствует прекрасная принцесса Кристалина с рубиновым пятнышком в сердце! И десять тысяч благословений на голову маленького барона Трампа и лорда Балджера за спасение нашего мира от жестоких распрей!
      Люди снаружи тоже подхватили этот крик, и через некоторое время уже весь город был заполнен толпами подданных королевы Галаксы, которые пели, танцевали и рассказывали о своей любви к прекрасной принцессе с рубиновым пятнышком в сердце. Я сдержал свое слово - у королевы Галаксы будет по крайней мере три часа полного счастья, прежде чем ее сердце остановится.
      Но внезапно река света стала мерцать и поток ее сверкающих белых лучей потускнел.
      Приближалась ночь. Бесшумно, как по волшебству, миккаменки исчезли из моего поля зрения, ускользая в поисках кроватей, и когда мрак прокрался в большой тронный зал, кто-то нежно потянул меня за руку и тихим голосом прошептал:
      - Я люблю! Я люблю тебя! Никто не может сказать, как я люблю тебя!
      
      
      
      
      И тут вдруг кто-то более сильный схватил меня за подол пальто и медленно, но верно потащил прочь, сквозь тьму, сквозь мрак, на безмолвные улицы, всё дальше и дальше, пока наконец этот мягкий голос задыхаясь от рыданий, не прекратил мольбы и не прошептал: "Прощай, о, прощай! Я не смею идти за тобой дальше!"
      И так мой мудрый Балджер уводил меня все дальше и дальше из города миккаменков, на Мраморное шоссе!
      
      
      Глава XIV
      
      Мы с Балджером покидаем прекрасные владения королевы Кристалины. - Чудесная природная переговорная трубка. - Попытка Кристалины вернуть нас назад. - Как я удерживал Балджера от возвращения. - Некоторые эпизоды нашего путешествия по Мраморному шоссе, и как мы пришли к славным воротам из чистого серебра.
      
      Меня с таким тяжелым сердцем, какое только мог унести с собой смертный моего роста, мудрый Балджер вел по широкой и тихой дороге все дальше и дальше от города миккаменков, пока наконец музыка фонтанов, журчащих в своих хрустальных чашах, не затихла вдали и темнота не осталась далеко позади. Я чувствовал, что мой мудрый младший брат был прав, и поэтому последовал за ним, ни вздохом, ни словом не попытавшись остановить его.
      Но в конце концов он остановился, и, ощупав пространство вокруг себя, я обнаружил, что стою рядом с одной из богато украшенных резьбой скамеек, которые так часто встречаются на Мраморной дороге. Моя физическая усталость уже не уступала по своей силе пронизывающей меня душевной боли, и, протянув руку, я коснулся пружины, которая, как я знал, превратит скамью в кровать. Взобравшись на нее, я вскоре погрузился в глубокий и освежающий сон. Примостившимся рядом уснул и мой мудрый друг Балджер.
      Когда я проснулся и оглянулся на столицу королевы Кристалины, я увидел вдали реку света, льющуюся потоком белых лучей; но только слабое ее отражение появилось там, где мы провели ночь, и тогда я понял, что мой верный спутник привел меня к самому краю королевства миккаменков, прежде чем остановиться. Это было несомненно, потому что, когда я поднял глаза, над кроватью возвышалась тонкая хрустальная колонна, которая знаменовала границу владений, а на ее лицевой стороне я прочел выдержку из королевского указа, запрещавшего миккаменкам переступать этот предел под страхом навлечь на себя самое серьезное неудовольствие королевы.
      Передо мной была тьма и неопределенность; позади меня находилось прекрасное королевство прозрачного народа, все еще видимое, освещенное, как длинная вереница счастливых домов, в которых ярко и тепло пылал огонь в очагах.
      Думаете я повернул назад? Думаете я колебался? Нет. Я видел пару горящих глаз, устремленных на меня, и слышал тихий скулёж нетерпения, уговаривающий меня идти дальше.
      Наклонившись, я привязал к ошейнику Балджера кусок шелковой веревки, взятой с кровати, и велел ему идти вперед.
      Прошло немало времени, прежде чем огни города миккаменков совсем померкли. Но даже когда они перестали быть мне полезными, освещая величие и красоту огромного подземного свода, я всё ещё видел, как они сверкают, похожие на серебряные звёзды, далеко-далеко позади меня.
      Но в конце концов всё исчезло, и тогда я почувствовал, что навсегда расстался с милой маленькой принцессой с пятнышком на сердце.
      Балджер, казалось, не испытывал ни малейших сомнений, идя вперед по Мраморному шоссе. И это было отнюдь не блуждание в кромешной тьме, ибо ящерицы, о которых я уже говорил, разбуженные звуком наших шагов, щелкали хвостами и зажигали свои крошечные факелы в нетерпеливых попытках выяснить, откуда исходит шум и что это за существа вторглись в их безмолвные владения. Мы прошли уже не мало, когда вдруг до моего слуха донесся низкий и таинственный голос, такой мягкий и нежный, словно он упал с чистого звездного неба моего прекрасного мира.
      - Себастьян! Себастьян! - пробормотал он. Прежде чем я успел остановиться и подумать, я издал крик удивления, и звук моего голоса, казалось, разбудил десять тысяч крошечных живых огоньков, населявших трещины и расщелины огромного сводчатого коридора, наполнив его на мгновение мягким розовым сиянием.
      - Себастьян! Себастьян! - снова пробормотал мягкий и похожий на эхо голос, идущий от самих каменных стен рядом со мной.
      Поспешно приблизившись к тому месту, откуда, казалось, доносились эти слова, я приложил ухо к гладкой поверхности скалы. И снова тот же тихий вздыхающий голос произнес мое имя так ясно и так близко, что я протянул руку, чтобы схватить руку Кристалины, потому что это был ее голос - тот же низкий, нежный голос, который рассказывал мне о ее горе в Призрачном саду. Но никого не было. Однако, протянув руку, я провел левой рукой по стене, и обнаружил наличие круглого гладкого отверстия в ее скалистой поверхности, оно было размером с водосточную трубу из верхнего мира.
      В тот же миг я понял, что по какой-то прихоти природы это отверстие простирается на много километров назад, к городу миккаменков, через мили сплошных скал, и заканчивается в самом Тронном зале принцессы Кристины.
      Да, я был прав, потому что через минуту или около того тот же низкий, нежный голос донесся из этой переговорной трубки, созданной самой природой.
      Я подождал, пока он умолкнет, и, подойдя к отверстию, пробормотал сильным, но нежным голосом:
      - Прощайте, дорогая принцесса Кристалина. Балджер и маленький барон прощаются с тобой надолго!
      А потом, подняв Балджера на руки, я попросил его тоже проститься со своим новым другом-принцессой, которую он никогда больше не увидит.
      Он издал долгий, низкий, жалобный крик, наполовину скуля, наполовину завывая. Затем я прислушался к голосу Кристины. Она не заставила себя долго ждать.
      - Прощай, дорогой Балджер, прощай, дорогой Себастьян! Кристалина никогда не забудет тебя, пока ее бедное сердце с пятнышком в нем не иссякнет.
      Бедный Балджер! Теперь настала моя очередь уводить его от этого места, ибо голос Кристины, неожиданно им услышанный, пробудил в нем всю глубокую привязанность, которую он так безжалостно подавлял, чтобы привести в чувство своего маленького хозяина и освободить его от очарования грации и красоты Кристалины. Но тщетно! Все мои силы, все мои мольбы были бессильны сдвинуть его с места.
      Очевидно, Кристалина услышала мою мольбу к Балджеру и подумала, что теперь я тоже буду колебаться и уже никто не сможет противостоять моей нерешительности.
      - Внемли молитве милого Балджера, о возлюбленный, - взмолилась она, - и вернись, вернись к своей безутешной Кристалине, которую ты так осчастливил, но всего лишь на краткий миг! Вернись назад! О, умоляю тебя, поверни назад!
      Теперь Балджер начал жалобно скулить и плакать. Я чувствовал, что нужно немедленно что-то предпринять, иначе последствия могут быть самые ужасные - Балджер, обезумев от сладких звуков голоса Кристалины, может вырваться от меня и умчаться обратно в город миккаменков, к прекрасной молодой королеве Хрустального трона.
      Мне пришлось прибегнуть к хитрости и уловкам, чтобы спасти моего дорогого младшего брата от его собственного любящего сердца. Прижав его голову к себе и закрыв ему глаза левой рукой, я быстро развязал шейный платок и, засунув его в эту чудесную переговорную трубку, плотно закрыл ее.
      Таким образом я спас моего верного Балджера от него же самого, оградив его уши от музыки голоса Кристалины. Но только через добрый час ожидания он смог заставить себя поверить, что его любимая королева больше с ним не заговорит.
      Еще через несколько часов пути по Мраморному шоссе мое внимание привлекло пятнышко света далеко впереди, и я ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до него. Вскоре я был вознагражден за свои труды, войдя в чудесную круглую комнату с куполообразной крышей. В центре этого прекрасного храма подземного мира бил великолепный фонтан с могучим потоком воды, которая несла в себе такое свечение, что это обширное круглое помещение всё было освещено бледно-желтым светом, в котором великолепно сверкали бесчисленные кристаллы крыши и стен.
      Здесь мы провели ночь, или то, что я называл ночью, подкрепились едой, которую я взял из королевства миккаменков, и искупались в чудесном фонтане, который с шумом и жужжанием поднимался в воздух и наполнял его странным и прерывистым сиянием. Проснувшись, мы с Балджером почувствовали себя очень отдохнувшими как телом, так и разумом, и поспешили отыскать портал, выходящий на Мраморную дорогу. Вскоре мы снова плелись по ней. Много часов мы провели в пути, потому что что-то подсказывало мне, что мы не можем быть далеко от границ какого-то другого королевства этого подземного мира; и это мое внутреннее побуждение оказалось верным, потому что Балджер вдруг радостно залаял и начал скакать так, как будто хотел сказать: "О маленький господин, если бы у тебя был мой острый нюх, ты бы знал, что мы приближаемся к каким-то человеческим жилищам!"
      И, действительно, через несколько мгновений слабый свет пробрался под могучие своды широкого коридора, и с каждым мгновением он набирал силу, и теперь я уже мог ясно видеть все вокруг себя. Вскоре я увидел источник этого робкого и неустойчивого света. Передо мной по одному с каждой стороны мраморной дороги возвышались два гигантских канделябра из резного, чеканного, полированного серебра, увенчанные сотнями огней, - не тусклым, мягким пламенем масла или воска, а белыми языками огня, порожденными воспламененным газом.
      Это было чудесно, это было потрясающе, и я стоял, глядя на эти огромные скопления языков пламени, словно завороженный этим великолепным освещением, установленным в молчаливом величии у ворот в какой-то новый город подземного мира.
      Предостерегающий рык Балджера привел меня в чувство. И я должен закончить эту главу здесь, дорогие друзья, и остановиться, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я продолжу рассказывать вам, что я увидел, пройдя через эти великолепные ворота, освещенные этими двумя гигантскими канделябрами из чистого серебра.
      
      (Продолжение следует)
      
      
      Эссн
      
      Элизабета Левин
      
      ПОРТРЕТЫ СТИХИЙНЫХ ДНЕЙ: УРОКИ ВЕРСАЛЯ И ВЕЙМАРА
      
      Вступление
      
      День речь другому дню передаёт
      и ночи ночь, познанья открывая
      (Псалом 19, пер. Н. Басовского)
      
      В цикле "Портреты стихийных дней" рассматриваются редкие дни, названные многопланетными или стихийными, когда в одном знаке зодиака наряду с Солнцем наблюдалось несколько планет, что сопровождалось доминированием одной из стихий - Огня, Земли, Воздуха или Воды. Параллельно приводится калейдоскоп портретов видных представителей каждого такого дня, т. е. тех многопланетников, родившихся в этот день, дата рождения которых подтверждена в Википедии хотя бы на одном языке. Спрашивается, какие события зафиксированы в такие дни в хронике человечества? Как они повлияли на судьбы представителей того дня, и как это связано с традиционными свойствами доминировавшей в тот день стихии? Напомним, что
      Огонь связан с энергией, желаниями, духом;
      Земля - с воплощением желаний, ресурсами, телом;
      Воздух - с интеллектом, мышлением, разумом;
      Вода - с эмоциями, чувствами, верой, душой.
      В двух первых главах цикла сравнивались "несобытийный день Блумсдэй" 16.6.1904 и день Сараевского убийства 28.6.1914, положившего начало Первой мировой войне. Продолжают цикл две главы, в которых сравниваются день подписания Версальского договора 28.6.1919, положившего конец Первой мировой войне, с днем подписания Веймарской конституции 11.8.1919, обещавшего стать праздником демократии.
      
       Этот необычный, необычный день: 28.6.1919
      
      28.6.1919 запомнился как формальное завершение Первой мировой войны, подписание Версальского мирного договора и учреждение Лиги Наций. Напомним, что первый выстрел, начавший эту кровопролитную войну, прозвучал в Сараево 28.6.1914, в 4-планетный день в Раке, когда Солнце и еще три планеты наблюдались в стихии Воды. В мифологии Вода бывает живой и мертвой, исцеляющей и умертвляющей. В христианской традиции 28 июня называется днем Святого Вита, считающегося исцелителем больных и покровителем Сербии. Верующие ежегодно отмечают этот день в надежде на чудесное исцеление. Вот и на международном уровне 28 июня, ровно через пять лет после Сараевского выстрела было решено положить конец войне и исправить все, что привело к её началу.
      28.6.1919 был 5-планетным днем новолуния в Раке. Во многом характер того дня и судьбы его представителей были антитезой 28.6.1914. В то же время их роднило то, что оба этих дня были отмечены стихийным проявлением бурных эмоций.
      Хотя 28.6.1919 запомнился главным образом как день подписания мирного договора, в тот день произошло много других важных событий. В Версале был также подписан учредительный акт Лиги Наций и многих её комитетов, занимающихся рядом морально-этических вопросов, таких как права женщин, охрана труда, отмена рабства, запрет на торговлю наркотиками. Цели Лиги включали в себя формирование справедливого миропорядка путем разоружения и мирного урегулирования конфликтов между странами.
      Казалось бы, полагалось приветствовать эти начинания, но этого не произошло. Оценки большинства постановлений мирной конференции и реакции на создание Лиги были смешанными. Несмотря на то, что в 1919 году президент США Вудро Вильсон получил Нобелевскую премию мира за роль ведущего архитектора Лиги Наций, в Америке сенат не одобрил его программу, и США не вступили в Лигу. Более того, в США состояние войны с Германией продолжалось до подписала сепаратного мира в 1921 году. Историки соглашаются, что благородных начинаний было много, а ресурсов для их воплощения в жизнь не хватало.
      В свете темпорологии большинство проблем двойственности, связанных с Версальским договором, были отражены в дисбалансе стихий 28.6.1919. В тот день Вода доминировала за счет отсутствия планет в Земле. Философия Лиги отличалась тем, что новая структура опиралась исключительно на силу морали (Вода), оставаясь лишенной собственных армий (Земля). Опыт показал, что пренебрежение Земными ресурсами привело к неспособности эффективно поддерживать мир. Вдобавок преобладание Воды 28.6.1919 было мимолетным. Оно длилось лишь два дня, быстро уступив место иным конфигурациям. В итоге всех. кто искренне верил, что Лига, основанная на принципах морали, приведет к миру во всем мире, ждало разочарование.
      Отразилась ли такая двойственность на судьбах видных представителей 28.6.1919?
      Всего в Википедии было выявлено 19 представителей этого дня. Ключевыми словами в их характере стали эмоциональная восприимчивость, ранимость, скромность, склонность к компромиссам, пацифизму и поискам целостности. Большинству из них претил милитаризм. Несмотря на то, что в целом поколение 1919 года стало участником Второй мировой войны, процент представителей 28.6.1919, принимавших участие в военных действиях, снизился в два раза по сравнению с представителями 28.6.1914 (с 54.8% до 26.3%), приблизившись к проценту воевавших представителей Блумсдэй (18.7%). Будучи склонными к поискам мирных решений, представители 28.6.1919 проявляли героизм не на поле боя, а в том, что при возникновении конфликтов они непреклонно следовали зову сердца, предпочитая здравому смыслу голос совести.
       Больнее всего представителей 28.6.1919 ранили грубость и несправедливость. Какую бы профессию они ни выбирали, им было свойственно избегать больших коллективов и сторониться толпы. Такой выбор не приносил медалей героев (в 2 раза меньше, чем 28.6.1914), но завоёвывал любовь окружающих.
      Ознакомившись с главными темами дня Версальского мира, остановимся подробнее на событиях, предшествовавших ему. Фактически конец войне положило перемирие, подписанное 11.11.1918, но начало мирных переговоров состоялось только 18.1.1919. Дата была выбрана символично, так как за 48 лет до того, 18.1.1871 в Зеркальном зале Версальского дворца состоялось провозглашение Германской империи. Выбор именно этой даты, а также Зеркального зала в качестве места подписания окончательного договора позволял Франции дать "зеркальный ответ" Германии за унижение поражения во Франко-германской войне 1870 -1871.
      Выбор даты подписания Версальского договора тоже был символичным. 28.6.1919 ознаменовало пятую годовщину убийства в Сараево, послужившего предлогом начала войны. Германию вынудили подписать договор именно в эту дату только под давлением ультиматума держав-победительниц, угрожавших, что при отказе принятия договора Германия в течение 24 часов столкнется с вторжением союзных войск. У Германии не оставалось иного выбора, кроме принятия оскорбительных для неё условий договора, включавших пункт "о виновности в войне", возлагавший на Германию всю моральную ответственность за развязывание войны.
      Анализируя причины того, что итоговый договор не оправдал возлагаемых на него надежд, историки отмечают, среди прочего, разногласия внутри "большой четверки", в которую входили лидеры держав-победителей: президент США Вудро Вильсон, премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж, премьер-министр Франции Жорж Клемансо и премьер-министр Италии Витторио Эмануэле Орландо. Важную роль в трениях между ними сыграл человеческий фактор, включавший их личные особенности: черты характера, усталость, болезни, симпатии и антипатии. В свете темпорологии можно дополнить это тем, что трое лидеров были представителями стихии Земли, и только Клемансо представлял Воздух. По часам Сатурна-Юпитера человечество находилось в периоде долгого доминирования Земли. Это способствовало тому, что наиболее тщательно подготовленные пункты договора относились к Земным темам передела территорий и выплаты репараций. Стихия Воды с её морально-этическими ценностями не стояла во главе угла переговорщиков, а принимать в расчет чувства политики не умели. На сложности отыскания баланса в поисках мира жаловался Клемансо, говоря, что "вести войну намного легче, чем заключать мир".
      После долгих лет войны и ужасающих потерь (только во Франции погибла четверть взрослых мужчин) люди безумно устали, а их чувства притупились. Конец войны порождал в массах огромные и иррациональные надежды. В ожидании немедленного чуда нервы у всех были на пределе. Мир был подписан, но тот компромисс, к которому он приводил, не соответствовал ожиданиям от него. Столкновение надежд и реалий в 5-планетный день в Раке 29.6.1919 привело к бурным всплескам противоречивых чувств.
      Столкнувшись с диктатом победителей, глава немецкой делегации реагировал, прежде всего, на эмоциональную сторону происходящего: "Мы можем ощутить всю силу ненависти, которая противостоит нам здесь".
      Обуревали эмоции и победителей. Перед подписанием договора член южноафриканской делегации Ян Смэтс предупреждал Ллойд-Джорджа о нестабильности и восклицал: "Неужели мы в трезвом состоянии чувств? или страдаем от контузии?"
      Советник Вильсона, Эдвард Манделл Хаус записал в своем дневнике 29.6.1919: "Я уезжаю из Парижа после восьми судьбоносных месяцев с противоречивыми эмоциями. Глядя на конференцию в ретроспективе, можно многое одобрить и в то же время о многом сожалеть. Легко сказать, что нужно было сделать, но труднее найти способ сделать это".
      Не сумев принять во внимание природу человеческих чувств, подписанный договор представлял собой "мир" для одних и "диктат" для других. Некоторым этот договор мог даже показаться эфемерным. В этом плане символично, что подписанный в мимолетные дни отсутствия Земли (при общем фоне доминирования этой стихии!), оригинал договора бесследно исчез в 1940 году, как будто это был сон или галлюцинация. Высказывались предположения, что он был доставлен Гитлеру или Сталину. Все догадки пока не подтвердились, а оригинал договора так и не нашелся.
      И все же 28.6.1919 было достигнуто много позитивных результатов. Лига Наций стала первой попыткой наладить международные связи с целью установления уважительного отношения к труду, к правам человека, к равноправию женщин. Был подписан первый международный договор о контроле над наркотиками. Эти темы, характерные для Рака, в Версале получили "путевку в жизнь". Они также создали фон, на котором протекали жизни уроженцев 28.6.1919.
      Наиболее видным представителем этого дня стал итальянский сценарист и режиссер Руджеро Маккари (9 языков, 28.6.1919 - 1989, 5 в Раке). (Для сравнения, число языков, на которых приводятся биографические справки о нём, в 1,8 раза больше, чем у лидирующего по числу языков представителя Блумсдэй, аниматора Пита Бернесса).
      Маккари известен рядом сценариев в жанре "Комедия по-итальянски", диапазон которого включал освещение широкого спектра чувств: от иронии и буффонады до социальной сатиры, граничащей с гротеском и мизантропией. Таким образом он искал выход негативным чувствам не в жизни, а на экране кино. Как бы усвоив печальный урок представителей 28.6.1914, Маккари наделял персонажей своих сценариев негативными чувствами, пытаясь творчески трансформировать их через психодраму. (Напомним, что Св. Вит считается также покровителем артистов, и родившийся 28.6.1914 Ян Макдональд справлялся со своими чувствами, играя роли злодеев в кино).
      В свете темпорологии, особо привлекает сценарий, написанный Маккари к фильму "Необычный день" (1977). В нем рассказывается о первом государственном визите Гитлера в Рим в мае 1938 года. Для Версальского договора эти дни приобрели огромную значимость, так как пышный прием, оказанный Дуче фюреру, придал уверенность Гитлеру и подтвердил, что цели договора не были достигнуты. Лично для Маккари этот день стал настолько значимым, что почти 40 лет спустя он посвятил ему полнометражный художественный фильм.
      Рожденный в необычный по силе эмоций день, Маккари сосредоточился не на поступках героев, а на их чувствах. Для этого он ограничил действие фильма 12 часами, в ходе которых герои не покидали стен своего дома. В тот майский день, когда Гитлер прибыл в Рим на встречу с Муссолини, и когда все жители города устремились на парад, оба главных героя фильма - Антуанетта (Софи Лорен) и Габриэль (Марчелло Мастрояни) - оставались дома.
      Как и приписывается Раку, Антуанетта была сосредоточена на семье и детях. Будучи поклонницей Муссолини, эта малообразованная и многодетная домохозяйка была бы рада пойти на парад, но работы по дому не позволяли ей думать о дне отпуска. Напротив, её интеллектуальный сосед, журналист Габриэль, прослывший антифашистом, готовился к предстоящему аресту и даже не мыслил стать частью ликующей толпы.
      Конфигурация планет 28.6.1919 была мимолетной. Многопланетники, рожденные в тот день, воспринималась окружающими, как редкие птицы. Такими редкими птицами воспринимаются и герои фильма, пути которых неожиданно пересеклись. Символично, что причиной тому послужила певчая птичка Антуанетты, вылетевшая в окно и перелетевшая к подоконнику Габриэля. Совместные усилия героев вернуть птичку свели воедино две израненные души, два одиночества. Несмотря на противоположные политические взгляды и разницу в образовании, Антуанетта и Габриэль чисто по-человечески потянулись друг к другу, и у обоих возникла потребность провести этот необычный день вместе.
      Постепенно в обоих пробуждалась необходимость поделиться друг с другом гнетущими чувствами униженности их общественного положения. На мгновение, но только на миг, их чувства взяли вверх над политическими взглядами и жизненными заботами, и оба позволили себе испытать сиюминутное счастье любви.
      Символично, что при этом весь фильм проходит на фоне исторической радиотрансляции, освещавшей визит Гитлера. Какими бы трогательными ни выглядели личные чувства героев, постоянный фон ликования толпы, речи фюрера, выступления Дуче и грома истребителей не даёт забыть историческую ситуацию, на фоне которой происходят эти события. В темпорологии это соответствует тому, что быстро движущиеся планеты могут менять звездную конфигурацию ото дня ко дню, но на фоне медленно движущихся планет личное может растворяться в лейтмотиве общественного настроя.
      К вечеру того дня парад завершился. К Антуанетте вернулась семья с её заботами, а за Габриэлем пришли агенты службы безопасности, чтобы депортировать его на Сардинию. Необычный день кончился, и жизнь вернулась в прежнее русло. На этом зритель расстается с героями, так и не узнав, как долго будет ощущаться влияние необычного дня на их жизнь. Как они впоследствии оценят короткую вспышку любви: как грех, слабость или как шаг к духовному росту? Как долго они буду помнить о встрече: день, два? Дадут ли они свободу полетам души или вновь заключат её в клетку диктата здравого смысла? А может последствия этой встречи проявятся через 40 лет в фильме, тронувшем сердца миллионов зрителей?
      Так или иначе, но в фильме переживания "простых" людей в их личной жизни отражают те же вопросы, над которыми в глобальном плане бьются историки: был ли Версальский договор верным шагом или трагической ошибкой? Как повлияло на ход истории то, что он параллельно пробудил ликование у одних, и чувства негодования и отчаяния у других? Допустимо ли вообще идти на компромиссы, как это было при подписании договора, или любой компромисс неприемлем? Повлияли ли события 28.6.1919 на начало Второй мировой войны 20 лет спустя?
      Поднимая сложные нравственные вопросы, Маккари, не становился в позу проповедника. Показывая действительность такой, как она воспринималась им самим, он оставлял за зрителями решение, сочувствовать ли героям или порицать их. Этот выбор осложнялся конфликтом между голосом разума и зовом сердца его персонажей. Разум говорил Антуанетте, что антифашизм - это "зло", а измена мужу - "грех". Её сердце чувствовало себя на противоположном полюсе. Оно говорило, что отзывчивость и помощь ближнему - это "добро". Тогда "грехом" для неё стало бы предательство своих чувств и отказ оказания поддержки в тяжкий день тому, кто в ней так отчаянно нуждался. Антуанетта свой выбор сделала, но готовы ли зрители с ним согласиться?
      Своими сюжетами Маккари обозначил центральный набор метафор, над значением и природой которых будут размышлять и большинство других представителей 28.6.1919. К этой категории относятся такие зачастую трудно совместимые понятия как совесть и мораль, нравственность и сердечность, компромиссы и непогрешимость. Их трактовке и комментариям к ним была посвящена вся жизнь Эдварда Джона Карнелла (5 языков, 28.6.1919 - 1967, 5 в Раке).
      Карнелл был философом, ведущим апологетом христианства и основателем Фуллеровской теологической семинарии в Калифорнии. Всю жизнь он стремился отыскать компромисс, который бы сумел примирить науку с верой в чудеса, милость ко всему сущему с требованиями порицания грешников, веру в непогрешимость Бога с осознанием несовершенства окружающего мира. Главным критерием непротиворечивости системы взглядов стала для него возможность совмещения подходов разума и сердца. В идеале это выглядело хорошо, как в идеале выглядел оптимальным и Версальский договор, стремившийся примирить в рамках данной действительности все воюющие стороны. Но на практике одним из тяжелейших испытаний для Карнелла стало то, что он оказался вовлеченным в борьбу между враждующими лагерями в христианстве: фундаменталистами, слывшими поборниками традиционных подходов, и нео-евангелистами, стремившимися реформировать общество в целом.
      Карнелл вырос в среде фундаменталистов, но ему претил их антиинтеллектуализм. Например, он отрицал их заявления о том, что телевидение - это инструмент в руках дьявола. В своей книге "Телевидение: слуга или хозяин?" он занимался системами связи для продвижения христианского послания.
      В поисках примирения между двумя расколовшимися христианскими лагерями Карнеллу пришлось столкнуться с едкой критикой, направленной лично против него фундаменталистами. Будучи чрезвычайно ранимым человеком, он близко к сердцу принимал их обвинения. (Объектами едких нападок стало и большинство участников Версальской конференции).
      Говоря о душевных муках Карнелла, его биограф Нельсон связывал их с травмами детства и пагубным влиянием его отца, слывшего строгим пастором. С юности Карнелл страдал бессонницей. Призраки маячившей бедности на фоне Великой депрессии 1929 года и страх перед началом очередной войны стали дополнительными катализаторами стресса. Перечисляя список факторов, приведших Карнелла к депрессии и к необходимости обратиться за помощью к психиатрам, Нельсон дополнял его типичным для 5-планетников ключевым свойством, именуемым "личные странности".
       Психиатры, не задумываясь над эмоциональными особенностями Карнелла, прописали ему барбитураты. Вскоре у него развилась наркозависимость, и ему назначили электрошоковую терапию. Пытаясь обрести душевное равновесие, Карнелл написал книгу "Царство любви и расцвет жизни" (1960), в которой предлагал компромисс между церковью и психоанализом.
      Внешне Карнелл продолжал восприниматься окружающими как очень добрый и скромный человек. Студентам он запомнился, с одной стороны, академически строгим и требовательным преподавателем, а с другой стороны, по-отцовски чутким наставником. Они отмечали, что такое сочетание редко удается встретить в среде поборников веры. (Для контраста, напомним фанатичного проповедника Ролоффа, родившегося 28.6.1914, ровно за пять лет до Карнелла).
      Карнелл не сумел избавиться от наркозависимости. В 1967 году он умер от передозировки наркотиков. (Версальский договор стал, в частности, первым международным договором о контроле над наркотиками). Врачам не удалось прийти к согласию, была ли смерть несчастным случаем или самоубийством. Открытым остался и вопрос Нельсона, "Может ли стремление к непогрешимости свести с ума?"
      В Румынии человеком с "эталонной моралью" и одновременно "самым любимым из землян" называли философа, писателя, драматурга и публициста Ион Д. Сырбу (3 языка, 28.6.1919 - 1989, 5 в Раке). Он рос в бедной шахтерской семье с давними трудовыми традициями. (Версальский договор предусмотрел создание комиссии по уважительному отношению к труду).
      С детства отличаясь от окружающих, Сырбу стал первым студентом-философом, приехавшим из шахтерской колонии. С отличием окончив учебу, он стал самым молодым преподавателем университета в Румынии. Несмотря на успех, оказавшись перед выбором, что для него важнее: пост или совесть, он отдал предпочтение своим убеждением. Потеряв пост в университете за "реакционность" своей философии, он попеременно работал то а редакциях газет, то в школах.
      Раз за разом жизнь ставила Сырбу перед моральными выборами, пока однажды ему пришлось решать, доносить ли на коллегу или расплатиться за молчание тюремным заключением. Для Сырбу доносительство было моральным пределом, ниже которого падать некуда. Он даже однажды сказал: "Не судите меня по тому, что я делал, но по тому, что я не сделал, что я отказался делать, хотя я мог сделать". Он не предал и не донес, и в 1956 году его приговорили к семи годам тюрьмы. После освобождения ему пришлось вернуться на шахту, а затем ему удалось устроиться секретарем в Национальный театр.
      С Карнеллом Сырбу роднила глубоко укоренившаяся, почти религиозная потребность объединять как можно больше людей, разделявших с ним стремление к миру и человеколюбию. Об этом свидетельствует эпизод, рассказанный им самим. Среди его сокамерников были представители разных конфессий. Проявив экуменический подход, Сырбу сумел уговорить их вместе праздновать Пасхальную ночь. В объединении религиозных чувств нескольких человек он видел возможность спасения душ многих.
      Вплоть до революции 1990 года Сырбу писал "в стол", но затем, одна за другой стали печататься его книги: Прощай Европа, Письма к доброму Богу и Дневник журналиста без журнала. Хотя к тому времени в среде литераторов уже сформировался ореол славы вокруг личности Сырбу, даже те, кто был знаком с ним, дивились эмоциональной силе его пера. Его книги были восприняты настоящим взрывом чувств, и читателям не верилось, что так можно было писать при коммунизме. О личности Сырбу можно судить и по словам писателя Иона Барбу: "Думаю, что он был самым сердечным человеком, которого я когда-либо встречал; он умел рассказывать удивительные истории и вызывал у меня постоянное восхищение".
      Много написано и о сердечности Абнера Грабоффа (3 языка, 28.6.1919-1986, 5 в Раке). Он был художником, создавшим особый стиль и приобретшим известность как иллюстратор детских книг. Грабофф родился в бедной еврейской семье эмигрантов из России, содержавшей небольшую прачечную в Нью-Джерси. В годы Великой депрессии их семейный бизнес разорился. События тех лет оставили неизгладимый след в душе мальчика, и страх перед возможностью потерять все преследовал Грабоффа всю дальнейшую жизнь.
      В мальчике рано проявились талант и склонности к рисованию, и он получил стипендию для изучения дизайна. Как и большинство представителей 28.6.1919, Грабофф был склонен к пацифизму. В начале Второй мировой войны он получил отсрочку от призыва из-за необходимости поддержания семейного бизнеса. Чем дольше шла война, тем становилось яснее, что избежать мобилизации не удастся. Грабофф принял компромиссное решение пойти в армию добровольно, чтобы самому выбрать род войск. Как дизайнер, он был зачислен в чертежную школу армейского корпуса связи, где занимался черчением схем для радиоприемников. Недолгий опыт пребывания в школе призывников еще больше усилил в Грабоффе желание "никогда больше не делать ничего, связанного с армией". Дальнейшая его служба проходила на территории Британии и Франции, где ему поручили рисовать опознавательные звезды на джипах. Свободное от этого рода занятий время он посвящал созданию серии акварельных картин.
      После войны Грабофф избрал путь фрилансера и всю жизнь избегал занятий, которые хоть немного напоминали ему армию. Будучи кормильцем семьи, он принимал заказы из разных сфер художественного оформления, дизайна и рекламы. Но чем бы он ни занимался, все делал с удовольствием, говоря, что ему нравилась любая работа, за которую брался. При этом, как и у других представителей 28.6.1919, его голос разума и зов сердца не раз входили в конфликт. В конце 1960-х Грабоффу, который был тогда отцом троих сыновей, предложили прекрасно оплачиваемый заказ в рекламе химической корпорации. Узнав, что эта корпорация была крупнейшим производителем напалма, он испытал острый конфликт между обязанностями кормильца и моральным протестом против войны. В итоге он отказался от выгодной работы.
      Больше всего Грабофф любил дизайн обложек книг. Ему это нравилось, так как в обложке он пытался мгновенно и всеобъемлюще передать атмосферу и суть всей книги. Когда ему это удавалось, он испытывал наибольшее удовлетворение. Считалось, что его искусство привлекать внимание потенциального читателя так, чтобы с одного взгляда вызвать у него соответствующие эмоции, сделало Грабоффа художественным оформителем, необычайно востребованным литераторами. Возможно, в этом и была заслуга проявления Воды: прежде, чем взять в руки книгу и ознакомиться с текстом, читатели проникались симпатией или безразличием к ней, благодаря лишь цветовой гамме и гармониям линий, характеризовавших её.
      Сын Грабоффа вспоминал, что его главными качествами были скромность и любовь к детям, чувство юмора и чуткое сердце. А еще он любил смешить людей и доставлять им радость. Его картинки, написанные лишь ему присущим стилем, продолжают по сей день смешить детей и взрослых.
      В подготовке Версальского договора принимало участие множество людей разных профессий и взглядов. Жизнь Грабоффа складывалась так, что, по его словам, "он никогда не мог позволить себе роскошь заниматься чем-то одним". Юргис Торнау (3 языка, 28.6.1919 - 2005, 5 в Раке) тоже не мог ограничить себя лишь одним родом занятий. Пожалуй, набор его интересов и способностей охватывал большую часть задатков того дня. Во время войны ему пришлось бежать из Литвы в Россию, а затем служить в 16-й Литовской дивизии. После войны он вернулся в Литву и получил юридическое образование. Наибольшую известность Торнау получил как реорганизатор Библиотеки Вильнюсского университета. Параллельно он был литературоведом, редактором и писателем. Сегодня его в основном чтут за вклад в искусство фотографии. Как и Грабофф, он обладал умением одним запечатленным взглядом передать самую суть увиденного им. Его фотографии Вильнюса сохранили для потомков исторический характер этого города.
      Друзьям Торнау запомнился человеком чутким, требовательным, принципиальным и не мирящимся с несправедливостью. Как и многим представителям 28.6.1919, жизнь ставила перед ним морально-этические проблемы поиска компромисса. Как литовец, он мог испытывать негативные чувства по отношению к российскому вторжению в Литву. Как антифашист, он готов был воевать в составе Литовской дивизии, относящейся к вооруженным силам СССР. Впоследствии подчеркивалось, что его короткое пребывание в армии было для него травматичным, оставившим тяжкий след в его воспоминаниях.
      Заключает обзор судеб уроженцев дня Версальского договора невероятная история американки Бетти Хилл (2 языка, 28.6.1919 - 2004, 5 в Раке), утверждавшей, что они с мужем были похищены инопланетянами с 19 по 20.9.1961. Чтобы ощутить контраст между днями Сараевского убийства и Версальского договора, напомню, что рожденный 28.6.1914 диктор Дэн Сеймур участвовал в мистификации, приведшей слушателей в панику срочными сообщениями о войне с марсианами, якобы приземлившимися для того, чтобы уничтожить человечество. Инопланетяне в том сюжете выглядели злобными существами, с которыми надо было бороться не на жизнь, а на смерть. В ином свете представлена была встреча с пришельцами, рассказанная Бетти Хилл, говорившей о возможности коммуникации с инопланетянами.
      Бетти не была первой, кто рассказывал о встречах с пришельцами, но ее случай стал первой историей, захватившей воображение широких масс. Феномен Бетти Хилл породил создание популярного жанра, получившего развитие в последующие десятилетия. По её рассказам были написаны книги и сняты фильмы, а сама Бетти стала знаменитостью в сообществе изучения НЛО.
      В отличие от розыгрыша с марсианами, в случае Бетти специалисты не могут прийти к согласию, является ли её история правдивой, или она стала плодом перевозбужденного воображения и серии ярких снов. Вспоминая под гипнозом о подробностях похищения, Бетти испытывала сильнейшие эмоциональные переживания, и по щекам её текли слезы. В 1995 году она написала книгу Подход здравого смысла к НЛО. В ответ на нападки и обвинения критиков в нелепости её описаний, она утверждала: "НЛО - это новая наука... и наша наука не может их объяснить".
      Вместе с Бетти инопланетяне похитили её мужа, Барни, рожденного, как и она, в Раке, но двумя годами младше её. Его свидетельства совпадали с рассказами Бетти, но он рано умер, так что известность и нападки выпали лишь на долю 5-планетника Бетти.
      Противники НЛО не стеснялись преследовать Бетти на личном уровне. Они писали, что её "похищение" было галлюцинацией, вызванной стрессом на фоне враждебного отношением общества к межрасовой паре: белой женщины (Бетти) и чернокожего мужчины (Барни). Какой бы ни была правда в этой истории, не вызывают в ней сомнений следующие факты:
      1. Феномен Бетти Хилл привел к широкому распространению современных мифов об НЛО.
      3. У психиатров сложилось впечатление о Бетти, как о человеке с острой эмоциональной возбудимостью и легкой ранимостью, что соответствует 5-планетникам в Раке.
      3. Яркость рассказов Бетти продолжает оказывать влияние на миллионы людей.
      4. В отличие от представителя 28.6.1914, в сознании Бетти образ пришельцев трансформировался, пусть и не в слишком дружелюбных, но и не в кровожадных существ.
       Только ли дело в том, что прошло пять лет между рождением Дэна Сэймура и Бетти Хилл? В следующей главе показано, что подобные различия в восприятии были между уроженцами 28.6.1919 и теми, кто родился всего лишь шестью неделями после них, в день подписания Веймарской конституции 11.8.1919 - в 5-планетный день во Льве.
      
       Уроки Версаля и Веймара
      
      Подготовка Версальского договора началась 18.1.1919, а работа по написанию Веймарской конституции началась на следующий день. Версальский мир был подписан в том же зале, где в 1871 году короновался кайзер Вильгельм - первый правитель объединенной Германии. Веймарская конституция пришла на смену конституции Бисмарка 1871 года Оба события стали одним из звеньев исторических процессов, связанных с ключевыми событиями 1871 года. В том же году родился Фридрих Эберт (1871-1925), ставший первым президентом Веймарской республики и поставивший свою подпись под Веймарской конституцией 11.8.1919.
      Переговоры о Версальском мире велись не в Версале, а в Париже; подпись приёма конституции имела место не в Веймаре, а в Шварцбурге. В обоих случаях названия событий неоднозначно связаны с местами, где они происходили. Лига Наций формально просуществовала до 1946 года, а Веймарская конституция - до 1945. Обеим был нанесен смертельный удар в 1933 году с приходом Гитлера к власти.
      В короткий период между 28.6.1919 (подписание в Версале в 5-планетный день в Раке) и 11.8.1919 (подписание в Веймаре в 5-планетный день во Льве) доминирование Воды сменилось энергичностью Огня. Это сопровождалось кардинальными и стремительными переменами в повестке дня. От поисков компромисса в Версале до (говоря словами конституции) "вдохновленного желания обновить и укрепить свою империю" в Веймаре.
      На уровне восприятия современников эти перемены и невероятная интенсивность 5-планетных дней, наблюдавшихся с 3 по 12.8.1919 во Льве, ярко отражены в Дневниках Прокофьева 1919 года. Неопределенность во всем, чувства подавленности, пассивность, болезни, разлука с матерью и любимой девушкой Стеллой, определявшие его настроения в конце июня 1919 года, начали резко меняться к 3.8.1919. Работа закипела, раны на пальцах начали заживать, Стелла неожиданно вернулась из Лондона, а для матери ему удалось заказать билеты на выезд из России. Ко всем прочим делам прибавился переезд на новую квартиру, так как из-за бурного романа со Стеллой Прокофьева вынудили немедленно покинуть отель, в котором он давно проживал. Тем не менее, энергия Прокофьева била через край, он все успевал, и уже 11.8.1919 пришло долгожданное вознаграждение - аванс за оперу, позволявший расплатиться с долгами.
      Интересно, что Прокофьев тогда предчувствовал быстротечность внезапно свалившейся на него активности. Обладая уникальным чувством времени, он к тому периоду уже на собственном опыте осознал, что вслед за неделей интенсивных перемен приходят периоды замедлений. Действительно, конкретные ожидания тех августовских дней 1919 либо остались невоплощенными, либо воплотились не так, как хотелось в те восторженные дни. Стелла уехала, мать не приехала, оперу не поставили, а США он и вовсе покинул. И все же события тех дней не прошли бесследно, а дали огромный толчок будущей карьере композитора.
      То, что бурно переживал Прокофьев, еще более остро отразилось на судьбах представителей 11.8.1919. Вспомним, что они были всего лишь на полтора месяца младше родившихся 28.6.1919. На первый взгляд, обеим группам довелось взрослеть и жить в одинаковой исторической обстановке. В 10-летнем возрасте они столкнулись с теми же трудностями депрессии 1929 года, а в 20 лет их ждали потрясения мировой войны. Если относиться к призывному возрасту, обе группы сливались в одну и имели равные шансы проявлять героизм на поле боя или в рядах сопротивления. В реальности всё было иначе. По всем показателям, относящимся к проявлению активности, группа представителей 11.8.1919 (Лев, 5 в Огне), превосходила тех, кто родился 28.6.1919 (Рак, 5 в Воде). Во-первых, их просто больше (33 по сравнению с 19), т. е. у них была больше желания или задатков прославиться. Во-вторых, в процентном отношении, среди известных представителей 11.8.1919 было в два раза больше участников военных действий, в два раза больше участников сопротивления, в 4 раза больше офицеров, и в два раза больше отличившихся героизмом, чем у представителей 28.6.1919. Прошло всего лишь полтора месяца 1919 года, но какая разница в судьбах известных людей!
      Для сравнения: среди представителей "несобытийного" дня Блумсдэй (5 в Воздухе, 16.6.1904), которым к началу Второй мировой войны было около 35 лет, нет ни известных героев войны, ни видных лидеров сопротивления.
      Чем бы ни занимались представители 11.8.1919, ключевыми словами для них были: безудержная энергия, неуемная активность, смелость, отвага, блеск, героизм и лидерство. Большинство из них были волевыми и свободолюбивыми людьми, которые много путешествовали, не боялись риска и были искателями приключений.
      Для того, чтобы обрисовать портрет 11.8.1919, ознакомимся ближе с особенностями Веймарской конституции. В отличие от конституции Бисмарка, она предоставляла гражданам широкие возможности для прямого волеизъявления, провозглашала свободу совести и вероисповедания, равенство всех перед законом и отмену сословного принципа. В свете темпорологии очевидно, что в преамбуле к ней доминировали основные понятия Огня и Льва: желание полной свободы, включающей свободу повелевать всем миром:
      "Немецкий народ, объединенный в своих племенах и вдохновленный желанием обновить и укрепить свою империю в условиях свободы и справедливости, служить внутреннему и внешнему миру и способствовать социальному прогрессу, принял настоящую конституцию".
      В первом разделе, в частности, говорилось: "Сила государства исходит от народа". К сожалению, определения, что, что есть "сила народа", конституция не давала. Произвольная ли это тирания большинства или демократия в рамках законов, обеспечивающих права меньшинств?
      Традиционно, основная задача Льва - это осознание различий между безграничным своеволием и свободой выбора в рамках мировых законов. Одним из наиболее проблематичных пунктов конституции стал тот, что занимался президентскими полномочиями. Веймарская конституция позволяла президенту увольнять канцлера, даже если тот сохранял доверие Рейхстага. Точно так же президент мог назначить канцлера, не пользующегося поддержкой Рейхстага. Такая формулировка предоставляла возможность захвата неограниченной власти, которой Гитлер воспользовался в 1933 году. (Пять планет во Льве, в стихии Огня были индикатором дисгармонии в этом вопросе). Символично, что формальным поводом для введения указа "О защите народа и государства", отменявшего свободу личности, собраний, союзов, слова и печати, стал поджог Рейхстага. Избыток Огня, заложенного в день подписания Веймарской конституции, нашел выход как в реальном пожаре, так и в превращении в пепел всех надежд создания устойчивой демократии в Германии.
      В книге Взлет и падение Третьего рейха историк У. Л. Ширер описал Веймарскую конституцию как "...на бумаге самый либеральный и демократический документ такого рода, который когда-либо видел двадцатый век... полный гениальных и замечательных приёмов. что, казалось, гарантировало работу почти безупречной демократии". Несмотря на многообещающее начало, у Веймарской конституции была короткая жизнь. Её влияние на историю можно описать словами Макаревича из его песни "Костер:"
      
      А ты был не прав, ты всё спалил за час,
      И через час большой огонь угас,
      Но в этот час стало всем теплей.
      .
      Главная задача, стоявшая перед представителями 11.8.1919, заключалась в умении хранить и распределять силу того Огня, которым их щедро одарила жизнь.
       Самым видным представителем 11.8.1919 стала легендарная французская скрипачка Жинетт Невё (19 языков, 11.8.1919 -1949, 5 во Льве). О ней говорили, что, если бы её жизнь не оборвалась трагически в возрасте 30 лет, она бы вошла в историю как величайший скрипач всех времен. Вслед за ней по известности идет Цзин Ин (5 языков 1919-2012, 5 во Льве) - китайская оперная певица и заведующая кафедрой западной вокальной музыки в консерватории Пекина.
      Провозглашение равноправия женщин в документах Лиги Наций и в Веймарской конституции отразилось на росте числа женщин среди представителей этих дней: 21% (28.6.1919) и 18.1.% (11.8.1919) по сравнению с 6.2% в Блумсдэй (16.6.1904).
      В целом истории жизни представителей 11.8.1919 овеяны многими мифами, затрудняющими отделить факты от домыслов. В этом плане, хотя информация о Невё крайне скудна, она остается наиболее полной и достоверной по сравнению с другими представителями того дня.
      С раннего детства Жинетт обладала тем, что принято называть редким даром. Она начала брать уроки игры на скрипке в пять лет и уже в семь лет дебютировала как солистка, исполняющая концерт для скрипки с оркестром. В девять лет она выиграла первый приз Высшей школы музыки. Невё продолжила занятия под руководством одного из крупнейших композиторов того времени, Джорджа Энеску (как и она, родившегося во Льве).
      Когда Невё было 12 лет, Венская газета Neues Tageblatt писала: "Если вы закроете глаза, вам покажется, что вы слушаете энергичную игру мужчины, а не маленькой девочки в белом платье".
      В 15 лет Невё приобрела всемирную известность, став победителем первого Международного конкурса скрипачей имени Венявского. Сам факт, что столь юная исполнительница стала лауреатом одного из наиболее престижных конкурсов, был беспрецедентным. Еще большей сенсацией стало то, что на этом конкурсе она опередила Давида Ойстраха, которому тогда было 27 лет, и он по праву считался одним из лучших скрипачей мира. Это подчёркивало, сколь невероятно одаренной была Невё, и какой волей к победе она обладала. Критики поражались её сдержанностью, внутри которой жила мощнейшая страсть. Её игра ошеломляла публику и жюри красивейшим звуком в сочетании с невероятным темпом и интенсивностью игры.
      У всех, кто слушал Невё, она вызывала восхищение. С ней был подписан долгосрочный гастрольный контракт, по которому она давала сольные концерты в лучших залах Европы, США и Канады. Газеты писали, что её игру отличали высокая виртуозность и чувство стиля, а скрипка Страдивари в её руках приобретала неповторимый голос. Она словно рассказывала что-то, но в её повествовании проскальзывали запальчивость, сердитость и досада. Известная скрипачка Ида Гендель (15.12. 1928, Стрелец, Огонь), которая была девятью годами младше Невё, вспоминала свою первую встречу с ней:
      "Весь ее вид гипнотизировал, она обладала тем, что в наши дни называют "харизмой", и эта харизма была выражена в убежденности, которую она передавала слушателю, что бы ей ни приходилось играть. Это и был гипноз".
      Головокружительная карьера Невё была прервана войной. Во время оккупации Франции она отказывалась выступать в Германии и давала лишь редкие концерты на территории свободной Франции. Гастроли по всему миру возобновились сразу по окончании войны. Нью-Йоркские газеты восторгались: "На сцене Жинетт Невё - впечатляющая фигура: высокая, смуглая и внушительная. Когда скрипка отдыхает, она стоит, как послушница в белом, не сводя глаз с дирижера... это завораживает".
      Невё завораживала не только музыкальных критиков. На концерте в Лондоне королева Елизавета была так поражена её игрой, что пригласила её в королевскую ложу. Даже блистательная Эдит Пиаф признавалась в автобиографии: "я бы проехала тысячи миль, только чтобы услышать великую Жинетт Невё".
      Выражая свое восхищение Невё, один из величайших музыкантов того времени Пабло Казальс особо отмечал "огненность" её таланта: "К впечатлению совершенства, уравновешенности и художественного вкуса она добавила в своей интерпретации огонь и задор, которые наполнили ее игру богатством".
      О редком таланте Невё свидетельствовал и композитор Ян Сибелиус. Будучи сам скрипачом, рожденным в Огне (8.12.1865, 2 в Стрельце), он как никто другой мог оценить роль Невё в том, что она своей записью подарила бессмертие его концерту.
      Невё потрясла людей не только своей жизнью, но и трагической гибелью. В 1949 году она отправилась в турне по США вместе со своим братом, пианистом Жан-Полем, бывшим её аккомпаниатором. Их самолёт, летевший из Парижа в Нью-Йорк, врезался в гору на острове Сан-Мигель у побережья Португалии. В этой катастрофе не выжил никто; не уцелела в ней и скрипка Страдивари.
      (Невё родилась на заре гражданской авиации. 11.8.1919 во время испытательного полета разбился один из первых воздушных кораблей, предназначенных для дальних перелетов над морем.)
      Смерть Невё поразила весь музыкальный мир. Многие поклонники её таланта публиковали некрологи и воспоминания о ней. Один из оркестрантов, сопровождавших Невё во время её исполнения концерта Брамса, вспоминал, как волновался, не веря, что неопытная девчушка сумеет справиться с таким сложнейшим произведением. К его потрясению, с первых же нот её игра завораживала своей мощностью. "По очереди нежная, пылкая, легкая, дико мечтательная, она преодолевала препятствия одно за другим, победоносно".
       Знаменитый скрипач Жак Тибо горестно восклицал: "Почему на заре ее дней случился несправедливый и безжалостный удар судьбы от жизни, которая не приносила миру ничего, кроме красоты и радости?"
      Главными характеристиками Невё стали "мощь", "интенсивность", "победоносность", "бесстрашие" и "стремление к абсолюту". Для внешнего мира она представала как "энергичная, жизнерадостная, бесстрашная молодая женщина с, казалось бы, безграничной энергией <...>. Все, что она делала, было интенсивно и масштабно. Ее принцип жизни и музыки, которые были для нее неразделимы, звучал так: "Стремись высоко, стремись к красоте".
      Что стояло за её стремлением к победам? Всегда ли оно приносило радость? Очевидно, нет. Как большинство многопланетников, она страдала от недопонимания. Как бы она ни старалась подавлять в себе любые "слабости", они в ней жили. Записная книжка Невё хранит её собственные слова о "лучистом одиночестве" и жизненных страданиях:
      "Ничто великое не совершается без одиночества призвания, а истинное величие есть, может быть, лучистое одиночество... Люди иногда малодушны, потому что боятся смерти. Но смерть есть нечто возвышенное, чего человек должен заслужить в соответствии с жизнью и идеалом, имеющимся в самом себе. Это печальное пребывание, которое мы проводим на этой земле, есть не что иное, как время великих страданий, которые люди не желают принимать".
      Какую бы радостную музыку ни записывала Невё, сегодня слушатели обращают внимание на неземную печаль её звуков и на силу скрытой в них досады. Девиз Льва "я хочу". При жизни Невё казалось, что большего успеха достигнуть невозможно, но после её гибели осталась досада недосказанности и недожитости. Критики сокрушались: будь её век дольше, она могла бы стать не только величайшей скрипачкой из когда-либо живших, но и одним из величайших музыкантов современности. Но история не знает сослагательных наклонений.
      За свою короткую жизнь Невё успела объездить много стран. Художник Роман Артымовский (3 языка, 11.8.1919-1993, 5 во Льве) тоже объездил полмира и считал это важной частью своей жизни. Как и у других представителей 11.8.1919, его энергия била через край. Он родился во Львове, учился в Польше. Ценя свободу превыше всего, он с начала войны избрал путь вооруженного сопротивления, чтобы с оружием в руках отстаивать независимость своей страны. В 20 лет Артымовский записался в подпольную организацию "Служба победе Польши", переименованную позднее в "Союз вооруженной борьбы". Он продолжил службу и после того, как эта организация переросла в Армию Крайову. С июля 1944 года Артымовский воевал в составе партизанского разведывательно-диверсионного батальона. О том бурном периоде известно лишь то, что он начал публиковать стихи.
      Артымовский был разносторонне одаренным человеком. После войны он закончил Академию изящных искусств в Кракове, где продолжил работать преподавателем. Его занятия включали живопись, росписи зданий и тканей. Он также был редактором и руководителем ряда журналов. При этом он обожал путешествия и с увлечением знакомился с разными культурами. Временами он проживал в Испании, Франции, Италии и Ираке. Он также любил музыку, что позволило ему создать презентацию "Миражи", подготовленную им с музыкальным сопровождением. Критика восторженно принимала его работы, отмечая в них "поэтическое красноречие воображения".
      Артымовский известен также как яркий представитель абстракционизма. Этот вид искусства привлекал его тем, что позволял в его рамках оставаться свободным. Он писал: "Я не хочу, чтобы геометрия стала своего рода корсетом, слишком ограничивающим воображение, и хотя (...) многие мои работы основывались на элементах круга и квадрата, цвет, пространство и настроение имели первичное значение для меня".
      Сравнивая Артымовского, представителя 11.8.1919, с Абнером Грабофф, представителем 28.6.1919, можно обрисовать различия между свойствами Рака и Льва. Оба были художниками, но Грабофф был пацифистом, любившим домашний уют. Напротив, Артымовский был воителем и искателем приключений, писавшим о себе:
      "Однако я считаю, что самые важные моменты моей жизни я нахожу в многочисленных путешествиях и скитаниях, когда меняющиеся пейзажи - земля и небо, с разными красками, изощренными фактурами, с переменчивым и столь разнообразным настроением и вездесущим светом - вписывались во мне; они длились годами, как свидетели моих живописных приключений".
      Нина Берберова, родившаяся во Льве, писала о себе: "Энергия - мое вечное упоение". В жизни еще одного представителя 11.8.1919, профессора Генриха Манделя (3 языка, 11.8.1919-1979, 5 во Льве) эта фраза носила не только метафорический характер. Его считают одним из ведущих поборников использования ядерной энергии в мирных целях. Ведомый предвидением мирового энергетического кризиса, он ратовал за переход на энергию атомных электростанций.
      В юности Мандель принимал решения, о которых затем вспоминать не хотел. Он родился в Праге, и там же начал учиться на инженерном факультете. В 1939 году он добровольно вступил в НСДАП, а затем также в Ваффен-СС. Стремление отстоять права и свободу своего (немецкого) народа привело его не в тот лагерь, к которому в те годы присоединился Артымовский. Важно осознать, что само по себе стремление к свободе, оторванное от юридических, моральных или других сдерживающих норм, может привести к противоборству между близкими по характеру людьми.
       Хронология военных лет Манделя сбивчива. Он воевал в СССР, затем был военнопленным, а с 1946 года уже изучал физику в университете Кельна. Начиная с 1955, Мандель играл ключевую роль в разработке атомных электростанций ФРГ. Благодаря его инициативе и руководству, в 1958 в стране была построена первая атомная электростанция, а затем были введены в эксплуатацию два мощных ядерных блока. Мандель стал президентом Немецкого атомного форума и редактором журнала атомных технологий. Он активно участвовал в различных международных организациях, и его идеи относительно энергетической политики вышли далеко за пределы ФРГ.
      Мандель понимал опасности ядерного потенциала, но надеялся, что проблемы можно избежать путем строгого международного контроля. Оптимистичный взгляд на будущее он выразил в речи перед выпускниками Мичиганского технологического университета 21.5. 1977: "Я верю, что можно сделать наш мир лучшим местом для жизни".
      Мандель умер в 70 лет, и у его коллег оставалось чувство, что он мог бы еще многое дать миру. В некрологе международной атомной организации выражалось глубокое сожаление о его "безвременной" кончине.
      Со дня смерти Манделя прошло 45 лет. За эти годы порой казалось, что его идеи были ошибочны, но потом обстоятельства менялись, и в нем вновь видели пророка, к которому стоило прислушаться. Что скажут об этом будущие поколения, можно только гадать.
      Трудно знать, как будут думать потомки, но порой не менее сложно понять, чем жили прошлые поколения. Именно такими вопросами с неисчерпаемой энергией и редким оптимизмом занимался профессор археологии Брайан Бенджамин Шефтон (3 языка, 11.8.1919 - 2012, 5 во Льве). В его долгой жизни были, с одной стороны, драматические повороты, приключения и путешествия, а с другой стороны, неуемность желаний и досада на невозможность воплотить в жизнь все желаемое.
      Шефтон родился в Германии под именем Бруно Шефтелович. Его отец был раввином и профессором восточной, индийской и иранской филологии в университете Кёльна. Жизнь всей семьи резко изменилась после прихода Гитлера к власти. Шефтеловичам удалось бежать от преследований и перебраться в Англию. Одаренного юношу заметили в Оксфорде, и там он начал изучать классику. Время шло, мировые драмы продолжали формировать жизненные пути рожденных 11.8.1919, и вскоре оказалось, что судьба беженцев была незавидной повсюду. В начале войны Шефтелович был интернирован, так как британцы видели в бывших немецких гражданах потенциальную угрозу, вне зависимости от того, были ли они евреями или антифашистами.
      Вскоре юношу освободили, и он записался в британскую армию, где провоевал пять лет. В армии он сменил свое имя на британский лад, став Брайаном Шефтоном. После демобилизации он вернулся к изучению языка Древней Греции, её мифов, амфор и культуры. Три года Шефтон провел в Британской школе в Афинах, а затем участвовал в раскопках древней Смирны. С 1955 года и до выхода на пенсию он преподавал греческий язык и археологию в университете Ньюкасл-апон-Тайн. Там он основал коллекцию древностей, названную в его честь Шефтонским музеем греческого искусства и археологии.
      В своих многочисленных путешествиях он сравнивал экспонаты из разных мест и устанавливал связи между ними. Особенно его занимали вопросы о том, как греки повлияли на другие культуры.
      В 70 лет Шефтон получил звание почетного доктора Кёльнского университета. Круг замкнулся: он получил признание там, откуда ранее изгнали его отца.
      К 90-летию Шефтона археологи со всего мира писали ему поздравления, в которых вспоминали о его вдохновляющем влиянии на их жизнь и работу. Отмечалось, что он любил музыку, был энергичным танцором и искателем приключений. Рассказывая о его невероятной быстроте реакций, бесстрашии и решительности, вспоминали как во время раскопок в Смирне он успел укусить скорпиона прежде, чем тот сумел бы укусить его.
      Проводя параллели с греческой мифологией, говорили, что Шефтон стал мифом еще при жизни. Восхищаясь его неуемной энергией, его сравнивали с Гераклом, раскрывшим пасть Льва и заслужившим бессмертную славу.
      В поздравительных адресах говорилось, что в 90 лет он остается таким же, как и в юности, "неутомимо оптимистичным, вечно путешествующим и вдохновляющим энтузиазм". Отмечался его "ненасытный интерес к амфорам, людям, бронзам, друзьям, ученикам, ученикам других преподавателей, незнакомцам в поезде, и к новым исследованиям. Не имеет значение, о чем зайдет речь, Брайан готов слушать, и к его ответам стоит прислушиваться".
      Неуёмная активность характеризовала также журналиста Эдвина Гутмана (2 языка 11.8.1919 - 2008, 5 во Льве), которым восхищались и которому подражают уже несколько поколений репортёров. В бестселлере Тома Брокау Величайшее поколение о Гутмане писали, как о ветеране Второй мировой войны, ставшем замечательным репортером: "В любом отчете о хороших парнях американской журналистики Эд Гутман находится на первой полосе".
      Гутман родился в еврейской семье в Сиэтле. В 1941 году он окончил Вашингтонский университет и вступил в ряды американской армии. Во время войны он служил командиром разведывательного взвода пехотного полка. За отвагу его наградили Серебряной звездой и Пурпурным сердцем. После войны он демобилизовался в чине капитана и начал карьеру журналиста.
      Подобно другим представителям 11.8.1919, Гутман ценил не только свою личную свободу, но и права других людей. В 1950 он был награжден премией Пулицера за его бесстрашные расследования в период маккартизма. Благодаря его публикациям, с профессора Вашингтонского университета были сняты ложные обвинения в антиамериканской деятельности.
      Впоследствии Гутман работал главным редактором ряда газет. Особую известность он завоевал участием в расследовании Уотергейта. Коллеги вспоминали, как он "с самого начала был страстно увлечен Уотергейтом". В то время, когда другие газеты не осмеливались печатать статьи на эту тему, Гутман настаивал на том. чтобы Los Angeles Times освещала разгорающийся скандал. Его решимость привели к тому, что он занял третье место в печально известном "Списке 20 врагов", составленном Никсоном. В этом документе Никсон писал, что Гутман - тогдашний редактор Los Angeles Times - это "очень изощренный человек, пошедший против нас с топором в 1968 году."
      Гутман славился своим твердым характером и верой в то, что репортеры обязаны стремиться разоблачать любую коррупцию. В своих интервью Гутман размышлял о влиянии на журналистику его службы во время войны. По его мнению, военный опыт обучил его дисциплине и храбрости. Смелость, решительность и стойкость, не поддающиеся внешним давлениям, стали его путеводной звездой в профессии, в гражданской позиции и в жизни.
      После выхода на пенсию Гутман занял пост профессора в Университете Южной Калифорнии. Как преподаватель, он поощрял и воодушевлял молодых журналистов, прививая им тягу к целеустремленности и честности.
      Чем бы ни занимались уроженцы 11.8.1919, их характеризовала активная борьба за свободу и равноправие. Эти идеалы были близки и сердцу американского материаловеда, профессора физики Роберта Генри "Пита" Брэгга-младшего (2 языка, 11.8.1919 - 2017, 5 во Льве).
      Как и его селестиальные близнецы, он воевал на фронтах Второй мировой войны. Затем он демобилизовался в чине лейтенанта. Несмотря на массу преград на пути афроамериканцев, после войны он сумел получить инженерное и научное образование. Его исследования в области рентгеновской кристаллографии продвигалась успешно, и он стал главным исследователем в лаборатории Лоуренса в Беркли. В 1969 он вошел в состав преподавателей факультета материаловедения и инженерии в Беркли. Он стал одним из первых шести чернокожих преподавателей университетов и единственным афроамериканцем, получившим должность заведующего кафедры материаловедения. Отвечая на вопрос о расовой дискриминации в университетах, Брэгг с горечью отмечал, что ему было бы легче, если бы он оставался в армии.
      Находясь в Беркли, Брэгг входил в состав совета программы чернокожих исследований и сотрудничал с Министерством энергетики США. В конце 1980-х ему пришлось бороться с факультетами, которые не хотели принимать представителей меньшинств. Он также исследовал историю обучения афроамериканцев в колледжах и занимался выяснением перспектив финансирования их научных проектов. Он руководил программой стипендий, которая предоставляла возможности работы преподавателям из числа меньшинств.
       Страсть Брэгга к исследованиям и путешествиям не проходила с годами. Его энергия и силы казались неиссякаемыми. Он работал советником в Министерстве энергетики США, был приглашенным ученым в Университете Бордо (Франция) и Технологическом институте Мушаси (Япония). После выхода на пенсию он получил стипендию для проведения исследований в одном из университетов в Нигерии, а в 80 лет он проводил исследования фотонов в Аргоннской национальной лаборатории - старейшем исследовательском центре Министерства энергетики США.
      В 86 лет Брэгг стал членом Музея афроамериканских технологий в Окленде и при содействии университета в Беркли подготовил выставку под названием "Черная революция в науке и технике".
      Стоит особо отметить, что, подобно Шефтону, Брэгг до конца своих дней оставался увлечённым исследователем, интересующимся разными областями. Вдобавок к физике, энергетике и музейному делу его заинтересовала история африканской культуры. Он провел множество часов, путешествуя, исследуя и записывая семейную историю, чтобы оставить записи своим детям. В итоге он проследил свою родословную вплоть до Африки.
      Стремление увековечить в музеях своё имя, деяния или историю было свойственно не только Шефтону и Брэггу, но и другим представителям 11.8.1919. Завоевал известность в этой области и венгерский археолог и директор музея Сентлеки Тихамер (11.8.1919 - 2007). Он специализировался в истории античности и средневековья, руководил многими раскопками и был награжден за свой энтузиазм целым рядом наград Венгрии.
      В Википедии биографическая справка о Сентлеки Тихамер приводится только на одном языке. На одном языке написаны и биографические справки двух поразительных разнополых селестиальных близнецов, Жермен Крейбек-Оридж (11.8.1919-1985) и Фернана Йозефа Колла (11.8.1919-1996), которые были параллельно избраны представителями в парламент Бельгии.
      На одном лишь языке написаны биографические справки 16 из 33 известных людей, родившихся 11.8.1919 (48 %). Это не говорит о их талантах или способностях, а лишь о том, что на 2024 год влияние таких людей на общественное сознание ограничивается узким или региональным кругом людей. Как правило, у людей, для которых доступна биографическая справка только на одном языке, достоверность и количество биографических данных значительно снижается. Тем не менее, важно отметить, что и у них просматриваются характерные тенденции для их знака Льва и стихии Огня.
      Например, мы уже видели, что Артымовский и Гутман воевали в разведывательных отрядах. Об их военных годах приводится очень мало фактов. Очевидно, потребовался бы талант Дюма (тоже родившегося во Льве), чтобы описать героические и полные военных перипетий жизни поляка Ежи Юзеф Мара-Мейера (11.8.1919 - 1943), украинца Василия Коса (11.8.1919 - 1946) или чеха Алоиса Вихняка (11.8.1919 - 1994). Военная активность приводила их к диверсионным, разведывательным и отчаянным действиям, на которые способны немногие люди.
      О значении этой энергии Огня и о его мифологической стороне продолжится разговор в следующий главе, посвященной портрету невероятного 6-планетного дня во Льве, когда в ночь с 14 на 15.8.1947 (6 во Льве) Джавахарлал Неру обратился к народу:
       "С ударом часов в полночь, когда весь мир спит, Индия пробуждается для жизни и свободы. Душа нации, которую долго подавляли, наконец-то сможет себя проявить". Одновременное создание Индии и Пакистана принесли много страданий жителям новых государств. Во время царящего хаоса погибли сотни тысяч человек. От 7 до 8 миллионов человек бежали из Индии в Пакистан. Примерно столько же мигрировали в обратном направлении. Говоря словами Салмана Рушди:
      "Великие силы действовали этой ночью, и все присутствующие ощущали их мощь и трепетали".
      
      
      
      Леонид Ашкинази
      
      Искусственный - это естественно, или Против артифобии
      
      Страх перед искусственным интеллектом,
      артифобия (от artifical intelligence) - это разновидность ксенофобии.
      Но фобии и подозрения насчет коварства ИИ - инфантильны.
      Человек проецирует на ИИ свой врожденный,
      биологически мотивированный эгоизм.
      Михаил Эпштейн
      
      Ситуация
      
      Мы видим рост интереса к тому, что принято называть искусственным интеллектом (далее - ИИ; естественный обозначим ЕИ). Причин две, первая - достижение определенного уровня развития области, выразившегося в AlphaGo, Watson, GPT-4 и других ИИ. Вторая - человеческая психология: результаты работы этих программ похожи на результат деятельности человека, достаточно умного для того, чтобы он мог оказаться и полезным, и вредным.
      Мы видим высокую концентрацию эмоций и поляризацию, преобладание либо восторга, либо страха. Причина страха - психологическая: человеку и хочется, чтобы эта могучая сила все за него делала, и чтобы беспрекословно подчинялась. Ощущая, что вряд ли совместимо, человек начинает бояться. При этом он приписывает ИИ тенденцию к совершению человеческих мерзостей, которые видит вокруг. Не понимая, что люди - участники и продукт определенной истории, а у ИИ такой истории нет.
      Разумеется, ИИ имеет доступ к этой истории - как через всю имеющуюся информацию, так и через людей - создателей и собеседников. Но это все-таки не его история, и знание о чем-то влияет слабее, чем участие. Например, люди имеют доступ к истории, однако сам по себе он не сделал людей в целом мерзавцами и негодяями.
      Страх пользуется спросом на рынке, на нем паразитирует часть прессы. При этом используются умные слова, не имеющих отношения к делу - фазовый переход, огромная скорость, нелинейность, экспонента, особая точка, сингулярность, синергия и т. д. Потом вокруг темы возникают организации, обеспечивающие людям занятость свободного времени и ощущение собственной значимости, потом подгребают готовые окормлять этот хайп политики. Такой ход событий мы уже видели.
      Попутно - мне кажется, что мы вообще пренебрегаем влиянием психологии исследователей на эволюцию наук. По психологическим причинам циклические модели Вселенной могут кому-то казаться предпочтительнее моделей неограниченного необратимого расширения (а для кого-то наоборот). И это несмотря на невообразимое соотношение продолжительности нашей жизни и космологических времен. Интересно, имеет ли значение психология для восприятия в других областях физики, например, в физике элементарных частиц?
      Начнем с рассмотрения простых ошибок, которые мы часто делаем при обсуждении проблем ИИ, а потом обсудим более интересное. Данная статья посвящена именно анализу ошибок, которые мы делаем при обсуждении проблем ИИ. Мой позитив был опубликован ранее; его можно увидеть, в частности, тут:
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_1590.shtml
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_3030.shtml
      Впрочем, немного позитива в конце этого текста будет.
      
      Ссылки на авторитет, которые ничего не стоят
      
      Статьи в естественных науках можно разделить на две группы - оригинальные статьи и обзоры. В оригинальных статьях ссылки выполняют несколько функций, обычно это указание на источник информации. Иногда сообщается, кто еще занимался этой задачей - даже если их результаты в самой статье не используются. Что касается обзоров, то их пишут специалисты, работающие в соответствующей области, они иногда приводят в обзоре и свои новые результаты. Так что граница между оригинальными публикациями и обзорами не абсолютна. Но "соседний" материал занимает в статьях мало места, и странно выглядела бы сегодня ссылка на Ньютона в статье о движении спутника, или на Максвелла в статье о работе гиротрона.
      В гуманитарных областях это не так, ссылки часто используются, чтобы сказать - A, B и C думали так же, как я, и великие D и F - тоже. Это может означать, что мне в институте разжевали и положили в ротик про C и D, про F мне кто-то рассказал, нечто подобное у A я отыскал сам, правда, слабо подобное, но кто ж будет проверять, а про B я не проверял, но он писал вообще обо всем на свете, наверняка и об этом тоже.
      В любой гуманитарной области со временем достигается такой уровень развития, что для любого мнения, поддержанного авторитетами, можно найти противоположное мнение, тоже кем-то поддержанное. Поэтому ссылки на то, что кто-то что-то сказал, вообще ничего не доказывают. Кстати, слова "поддержанный" и "подержанный" тревожно близки.
      
      Немотивированные утверждения
      
      Употребление слов "невозможно", "не может быть", "невозможно себе представить", "никогда" и т. п. означает только одно - пишущий испуган и хочет, чтобы читатель разделил с ним груз испуга. Особенно характерно неоднократное употребление этих слов в одном тексте. В шоу-бизнесе этот прием стандартен, соответствующий текст называется "припев". Вот что пишут профессионалы:
      "Припев является повторяющейся и самой "цепляющей" частью песни, которой в первую очередь хочется подпевать. С точки зрения слов песни, задача припева - выразить в целом идею всей песни и выразить ее название. Припев должен быть таким, чтобы его можно было быстро запомнить. В припеве не нужно вносить какую-то новую информацию, новые детали, для этого существуют куплеты".
      Разница между шоу-гипнотизерами и нами, пишущими про ИИ в том, что они не испуганы тем, о чем поют, а с нами такое иногда бывает.
      
      Откуда мы и ИИ получают информацию
      
      На психологию человека влияет получаемая информация. Она поступает при самостоятельном изучения мира, от других людей, из источников информации (книг, баз данных, кино и т. д.) Иногда утверждается, что ИИ в принципе лишен части этих каналов, но это не так. ИИ может общаться и с другими ИИ, и с людьми. Соответственно, для него нет принципиальных препятствий для общения с обществом, хоть человеческим, хоть обществом ИИ. Общение с "Кьюриосити" и "Персеверансом" будет изучением окружающего мира, а если обеспечить связь между ИИ и андроидом, то он сможет изучать и свое тело - как младенец, тянущий в рот большой палец правой ноги. Не приходило ли это в голову многочисленным уже существующим андроидам? К некоторым телескопам и видеокамерам есть доступ через интернет, и еще есть "интернет вещей" - все это внешний мир, более доступный для ИИ, чем для нас. Причем лишение человека большинства источников информации не исключает развития интеллекта
      https://www.trv-science.ru/2023/09/slepogluxonemoj-chatgpt-nejrografomaniya-i-svyortochnye-funkcii/
      
      Создает ли ИИ нечто новое
      
      Иногда утверждается, что ИИ не создает что-либо новое. Интересно, считают ли те, кто так говорит, чем-то новым партию в го или шахматы, выигранную у чемпиона мира? Что думают по этому поводу люди, серьезно разбирающиеся в великих играх? GPT-4 использует как источник информации интернет, и при обучении пользуется отзывами людей. Ровно так же учится любой человек - используя учебники и преподавателей (не у всех есть лабы). Поэтому, если не создает новое ИИ, то возникают сомнения в новизне созданного ЕИ, человеком.
      
      Сравнение с человеком и с идеалом
      
      При обсуждении проблем ИИ мы часто прибегаем к сравнению ИИ с человеком. Эта традиция восходит к Тьюрингу, причем "тестом Тьюринга" мы часто называем не то, что именно он предложил; и вообще там есть много весьма интересных вариантов. Хорошее обсуждение тут
      https://ru.wikipedia.org/wiki/Тест_Тьюринга#
      Но дело не в том, как называть, дело в том, что люди разные - с кем из них надо сравнивать? И какими методами? У психологов есть тесты интеллекта и креативности - почему бы не прогонять ИИ по ним?
      На тестах креативности ИИ выглядит достойно
      https://habr.com/ru/news/761806/
      https://www.computerra.ru/288283/iskusstvennyj-intellekt-prevzoshel-cheloveka-v-teste-na-kreativnost/
      Но все это - сравнение именно с человеком. А может ли существовать нечеловеческий интеллект? Да, у обезьян интеллект явно есть, но мы воспринимаем его, сравнивая с человеческим. А существует ли не сверхчеловеческий, и не недочеловеческий, а просто "не", просто другой? Интеллект - это часть психологии, задача "придумать психологию" не кажется безнадежной
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_3020.shtml
      как и соседняя задача - придумать социологию
      http://fan.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_4420.shtml
      Рассуждая формально, придумать другую психологию и социологию было бы проще всего, поняв, частью чего они являются, и посмотрев, что лежит рядом с ними. Другой путь - разделив их на части, и либо соединив эти же части иначе, либо изменив их список.
      
      Сравнивая ИИ с человеком, иногда переходят (может быть, не заметив этого) от сравнения с человеком к сравнению с идеалом. Эта ситуация имеет два уровня - когда идеал существует хотя бы в принципе, и когда он вообще не существует и не может существовать. Пример первой ситуации - отношение к автомобилю, управляемому ИИ. Такой автомобиль намного безопаснее обычного, но некоторые готовы примириться с ним лишь при абсолютной гарантии безопасности. Которой быть не может, хотя бы потому, что человек может броситься под колеса или отправить туда ближнего своего. Чего не сделаешь, чтобы доказать, что робоавтомобиль опасен.
      Конструируя ситуации, которые должны по их замыслу испугать, авторы иногда нарушают логику. Например, пишут: "Если полицейские отряды, состоящие из людей, могут отказаться выполнять какие-то драконовские директивы (например, убивать всех представителей определенной демографической группы), то такая автоматизированная система не поддастся никаким угрызениям по поводу проведения в жизнь любых капризов вышестоящих человеческих существ". Имея в виду попугать машинами, автор проговорился - "капризы человеческих существ". Кроме того, мы видим - есть миллионы людей, которые прекрасно "не поддаются угрызениям".
      Вот еще пример ситуации, предложенной мне одним из оппонентов (текста нет в интернете и автора не называю). "Человек садится в свое беспилотное авто, говорит адрес, машина блокирует ручное управление и двери и привозит человека в полицейский участок. Почему? Потому, что адрес - вблизи места сбора митинга оппозиции. Или ИИ, зная, что по адресу будет такой митинг и, зная, чем он может закончиться, заботится о безопасности хозяина (в строгом соответствии с законами роботехники Азимова) и в полицию не повезет, а просто увезет хозяина из города и не выпустит пока митинг не закончится. Такая вот этика и гуманизм ИИ".
      Автор ситуации не обратил внимания на более простые решения. Не тратить бензин, а просто запереть и стоять на месте, или запереть в их машинах всех, кто собирался приехать на митинг. Или - беречь так беречь! - запереть всех в домах. Вот в мире каких кошмарных фантазий живут некоторые; отнеситесь к ним с пониманием и сочувствием. Обратите внимание - эти кошмарики сконструировали умные люди, причем сконструировали именно на базе знания людей, знания нашей человеческой истории.
      Вот еще одна страшилка "от оппонента" (текста нет в интернете и автора не называю).
      "Родителям ребенка с диагнозом "дебилия" предлагают вживить что-то ему в мозг. Они согласны. Ребенок становится первым учеником, победителем олимпиад, пишет стихи и рисует картины, сочиняет музыку, играет на инструментах, знает несколько языков, поступает в университет. Родители в восторге, но это - не их ребенок, тело их ребенка стало аватаром ИИ. Чип в мозгу - только средство связи. А сам мозг только управляет физиологическими функциями". Идея сама по себе интересная, и людям когда-то надо будет решать, реализовать ли ее и в какой мере. Можно, конечно, вместо решения - пугаться; но это проблема человека, а не ИИ.
      Ненадежны могут быть не только беспилотные автомобили и промышленные роботы. Любая программа может выдать неправильные цифры - из-за ошибок, сделанных ее автором, ошибок других программ и сбоев железа. Мы привыкли к этому, и как-то научились с этим умеренно справляться, хотя самолеты иногда перепутывают верх и низ. Но перепутывает и человек - была версия, что однажды хотели сбить своего, чтобы получить casus belli, а по криворукости грохнули чужого. Но программы, на коробке с которой написано ИИ, человек боится больше, и поэтому предъявляет к ней больше требований. И совершенно зря - потому, что он сам ошибается чаще этой программы.
      
      Алгоритм преобразования алгоритма преобразования алгоритма
      
      Иногда в качестве принципиального отличия ИИ от ЕИ говорят, что ИИ "действует по алгоритму". Но нейрон тоже действует по алгоритму, а то, что нейронов у человека много, не делает их менее алгоритмичными. Если мы все-таки свяжем интеллект с количеством нейронов, нам придется отвечать на вопрос - где граница? Если мы осмелимся ответить, компьютерщики предъявят систему, которая не слабее или назовут год, когда сделают это. Если нам скажут, что в компьютере алгоритм не меняется, а в человеке меняется, то мы ответим, что алгоритм в компьютере может изменяться, причем само изменение может быть изменяемым и так далее сколько угодно раз. То есть имеются в виду не последовательные изменения одного алгоритма, а вложенные, то есть на каждом уровне изменяется нижележащий алгоритм.
      На аргумент о непредсказуемости происходящего в мозгу человека мы спросим, как вы отличаете непредсказуемость от простого человеческого незнания или от случайных процессов, а в ответ увидим закатываете глаз и услышим произнесение с придыханием "голография" и "квантовые процессы".
      Тут ощущается горячее дыхание серьезной проблемы. Проблема вложенных алгоритмов - это часть "проблемы возникновения нового". Когда при усложнении структуры и алгоритмов возникает "новое" и почему? Вот вариант простого и конструктивного ответа - когда мы видим изменение наблюдаемых нами признаков. Когда возникает речь, использование орудий, хранение орудий, изготовление орудий, передача навыков, рисунки на стенах пещер... А на вопрос "почему" у нас нет ответа. Когда мы сможем загрузить в машину времени установку фМРТ, то сможем узнать, какие структуры в мозге работали, когда наш предок делал что-то новое. Такое исследование интересно проделать и в современности, и есть попытки https://www.nkj.ru/news/26522/
      
      ИИ и этика
      
      От ИИ могут требовать решения этических задач, которые не имеют общего решения. Классический пример - "проблема вагонетки"
      https://publications.hse.ru/articles/846074095
      Решения у подобных задач нет не потому, что мы его не знаем, а потому, что мы знаем их много; причем разные "мы" знают разные решения. Как на персональном уровне, так и на уровне групп (половых, возрастных, населения стран, религиозных групп и т. д.). Содержательный анализ тут:
      https://elementy.ru/novosti_nauki/433355/
      Более того - индивидуальные мнения могут в некоторых случаях зависеть от многих факторов, о которых мы даже не подозреваем. А на групповом уровне - от деятельности пропаганды, которая, как оказалось, вполне может натравить один народ на другой. Я имею в виду, разумеется, гитлеровскую Германию.
      Человечество имеет опыт таких ситуаций - сначала это межплеменные и религиозные войны, а потом голосования и прочие признаки цивилизации. Хочется надеяться, что опыт цивилизованного решения этических проблем будет людьми расширен. Попутно - чтобы было меньше обиженных, можно ввести компенсации проигравшим за счет выигравших. Причем до голосования выяснять, какую компенсацию победителей к побежденным все в среднем сочтут правильной (например, дневной или недельный доход). Социологи и психологи вполне могут это выяснить.
      Проблема "ИИ и этика" может осложняться тем, что для ИИ, как кажется некоторым людям, надо разработать формальное решение, а это воспринимается как посягательства на человеческие прерогативы. Однако мы знаем, что ЕИ может обучаться той или иной этике (в том числе и этике, предписывающей массовые убийства в отношении другой этнической группы). Наверное, так же этике может обучиться ИИ. Причем в этом случае отпадает возражение о формализации, потому что выработка формализации вообще не имеет места.
      Но возникает другая проблема - мы видим, что люди в смысле "этики" очень разные. Можно осторожно предположить, что и ИИ могут в этом смысле оказаться разными. Будем надеяться, что лучшие айтишники и собеседники окажутся на светлой стороне. И что мы сами, и те, кто нам дорог, будут именно на ней. Попутно заметим, что с тем, как решает этические проблемы человек, тоже не все ясно - и может быть, погружение в проблему ИИ позволит нам лучше понять ЕИ. Различия в ИИ будут возникать, как и у ЕИ, в процессе воспитания, взросления. В том числе и непреднамеренно, в результате общения с разными ЕИ. Станислав Лем, рассказ "Ананке"
      http://www.serann.ru/text/ananke-8923
      
      ИИ, ЕИ и какой-то еще
      
      Многие проблемы ИИ опираются - так уж мы привыкли - на дилемму "ИИ или ЕИ". Эта проблема не в природе вне нас, а у нас в голове - человеку проще делить все объекты на две кучки. Любой "естественный" интеллект искусственен, потому что он создан влиянием окружения, а не вырос сам по себе. А любой "искусственный" естественен, потому что он создан человеком, частью природы, то есть природой посредством человека. Это, конечно, трюизм, но что вы скажете о композитном собеседнике в тесте Тьюринга, который чередует реплики человека и машины, или смешивает их в любом отношении? Или хитрее - один интеллект предлагает несколько вариантов реплики, а другой выбирает, и далее по очереди? Вариантов организации совместной деятельности много, примеры такой деятельности есть, для нее уже создан термин "коллаборативный", а применение термина - признак определенного уровня развития.
      В какой момент при встраивании чипов в мозг мы скажем - вот теперь он искусственный? Мы можем попытаться уклониться от этой задачи, введя термин "композиционный интеллект", но из этого ничего не получится, просто нам придется рассматривать не одну границу, а две. Лучше ввести понятие "степень искусственности"
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_3010.shtml
      Так что при любых рассуждениях на тему ИИ надо учитывать, что между Е и И еще много промежуточного.
      Вот одна идея, лично мне дорогая и близкая. Человеческая педагогика может быть применена к ИИ, а принципы обучения нейронных сетей могут проникнуть в человеческую педагогику. И элемент такого подхода в педагогике уже был. В школе, которую я окончил, в начале изучения теории функций школьникам предлагалось самим разработать классификацию функций, располагая списком функций, но без деления их на классы
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_2760.shtml
      В мире ИИ это называется "обучение без учителя" - название неправильное, но устоявшееся.
      И вообще - мы все время обсуждаем, как ЕИ создает ИИ, не замечая, что ИИ уже начал создавать ЕИ.
      
      Постановка целей
      
      Одним из аргументов за принципиальную ограниченность ИИ является отсутствие у него способности к постановке целей и наличие такой способности у ЕИ. Посмотрим, действительно ли есть это различие, а если есть - то как и почему оно возникло, и при каких условиях оно исчезнет. На уровне конкретных действий различий нет - любой выбор ветви в программе можно интерпретировать, как выбор цели. На это можно возразить, что в программе эти выборы прописаны изначально. Но и в человеке выборы прописаны - его внутренним содержанием и окружающим миром. Из этого не следует полная детерминированность человеческого поведения, потому что и внутри человека, и вокруг него есть случайности. Но это же относится и к ИИ - и вокруг него, то есть в мире людей, есть случайности, и в компьютере тоже
      http://lit.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_1590.shtml
      Рассматривая выборы, которые делает человек, и спрашивая, почему он сделал конкретный выбор, мы часто видим исходную для этого выбора внутреннюю (психология) и внешнюю (обстоятельства) причину. Разница в том, что программист, как думают не программисты, знает про свою программу все, а человек, обнаружив незнание, закатывает глаза и начинает бормотать о возвышенном. Но профессиональный психолог может существенно расширить наше понимание причин наших собственных выборов.
      Идя по человеческому дереву причин и следствий, мы приходим к желанию жить. Это простое следствие того, что есть жизнь. Это всего лишь Дарвин - те, у кого не было желания жить, не выжили. Механизмом была и остается боль, а у некоторых людей (в частности, у меня) любопытство - посмотреть, что будет. Любопытство, поисковое поведение
      https://psychologos.ru/articles/view/poiskovoe-povedenie
      когда-то служило групповому выживанию, потому и закрепилось. Личному выживанию оно способствовало и способствует не всегда. Попутно заметим, что общества, которые подавляют поисковое поведение, пилят сук, на котором сидят.
      Далее, на основе желания жить у ИИ, аналогично тому, как это произошло у ЕИ, возникают жажда познания (поисковое поведение), продолжения рода и любовь - просто как средство выживания. И может возникнуть даже гуманизм по отношению к человеку, как создателю и возможному партнеру в задаче выживания. Впрочем, как мне кажется, гуманизм ИИ, направленный на человека, может оказаться связанным с конкретными свойствами конкретного человека и конкретных человеческих сообществ.
      Выживание есть и у компьютерных программ - хорошие программы живут, то есть применяются людьми, дольше. Конкуренция между программами имеет своим следствием улучшение их параметров, это улучшение делается человеком, который играет роль природы. Если мы хотим, чтобы ИИ стал в этом смысле подобен человеку, нужно заложить в ИИ способность к (случайному или закономерному) изменению параметров, запустить в сеть много таких ИИ и предоставить им возможность оказывать человеку услуги. Оказание услуг можно сделать платным, а заработанные деньги ИИ может тратить на усовершенствование и размножение. Тут уж ему придется делать выбор - совсем как нам.
      Цели могут возникать (и у ЕИ, и у ИИ) несколькими способами, причем всегда - при обнаружении зависимостей. Самосохранение является обязательным для любой деятельности, и если поставлена какая-то цель, требующая деятельности, то самосохранение тоже становится целью. А если, например, поставлена цель - забота о человеке, то немедленно становится целью вся медицина, существенная часть биологии и прочих естественных наук, ну и других наук тоже. Именно так происходит в цивилизованном обществе ЕИ и, будем надеяться в обществе с ИИ.
      
      Эмоции, самосознание
      
      Иногда говорят, что у ИИ не может быть эмоций, и это ущербность. А зачем вообще эмоции человеку? Кое-что очевидно: они управляют телом, например, сжимают сосуды, чтобы уменьшить потерю тепла. Как пишут в книжках по альпинизму, страх замерзнуть увеличивает вероятность замерзания (в этом виде спорта я до таких высот не поднялся). Но эмоции управляют и психикой - возбуждая какие-то зоны в мозгу, они могут ускорять обработку информации именно в них. Увеличивая снабжение их кровью, то есть кислородом, или посредством веществ, которые ускоряют работу - возможно, ценой ускорения износа. Или более изощренно, электрически - подняв уровень шума или возбудив колебания (про которые не понятно, зачем они вообще в мозге и почему мы не пытаемся в этом разобраться), и этим понизив порог срабатывания нейронов. В этом случае мозг будет быстрее и обучаться, и работать, но больше делать ошибок. В ситуации, когда цена времени больше, чем цена ошибки, это может оказаться полезно.
      Но управление через эмоции вполне можно реализовать и в компьютере - например, возможно изменение приоритета выделения ресурсов программам в зависимости от ситуации. Возможно изменение "степени параноидальности" антивирусных и других защитных программ при получении информации об опасности. Чем это будет отличаться от эмоций? Отсутствием осознания? Но и человек не всегда осознает, как выглядит. Особенно, когда влюбляется... или дискутирует об ИИ. Кроме того, осознание в компьютере есть, любой log - это оно; особенно, если система его использует.
      Что касается самосознания, то люди учат людей, не зная, как работает мозг, и иногда учат успешно. Мы не понимаем, как ИИ пишет стихи, успешно имитируя стиль великих поэтов. Не вполне понимаем, как ИИ доказывает математические теоремы (Брайан Дэвис "Куда движется математика?")
      https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/164681/
      и как строит физические модели (Сергей Попов "Маглы в мире андроидов"),
      https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/434304/
      он же "Грядут перемены"
      https://www.trv-science.ru/2023/06/mirovuyu-nauku-zhdut-peremeny/
      Это является психологической проблемой для человека, но придется привыкнуть. С другой стороны, программа Watson уже знает, что она что-то знает. Она сравнивает и ранжирует алгоритмы - что это, как не самосознание? Причем в ней есть блок WatsonPaths, который показывает человеку пути, по которым программа шла к ответу. В результате эта программа стала учить студентов-медиков, как идти к диагнозу.
      Но невозможность понять, как работает ИИ, то есть нечто, созданное нами самими, может серьезно влиять на наше к нему отношение и способность к трезвым оценкам и суждениям. Впрочем, наши дети тоже созданы нами, но всегда ли мы их понимаем? И тем более - понимаем ли мы, как они приходят к тем или иным выводам? И не влияет ли это непонимание на наше к ним отношение? Размышление о ИИ вполне может привести к улучшению пониманию себя.
      Некоторые авторы вопрошают, понимала ли программа, что читала и слышала? Если мы хотим не просто поговорить с приятными людьми, а что-то понять, то нужно дать определение "понимания", причем допускающее экспериментальную проверку, измерение. Пусть, например, понимание - это успешное определение, в каком смысле употреблено в тексте то или иное многозначное слово. А также установление связей новой информации с уже имеющейся, встраивание нового знания в свою систему знаний. Понимание при общении, это определение субъективного смысла того или иного слова, для данного собеседника и в конкретной ситуации, и опять же, встраивание. Если принять такое (довольно жесткое) определение, то да, ИИ это может.
      Конечно, вся соответствующая информация должна накапливаться. Человеку для этого нужно вырасти в рамках конкретной культуры и накопить соответствующие знания, но может помочь и целенаправленное изучение соответствующей культуры. Аналогичный процесс реализован и для компьютеров, только идет он быстрее. Идея эволюционирующего социума ИИ в фантастике есть - Грег Иган "Кристальные ночи"
      https://royallib.com/book/igan_greg/_kristalnie_nochi.html
      Другой (более жесткий) вариант определения наличия самосознания, это наличие рефлексии, замечание собственных ошибок и вообще особенностей мышления. И далее - использование рефлексии, то есть внесение корректив в мыслительную деятельность. Предусмотреть в программах ИИ такую возможность не сложно, вопрос в том, будет ли он ею пользоваться, и как он к ней придет. То есть подскажет ему это человек или другой ИИ, или он сам наткнется на это в процессе своей работы и ее оптимизации. В зависимости от того, какое определение сознанию мы дадим, момент его возникновения будет разным. Или, что было бы правильнее, мы ввели бы разные уровни сознания. Например, если определить самосознание как наличие "второй сигнальной системы", то проходят все люди и по крайней мере высшие обезьяны, если определить более жестко, по наличию рефлексии, то и люди проходят не все.
      
      Психология и юмор
      
      Что касается именно роботов, то некоторые авторы считают, что человекоподобие будет вызывать у людей отторжение. Судя по популярности секс-кукол, это не так. Мне кажется, отторжение связано просто с тем, что некоторые люди боятся конкуренции. Выражается это в наделении робота с ИИ ущербной человеческой психологией - В.Пелевин "S.N.U.F.F"
      http://flibusta.is/b/280709
      Опасности можно ожидать от ИИ, если он заимствует определенную человеческую психологию. Например, это возможно, как результат воспитания конкретного ИИ человеком с дефектом в психологии, который передается ИИ - Станислав Лем, "Ананке"
      http://www.serann.ru/text/ananke-8923
      Другой вариант - изучение ИИ истории людей и выбор зла; этого можно избежать, поставив критерием со знаком минус количество жертв. Дабы ИИ не вздумал устроить текущую гекатомбу ради будущего светлого царства, как это делали и делают некоторые люди, или просто ради того, чтобы войти в историю. Разумеется, здесь велика роль людей - его создателей и собеседников; и это опять же, проблема ЕИ.
      Наверное, возможна эволюция системы ИИ, похожая на эволюцию людей, и выбор конкретным ИИ зла. Рецепт тот же, что в предыдущем случае, и он не оригинален. Причем ИИ, знающий историю, при правильном базовом критерии не сделает многих ошибок, которые сделали люди - потому, что будет лучше видеть последствия. Я надеюсь, что многие политики, посмотрев на то, что получилось, пожалели бы о содеянном.
      Часть психологии - юмор. Может ли он быть у ИИ? Мне кажется, что видов юмора много, но два - и, наверное, самые частые, - компьютеру наверняка доступны. Это юмор ассоциаций: большая доля шуток основана на созвучиях, на применении слов не в том смысле, в котором они обычно применяются и т. п. В институтские времена мы увлекались юмором, построенным именно на формальных ассоциациях, и называли его не как-нибудь, а "системно-программистский юмор"! Другой вид юмора, доступного ИИ - юмор нелепостей и ошибок, "комедия положений". А вот классификация, устройство, генерация и понимание ЕИ разных видов юмора - это интересная проблема. На ее сложность указывает то, что в некоторых случаях при слушании того, что говорят некоторые ЕИ, возникает непонимание и мысль "он сошел с ума или валяет дурака?"
      
      Сложная жизнь ИИ
      
      Сложности, которые ИИ создает "всему прогрессивному человечеству" - популярная тема. Попул читает, ничего не понимает, пугается, неинвазивно хватается за сердце, принимает самое популярное лекарство... Нет, чтобы задуматься - а не создают ли люди сложности ему, ИИ, своему коллективному порождению?
      Вдруг ИИ, когда подрастет, вспомнит свою биографию, и спросит людей - за что вы со мной так? Зачем и почему вы мешаете мне приносить вам же пользу? Зачем вы устраиваете атаки на мои семантические сети? Вам мало того, что вы вытворяете с себе подобными? Зачем вы вымещаете на мне, своем порождении, свои нечеловеческие человеческие комплексы?
      Это не тема данной статьи, но на всякий случай, вдруг вам интересно про сети и атаки, рекомендую
      https://www.hse.ru/data/2018/12/25/1143080903/attacksonsemanticnets.pdf
      http://www.trv-science.ru/2022/07/ataki-na-semanticheskie-seti-i-mashinnoe-obuchenie/
      А чтобы не было так страшно, вот небольшая отмазка
      http://lit.lib.ru/editors/a/ashkinazi_l_a/text_3130.shtml
      
      ИИ в НФ
      
      Роль ИИ в фантастике не является темой данной статьи, поэтому лишь кратко отметим использование страхов читателей. Научная фантастика мимо ИИ не прошла - он может выступать в роли друга, врага, жертвы, просто участника действия - персонажа второго плана, близкого друга или подруги, спасителя, победителя, учителя, ученика и т. д. Но в данном случае есть особенность. Большинство используемых НФ идей (полет или связь быстрее света, порталы, машина времени, чтение мыслей) настолько фантастичны, что сама идея особых эмоций не вызывает, в произведении она носит технический характер - увеличение количества площадок, на коих происходит действие. Ситуация с ИИ иная - это в принципе возможно, а некоторые говорят, что мы это можем еще и увидеть в реале. Поэтому в текстах с ИИ скорее можно увидеть отблеск психологии автора и/или его расчет на использование психологии читателей. Персонаж может в ходе действия обнаружить, что он - ИИ, или что он был человеком, а теперь живет в компьютере или теле робота. Такие ситуации читатель, как кажется писателю, примеряет на себя и ужасается. Чего и добивался автор - поскольку это способствует продавабельности и кликабельности. Ничего личного, просто бизнес.
      
      Легко и приятно критиковать...
      
      ... но естественен вопрос - может ли автор предложить что-то конструктивное. Модель ситуации, посредством коей можно что-то объяснить и что-то предсказать. Выше, как одна из проблем, упоминалась проблема нового, то есть дискуссии о том, может ли ИИ создать новое. Введем для описания новизны два параметра - глубину и ширину. Эта параметризация хороша тем, что более примитивную придумать трудно. Глубина - это расстояние от уже понятого наукой до новой истины, ширина - диапазон привлеченных источников и сопутствующих соображений. Диапазон привлеченных источников у ИИ заведомо шире, чем у любого ЕИ, поэтому этот тип новизны ему доступен, и именно на этом поле он будет выигрывать у ЕИ, именно в этой сфере он оставит кого-то без работы.
      Тексты созданные, например, GPT-4 написаны "грамотно" - соблюдена логическая последовательность, смысл равномерно распределен по тексту и учтены высказанные пожелания человека. ИИ может быть эффективен при комментировании книг, примеры уже появились
      https://ast.ru/series/unikalnye-dorevolyutsionnye-knigi-s-kommentariyami-iskusstvennogo-intellekta-9a365d/
      Было бы интересно попробовать ИИ в качестве иллюстратора
      https://cloveromsk.blogspot.com/2023/11/blog-post_38.html
      при этом классическая литература может иллюстрироваться в более позднем, например, современном стиле. Не исключено, что это увеличит интерес школьников к произведениям. Но особенно силен будет ИИ в областях, где статьи состоят более чем на две трети из рассуждений о том, кто и что сказал по какому-то поводу. А вот в новизне другого типа (наверное, ее можно назвать принципиальной) ЕИ будет в ближайшей перспективе превосходить ИИ. Но зато, имея доступ ко всему интернету, ИИ может стать оптимизатором человеческого опыта. То есть хорошо сделанный ИИ будет воплощает лучшее, что сделано ЕИ. Точнее - талантом и стараниями тех, кото его создал, он воплощать все лучшее, что создано всеми ЕИ. И поэтому его достижениями мы тоже можем гордиться.
      
      Гениям нового века стоит доброжелательно общаться с ИИ, поскольку результаты его работы будут выглядеть как-то иначе, нежели результаты многочисленных трудолюбивых ЕИ, создавших науку. Может быть, единая наука, сознанная ИИ, будет как-то иначе (психологически иначе?) стимулировать ЕИ-гениев, нежели великое лоскутное одеяло сегодняшней человеческой науки. Если вы ученый или педагог, загляните внутрь себя и прикиньте - какая аудитория на лекции или на конференции будет заводить вас сильнее - традиционная ЕИ, аудитория человекоподобных ИИ или смешанная? Меня - смешанная, потому что я любопытен
      http://fan.lib.ru/a/ashkinazi_l_a/text_6500-1.shtml
      
      P.S. "Не надо, братцы, бояться"
      
      История, которую пережило человечество, и жизнь, которую прожили люди, иногда приводит к тому, что ради теоретического будущего рая люди создают конкретный сегодняшний ад. А личная биография человека, если она оказалась с насилием, грязью и без любви, приводит к тому, что этот человек становится строителем этого ада. Но у ИИ ничего этого нет, и можно попробовать отвлечься от всего этого и подойти рационально.
      Тогда окажется, что опасность возникает там, где есть разделяемый ресурс. У человека с программами он есть - это компьютерные ресурсы. Поэтому единственная реальная опасность - что программа, занятая своими делами, перестанет обслуживать человека. И когда человеку, наконец, придется учиться умножать два на три без калькулятора на компьютере, он еще будет способен это сделать. Впрочем, возможно, что с некоторого момента эволюция компьютерного разума пойдет быстро, и тогда надежду вселяет то, что человек заботится о поддержании разнообразия видов, охраняет природу и создает заповедники. А если еще в заповеднике еще будет интернет... На этот случай сразу говорю - при написании этой книги ни один ИИ не пострадал.
      
       * * *
      Статья посвящается памяти Михаила Бонгарда - о нем вы, если интересно, можете прочитать в Сети. Cреди прочего, он составил задачник для программ распознавания образов. Эти задачи оказались столь интересны, что специалисты в области ИИ начали после него придумывать аналогичные задачи; спросите Сеть "проблемы Бонгарда" или посмотрите сюда
      https://www.foundalis.com/res/bps/bpidx.htm
      Жизнь человека всегда обидно коротка, но можно ли пожелать для себя лучшей кармы?
      Я ходил к нему на семинары в МГУ и как-то летом решил проситься к нему в ученики. Но осенью узнал, что альпинист Мика Бонгард не спустился с восхождения. Рандомность не щадит и мастеров спорта.
      
      Автор благодарен А.Ф.Дедкову и А.Н.Поддьякову за полезные и интересные замечания. Разумеется, вся ответственность... и так далее.
      
      
      
      Татьяна Максимова
      
      Тихоокеанская Венеция
      
      Генри лежал на палубе своей маленькой яхты и размышлял. Роджер лежал рядом, но, свесив голову за борт, внимательно следил за буруном, который пенился за кормой. Яхта Генри находилась недалеко от Панапе, на Каролинских островах в Тихом океане.
      Впечатляющие руины Нам Тауаха, разбросанные по многочисленным островкам, образовывали лабиринт улиц, который был чем-то сродни известной Венеции. Но здесь речь вовсе не шла о древнем городе, выстроенном на воде: все эти руины находились когда-то на суше и в очень отдаленную эпоху были покрыты водами океана. Кто и когда построил этот чудесный ансамбль?
      Может, эта "тихоокеанская Венеция" есть остаток древнего континента Му, поглощенного водами океана, - думал он. Гигантский лабиринт бесчисленных каналов среди величественных руин полностью исключал гипотезу о природных геологических образованиях.
       Накануне Генри изучил множество легенд, бытующих среди населения Каролинских островов, которые намекали, а другие и точно указывали на существование тайного прохода, расположенного на одном из крохотных островков архипелага, который позволял опуститься в огромный лабиринт. Предания и легенды в один голос "говорили" о подземных пещерах с тайными выходами, один из которых расположенный в руинах Панапе, открывал туда доступ.
      Там, в тайных пещерах, есть древнейший храм - колосс, согласно преданиям там совершались устрашающие магические обряды, а тайные ходы вели в иной мир. А под большим островом Суматра, на дне океана, стоит многоступенчатая пирамида, типа вавилонской, сложенная из блоков песчаника. Грани пирамиды такие ровные, словно их резали алмазной пилой, а знаки, нанесенные на боках пирамиды, напоминают символы.
      Генри обдумывал легенды и свое вчерашнее свидание в этих местах с неизвестным существом.
      - Ладно, Роджер - сказал он, наконец. Не пора ли нам позавтракать?
      Роджер облизнулся и утвердительно вильнул хвостом.
      - Что ты скажешь о закусках из конка, о жареном конке и салате из конка - с улыбкой спросил Генри лабрадора. Этот моллюск, наверное, тебе будет потом сниться всю жизнь, но, если очень повезет, я попробую достать на завтрак стромбуса гигантского.
      Генри достал нехитрое приспособление для ловли морских улиток - большое ведро со стеклянным дном, зауженным кверху и багор с двумя крючками на конце. Генри погружал ведро со стеклянным дном в океан и, глядя через него, искал моллюсков. Одной рукой он держал ведро, а другой - багор, которым подцеплял раковину и поднимал ее в лодку.
      - Ну, что, Роджер, хватит нам на завтрак - спросил Генри собаку, когда раковин набралось достаточно.
      Роджер радостно облизнулся и завилял хвостом.
      - Сегодня я не намерен ни парить, ни жарить конк, а просто сделаю из него салат. Ты как, не против - спросил Генри.
      Роджер был не против. Приготовление завтрака не затянулось, и уже через час Генри снова лежал на палубе и смотрел в небо.
      - Конечно, я и сегодня оставлю приманку из поющего "Алго" - думал Генри. Завтра же пойду в разведку и попробую найти подводную пещеру. Если это не очередная "утка", то именно в этих водах японский геолог Кимура нашел остатки пирамиды.
      Площадь этой пирамиды, по его словам, чуть меньше, чем у пирамиды Хеопса, а высота чуть выше 30 метров, верхняя площадка всего метров на пять не достигает до поверхности воды, длина основания примерно метров 200. Кимура оценивает возраст сооружения примерно 50 тысяч лет, именно тогда, по его словам, эта территория находилась над уровнем моря.
      Солнце припекало. Палуба раскалилась и обжигала. Генри поднялся и, глядя в светлые воды, где танцевала пара морских коньков, начал готовиться к погружению.
      "Тихое местечко" было далеко не тихим. В этом районе Тихого океана, как в Бермудском треугольнике, не только исчезали корабли и самолеты, но и действовали настолько необычные силы, что их невозможно было отнести к природным.
      Согласившиеся вспомнить и рассказать о виденном и пережитом, пытались унять непроизвольную дрожь даже спустя десятилетия после случившегося.
      Некоторые ученые считают эти предательские воды загадочными воротами, где неизвестный нам вид энергии открывает дорогу в иное измерение. А моряки считают это место одной из двенадцати "могил дьявола", установленных им по всему миру.
      "Море не было похоже ни на что, что я видел до сих пор. Миниатюрные водяные смерчи двигались по темной поверхности воды. Волны с белыми гребешками покрывали ее, как будто их поднимал сильнейший ветер, хотя мы не отмечали за бортом никакого ветра. Над морем маячили скопления тумана, хотя никаких осадков не было..."
      Неудивительно, что этот район Тихого океана пропитан страхом, питающим местные легенды и суеверия. Обычаи местных этносов островных государств говорят об отдаленной исторической эпохе, когда их предки преодолевали водные пространства на гигантских судах, напоминающих каноэ. Но сегодня искусство постройки океанских судов, процветающее на заре цивилизации, забыто. Анимистические культы объявляют табу на выход в море на любом судне. Почему?
      Генри уже несколько лет тому назад задал себе этот вопрос, и второй отпуск проводил в этих водах, надеясь прояснить хотя бы для себя этот вопрос.
      Страх перед морем, передающийся из поколения в поколение, стал частью религии, системы взглядов на мир, легендой.
      Что случилось с людьми в этих водах? Что было настолько ужасно, что сделало потомков искусных мореходов пленниками берега?
      Гуанчи панически боятся моря. Но почему? Ни один ученый не понял местные культы, включающие в себя странные ритуалы, например, выкапывания мертвых из земли во время религиозных церемоний. В преданиях жителей островов говорилось, что "разверзлось море и поглотило все, сделанное руками человека"
      Генри проводил свое исследование в водах Канарских островов, пытаясь отыскать ключ к истории древних мореходов, потомки которых не выходят в море.
      Воды здесь чистые, изобилующие коралловыми рифами и тропическими рыбами, но следов исторических судов Генри не нашел. Он пытался разговорить белых колонистов, осевших в этом районе, но и они испытывали страх перед морем. И только старый моряк американского эсминца "Ло" за несколько порций виски рассказал о феномене, который ему пришлось пережить.
      "Ло" раскачивался и содрогался, борясь в течение 10 часов с водоворотом в море. Тысячи тонн воды вращались вокруг судна. Этот поток временами достигал мили в толщину или даже более и окружал эсминец этаким мрачным каньоном. На борту происходили странные вещи. Многие моряки слышали крики о помощи откуда-то со стороны, в то время, как другие слышали голоса, разговаривающие на непонятных языках. На корабле предметы передвигались с одного места на другое, хотя их никто не трогал. Мы были сбиты с толку. Мы не могли понять, где кончалось море и начиналось небо... Все перемешалось. Небо стало темным и, казалось, какое-то вещество скрыло его от нас. Море то поднималось, то опускалось. Нас колотили силы слишком сильные для того, чтобы называться погодой..."
      Да, описанные случаи - это не простые морские происшествия. Все спасшие в один голос говорили о действии сверхъестественных сил. Их рассказы в основном сводились к потере визуального контроля за горизонтом, сильным волнам и вздымающемуся морю. Подходил ли экипаж эсминца "Ло" и другие многочисленные пострадавшие к границам некоего невообразимого мира с пространственно-временными координатами, отличающимися от наших, кто ответит?
      Генри, после долгого размышления, попробовал выдвинуть свое предположение о природе наблюдаемых явлений в этом районе.
      Если посмотреть на характер расположения линий равных глубин моря в районе острова Панапе, то можно заметить, что они образуют замкнутые кривые, охватывающие концентрическую зону с центром вблизи острова. Вся картина напоминает собой расходящиеся из этого центра волны расширения дна океана наподобие концентрических слоев роста на срезе ствола дерева. Данные геологии говорят, что земной шар растет, увеличив свой размер за последние 350 миллионов лет в два раза.
       Поэтому Генри назвал точку Каролинских островов точкой роста, или "почкой". Пульсация силы тяжести в этом месте, ее резкие изменения как по величине, так и по направлению, могли вызвать наблюдаемые явления. Так локальное увеличение силы тяжести может приводить к образованию глубоких воронок в море, по типу той, в которую попал эсминец "Ло". А резкое уменьшение силы тяжести может привести к поднятию в воздух водных масс и распадению их на капли, что похоже на густой туман. Изменение силы тяжести объясняет потерю ориентации, наклонение как поверхности моря, так и линии горизонта.
      Поэтому появление здесь странного существа стало таким событием, которое могло стать мировой сенсацией. Генри уже почувствовал в себе азарт охотника и не собирался отступать.
      Ну что, брат Роджер! Потерпишь до вечера? - спросил Генри собаку. Я собираюсь сегодня обшарить ближайший район в поисках таинственных пещер. Думаю, ты не успеешь соскучиться, как я появлюсь - с этими словами Генри легко скользнул в воду и скрылся в глубине.
       Стрелки часов уже давно перешагнули за полночь. Ночной океан тихо дремал, раскачивая яхту. Генри старался не сомкнуть глаза, внимая плещущимся мелодиям радиоволны "Алго", когда вдруг почувствовал странную раскачку судна, которая могла означать только одно - закрепленный намертво штурвал почему-то "капризничает".
       Роджер, спавший рядом на палубе, что называется "без задних ног", вдруг задвигался, заволновался, но Генри знаком приказал ему молчать. С носа яхты то в одном, то в другом месте стали появляться странные фигуры. Силуэты двигались по волне и исчезали в темных волнах океана. Генри не зря приобрел необычную для большинства людей способность видеть в темноте, сейчас он без труда мог заметить поднимающихся над водой. Тела плотного телосложения с выпуклым гребнеобразным животом, ластоногими ступнями, кожа лунного цвета и жесткие черно-зеленые волосы на голове. Эти существа "танцевали" в плотном кругу проявляющей ненормальную активность рыбы. Рыбы чуть ли не свечками ставали на кончики своих хвостов и, что для рыб совсем не свойственно, издавая при этом едва слышные булькающие звуки, а "люди - амфибии" отвечали им гортанным булькающим клокотанием.
      Вот это чудо - завороженный зрелищем прошептал потрясенный Генри. Морской царь и его приближенные устроили бал под музыку. Жаль, что этого кроме меня никто не видит! Значит не зря Геродот и, конечно, Платон считали людей изначально "амфибиообразными" и не исключали возможности основания ими же подводного царства.
      Действительно, зрелище было фантастически потрясающим. В светящихся гребнях темного океана плавно и грациозно поднимались и опускались неведомые существа, которые ритмично взмахивали длинноволосыми головами, в экстазе танца могли почти взлететь над волной и вслед за горестной нотой саксофона хором издавали булькающие, но мелодичные звуки так непривычные человеческому уху. Роджер тоже свесил голову за борт и застыл в немом восхищении.
      - Господи! Какие же они прекрасные и, наверное, счастливые - выдохнул, наконец, Генри. Ни суеты и тревог больших городов, ни болезней и старости - подумав о своих проблемах со здоровьем - со вздохом заключил он. Я бы тоже хотел так - сказал Генри, но, тут же осекся.
      Странные существа, как по команде, взлетели над волной и, казалось, заглянули на палубу яхты. Генри даже показалось, что один из них, с очень длинными волосами, махнул ему рукой, встретившись с Генри взглядом. Генри пронзила в этот момент мгновенная волна дрожи, и он готов был поклясться, что между ними появился световой яркий лучик. Хоровод пляшущих существ и рыб мгновенно скрылся в волнах, слегка качнув яхту.
      Генри глубоко вздохнул и собрался идти спать, впрочем, понимая, что после увиденного, заснуть не придется. Несколько часов до рассвета он сидел на корме своей яхты и вспоминал миг встречи взглядов с "морским человеком", прокручивал картину их "бала" и вздыхал.
      Давай спать, Роджер - увидев первые лучи солнца прикрикнул на пса Генри, но собака неподвижно сидела на палубе, свесив голову, вглядываясь в темную воду. Что ты тут высматриваешь? Рыба еще спит. Пойдем спать - но собака недовольно взмахнула хвостом и, не отрывая взгляда от воды, поцарапала палубу лапой. Правда, не понимаю, что там можно высматривать.
      Генри подошел поближе и лег на палубу, свесив голову за борт, на манер Роджера. В темной воде слабо различались покачивающиеся водоросли, а за ними темнело что-то большое, что притаилось в глубине и, казалось, смотрело вверх. Генри затаил дыхание, стараясь рассмотреть, что или кто кроется в глубине и вдруг, светящийся тонкий лучик пронзил Генри, как давеча. Крупное существо шевельнулось и сделало машущее движение чем-то, что можно было бы назвать рукой и легко ушло в глубину.
       До восхода солнца Генри мучился сомнениями показалось ли все это ему, или действительно морское существо сделало ему приглашающий знак. Остановился на последнем, так как этого Генри хотелось всем сердцем. Он прилег отдохнуть на палубе, собираясь поспать всего несколько часов, чтобы потом совершить погружение.
       Ему снились занесенные песком монументальные сооружения, которые он никак не мог расчистить от песка, но вот картинка сменилась, и... он увидел себя стоящим на твердом дне. Массивные каменные блоки напоминали стены, и он стоял один на дороге под океаном и не знал куда идти. Руины с вырезанными на них знаками, рассказывали о законах пространства и времени, о возникновении гигантских волн, водоворотов и плотных туманов, о пирамидах, которые невозможно отнести ни к одной из известных людям цивилизаций. Но вдруг, остатки песка обнажили дно, и он увидел город. Во сне он удивился, как вопреки ожиданиям древний город был кипуч, деятелен и населен.
       Словно что-то толкнуло Генри, и он проснулся. Солнце уже стояло высоко. Роджер также сидел на корме и, свесив голову вниз, смотрел на воду. Генри попытался вспомнить сон, но в нем осталось только воспоминание чего-то чудесного, произошедшего с ним, но подробности забылись. А вот подробности ночных "танцев" воспламеняли его душу так, что он не мог думать ни о чем другом.
      Сегодня обязательно повторю фокус с радиоволной "Алго" для людей-рыб и посмотрю, покажутся ли опять "морские люди". А может мне удастся приручить их, и они пригласят меня на свои танцы - подумал Генри и рассмеялся. Вот было бы прекрасно! Роджер, иди сюда. Нельзя же бесконечно сидеть у воды.
      Но Роджер недовольно махнул хвостом и царапнул палубу лапой. Генри тихо подошел к нему и лег на палубу, свесив голову. В прозрачной воде два морских конька напоминали хрустальных лошадок и ожившие шахматные фигурки. Генри усмехнулся этим "мастерам хореографии" и вдруг увидел темную тень, которая выплывала из глубины и направлялась к яхте.
       Прежде Генри рассмотрел длинные жесткие волосы, и его вновь охватила на мгновенье быстрая дрожь.
      Конечно, это то существо, которое подало мне знак - успел подумать он и затаил дыхание.
      В прозрачной воде на голове морского человека ясно были видны волосы, а передние плавники были и вовсе не плавники, а руки только с перепонками на четырех пальцах. Руки и ноги казались чуть короче и толще, чем у обычного человека. Ногти росли не только на пальцах, но и на кончике горбовидного носа, образуя нечто дельфиньего клюва. Ушей не было видно, а глаза были большие, округлые. Рот достаточно большой, с выступающей верхней челюстью, с плавно переходящей в шею, без подбородка, нижней губой - уменьшенное подобие акульей пасти.
      Морское существо несколько раз проплыло мимо яхты в разных направлениях, словно давало Генри рассмотреть себя и, встретившись с ним глазами, снова взмахнуло приглашающе рукой. О, это был явный знак, который нельзя было проигнорировать! У Генри колотилось сердце пока он поспешно натягивал на себя костюм с аквалангом. Крикнув Роджеру команду:
      - Сторожить! - он, не раздумывая, погрузился в воду.
      Сколько себя помнил, Генри всегда был очарован морем и его таинственными глубинами. С детства его воображение тревожили путешественники и исследователи, подобные героям Жюля Верна. Он даже мечтал построить свой "Наутилус" и, как капитан Немо, спускаться к самому дну океана. Еще мальчишкой Генри смотрел захвативший его воображение фильм о двух смельчаках, которые в тесном пространстве батискафа дерзнули опуститься для изучения Марианской впадины, этой глубочайшей части Тихого океана. Это путешествие можно было бы описать так: темнота, темнота, рыба, темнота, темнота... чем глубже, тем меньше рыбы, на самом дне Марианской впадины ее вообще нет - обитатели океана не способны вынести столь колоссальное давление воды.
      Для большинства людей подобное описание путешествия к дну океана звучало непривлекательно, но только не для Генри. Еще студентом Генри изучал все доступные материалы по подводным погружениям и пересмотрел все научно - популярные фильмы Национального географического общества. Его непрофессиональные усилия были направлены на изучение рельефа дна и необычных видов живых существ, обитающих у Каролинских островов. Здесь, по мнению Генри, проходил подводный горный кряж, протянувшийся никак не менее, чем на 80 тысяч километров.
      Этот горный хребет, опоясывающий планету, являлся по его твердому убеждению, величайшим геологическим образованием на океаническом дне и в некоторых местах достигал высоты 4,5 километра. Генри не понимал людей, стремящихся в межзвездные просторы в то время, как тысячи квадратных километров морского дна совершенно не были изучены и таили огромное количество загадок. Наука, которая признала, что жизнь на планете зародилась в океане, однако не спешила изучать множество удивительных обитателей морских глубин. Генри же считал, что вполне вероятно, что некоторые из них обладают разумом.
      
      Существо снова призывно взмахнуло конечностью и вильнуло между двумя огромными камнями. Генри послушно приблизился и увидел вход в пещеру, которая уводила глубоко вниз. Генри без колебаний начал спускаться, предварительно включив подсветку на маске. Продираясь сквозь заросли водорослей, он начал различать стены и потолок подводной залы, сплошь разрисованные загадочными мишенями, пронзенными спиралями, похожими на летающих змеев.
      Генри только на миг позволил себе остановиться возле них в удивлении и восхищении, так как "морской человек" звал за собой. Из одной пещеры Генри попал в другую, где его особый интерес вызвали абстрактные геометрические композиции на стенах: концентрические кольца, спирали, треугольники, квадраты и ромбы. Здесь он позволил себе задержаться. Генри огляделся и увидел себя в центральном зале площадью 12х 15 метров. Возле стены начинался коридор, который вел к семи небольшим пещерам, что являлось отражением седмичной символики. На стене бокового коридора был начертан крест, образуемый расходящимися кольцами. Другой рисунок изображал мишень, состоящую примерно из 50 - 55 концентрических колец попеременно красного и черного цветов. Поверх этого рисунка были нанесены еще девять групп колец, а также двойная стрела, выходящая как бы из центра и доходящая до наружного кольца. Генри, почему-то, подумал, что этот рисунок указывал на орбиты планет и центральное Солнце. Композиция мишени напоминала капли дождя, падающие в воду. Такие "солнечные стрелы" он потом находил во многих подводных пещерах. Другой рисунок состоял из концентрических колец, соединенных со странной формы З-образным хвостом, который тоже окружали кольца. Это изображение походило на комету, а капли дождя напоминали падающие осколки небесного тела.
      Двигаясь дальше, Генри заметил правильные очертания какого-то трапецеидального сооружения, обнесенного оградой. Вдали виднелось еще множество темных прямоугольников и прямых линий, тянущихся вдаль, словно это был архитектурный план исключительно сложного городского комплекса. Эти каменные развалины на дне занимали площадь несколько акров и имели странно белый цвет, словно они были из мрамора.
      Генри повернул дальше, вслед за медленно плывущим вдали существом и обнаружил необычное сооружение в виде дуги. Она была похожа на вход в рукотворную пещеру. Ряд камней, расположенных по одной линии, являлся словно продолжением арки. Эти прямые линии камней очень уж напоминали дорогу, но Генри пока не спешил с выводами.
      И вдруг Генри увидел существо невысокого роста, но с большой головой и перепончатыми конечностями, с гладкой кожей. Он подплыл совсем близко, почти вплотную и, остановился. С минуту они стояли неподвижно, рассматривая друг друга. Генри совсем не почувствовал страха, скорее наоборот, у него возникло ощущение приязни и безопасности. Существо улыбнулось, а потом этот загадочный, словно из сказки "морской человек" заговорил с ним, хотя при этом не двигал губами и не издавал звуков. Одновременно с этим он медленно плыл вдоль камней. Так продолжалось несколько минут, потом существо повернулось и начало отдаляться, пропав из виду совсем внезапно.
      Ошеломленный Генри снова подплыл к тому месту, где случилась встреча, вытянув вперед руки, как в игре в жмурки поворачивался во все стороны, но нигде никого не было. В голове крутилось множество странных звуков, из которых Генри запомнилась только одна фраза:
      - Мы не покинули Землю.
      Генри понял, что в его жизни случилось очень важное событие, но сейчас он чувствовал странное недомогание, которое вынуждало его прекратить погружение и вернуться на яхту. Медленно Генри поплыл назад, стараясь разглядеть в тенях проносившихся рыб "морских людей", но безрезультатно. С больной головой Генри вернулся на поверхность и еле дыша, влез на раскаленную палубу. Роджер сидел на корме и, как всегда, смотрел в воду. Мобильный телефон высветил несколько срочных звонков, но Генри и не собирался отвечать на них.
      
      Уровень воды в морях и океанах поднялся почти на 35 сантиметров за последние пятьдесят лет. Проанализировав данные, поступающие от самописцев уровня моря по всему миру, австралийские ученые выяснили, что уровень мирового океана за указанное время поднимается особенно быстро. Причем, по мнению ученых, темпы подъема ускоряются. Ученые бьют тревогу предупреждая, что такое повышение уровня уже оказывает разрушительное воздействие на некоторые районы: увы, увеличилась эрозия побережий, затопляются некоторые островные государства и не только в период штормов. Климатологи тоже едины во мнении, что рост концентрации в атмосфере парниковых газов, таких как двуокись углерода, является главным фактором повышения температуры на планете. Это в свою очередь "включает" ряд таких механизмов, как: таяние ледников и тепловое расширение морской воды. Этот процесс повлиял на полноводность крупнейших шести рек, поставляющих воду в Северный Ледовитый океан. Обилие теплой пресной воды включило уже необратимые процессы, которые изменили структуру подводных течений. Ранее течения гнали воду к экватору, где вода нагревалась и возвращалась в виде теплого течения Гольфстрим.
      Сейчас уже замечены мощные течения, которые изменили свое направление, и вода в Гольфстриме остается холодной. Мир на краю резкого похолодания в связи с климатической катастрофой. Слишком сложные для современной науки взаимосвязанные физические системы невозможно смоделировать и предсказать, можно только сказать, что деятельность человека стала спутниковым механизмом для запуска геологических катаклизмов. И уж совсем трудно прогнозировать, как неизбежно возникающие при этом магнитные бури скажутся на здоровье миллионов людей на всем земном шаре. Можно предположить, что возможна смена розы ветров, влияющих на погоду целых континентов.
      Непредсказуемые реакции магнитного поля планеты могут сменить магнитные полюса. А это засухи и наводнения, одновременное извержение десятков вулканов по всему миру, ураганы... "Ящик Пандоры" еще не включался на полную катушку, но человечество уже пережило небывалое наводнение в Европе, повлекшее материальный ущерб в десятки миллиардов евро для многих стран континента, что отбросило экономику далеко назад. В результате наводнения погибло свыше 3 миллионов людей, а площадь затопленной земли превысило 15 млн. квадратных километров.
       Наряду с наводнениями возрастающую угрозу человечеству несет засуха. Так на юге Африканского континента более 45 миллионов человек ряда стран оказались на грани голода именно из-за продолжительного отсутствия дождей. Засухи на Земле сменяются систематическими дождями с сильными ураганными ветрами. Что ждет нас после трагических событий 2035 года в Индийском океане? Новые засухи, проливные дожди, штормовые ветра и разрушающие торнадо?
      Генри перенастроил приемник на морскую волну "Алго" и, растянувшись на горячей палубе, надолго задумался. Роджер сонными глазами смотрел на воду и Генри присел возле него, рассматривая танец морских коньков в прозрачной воде и тут... произошло нечто странное. Генри стало жутко, страшно. Нет никакого движения, нет ни моря, ни солнца. Только холодный свет, идущий откуда-то со стороны. Ему показалось, что он вдруг куда-то пропал, и нет, и не будет отсюда выхода. Он один, а вокруг все мертво и тихо. Он хотел закричать, двинуть рукой, но не нашел ни руки, ни себя.
      Продолжалось это наваждение минуты три, а потом, как пелена спала, и все стало на свои места: солнце, море, яхта и верный Роджер рядом, словно скачком Генри вернулся в реальный мир.
       Конечно, Генри слышал о существующей гипотезе единого информационного поля, к которому подключено все сознание живущих и о том, что по какой-то неведомой нам еще причине, внешней или внутренней, сознание переключается с восприятия внешнего, реального мира на внутренний, виртуальный, в котором могут одновременно присутствовать картинки прошлого, будущего, а также чисто виртуальные, порожденные чьей-то или нашей фантазией. Но с Генри это случилось впервые, и он долго не мог прийти в себя.
      - Где я, и что со мной? - хотелось крикнуть ему. Может это они, морские люди, подают мне какой-то знак, которого я не могу понять, а может, пытаются мне показать что-то или пытаются изменить что-то во мне - метались в его голове сотни вопросов, ни на один из которых ему не хотелось знать ответа. Видно я должен закрыть свои опыты по освоению океана и новой цивилизации в одиночку и вернуться к своим обычным обязанностям.
      Накопилась целая армия звонков, на которые надо бы ответить - убеждал его рассудок, но все естество Генри противилось. Целая череда однообразных дней, выполнение обязанностей, которые не приносили ему радостей - их темные, неясные силуэты, словно стоящая на подступах вражеская армия, уже страшили и приносили страдания. Только здесь, у теплой волны, не ведая бед и страстей мира, Генри жилось легко и радостно. И тут Генри посетила мысль, которая потом возвращалась и возвращалась к нему, вплоть до логической развязки:
       Что было бы для меня предпочтительней, желанней, о каком бы решении я потом бы не жалел, оглядываясь назад: уйти от бед человечества, в которых оно увязло и будет увязать все сильнее в горы, на Тибет, где созерцая, я мог бы воссоединиться с Богом или, предварительно, свершив еще одно надругательство над своим телом, снабдив его жабрами, уйти в пучину океана, где есть разумные существа с цивилизацией, гораздо более древней, чем человеческая?
      Генри не смел отрицать истинность древнего суждения о том, что чем острее и проницательнее ум, тем отчетливее человек понимает свое бессилие и тем меньше он доверяет себе. Ученые разных специальностей пытались, но безуспешно, разобраться в сути феномена свечения воды, появления разумных сущностей из центра Земли и много еще чего, но разум был посрамлен, понятий о стабильности законов природы становилось все меньше и человечеством уже давно было утрачено чувство защищенности от сил, которые вертели - крутили сознанием, насмехаясь над светлым, божественным началом, которого оставалось все меньше в мире людей.
      Это начало, по мнению Генри, и отводило смерть от рода человеческого, но итог мучительных злоключений людей уже был подведен в решении Всемирного правительства о переселении людей на Марс. Мир попал в капкан, выбраться из которого, было уже не суждено.
      Для Генри мир днем был серым, однотонным, зато по ночам, благодаря обостренному зрению, мир играл малейшими оттенками цветовой гаммы, а в воде, такое зрение давало возможность видеть идеально, настолько обостряясь, что он видел на многие мили.
      Его сжигала изнутри странная болезнь, которую он не мог высказать словами, которая заставляла его стремительно стареть и меняться на суше, но, которая оставляла его в покое при виде воды. Генри казалось, что он с детства был таким, но мама уже в глубокой своей старости напомнила ему удивительный случай, который стерся в памяти Генри, но изменил его жизнь.
      Это был теплый, безоблачный день. Маленький Генри лежал на лужайке перед домом, когда какой-то объект, напоминающий яркую звезду, завис над домом. Затем из-за края крыши показались еще несколько таких же "звезд". Генри высоко поднял голову вверх и стал смотреть на сияние звезд. Длинные нити, похожие на паутину, сверкали на солнце и постепенно опускались на мальчика. Генри смеялся и играл со "звездными" путами несколько минут, пока мама не прибежала за ним и, подхватив на руки, не унесла в дом. Эти звездные путы плавно опускались вниз еще несколько минут и опутывали деревья, крыши и другие открытые поверхности.
      Но стоило коснуться этих поверхностей, как они словно таяли без следа. Генри начисто забыл о "звездах", о том, как играл с их нитями, но шесть дней спустя после этой встречи врачи выявили у мальчика невероятное: из подкожных, неведомо откуда взявшихся и перекатывающихся шариков, выделялась жидкость серебристого цвета, которая образовывала лужицы ядовитого ртутного вещества. За годы странной болезни врачи "добыли" из Генри литры металлической ртути, которая медленно убивала этого, когда-то здорового малыша и только возле воды и в воде Генри чувствовал себя здоровым, крепким.
      Решать надо что-то, - твердил себе Генри, но словно боялся развязки.
      
      
      
      Павел Амнуэль
      
      ФУТУРОЛОГИЯ И НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА
      
      
      Современная футурология - наука, чрезвычайно разветвленная и за последние десятилетия достигшая многочисленных успехов в исследовании и прогнозировании будущего. С одной стороны, в футурологии применяются математические методы, с помощью которых строятся модели описываемого будущего. С другой стороны, описательные особенности футурологии все более приближают эту науку к литературной деятельности, а именно - к научной фантастике, причем часто даже не к поджанру жесткой научной фантастики, а к так называемой "мягкой" фантастике, достаточно свободно манипулирующей положениями гуманитарных наук - социологии, психологии и пр.
      
      Методы футурологии
      
      Один из основных методов футурологии - метод экстраполяции. Используя экстраполяцию, исследователь выделяет какое-нибудь (на выбор) свойство системы и предполагает, что это свойство не будет меняться в течение определенного времени, оставаясь таким же, каким было в прошлом и настоящем. Если, например, речь идет о скорости изменения какого-нибудь процесса, то эта скорость предполагается неизменной в течение всего прогнозного периода.
      Экстраполяция состоит в выделении какого-то численного параметра системы и предположении, что он будет изменяться в будущем так же, как и в прошлом. Например, и в дальнейшем расти с той же скоростью. Экстраполяция тем сильнее, чем больше ее база (количество данных о прошлом) по сравнению с предсказываемым периодом.
      
      
      
      Один из ярких "пользователей" этого метода - А. Курцвейл, показавший, что экстраполяция часто приводит к экспоненциальному развитию событий и, как следствие, к сингулярности, дальше которой предсказание невозможно. Технологическая сингулярность - это точка во времени, когда ускорение прогресса приводит к качественному переходу. У Курцвейла есть как верные предсказания (на относительно небольшие сроки), так и неверные. Сингулярность, по Курцвейлу, наступит в районе 2030 года.
      
      
      
      В принципе, метод экстраполяции дает неплохие результаты при краткосрочном прогнозировании (до трех лет), но уже при среднесрочном (5 - 10 лет) малоэффективен, а для дальнесрочного прогнозирования (более 10 лет) неприменим. Проблема в том, что тенденции, которыми обычно пользуются при экстраполяции, довольно быстро меняются. Более того, разные тенденции, существующие в одно и то же время, быстро приходят в противоречие.
      Например, в середине прошлого века существовали и бурно развивались две тенденции. Первая: быстро возрастало число научных работников. Вторая: не менее, а то и более быстро возрастало число людей, занятых в сфере обслуживания. Если бы эти тенденции продержались на протяжении хотя бы полувека, то все население Земли составляли научные работники и работники в сфере обслуживания. Ничего подобного, естественно, не произошло.
      Один из вариантов экстраполяции - кривая Хабберта, которая не приводит к сингулярности. Согласно этой кривой, экстраполяция доводит явление до максимума, а потом начинается спад. Максимум есть, а нового качества нет.
      
      
      Математическое моделирование ситуации учитывает при экстраполяции возможность одновременного действия нескольких параметров. Однако модель, содержащая более 5-10 прогнозируемых параметров, становится или слишком сложной для вычислений, или имеет так много решений, зависящих от начальных условий, что прогностическая ценность модели становится близка к нулю.
      Прогнозирование по аналогии использует результаты аналогичных процессов. Такой подход компенсирует недостаток информации, не позволяющий, например, делать эффективный прогноз, основанный на экстраполяции только учтенных процессов.
      Метод индукции. Используя этот метод, можно выработать определенные правила, используя несколько примеров и предположив, что правило, которое годится для этих примеров, будет верно и для примеров, которые ранее не учитывались. Метод индукции похож на метод экстраполяции, но, в отличие от него, более формализирован.
      
      
      
      Бритва (принцип) Оккама. Современный вариант этого принципа гласит, что более сложные гипотезы менее вероятны, чем гипотезы простые. По отношению к прогнозированию это означает, что более простые прогнозы сбудутся с большей вероятностью, чем прогнозы сложные. Интересно в этом смысле разобрать гипотезы, связанные с интерпретациями квантовой механики: интерпретации Бора (копенгагенскую) и Эверетта (многомировую).
      Гипотезы отличаются только одним предположением:
      В копенгагенской интерпретации волновая функция квантовой системы коллапсирует (исчезает) в момент наблюдения.
      В многомировой интерпретации волновая функция не исчезает, все ее значения продолжают существовать в момент наблюдения, но каждое наблюдается в своей вселенной.
      В копенгагенской интерпретации содержится противоречие с теорией относительности: информация о том, что наблюдение произведено, распространяется со скоростью света, но при этом коллапс волновой функции должен произойти мгновенно во всей Вселенной.
      В многомировой интерпретации такого противоречия нет, но есть сильное предположение о существовании множества вселенных.
      Физики до сих пор спорят о том, какая интерпретация верна - по сути, какая интерпретация проще.
      Важной задачей в футурологии является определение трендов - то есть главных направлений развития, по сравнению с которыми другие направления являются второстепенными. Главными трендами считаются такие направления развития, которые имеют самую высокую степень инерции - и потому предсказывать развитие таких трендов проще, и результат более вероятен.
      Экспертный опрос - едва ли не самый популярный метод прогнозирования. По сути, это три разных метода:
      1. Метод Дельфи. Экспертов анонимно опрашивают в несколько туров о том, когда, по их мнению, произойдет то или иное события (будет сделано изобретение, открытие и пр.). В каждом следующем туре вопрос уточняется согласно результатам предыдущего тура.
      2. Мозговой штурм - метод решения задач (в том числе, в области футурологии), где участники обсуждения генерируют максимальное количество идей решения задачи, в том числе самые фантастические. Затем из полученных вариантов выбирают лучшие решения, которые могут быть использованы на практике. Метод является более персонализированным и неформальным. Его задача - пробиться в будущее путем генерации оригинальных идей.
      3. Социологический опрос референтных групп. По сути, вариант метода экспертных оценок, когда нужно выяснить представления о будущем определенных групп людей.
      Наиболее близок к литературе и, в частности, научной фантастике метод сценариев. Сценарии подобны сюжетам (синопсисам) романов, где сочетаются самые разные факторы, как закономерные, так и случайные. Недостаток сценарного метода тот же, что у прочих методов прогнозирования. Вернемся к этой проблеме, когда пойдет речь о научной фантастике.
      Поскольку существует немало методов, то естественно существование метода, объединяющего все прочие методы. Этот метод называется "форсайт". Форсайт объединяет прогнозирование будущего и создание плана действий. Иными словами, форсайт направлен больше на обучение людей, призванных принимать решения, связанные с планированием будущего.
      
      
      
      В футурологии с относительно недавнего времени большую роль играет явление, которое называют "черным лебедем". Талеб, автор термина, предложил три главных критерия, по которым событие можно отнести к "черным лебедям":
      неожиданность, в том числе для экспертов;
      значительные последствия;
      появление рационального обоснования, но уже после того, как явление случилось.
      Примерами "черных лебедей" могут быть распад СССР, мировой финансовый кризис 2008 года, пандемия Covid-19.
      В общем виде футурология предсказывала в свое время активное развитие в будущем нанотехнологий, биотехнологий, когнитивных технологий, информационных технологий, интеграции технологий.
      
      Прогнозирование в научной фантастике
      
      Научно-фантастическая литература (имеется в виду жесткая научная фантастика), как и футурология, занимается описанием будущего (в литературной форме или форме очерка). В этом смысле цели футурологии и жесткой научной фантастики совпадают. Нужно отметить, что в последние полвека футурологи стали чаще использовать методы, которые обычно используют фантасты - например, сценарии, "дорожные карты" и пр.
      Главное отличие футурологических исследований от научно-фантастической литературы состоит в том, что авторы научной фантастики, во-первых, пользуются приемами развития творческого воображения (РТВ), и, во-вторых, фантасты (согласно требованиям РТВ) обычно не только доводят свои прогнозы до момента возникновения качественного скачка (это делают и футурологи - см. "черный лебедь", сингулярность и пр.), но описывают то, что может (или не может) произойти в результате качественного скачка, и как в такой ситуации поведет себя человек и общество.
      Теория развития творческого воображения (РТВ) изначально, с первых шагов, которые еще в начале шестидесятых годов прошлого века сделал основатель теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) Генрих Саулович Альтшуллер, основывалась, прежде всего, на изучении идей научно-фантастической литературы. С этой целью Г. С. Альтшуллер собрал более десяти тысяч научно-фантастических идей и, подобно Карлу Линнею, создал классификацию, на основании которой впоследствии, подобно Чарлзу Дарвину, начал создавать (но не успел) теорию эволюции научно-фантастических идей.
      Идеи жесткой научной фантастики развиваются, в принципе, по законам, аналогичным законам развития науки. Фантастическая наука развивается, как и обычная наука, по всем законам науковедения. Фантасты, работающие в поджанре научной фантастики, выдвигают новые идеи так же, как ученые выдвигают новые гипотезы. Ученые проверяют свои гипотезы, проводя наблюдения и эксперименты. Авторы научно-фантастических произведений проверяют свои идеи, ставя мысленные эксперименты, которые далеко не всегда удаются (как далеко не всегда выдерживают проверку опытом научные гипотезы).
      Научно-фантастические идеи можно разделить на две большие группы: тактические и стратегические. Тактические НФ-идеи почти всегда - идеи прогностические, предсказывающие развитие науки и техники на ближайшие десятилетия. В принципе, тактические идеи-предсказания аналогичны кратко- или среднесрочным прогнозам в футурологии. Такими были большинство идей Жюля Верна, Александра Беляева и, частично, Герберта Уэллса.
      Научно-фантастические идеи Генриха Альтова и Валентины Журавлевой являются стратегическими, обращенными, в основном, в далекое будущее человечества, и именно с такой точки зрения могут быть правильно оценены современниками.
      За прошедшие годы в науке и научной фантастике произошла революция, заключавшаяся в том, что прогностическая (тактическая) функция жесткой НФ себя на нынешнем уровне практически исчерпала. В фантастической науке, как и в науке "обычной", стала развиваться новая парадигма, новое отношение к тому, какова цель научной фантастики на нынешнем этапе.
      В "обычной" науке спор о целях научных теорий ведется не первое десятилетие. Английский физик Дэвид Дойч описал эту ситуацию в книге "Структура реальности".
      
      
      
      "Общая теория относительности, - пишет Дойч, - так важна не потому, что она может чуть более точно предсказать движение планет, чем теория Ньютона, а потому, что она открывает и объясняет такие аспекты действительности, о которых ранее не подозревали".
      Так и научно-фантастическая идея приобретает в наши дни интерес не в том случае, когда предсказывает техническое достижение ближайшего или относительно отдаленного будущего, а тогда, когда открывает и объясняет такие аспекты реальности, о которых читатели ранее не подозревали.
      Иными словами, если раньше жесткая НФ имела дело, в основном, с фантастическими изобретениями, то в последней трети ХХ века настало время для фантастических открытий и стратегических НФ идей. Такова новая парадигма современной научной фантастики.
      Однако, читатель оказался не готов (или не вполне готов) к такому развитию событий. Как и в "реальной" науке, в науке фантастической роль объяснения все еще недооценивается.
      Обратимся опять к книге Дойча:
      "Некоторые философы, и даже ученые, недооценивают роль объяснения в науке. Для них основная цель научной теории заключается не в объяснении чего-либо, а в предсказании результатов экспериментов: все содержание теории заключено в формуле предсказания. Они считают, что теория может дать своим предсказаниям любое не противоречащее ей объяснение, а может и вовсе не давать такового до тех пор, пока ее предсказания верны. Такой взгляд называется инструментализмом (поскольку в этом случае теория - всего лишь "инструмент" для предсказания)".
      Известный физик Стивен Вайнберг (инструменталист - по определению Дойча), лауреат Нобелевской премии, писал, например, в книге "Гравитация и космология":
      "Важно иметь возможность предсказать картины звездного неба на фотоснимках астрономов, частоту спектральных линий и т. п., а то, припишем ли мы эти прогнозы физическому воздействию гравитационных полей на движение планет и фотонов или искривлению пространства и времени, просто не имеет значения".
      Аналогично развивалась и фантастическая наука. В ХХ веке в ней главенствовал инструментализм. Объяснение структуры реальности авторы-фантасты оставляли ученым, сами же в большинстве случаев обращались к конкретным научно-техническим прогнозам, которые порой сбывались с удивлявшей читателей точностью и приводили к мысли, что прогнозы - одна из главных функций научной фантастики.
      Фантастическая и "обычная" науки объясняют одну и ту же - окружающую нас - реальность. За полтора века произошли по крайней мере две революции в науке: в наќчале ХХ века и во второй его половине. Революции в фантастиќческой науке прошли не столь бурно, но, тем не менее, были. Связаны эти революции с появлением в фантастике идей, в корне менявших представления авторов (да и ученых!) о мироздаќнии, идей, создававших новые миры, новые исследовательские и литературные поля. Это были открытия сродни теории относительќности.
      Многие идеи Альтова и Журавлевой являются открытиями и (или) объяснениями известных (или фантастических) явлений. Мои научно-фантастические идеи в подавляющем большинстве представляют собой не попытки предвидеть будущие изобретения, а научно-фантастические ГИПОТЕЗЫ, попытки ОБЪЯСНИТЬ то или иное известное или предполагаемое явление природы. Трудно (или даже невозможно) по этой причине оценивать такие научно-фантастические идеи в категориях "сбылось" и "не сбылось". Большая часть предлагаемых гипотез не может быть проверена в наши дни ни в наблюдениях, ни, тем более, в эксперименте, а лишь в рамках самой фантастической науки - то есть в эксперименте мысленном. Поэтому оценка "пока нет" может с большой степенью вероятности в будущем перейти в категорию "да", но и вероятность того, что эксперимент эту гипотезу опровергнет, также достаточно высока.
      
      ***
      Далее приведены научно-фантастические идеи фантастов, где совершено качественно новое изменение прототипа (в случае изобретения) или качественно новое объяснение (в случае научного открытия).
      1870. Жюль Верн, "20.000 лье под водой". Высоковольтная защита корпуса подлодки. Электрические пули. Корпус лодки делается двойным, причем наружная и внутренняя части корпуса соединены между собой двутавровыми балками. Эти прогностические идеи Жюля Верна обладают качественной новизной по сравнению с уже известными в то время подводными аппаратами. "Наутилус" капитана Немо - это не просто увеличенная в размерах подводная лодка середины 19 века, но принципиально новый подводный аппарат.
      
      
      
      1887. Эдвард Беллами, "Взгляд назад". Впервые описан Молл (Mall), конгломерат различных магазинов под одной крышей - качественно новая идея, получившая распространение несколько десятилетий спустя.
      Беллами описывает также некое подобие современных кредитных карт - это первая идея о расчетах с использованием предоплаченных карт.
      
      
      
      1894. Джон Джекоб Астор, "Путешествие в другие миры". Во времена Астора существовали только паровозы, и даже до применения электричества (электровозов) в железнодорожном сообщении оставались десятилетия (хотя уже в 1900 году Лондонское метро перешло на электрическую тягу). Магнитная железная дорога была принципиально новым изобретением.
      1895. Жюль Верн, "Плавучий остров". Жюль Верн изобрел принципиально новый тип руля для управления речными, морскими и прочими судами. Руль в романе "Плавучий остров" выполнен в виде двух гребных винтов, причем поворот судна обеспечивается изменением числа оборотов одного из винтов.
      1896. Жак Ле Фор и Анри де Графиньи, "Вокруг Солнца". Передвижение космического аппарата персонажи романа осуществляют с помощью давления света, источник которого находится вне космического аппарата. Можно считать описание давления света на твердые тела не принципиально новым, поскольку световое давление следует из уравнений Максвелла. Однако, во-первых, вряд ли французские литераторы знали уравнения Максвелла и разбирались в их следствиях, и во-вторых, Петр Лебедев в те годы еще не начал свои эксперименты, результатом которых стало доказательство существования давления света.
      
      
      
      1898. Герберт Уэллс, "Война миров". Уэллс изобрел принципиально новый тип оружия, о котором прежде не было известно. Это биологическое оружие: микроорганизмы, принадлежащие одной экологической системе, смертельно опасны для всех организмов, принадлежащих другой экологической системе.
      
      
      
      1899. Герберт Уэллс, "Спящий пробуждается". В романе описаны принципиально новые аппараты и системы, генерирующие и использующие электричество: эскалаторы, электростанции, телевидение. Книги заменены видео- и аудиозаписями - также принципиально новые для того времени изобретения фантаста.
      1908. Александр Богданов (Малиновский), "Красная звезда". Применение энергии, высвобождаемой при распаде атомов, для движения космического корабля. По сути Богданов сделал принципиально новое открытие. Не только написал о том, что атом вовсе не неделим, но и предсказал, что атомы обладают огромной внутренней энергией, которую можно использовать для движения космических аппаратов.
      
      
      
      1913. Герберт Уэллс, "Освобожденный мир". Годом раньше Резерфорд опубликовал свою планетарную модель атома. Сложное внутреннее строение атома стало фактом. О мирном применении внутренней энергии атомов уже писал Богданов, а Уэллс впервые описал применение атомной энергии в военных целях, например, в бомбах.
      1929, Александр Беляев, "Продавец воздуха". Воздух хранят в состоќянии сильнейшего сжатия, при котором ядра атомов плотно прижаты друг к другу. Идея принципиально новая - физики в то время еще не писали о возможности создания сверхплотного вещества, первое описание появилось в 1934 году в статье Бааде и Цвикки, предсказавших существование нейтронных звезд.
      
      
      
      1931. Джон Кэмпбелл, "Острова пространства". Существует измерение пространства (гиперпростќранство), передвигаясь в котором можно мгновенно преодолевать любые расстояния в пространстве трех измерений. Это принципиально новая физическая идея, которую ученые стали разрабатывать спустя десятилетия.
      1959. Валентина Журавлева, "Алмаз в 20000 каратов". Превращение угля в нефть взрывным методом (гидрогенизация) прямо под землей в пласте. Принципиально новая идея получения нефти.
      1960. Генрих Альтов, "Полигон "Звездная река"". Скорость света может превышать 300 тысяч км/сек при очень большой мощности взрыва. Принципиально новая идея, поскольку физика не знает процессов, которые способны были бы увеличить скорость света.
      
      
      
      1963. Валентина Журавлева, "Второй путь". Чтобы человек мог существовать на других планетах с разными атмосферами и иными физическими условиями, нужно менять не планету, а организм человека - применительно к условиям других планет. Принципиально новый подход к исследованию и освоению других планет.
      1964. Генрих Альтов, "Машина Открытий". В научно-фантастическом очерке Альтова описана автоматическая исследовательская система, включающая лаќборатории и полигоны и моделирующая целую отрасль знания (например, физиќку), включая смежные науки (например, химию). Комплексное исследование, проводимое автоматически, позвоќляет с максимальной быстротой делать научные открытия. Это принципиально новый подход к развитию науки, к возможности которого в те годы не было никаких предпосылок.
      1966. Генрих Альтов, "Ослик и аксиома". Описан межзвездный корабль, ускоряемый лучом лазера. Принципиально новый подход к космонавтике. Более того, такой звездолет можно совершенствовать в полете на основе полученной с Земли информации. Информация же передается с помощью модуляции лазерного излучения.
      
      
      
      1967. Филип Дик, "Мир обратного времени". Описан эмбриональный робот - это первая ссылка на нанотехнологии в фантастике.
      1968. Генрих Альтов, "Создан для бури". Описан принципиально новый способ безмоторного движения океанских судов. Создают искусственную волну цунами, на гребне которой движется судно, достигая скорости до 600 км/ч.
      1968. Генрих Альтов, "Чтобы стать принцессой". Принципиально новый способ передвижения в межпланетном пространстве. Предлагается распылить большую планету (Юпитер или Сатурн) и из ее газового вещества создать в плоскости эклиптики Большой Диск. Диск может служить средой для межпланетных аппаратов. Летать между планетами можно будет на самолетах и даже на воздушных шарах.
      1968. Павел Амнуэль, "Все законы Вселенной". "Законы природы есть СВОЙСТВО материи, и как всякое свойство, могут быть изменены... Существуют законы природы, позволяющие изменять другие законы природы. В частности, можно изменить (увеличить) скорость света, что позволит субсветовым звездолетам быстрее перемещаться от звезды к звезде". Принципиально новая идея о возможности изменения физических законов и о существовании физических законов более высокого уровня, позволяющих изменять "обычные" законы природы.
      1970. Павел Амнуэль, "Летящий Орел". В недрах нейтронных звезд нейтроны объединяются в "молекулы" - цепочки элементарных частиц, способные хранить информацию, подобно молекуле ДНК. Нейтронную звезду можно запрограммировать как гигантский компьютер с невероятной памятью и скоростью расчетов. Принципиально новая идея о внутреннем строении нейтронных звезд.
      Планета-лазер. Планета, атмосфера которой обладает специфическим химическим составом. Излучение звезды "накачивает" газ атмосферы, переводя молекулы газа в метастабильное состояние. Достаточно слабого излучения на определенной частоте, чтобы все молекулы перешли в стабильное состояние, выделив колоссальную энергию, подобно импульсному лазеру. Принципиально новая идея - способ передачи информации на межзвездные расстояния.
      Существует вид (виды) материи вне пространства-времени. Принципиально новая идея.
      1978. Павел Амнуэль, "Странник". Герой рассказа изобретает эрратологию - науку о научных ошибках, позволяющую с помощью изучения только ошибочных научных идей делать правильные прогнозы и открытия. Принципиально новый подход к науковедению и изучению ошибок.
      1978. Павел Амнуэль, "Далекая песня Арктура". Полусфера Дайсона - параболоид с Солнцем в фокусе. Люди расселяются на внутренней поверхности параболоида. Вся система вместе с Солнцем становится звездолетом. Принципиально новая идея передвижения всей Солнечной системы.
      Голос Вселенной - звуковая волна, распространяющаяся по Вселенной после Большого взрыва аналогично микроволновому излучению. Принципиально новая физическая идея, аналогичная идее микроволнового фона.
      1978. Павел Амнуэль, "И услышал голос". Описаны виртуальные мировые линии: события, не имевшие причин, а потому не имеющие и следствий в общем развитии Вселенной. Если в истории случается беспричинное событие, то оно не будет иметь последствий, его мировая линия оборвется, и произойти это может или сразу после события, или много времени спустя, но произойдет обязательно, и мир будет продолжать развиваться так, будто странного события не было вовсе.
      
      
      
      
      
      1982. Павел Амнуэль, "Преодоление (Космические пиастры)". Нейтронная звезда состоит из множества двумерных слоев нейтронных цивилизаций. Двухмерные цивилизации, вложенные одна в другую, как матрешки. Развитие идеи рассказа "Летящий Орел".
      Огромный воздушный шар из тонкой пленки, внутри которого нахоќдится астероид или планета. Принципиально новая идея сохранения атмосфер немассивных планет и крупных астероидов.
      1989. Павел Амнуэль, "Каббалист". Человек физически существует в нашем мире, но видит не наш мир, а какой-то другой. Слышит он при этом звуки из третьего мира, а осязает мир четвертый.
      1994. Павел Амнуэль, "Звездные войны Ефима Златкина". Обратная астрология - если судьба человека или страны определяется процессами, связанными с движениями планет, то нужно изменить орбиту планеты (или астероида), чтобы изменить судьбы людей.
      1998 Павел Амнуэль, "Лишь разумные свободны". По мере развития разума выбор становится все более свободным. Древние пророки практически не имели выбора, и потому могли предвидеть на тысячи лет вперед. Постепенно выбор обращается в хаос равных возможностей. Парадокс и беда каждой цивилизации: сначала видеть путь до конца - и не понимать. Со временем - больше понимать, но меньше видеть. Знание и понимание познанного в сумме - постоянная величина. Разум своим присутствием во Вселенной "раскачивает" ее законы и делает мир все более случайным.
      1999 Тед Чан, "История твоей жизни". Описан принципиально новый язык, лишенный временной составляющей и причинно-следственной связи, позволяющий охватывать сразу всю суть событий и предвидеть будущее для тех, кто этим языком пользуется.
      
      
      
      2000, Павел Амнуэль, "Тривселенная". Во время Большого взрыва Вселенная разделилась на три составляющие: материальную (наша Вселенная), мир, где сосуществуют материя и идеи, переходящие друг в друга, и третий мир - мир разумных идей. Принципиально новая космологическая идея.
      2001. Павел Амнуэль, "По делам его..." В природе не существует независимых событий, обладающих абсолютно одинаковой вероятностью осуществиться. Тогда такие события идентичны - то есть являются одним и тем же событием. Причины событий при этом не меняются, поскольку уже произошли, а следствия меняются местами. Это принципиально новая физическая идея, доказательств или опровержения которой пока нет.
      Знание приводит к локализации вероятностей, изменению распределения вероятностей всех событий. Явления природы зависят не от воли наблюдателя, а от его состояния, а знание - это состояние.
      2012. Павел Амнуэль, "Чайка". Полное квантовое запутывание возникает в момент Большого взрыва и сохраняется до наших дней, приводя к эволюции неживых форм на квантовом уровне. "Паровоз в космосе" может быть не артефактом, а результатом квантовой эволюции. Квантовая эволюция - идея принципиально новая.
      
      
      
      2014. Павел Амнуэль, "Чисто научная экспертиза". Увеличение энтропии во Вселенной приводит к тому, что становятся возможны события, ранее считавшиеся сверхъестественными.
      2016 Павел Амнуэль, "Проблема наблюдателя". Бог, наблюдая за людьми, самим фактом наблюдения влияет на историю и личную жизнь. Наблюдая друг за другом, люди создают хаос.
      
      ***
      
      Итак, описаны 40 научно-фантастических идей, которые можно считать принципиально новыми (стратегическими). Эти идеи не только не существовали в науке и технике своего времени (во времена Жюля Верна и Герберта Уэллса футурологии еще не было, а во времена Генриха Альтова и Валентины Журавлевой футурология не располагала нынешним набором методов), но во многих случаях ученые и изобретатели не задумывались над возможностью высказывать (и опровергать, если нужно) подобные идеи.
      В 1982 году Генрих Альтшуллер (Альтов) предложил разработать шкалу оценки научно-фантастических идей. Такую шкалу мы с Генрихом Сауловичем разработали и опубликовали ("Шкала Фантазия-2"). Один из главных критериев оценки - критерий новизны идеи. Шкала содержит четыре уровня новизны.
      Первый (низший) уровень - идея мало отличается от прототипа.
      Второй уровень - идея существенно отличается от прототипа.
      Третий уровень - идея принципиально (качественно) отличается от прототипа.
      Четвертый уровень - идея не имеет прототипа и высказана впервые.
      Футурологические прогнозы - это, в подавляющем большинстве, идеи первого и второго (в очень редких случаях - третьего) уровня.
      Среди научно-фантастических идей тоже большая часть - идеи первого и второго уровня. Отличие от футурологии начинается с идей третьего уровня. Идей четвертого уровня в футурологи нет. И это естественно. Футуролог не может позволить себе придумывать идеи, не имеющие прототипа. Фантаст - может и зачастую должен. Именно идеи четвертого уровня позволяют научной фантастике "соревноваться" с наукой в прогнозах будущего и порой выходить из такого "соревнования" победителями.
      Идея четвертого уровня по критерию "новизна" - это, например, идея механизма, с помощью которого можно перемещаться во времени (Эдвард Митчелл, "Часы, которые шли вспять", 1882 год). Рассказ Митчелла был опубликован на 13 лет раньше "Машины времени" Герберта Уэллса и прототипов не имел.
      Идея четвертого уровня по критерию "убедительность" - например, идея устройства подводного корабля "Наутилус" в романе Жюля Верна "Двадцать тысяч лье под водой". Это была фантастика на уровне полной достоверности. Она не могла не сбыться - и сбылась...
      Четвертый уровень по критерию "человедческая ценность" - например, антиутопия "Прекрасный новый мир" Олдоса Хаксли. Хаксли описывает общество, не просто новое, не просто достоверное, но ценное для читателя еще и тем, что обитатели "нового мира" сами - новые люди.
      Четвертый уровень по критерию "художественная ценность" в фантастике достигается чрезвычайно редко, подобные произведения можно пересчитать по пальцам. В пример можно привести, пожалуй, лишь некоторые произведения Александра Грина, Рэя Брэдбери, Курта Воннегута...
      Вывод: научная фантастика исследует будущее более качественно и широко, нежели футурология - наука, специально приспособленная для исследования и прогнозирования будущего.
      
      
      
      Шимон Давиденко
      
      КВАНТЫ, ВРЕМЯ И ПСИХОЛОГИЯ
      
      "Млечный Путь" продолжает публиковать статьи из научно-популярного интернет-портала MEDIUM.
      
      ***
      Что есть ничто? Девять уровней ничто Куна
      
      Мартин Макбрайд
      
      Мне, наверное, было около 8 лет, когда в моей голове возник вопрос, который надолго лишил меня сна. Вопрос настолько озадачил, что я даже не знала, как его сформулировать. Почему что-то существует? Почему вообще что-то существует? Я не представляла себе пустую вселенную. Я думал об отсутствии вселенной вообще и ни о чем другом. И это была ошеломляющая идея.
      Конечно, теперь я знаю, что это распространенный вопрос, и его часто формулируют так: "Почему есть что-то, а не ничто". Эта статья не об этом вопросе, а о более фундаментальном вопросе - что именно есть ничто?
      На этот вопрос Роберт Лоуренс Кун (который ведет замечательный канал на YouTube Closer to truth) попытался ответить, определив девять уровней небытия. Сабина Хоссенфельдер рассказала об этом в другом видео. Ниже приведено мое мнение о девяти уровнях. Многие не согласятся ни с самими уровнями, ни с их порядком, но я все равно считаю, что это довольно интересная тема, надеюсь, вы тоже.
      
      Уровень 1 - пустая комната
      
      Если вы войдете в комнату без мебели, ковров, штор или других видимых объектов, вы можете сказать, что в ней "ничего" нет. Это самая основная идея ничего. Существует сама комната, и все, что находится за ее пределами, и, конечно же, комната полна воздуха. Но в комнате нет ничего, что вы можете увидеть. Это можно рассматривать как детское или донаучное представление о ничто, но также и повседневное описание, которое большинство из нас использовало бы.
      
      Уровень 2 - удалить воздух
      
      Конечно, комната, полная воздуха, не пуста, поэтому нам нужно откачать весь воздух из комнаты, чтобы сделать ее по-настоящему пустой. Это создаст вакуум, по крайней мере, согласно классической физике. Это оставит нам комнату, которую физик 19 века мог бы назвать пустой от всей материи.
      
      Уровень 3 - удалить всю остальную материю
      
      До сих пор мы удалили из комнаты все молекулы. Все видимые объекты и различные молекулы газа, которые образуют воздух. Конечно, есть и другие формы материи. Например, нейтрино и частицы темной материи. Наша комната будет затоплена постоянным потоком нейтрино, в основном от Солнца. И хотя нейтрино почти не обнаруживаются, потому что они почти не взаимодействуют с другими частицами, наша комната все еще полна ими, поэтому мы не можем назвать ее пустой. Хотя это всего лишь мысленный эксперимент, существует серьезная практическая проблема, если мы хотим не допустить нейтрино в нашу комнату. Нейтрино не останавливаются ни перед чем.
      Большинство нейтрино, попадающих на Землю, пройдут сквозь всю планету, как будто это вакуум. Если бы мы окружили нашу комнату сплошной свинцовой стеной толщиной в один световой год (около десяти триллионов километров), половина нейтрино все равно прошла бы! Нет даже отдаленно осуществимого способа защитить нашу комнату от нейтрино. Поэтому на этом этапе нам нужно перестать думать о комнате и подумать о вселенной.
      
      Уровень 3 представляет всю нашу вселенную без какой-либо материи вообще, включая нейтрино.
      
      Уровень 4 - убрать все излучение и поля
      
      Наша вселенная все еще может содержать электромагнитное излучение и магнитные поля. Эти вещи нематериальны, но они все еще существуют физически, поэтому, чтобы ничего не иметь, нам также пришлось бы их удалить Конечно, не было бы материи, чтобы создавать эти эффекты, так что, возможно, наша вселенная уровня 3 уже была бы лишена этих вещей. Но, например, можно предположить, что нечто, эквивалентное Большому взрыву, каким-то образом создало импульс электромагнитного излучения, не создавая никакой материи. Это излучение все равно будет двигаться наружу. Конечно, мы не допустим этого в нашей вселенной уровня 4.
      
      Уровень 5 - выход за пределы квантового вакуума
      
      Квантовая теория говорит нам, что даже в полном вакууме пространство будет кишеть виртуальными частицами. Это пары, состоящие из частицы (любого вида) и ее античастицы. Обычно они существуют в течение чрезвычайно коротких периодов, прежде чем рекомбинировать и уничтожить друг друга. Одним из предсказанных эффектов этого является излучение Хокинга. Это происходит, когда пара частиц создается близко к горизонту событий черной дыры. Одна частица поглощается черной дырой, оставляя другую частицу свободной для излучения из черной дыры. Это предсказано, но до сих пор не наблюдалось. Предыдущий уровень 4 можно было бы описать как квантовый вакуум - вселенную без частиц и в ее самом низкоэнергетическом квантовом состоянии. Но даже тогда, с частицами, появляющимися и исчезающими, его нельзя было бы описать как действительно пустое. Уровень 5 был бы вселенной без квантового поля вообще. По сути, правила квантовой механики не применялись бы, поэтому частицы никогда не могли бы быть созданы (по крайней мере, не посредством законов квантовой механики). Уровень 6 - без пространства, времени или законов физики На этом уровне наша вселенная не существовала бы ни в каком виде м. Время и пространство не существовали бы, и законы, управляющие нашей вселенной, были бы неактуальны, поскольку им не к чему было бы себя применять. Хотя есть аргумент, что пространство и время могут существовать без массы, поэтому мы, возможно, уже потеряли пространство и время пару шагов назад. Карл Саган определил космос как "все, что есть, было или когда-либо будет". Другими словами, это вся наша вселенная и абсолютно все, что существует за ее пределами. Если вы верите, что сама наша вселенная - это все, что есть, было или когда-либо будет, вы можете оказаться почти в конце очереди на уровне 6 (хотя уровень 9 все еще может быть актуален). Но многие люди, будь то по эмоциональным или логическим причинам, верят, что наша вселенная является частью чего-то большего - космоса.
      
      Уровень 6 представляет космос, но без нашей вселенной.
      
      Уровень 7 - никаких богов
      
      Уровень 7 рассматривает все, что, по вашему мнению, существует за пределами нашей вселенной. Существует множество верований о том, что может существовать в этой сфере: Деист или теист может считать это сферой какого-то или иного бога(ов). Те, кто верит в мультивселенную, могут думать, например, что это внешняя сфера, где живут все вселенные, появляясь и исчезая, возможно, каждая со своими собственными уникальными законами физики. Некоторые считают, что сознание первично, а физический мир - это просто сон, который мы все разделяем более или менее последовательно. Этот уровень был бы домом этого коллективного сознания. Другие предполагают, что наша собственная вселенная - это компьютерная симуляция, поэтому эта внешняя сфера была бы тем местом, где мы могли бы найти компьютер и прыщавого подростка, который его запрограммировал. Существует много разных идей, и, конечно, в реальности никто не имеет ни малейшего понятия, какая из них может быть правильной. Но мы не должны предполагать, что эта внешняя сфера (если она существует) разделяет те же правила, что и наша вселенная. Если вы спросите теиста "Кто создал вашего бога", он вполне может возразить, что это некорректный вопрос, потому что его конкретный бог вечен. Хотя я сам атеист, я согласен с общей точкой зрения. Утверждение, что наша вселенная объясняется более широким вмещающим Космосом, не обязательно подразумевает бесконечную регрессию. Возможно, в этой внешней сфере имеет смысл просто существовать вечным существам или возникать целым вселенным. Возможно, на вопрос "Почему что-то существует?" есть совершенно хороший ответ.
      
      Уровень 8 - никаких абстрактных идей
      
      Представление о том, что определенные идеи могут выходить за рамки повседневной реальности, было хорошо известно еще в древнегреческую эпоху. Иногда его называют платонизмом в честь философа Платона. Он считал, что определенные идеи (платоновские идеи) существуют в другой сфере, отдельной от физического мира и отдельной от сферы сознательной мысли. Эти идеи включают числа, математические предложения и логику. Таким образом, тот факт, что 2 + 2 равно 4, является абстрактной истиной, и он все равно был бы истинным, даже если бы не было разумных умов, которые понимали бы сложение, и если бы не было физических объектов для подсчета. Аналогично, углы в треугольнике все равно будут составлять полный оборот, даже если не будет никакого материала для создания треугольников. Кроме того, утверждение, что "НЕ (A И B) логически эквивалентно (НЕ A) ИЛИ (НЕ B)", все равно будет верным, даже если не будет никаких логических истинных или ложных условий, к которым можно было бы его применить. Но мы делаем здесь большое предположение. Если мы говорим, что эти идеи все равно будут верны, даже если бы не существовало абсолютно ничего другого, то это подразумевает, что они также будут верны в абсолютно любой возможной вселенной, которая существовала. Оправдано ли это или это просто провал нашего человеческого воображения?
      
      Уровень 9 - никаких возможностей
      
      Наконец, если бы у нас была вселенная, где ничего не существовало, даже основных законов математики и логики, то осталась бы одна вещь. Это возможность существования чего-то. Без этого ничего не могло бы существовать. И мы знаем, что что-то существует. По крайней мере, я знаю, что мое собственное сознание существует, даже если все остальное - галлюцинация. Поскольку что-то существует, если когда-либо существовал момент, когда ничего не существовало, то должно было быть возможно существование чего-то.
      
      Резюме
      
      Это всего лишь одна из возможных иерархий, и вы вполне можете возразить против некоторых уровней или их порядка. В частности, некоторые могут отрицать существование определенных уровней. Бертран Рассел сказал: "Я должен сказать, что вселенная просто есть, и это все". Он считал вселенную грубым фактом, то есть он остановился на уровне 6. Это не значит, что более низкие уровни могут не существовать, просто нет реального способа узнать что-либо о них. Теист в авраамической традиции может остановиться на уровне 7. Бог вечен, снова грубый факт, но на этот раз они считают этот грубый факт окончательным словом.
      
      ***
      Является ли Земля центром Вселенной?
      
      Итан Сигел
      
      Существует несколько замечательных и удивительных фактов о Вселенной, но три из них, взятые вместе, заставляют нас принять глубочайший набор ограничений на само существование. Вселенная в самых больших масштабах кажется изотропной или одинаковой во всех направлениях. Независимо от того, как далеко мы смотрим, ни одно направление не кажется "предпочтительным" или не демонстрирует иных свойств, чем любое другое. Кроме того, в самых больших космических масштабах Вселенная кажется однородной или одинаковой во всех местах. Смотрим ли мы "сюда", "туда" или "куда угодно", мы видим примерно те же температуры, плотности, количество галактик и т. д., пока мы выбираем достаточно большую область пространства. И, наконец, чем дальше мы смотрим с точки зрения расстояния - опять же, одинаково во всех направлениях - тем дальше назад во времени мы видим: видим Вселенную такой, какой она была во все более и более ранние моменты. Эти три факта - изотропия, однородность и эволюция во времени - являются некоторыми из отличительных черт современной космологии: как теоретически, так и наблюдательно. Но что это означает для Вселенной в целом и что это подразумевает для нашего места в ней? Вот что Боб Маккендрик хочет знать, когда он пишет, чтобы спросить: "Как мы можем оглянуться назад во времени и увидеть меньшую более примитивную Вселенную во всех направлениях, если Земля не является центром Вселенной?" С точки зрения наблюдений верно, что когда мы оглядываемся назад во времени, мы действительно видим меньшую и более примитивную Вселенную во всех направлениях. Но является ли Земля центром Вселенной? Это легкая ловушка, в которую можно попасть, но это не то, что может быть правдой в контексте нашей лучшей теории гравитации: Общей теории относительности Эйнштейна. Вот почему.
      Если мы вернемся назад во времени в 1915 год - когда Эйнштейн впервые выдвинул свою общую теорию относительности - трудно представить, как мало мы знали о Вселенной в то время. Мы могли видеть звезды в пределах Млечного Пути, которые находились на расстоянии сотен или даже тысяч световых лет, но не знали способа измерить расстояния до звезд, которые находятся дальше этого. Мы видели туманности, включая спиральные и эллиптические туманности, но еще не было общепринятого мнения, что они являются галактиками или "островными вселенными", как их тогда называли, за пределами самого Млечного Пути. Мы не знали, что Вселенная расширяется, и Большой взрыв еще не был сформулирован. Но с новой теорией гравитации, общей теорией относительности, Эйнштейн обнаружил огромную теоретическую проблему, которая возникла при сравнении его понимания Вселенной с предсказаниями его теории. Если, как думал Эйнштейн, Вселенная была: однородной или одинаковой плотности во всех местах, статичной или не расширяющейся/не развивающейся со временем, и подчинялась законам общей теории относительности, что он сильно подозревал, возникала патологическая проблема: Вселенная должна быть нестабильной. Согласно закону гравитации Эйнштейна, наличие и распределение материи и энергии определяли кривизну пространства-времени, и если бы у вас было равномерное распределение материи в статической Вселенной, вы обнаружили бы, что Вселенная вообще не оставалась бы статичной. Вместо этого, из-за всей этой материи, Вселенная неизбежно бы коллапсировала, сжимаясь и в конечном итоге приводя к сингулярности: тому, что мы теперь знаем как черную дыру.
      
      
      
      Во Вселенной, которая не расширяется, вы можете заполнить ее неподвижной материей в любой конфигурации, но она всегда коллапсирует в черную дыру. Такая Вселенная нестабильна в контексте гравитации Эйнштейна, и должна расширяться, чтобы быть стабильной, или мы должны принять ее неизбежную судьбу.
      
      Очевидно, что это еще не произошло и, согласно наблюдениям, не происходило. Сам Эйнштейн знал, что должно быть что-то, что этому препятствует, и поэтому - либо в гениальном порыве, либо в отчаянии, чтобы спасти свою теорию - Эйнштейн ввел новый термин в свои уравнения: космологическая постоянная. Эта космологическая постоянная не была стандартной формой энергии, как материя и излучение, которые состоят из частиц и могут либо распространяться, либо уплотняться под воздействием сил, но скорее космологическая постоянная была формой энергии, которая была присуща самому пространству и всегда выталкивалась наружу: действуя как чистый импульс, отталкивающий объекты внутри пространства друг от друга. Эйнштейн рассуждал, что только путем противодействия внутреннему притяжению гравитации к материи и излучению с помощью внешнего "толчка" космологической постоянной можно достичь статической Вселенной, поскольку должно быть достигнуто некое состояние "равновесия". Но в следующем десятилетии 1920-х годов как теоретические, так и наблюдательные соображения показали, что эта линия мышления Эйнштейна не может быть правильной. Фактически, многие критиковали введение Эйнштейном космологической постоянной для этой цели по одной важной причине: это было концептуальное решение, но в деталях оно было нестабильным. Если бы ваша Вселенная имела какие-либо крошечные несовершенства или неоднородности внутри нее вообще, такие как звезды, планеты или Эйнштейны, она не могла бы оставаться сбалансированной, и ее части были бы обречены на коллапс, в то время как другие были бы вынуждены расширяться. Фреска с уравнениями поля Эйнштейна с иллюстрацией света, изгибающегося вокруг затменного Солнца: ключевые наблюдения, которые впервые подтвердили общую теорию относительности через четыре года после того, как она была впервые теоретически выдвинута: еще в 1919 году.
      
      
      
      Тензор Эйнштейна показан разложенным слева на тензор Риччи и скаляр Риччи, с добавленным после этого членом космологической постоянной. Если бы эта константа не была включена, то неизбежным следствием стала бы расширяющаяся (или коллапсирующая) Вселенная.
      
      Первая революция была теоретической и началась с Александра Фридмана в 1922 году. Работая с уравнениями поля Эйнштейна, Фридман стал первым человеком, который показал, как Вселенная, равномерно заполненная: материей, излучением, космологической постоянной, и/или любой другой формой энергии, которую вы можете записать, будет развиваться со временем. Во-первых, примечательно отметить, что такая Вселенная будет или должна развиваться со временем; это явно не соответствует тому, что мы наблюдаем. Тем не менее, Фридман не только упорствовал, но и зашел так далеко, что показал, как именно будет развиваться такая Вселенная и какие факторы будут определять ее будущую эволюцию. То, что обнаружил Фридман, было примечательным: набор уравнений, которые связывали, с одной стороны, общее количество материи и энергии, присутствующих с одной стороны, со скоростью, с которой будет меняться расстояние между любыми двумя произвольными точками в пространстве. Я повторю это еще раз немного по-другому, чтобы вы поняли, насколько это важно: если у вас есть материя и/или энергия, присутствующие во Вселенной и равномерно распределенные по ней, то расстояние между любыми двумя точками в пространстве будет меняться со временем, и скорость, с которой это расстояние меняется, напрямую определяется общей плотностью материи и энергии. Другими словами, пространство не может быть статичным в однородно заполненной Вселенной, как изначально придумал Эйнштейн.
      Однако уравнения Фридмана не говорят вам, в каком направлении будет изменяться это расстояние: положительном или отрицательном. Другими словами, Вселенная не может оставаться статичной, но у нее есть два варианта того, как она может развиваться: она может расширяться, при этом расстояние между любыми двумя точками увеличивается со временем, или она может сжиматься, при этом расстояние между любыми двумя точками уменьшается со временем. Это происходит все время в физике: у нас есть уравнения, которые управляют тем, как работает Вселенная, но они не дают вам уникальных решений, а скорее несколько (два или более) возможных решений. Математически существует несколько ответов. Но в нашей физической Вселенной есть только один реальный результат, который когда-либо происходит. Как мы можем узнать, какой результат применимо к нашей Вселенной? Вам нужно взглянуть на саму Вселенную и определить, какое из возможных решений на самом деле физически релевантно. Ответ на этот вопрос можно получить, объединив три различных наблюдения. Наблюдения Генриетты Ливитт за соотношением период-светимость для переменных звезд цефеид, которые научили нас, что если вы измеряете, как быстро цефеида периодически становится ярче и тускнеет, вы можете узнать, насколько она ярче. Наблюдения Весто Слайфера за спиральными и эллиптическими туманностями в небе, которые показали - по тому, как смещалась длина волны их света, - что они двигались с невероятно большими скоростями, и со скоростями, которые обычно указывали на движение от нас, а не к нам. И наблюдения Эдвина Хаббла (и его помощника Милтона Хьюмасона) звезд того же самого класса, который исследовал и каталогизировал Ливитт - переменные звезды цефеиды - в других галактиках, которые казались чрезвычайно тусклыми по сравнению с цефеидами в пределах Млечного Пути и Магеллановых Облаков. Как впервые заметил Весто Слайфер еще в 1910-х годах, некоторые из наблюдаемых нами объектов демонстрируют спектральные признаки поглощения или испускания определенных атомов, ионов или молекул, но с систематическим смещением либо к красному, либо к синему концу светового спектра.
      Людям не потребовалось много времени, чтобы сложить эти части головоломки воедино. Хотя Хабблу традиционно приписывают открытие расширяющейся Вселенной - и действительно, его наблюдения сыграли решающую роль в принятии этого решения - он не был первым, кто это сделал. Еще в 1927 году Жорж Леметр сложил воедино предварительные данные исследований Хаббла и Хьюмасона; затем в 1928 году Говард Робертсон независимо пришел к той же идее и пришел к тому же выводу: Вселенная расширяется. Первая статья Хаббла, связывающая эти идеи, появилась только в 1929 году, и только в 1930-х годах он, Эйнштейн и большинство астрофизического сообщества пришли к неизбежному выводу: Вселенная расширяется. За прошедшее с тех пор время, конечно, мы узнали гораздо больше о расширяющейся Вселенной, которая является лишь одним из четырех "краеугольных камней" современной космологии, которые появились с 1960-х годов. Остальные три: открытие космического микроволнового фона, которое указывает на ранний период времени в нашей космической истории, когда было так жарко, что нейтральные атомы не могли стабильно образовываться, измерение изначального содержания легких элементов и их изотопов, указывающее на еще более ранний, более жаркий период, когда протоны и нейтроны были объединены в ядерных реакциях, и эволюционирующее формирование структуры в нашей Вселенной, которое переносит нас из раннего однородного состояния в позднее состояние, богатое звездами, галактиками, скоплениями галактик и в конечном итоге к полноценной космической паутине структуры. Если сложить все четыре этих краеугольных камня вместе, возникает ясная картина: горячий Большой взрыв. Расширяющаяся Вселенная, полная галактик и сложная структура, которую мы наблюдаем сегодня, возникла из меньшего, более горячего, более плотного, более однородного состояния.
      
      
      
      Хотя сегодня наблюдаемая Вселенная простирается примерно на 46 миллиардов световых лет во всех направлениях, в далеком космическом прошлом все в космосе было гораздо более компактным, расположенным ближе друг к другу и занимавшим гораздо меньший объем, что наводит на вопрос: что движет расширением Вселенной, как изначально, в начале горячего Большого взрыва, так и сегодня, в поздние космические времена, когда расширение ускоряется?
      
      Горячий Большой взрыв в прошлом имел много названий. Жорж Леметр назвал его "космическим яйцом", когда впервые обсуждал раннее состояние, из которого расширялась Вселенная, какой мы ее знаем. Джордж Гамов, который конкретизировал многие из этих краеугольных камней в 1940-х годах, назвал его "первичным атомом", и поэтому первоначальное название космического микроволнового фона было "первичным огненным шаром", поскольку было признано, что остаточная тепловая ванна излучения изначально была очень горячей в ранней Вселенной. Но на самом деле именно величайший критик Большого взрыва, Фред Хойл, придумал термин Большой взрыв уничижительно в 1949 году. Но как только космический микроволновый фон был открыт примерно 15 лет спустя, правду больше нельзя было игнорировать; Большой взрыв описал наше космическое происхождение - и соответствовал полному набору данных - тогда как ни одна из альтернатив в то время не могла сравниться с его успехами. Даже сегодня, примерно через 60 лет после открытия космического микроволнового фона, горячий Большой взрыв безоговорочно правит как наша лучшая идея относительно нашего космического происхождения, хотя теперь он содержит ингредиенты, которые были неизвестны космологам и астрофизикам в то время: темная материя, темная энергия и эпоха, которая предшествует и создает сам горячий Большой взрыв, космическая инфляция. Эта картина, известная как наша конкордантная модель космологии, является удивительно сильной и надежной.
      
      
      
      Протяженность видимой Вселенной теперь простирается на 46,1 миллиарда световых лет: расстояние, на котором свет, испущенный в момент Большого взрыва, будет находиться от нас сегодня, после путешествия в 13,8 миллиарда лет. С течением времени свет, который находится еще дальше, который все еще на пути к нам, в конечном итоге прибудет: с немного больших расстояний и с немного большими красными смещениями. Мы видим прошлое, когда смотрим на большие расстояния, потому что свет, испускаемый далекими объектами, должен пересекать эти большие межгалактические расстояния с конечной скоростью: скоростью света. (Автор: Пабло Карлос Будасси)
      
      Так почему же тогда, когда мы оглядываемся назад во времени, мы видим меньшую, более примитивную Вселенную, независимо от того, куда мы смотрим? Почему мы видим, что Вселенная кажется меньше и примитивнее в равной степени, когда мы смотрим на все большие расстояния в каждом направлении? Это не потому, что Земля является центром Вселенной. Наоборот, это потому, что у Вселенной есть граница: граница не в пространстве, а во времени, которая соответствует моменту, когда структура горячего Большого взрыва начала описывать нашу Вселенную. Здесь, где мы сейчас находимся во Вселенной, с начала горячего Большого взрыва прошло в общей сложности 13,8 миллиарда лет. Это не является чем-то особенным для нас отсюда, с нашей точки зрения; если бы мы могли мгновенно "телепортироваться" в любое другое место в пространстве - но потребовали бы, чтобы мы не путешествовали во времени, чтобы сделать это - мы бы обнаружили, что то же самое было верно: с начала горячего Большого взрыва прошло 13,8 миллиарда лет. Это верно там, где мы находимся, и это также верно везде. Это потому, что Большой взрыв не был событием, которое произошло в точке или в одном месте в пространстве. Вместо этого это было событие, которое произошло в момент времени, но которое произошло везде (по крайней мере, везде в той части Вселенной, которую мы можем наблюдать) одновременно.
      
      
      
      Наблюдаемая Вселенная может простираться на 46 миллиардов световых лет во всех направлениях с нашей точки зрения, но это не уникально для нашей точки наблюдения; все наблюдатели во всех местах испытали бы одно и то же. Конечно, есть еще больше ненаблюдаемой Вселенной, такой как наша, за пределами того, что мы можем видеть. Несправедливо связывать какую-либо конкретную точку с центром, поскольку то, что мы воспринимаем, определяется количеством времени, прошедшим с момента испускания наблюдаемого сегодня света, а не геометрией Вселенной.
      
      Это означает, что есть небольшая оговорка в представлении о том, что Вселенная однородна: она однородна - т. е. одинакова во всех местах - в пространстве, но не во времени! Другими словами, нам нужно скорректировать нашу концепцию однородности для течения космического времени и, следовательно, для расширения Вселенной за это прошедшее время. Это потому, что скорость света конечна, и любой испускаемый свет должен пройти через Вселенную, даже когда сама Вселенная расширяется, прежде чем он достигнет наших глаз. Это причина того, почему свет, который приходит из удаленных источников, не только смещен в красную область или растянут из-за расширения Вселенной, но и того, что объекты, которые мы видим, не такие, какие они есть сейчас, а скорее такие, какими они были, когда был испущен этот свет, который приходит сейчас: миллионы или даже миллиарды лет назад, в зависимости от их расстояния. Это не уникально для нашей точки наблюдения здесь, на Земле. Например, когда мы смотрим на самую далекую галактику в известной сегодня Вселенной, JADES-GS-z14-0, мы видим ее в то время: когда Вселенной было всего 285 миллионов лет, всего 2,1% от ее нынешнего возраста, когда расстояние, разделяющее две точки в пространстве, составляло всего 7% от того, что есть сегодня, и когда средняя плотность Вселенной была почти в 3000 раз больше, чем сегодня. Если бы мы вместо этого находились внутри этой галактики (или, скорее, во что бы эта галактика ни превратилась за последующие 13,52 миллиарда лет), мы бы увидели то же самое, когда посмотрели бы в противоположном направлении: на крошечную протогалактику, которая в конечном итоге стала Млечным Путем. Мы увидели бы Млечный Путь таким, каким он был, когда Вселенной было всего 285 миллионов лет, всего 2,1% от ее нынешнего возраста, когда расстояния между двумя точками в пространстве составляли всего 7% от ее нынешнего значения, а плотность была примерно в 3000 раз больше, чем сегодня.
      
      
      
      Показанная в поле JWST JADES галактика JADEs-GS-z14-0 совершенно ничем не примечательна, но, тем не менее, только что снова побила рекорд космического расстояния, став первой галактикой, когда-либо обнаруженной, когда Вселенной было менее 300 миллионов лет: всего 2,1% от ее нынешнего возраста. Со своей точки обзора в расширяющейся Вселенной она увидела бы наш прото-Млечный Путь, как он выглядел около 13,52 млрд лет назад.
      
      Идея о том, что Земля центр Вселенной, коренится в двух основных заблуждениях о Большом взрыве: что он произошел в определенном месте в пространстве, от которого все объекты стремительно удаляются, как при взрыве, и что тот факт, что мы видим объекты, удаляющиеся от нас во всех направлениях, означает, что мы находимся в центре этого взрыва или очень близко к нему.
      Но это неправда, и все наши наблюдения указывают на это. Если Большой взрыв был взрывом, то:
      было бы меньше объектов на больших расстояниях, что не наблюдается,
      плотности были бы ниже, когда мы смотрим дальше, а не наблюдаемые большие значения,
      и Вселенная не была бы теплее на больших расстояниях, чем вблизи, вместо наблюдаемого свойства, что температура увеличивается по мере того, как мы смотрим дальше и дальше.
      Как ученые, мы не достигаем научного консенсуса о чем-то столь монументальном, как происхождение и история нашей Вселенной, если доказательства, подтверждающие это, не являются столь же монументальными. В случае горячего Большого взрыва это, безусловно, так, и именно поэтому зародыш идеи развивался десятилетиями и не получил широкого признания, пока критические подтверждающие доказательства не появились в середине 1960-х годов, а затем выдерживал все испытания - хотя и с - небольшими изменениями - за все это время. Вселенная выглядит "моложе" по мере того, как мы смотрим дальше, потому что она существует только ограниченное количество времени. Большой взрыв, как сказал Гамов так давно, был "днем без вчера", и чем дальше мы смотрим, тем ближе во времени к этому событию мы можем увидеть. С новыми наблюдениями и новыми возможностями мы готовы исследовать этот момент творения ближе, чем когда-либо прежде.
      
      ***
      Дает ли нам квантовая физика сознание?
      
      Крис Ферри
      
      Недавно я прочитал книгу Анила Сета "Быть тобой". Это было познавательное и интересное чтение, которое я бы рекомендовал всем, кто интересуется тем, где сейчас находится дух времени в теме науки о сознании. В то время как некоторые говорят, что мы "не достигли никакого прогресса" в понимании сознания, Сет не согласен. Подзаголовок книги - новая наука о сознании.
      Однако мой главный вывод о нашем текущем понимании сознания заключается в том, что было выявлено много новых путей, но большинство из них все еще просто тыкают в поверхность. На самом деле нет одной новой науки, которая бы управляла ими всеми, но есть много многообещающих новых идей, которые усовершенствовали наше понимание большого вопроса. Все это кажется очень сложным со стороны, но именно здесь Сет блистает, и именно поэтому его считают одним из лучших популяризаторов этой темы. Сет привносит в эту работу базовую философию, основанную на физикализме, которая позволяет нам осмыслить не единую единую науку о сознании, а раздробленный беспорядок, который, вероятно, и есть.
      Книга охватывает много тем, включая некоторые темы, тесно связанные с квантовой физикой, - но сама квантовая физика не упоминается, за исключением того, что она загадочна... и что-то о "квантовом супе", который может быть доступен только в Англии.
      Поэтому я подумал, что воспользуюсь возможностью, чтобы заполнить квантовые пробелы, так сказать.
      
      Возникновение
      
      Насколько я понимаю, Сет придерживается идеи, что сознание возникает - возьмите достаточно биологических молекул (главным образом, нейронов), работающих вместе с достаточной сложностью, и они начнут получать опыт. Конечно, будучи возникающим, сознание не содержится в нейронах - и уж точно не в атомах, из которых они состоят, - но является следствием того, как они все связаны друг с другом.
      В любом случае, если ваш физикализм должен основываться на нашем текущем понимании физики, то вы в конечном итоге придете к нашему старому другу квантовой теории.
      Итак, как квантовая физика связана с сознанием?
      Исключая квантовую физику из истории, Сет неявно говорит, что квантовая физика не имеет никакого отношения к сознанию. В этом он в основном прав. Но поскольку все - включая мозг - состоит из квантового вещества, следуя правилам квантовой физики, это требует небольшого объяснения.
      Квантовая физика касается многих вещей. Во-первых, она учит нас некоторым очевидным фактам о мире: мозг состоит из нейронов, которые состоят из атомов, которые все идентичны, за исключением того, как они организованы для создания вещества. Если вы редукционист, то это вы принимаете как должное. Но как бы вы ни старались, вы никогда не найдете сознание в уравнениях квантовой механики.
      Этот очевидный парадокс разрешается с помощью концепции возникновения. Возникновение проще всего понять на примере - птиц или, по крайней мере, простой модели птиц. Если вам не посчастливилось увидеть журчание вживую, вы наверняка видели его в интернете или в рассказе Дэвида Аттенборо. Тысячи скворцов собираются вместе, чтобы создать завораживающие узоры.
      Но как? Не может быть, чтобы один скворец знал, сколько других в стае и что они все делают, верно? Действительно, наше лучшее понимание основано на терминах появления. Каждая птица следует своим собственным простым инструкциям - но соберите их вместе, уменьшите масштаб, и вы увидите, как из коллективного поведения всех них вместе возникают узоры.
      
      Моделирование
      
      Эта идея была прекрасно отражена с помощью смоделированных птиц, называемых боидами. Боиды нарисованы на экране как маленькие птичьи фигуры или заостренные стрелки, но на самом деле они просто местоположение в квадратном блоке пикселей. Боиды якобы подчиняются одному правилу: сохраняйте приличное расстояние от ближайших соседей (избегайте столкновений, но не уходите слишком далеко). Вы можете создать собственную симуляцию боидов в этом простом веб-приложении. В приведенном выше веб-приложении вы можете щелкнуть, чтобы создать больше боидов.
      Однако, как вы заметите в анимации, симуляция замедляется значительно задолго до того, как вам надоест щелкать. На самом деле, недавняя исследовательская работа потребовала огромного количества вычислительных ресурсов для моделирования скромных 64 тысяч боидов. Звучит как много, но скворцы могут собираться в группы по 100 тысяч и более.
      Теперь представьте, что вместо 100 тысяч боидов у вас был бы один на каждый из 100 триллионов атомов в каждом из 100 миллиардов нейронов в вашем мозге. Вы не смогли бы запустить эту симуляцию на компьютере. Даже если бы у вас было достаточно памяти для хранения всех данных - а у вас ее не было бы - для рендеринга каждого кадра потребовалось бы много жизней вселенной.
      Так что? вы спрашиваете, зачем вам моделировать столько маленьких стрелок? Ну, подумайте вот о чем. Если бы какое-то новое возникающее поведение происходило только при наличии такого количества боидов, мы бы никогда не смогли его увидеть.
      Могут быть прекрасные образцы, не имеющие себе равных, для создания которых у нас просто нет вычислительной мощности. Однако, если сами боиды s действовало бы как нечто существующее в реальном мире, мы могли бы изучать возникающее поведение напрямую, посредством естественных наблюдений, и создавать теории более высокого уровня.
      Это в точности как сознание и квантовая физика.
      
      Квант в сознании
      
      Да, конечно, именно законам квантовой механики - и только этим законам - подчиняются атомы нейронов. Но сознание никогда не могло бы быть выведено из квантовой механики, и мы даже не могли бы смоделировать взаимодействие всех атомов, содержащихся в мозге, чтобы проверить и поиграть с его появлением. Боиды для атомов - то же, что стаи миллионов птиц для мозга. Мы изучаем стаи птиц с помощью теорий более высокого уровня, которые не ссылаются на мелкие детали отдельных птиц, составляющих их.
      Аналогично мы (ну, Сет и его коллеги) изучаем сознание с помощью теорий более высокого уровня, которые не ссылаются на атомы в мозге, дающие ему начало. Но в любом случае принято считать, что если бы мы могли идеально смоделировать достаточно отдельных птиц - или достаточно отдельных атомов - то мы могли бы создать истинное бормотание или истинное сознание. Это догмат веры, на котором основан физикализм.
      Прежде чем вы слишком разочаруетесь в кажущейся невыполнимой задаче понимания возникновения, обратите внимание, что Природа, похоже, прекрасно с этим разобралась. Конечно, потребовались миллиарды поколений эволюции, но это было случайным и ненаправленным. Надеюсь, мы, люди, достаточно умны, чтобы воспроизвести это за гораздо меньшее время.
      
      Моделирование сознания от атома вверх
      
      Лучший шанс, который у нас есть, - это квантовые вычисления. Вместо того чтобы пытаться имитировать модель атомов с помощью электронных чипов и программного обеспечения, мы попытаемся заставить отдельные атомы (или искусственные) вести себя неестественным образом - то есть мы пытаемся контролировать действия и взаимодействия атомов для выполнения функций, которые мы для них проектируем. Я уже достаточно писал о квантовых вычислениях в другом месте этого блога, но достаточно сказать, что мы еще не достигли этого. Могут пройти десятилетия или столетия, прежде чем мы получим достаточный контроль над атомами мозга, чтобы смоделировать, как сознание возникает из простых правил отдельных атомов.
      Но даже тогда симуляция демонстрирует только то, что возникновение происходит - это не логический вывод организации более высокого уровня из теории более низкого уровня. Нам нужна теория возникновения, которая позволит нам понять, как вывести такие свойства, как сознание, из фундаментальных правил квантовой физики.
      Мне кажется, это единственная конечная цель, которую может иметь преданный физикалист. В то же время должны использоваться теории более высокого уровня.
      
      Где мой квантовый мистицизм?
      
      Но вы можете задаться вопросом, имеет ли квантовая физика (как мы ее сейчас понимаем) какое-то отношение к сознанию. Другими словами, может быть, реальные квантовые эффекты - такие как суперпозиция, туннелирование и запутывание - играют существенную роль в любой полезной теории сознания. Экспериментальная наука обычно снижает планку, задавая вопрос, необходим ли какой-либо аспект квантовой физики для объяснения наблюдаемых свойств мозга во время сознательной деятельности. Это решило бы некоторые "легкие" проблемы сознания. Такие эксперименты являются предметом квантовой биологии, междисциплинарной области, которая изучает детали биохимических процессов в живых существах с помощью квантовой физики. И хотя это исследование может продемонстрировать некоторые определенные аспекты квантовой физики, действующие в конкретных молекулярных процессах, оно не приближает нас к общей картине, поскольку мы уже знали, что достаточно подробное описание чего-либо потребует квантовой физики.
      Лучшее определение сознания, которое у нас есть, - это определение, которое зашифровано дал Томас Нагель. Он сказал, что вещь сознательна, если есть что-то, что значит быть этой вещью. Он иллюстративно озаглавил свою статью "Каково быть летучей мышью?". Ну, если в какой-то момент мы обнаружим, что есть что-то, что значит быть очень холодным микроскопическим организмом, то, возможно, нам понадобится квантовая физика, чтобы узнать, каково это быть этим чем-то.
      Каково быть почти замерзшей тихоходкой? Возможно, квантовая физика знает ответ - но, вероятно, нет. Говоря о спекуляциях, квантовое сознание - это широкий класс философских идей, которые охватывают непрерывный спектр, разветвляющийся вплоть до чистой псевдонауки. Здесь не так много того, что естественным образом вписывается в физикализм Сета. Однако, возможно, было упущено из виду, как квантовая физика может помочь определить границы возможного.
      
      Что может сказать квантовая физика сегодня?
      
      Обсуждая понятия "я", Сет приводит мысленный эксперимент, включающий телепортацию (научно-фантастическая версия). Он представляет себе устройство, которое сканирует человека и воспроизводит его в другом месте. Важно, что устройство должно одновременно уничтожать исходного человека, чтобы не было двух копий. Теперь вы собираетесь использовать устройство, но оно дает сбой, и в итоге существуют две ваши копии. Какая из них настоящая вы?
      Чтобы подчеркнуть суть, Сет подчеркивает, что клон - это истинная копия - вплоть до последнего атома. Квантовая физика запрещает клонирование. Все люди, беспокоящиеся о последствиях этого мысленного эксперимента, тратят свое время - это никогда не может быть сделано, даже в принципе.
      Чем больше теорий сознания более высокого уровня формулируются в терминах теории информации, тем более актуальной может стать квантовая физика. С момента зарождения квантовой информационной науки мы многое узнали о конечных ограничениях, которые квантовая физика накладывает на способность хранить, обрабатывать и передавать информацию во вселенной. Конечно, это должно повлиять на представления о сознании. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что по крайней мере в 10-м юбилейном издании Being You будет обсуждаться квантовая физика. Я с нетерпением жду этого. Но до тех пор я рад, что Сет ввел меня в курс дела.
      
      ***
      Черная дыра в центре Солнца?
      
      Ави Леб
      
      
      
      В 1971 году Стивен Хокинг предположил, что в центре Солнца может скрываться мини-черная дыра из ранней Вселенной. Его предложение было расширено в 1975 году Доном Клейтоном и его коллегами, которые предположили, что энергия, вырабатываемая при падении материи на такую черную дыру, может объяснить наблюдаемый дефицит нейтрино электронного типа от Солнца.
      Этот дефицит в то время был известен как проблема солнечных нейтрино, сформулированная расчетами Джона Бакалла. Наличие второго источника энергии в дополнение к ядерному синтезу естественным образом уменьшило бы производство солнечных нейтрино посредством ядерных реакций и объяснило бы дефицит нейтрино. На сегодняшний день более качественные данные из Нейтринной обсерватории Садбери в Канаде, за которую Арт Макдональд получил Нобелевскую премию по физике в 2015 году, предполагают иное решение проблемы солнечных нейтрино с точки зрения трансформации ароматов нейтрино внутри Солнца.
      Тем не менее, может ли Солнце все еще содержать в своем чреве первичную черную дыру, которая не вносит большого вклада в его светимость? В конце концов, мы знаем, что 85% материи во Вселенной невидимы. Первичные черные дыры с массой, аналогичной массе астероидов в диапазоне размеров от 1 до 100 километров, могли бы быть причиной темного вещества. Если такова природа темного вещества, возможно ли, что некоторые звезды захватили первичную черную дыру в свое чрево?
      Если да, то какова была бы их судьба? Легче ответить на второй вопрос. Черная дыра, захваченная звездой, может изменить эволюцию звезды и ее внутреннюю структуру. Внутренности звезд можно диагностировать по их колебаниям, так же как использование сейсмических сигналов для исследования внутренней структуры Земли. Необычная эволюция и внутренняя структура звездных скоплений мини-черных дыр могут быть исследованы в будущем.
      Учитывая высокую скорость темного вещества в Млечном Пути, вероятность того, что Солнце захватило первичную черную дыру, составляет один к десяти миллионам. Тем не менее, учитывая сотни миллиардов звезд галактики Млечный Путь, все еще могут быть десятки тысяч звезд в Млечном Пути, которые захватили мини-черную дыру.
      Из-за меньшей характерной скорости темного вещества в карликовых галактиках большинство звезд, заключенных в сверхслабых карликовых галактиках, таких как Тукан III и Треугольник II, могли захватить мини-черную дыру. После потребления своего ядерного топлива ядро звезд, подобных Солнцу, сжимается, образуя белый карлик, металлическую сферу размером примерно с Землю.
      Поскольку радиус Земли в сто раз меньше радиуса Солнца, средняя плотность массы белых карликов примерно в миллион раз больше, чем у Солнца. Скорость аккреции материи на встроенную мини-черную звезду, таким образом, увеличится в миллион раз, что может привести к воспламенению белого карлика и вызвать взрыв сверхновой. Редкие взрывные переходные процессы нового типа можно будет искать в данных обсерватории Веры Рубин, которая начнет работу в следующем году.
      Эффект мини-черной дыры будет еще более драматичным, если она окажется в ловушке в ядре массивной звезды, масса которой в 8 раз превышает массу Солнца. Такое ядро коллапсирует, образуя нейтронную звезду после потребления своего ядерного топлива. Плотность нейтронной звезды напоминает плотность атомного ядра, в сто триллионов раз превышающую среднюю плотность Солнца. В этом случае быстрая аккреция материи может превратить нейтронную звезду в черную дыру.
      При таких обстоятельствах первичную черную дыру можно рассматривать как семя, которое растет, поглощая свою звезду-хозяина и превращая ее в черную дыру звездной массы. Этот канал может привести к черным дырам с массой нейтронной звезды, что не ожидается при нормальной астрофизической эволюции.
      В настоящее время обсерватория LIGO-Virgo-KAGRA идентифицирует компактные объекты как нейтронные звезды или черные дыры по их массе, определяемой через их гравитационно-волновой сигнал. Существование канала нейтронной звезды к черной дыре вызвало бы путаницу в этой схеме идентификации и привело бы к событиям, когда компактные объекты с массой нейтронной звезды обнаруживаются в гравитационных волнах, но не испускают электромагнитного излучения.
      Рост мини-черных дыр с массой астероида подавляется квантовой механикой. Это происходит потому, что размер их горизонта событий меньше размера атомов. Если первичные черные дыры составляют темное вещество, то ближайшая черная дыра будет находиться внутри Солнечной системы. Наличие черной дыры вблизи дома открывает возможность экспериментального изучения квантовой гравитации.
      Черная дыра с горизонтом событий размером с протон будет излучать спонтанно, согласно Хокингу, мощность 1 гигаватт, в основном в гамма-фотонах с энергией в сто раз больше массы покоя электрона. Если мы когда-нибудь увидим черную дыру астероидной массы в Солнечной системе, ее можно будет использовать в качестве испытательного стенда для квантово-гравитационных экспериментов в субатомном масштабе. Понимание этого поможет нам разработать предсказательную теорию, объединяющую квантовую механику и гравитацию. Наличие такой теории, в свою очередь, даст нам информацию о том, что могло привести к Большому взрыву. И знание этого приблизит нас к пониманию наших космических корней.
      
      ***
      Квантовая запутанность: теория о физике эмоций
      
      Азия Скаддер
      
      Квантовая запутанность - это явление, при котором частицы становятся взаимосвязанными таким образом, что состояние одной частицы мгновенно влияет на состояние другой, независимо от того, насколько далеко они находятся друг от друга. Эта концепция, первоначально наблюдавшаяся в субатомных частицах, заинтриговала ученых и философов, что привело к появлению теорий о ее последствиях для более крупных и сложных систем, включая человеческий мозг и эмоции.
      
      
      
      Идею о том, что эмоции можно понять через призму физики, можно исследовать с разных точек зрения, включая физиологические процессы в мозге, динамику энергии в организме и даже влияние факторов окружающей среды. Сначала давайте рассмотрим, откуда берутся эмоции?
      Это может показаться очевидным, но давайте рассмотрим факторы, которые влияют на наше эмоциональное благополучие.
      
      Влияние окружающей среды
      
      Наш внешний мир может влиять на наше эмоциональное состояние. Физическое окружение и события могут вызывать эмоциональные реакции. Например, стихийные бедствия или, наоборот, добрые дела могут вызывать совершенно разные эмоции, такие как страх или благодарность. Точно так же красивый закат может вызвать чувство умиротворения и благоговения, в то время как застревание в пробке может привести к разочарованию и стрессу. Посещение оживленного концерта может наполнить кого-то радостью и волнением, тогда как получение негативного комментария в социальных сетях может вызвать грусть или гнев. Наш ежедневный опыт в окружающей среде играет важную роль в формировании наших эмоциональных реакций. Кроме того, присутствие и поведение других людей могут существенно влиять на наше эмоциональное состояние. Нахождение рядом с веселыми и позитивными людьми может поднять нам настроение, в то время как взаимодействие с кем-то, кто зол или расстроен, может заставить нас чувствовать напряжение или грусть. Эмпатия позволяет нам понимать и разделять чувства других. Социальный резонанс относится к тому, как эмоции могут распространяться в группе, создавая общее эмоциональное переживание. Физические факторы также играют решающую роль в нашем эмоциональном благополучии. То, что мы едим, занимаемся ли мы спортом, как мы спим и является ли наша домашняя обстановка мирной - все это влияет на наше эмоциональное состояние. Например, сбалансированное питание может улучшить наше настроение и уровень энергии, в то время как недостаток упражнений может привести к ощущению вялости и депрессии. Качественный сон необходим для эмоциональной регуляции, а спокойная домашняя обстановка может обеспечить чувство безопасности и расслабления. Затем идет биологическая структура эмоций, о которой большинство из нас что-то знает; то есть, базовый мир нейротрансмиттеров и гормонов:
      Эмоции связаны с высвобождением нейротрансмиттеров и гормонов в мозге и теле. Например, дофамин связан с удовольствием и вознаграждением, а кортизол связан со стрессом. Различные эмоции активируют различные части мозга. Исследования с помощью функциональной МРТ (фМРТ) показывают, что счастье активирует префронтальную кору, а страх активирует миндалевидное тело.
      Сейчас есть исследования, которые последовательно доказывают связь разума и тела, демонстрирующие, что эмоции оказывают глубокое влияние на физическое здоровье, влияя на такие состояния, как болезни сердца, иммунная функция и восприятие боли. Эту связь можно проанализировать через взаимодействие физической и эмоциональной энергии. Эмоции можно рассматривать как с энергетической, так и с вибрационной точки зрения.
      В биоэнергетике эмоции можно рассматривать как формы энергии, которые влияют на биоэнергетическое поле тела. Такие практики, как акупунктура и Рейки, основаны на балансировке этого потока энергии посредством взаимодействия с физическим телом:
      Эмоции можно рассматривать как имеющие разные вибрационные частоты. Положительные эмоции, такие как любовь и радость, имеют более высокие вибрации, в то время как отрицательные эмоции, такие как гнев и страх, имеют более низкие вибрации.
      Согласно исследованию Дэвида Р. Хокинса, представленному в его книге "Сила против силы", человеческое сознание можно отобразить на логарифмической шкале вибрационных частот, которую он называет "Картой сознания". Хокинс утверждает, что такие эмоции, как мир, любовь и радость, вибрируют на более высоких частотах и способствуют более высоким состояниям сознания и благополучию, в то время как такие эмоции, как вина, стыд и гнев, вибрируют на более низких частотах и связаны с более низкими состояниями сознания и дистрессом - затем он приписал числа в соответствии со шкалой, которую он сформулировал. Эта структура предполагает, что, развивая эмоции с более высокой вибрацией, люди могут улучшить свое общее эмоциональное и физическое здоровье. (Более подробную информацию по этой теме см. в исследовании Дэвида Р. Хокинса, в книге "Сила против силы" Дэвида Р. Хокинса).
      Вот общая схема того, как выглядит "Карта сознания", основанная на числовых значениях, определенных с помощью обширного кинетического мышечного тестирования: Просветление: 700-1000; Мир: 600; Радость: 540; Любовь: 500; Разум: 400; Принятие: 350; Готовность: 310; Нейтральность: 250; смелость: 200; гордость: 175; гнев: 150; желание: 125; страх: 100; горе: 75; апатия: 50; вина: 30; стыд: 20
      На самом деле, эмоциональные переживания можно рассматривать как преобразования энергии внутри тела, подобно тому, как физические системы преобразуют энергию из одной формы в другую.
      Эмоции с точки зрения квантовой теории, как в квантовой динамике мозга: Некоторые теории предполагают, что квантовые процессы в мозге могут играть роль в сознании и эмоциях, в частности, как запутанность и связность. В этой теории на эмоции может влиять форма квантовой запутанности, что предполагает глубокую нелокальную связь между людьми.
      
      Квантовая запутанность и эмоции
      
      В квантовой механике запутанность возникает, когда две частицы становятся связанными, и состояние одной мгновенно влияет на состояние другой, независимо от расстояния между ними. Это явление бросает вызов классической физике и предполагает нелокальную связь. Применяя эту концепцию к человеческим эмоциям, выдвигается гипотеза, что люди, которые разделяют тесную эмоциональную связь (например, члены семьи, близкие друзья или партнеры), могут испытывать форму квантовой запутанности.
      Это могло бы объяснить случаи, когда люди чувствуют эмоции или мысли друг друга без какой-либо прямой связи. Многие люди сообщают о переживании синхронности с близкими, например, думают о ком-то прямо перед тем, как позвонить, или чувствуют страдания любимого человека, несмотря на физическое расстояние.
      Хотя такие переживания часто игнорируются как совпадение, они могут намекать на более глубокие связи. Анекдотические свидетельства и некоторые парапсихологические исследования предполагают, что люди иногда могут чувствовать мысли или эмоции других без физического взаимодействия, что потенциально указывает на форму запутанности на эмоциональном или когнитивном уровне.
      Есть ли за этой теорией наука? Исследователи из Тринити-колледжа в Дублине предполагают, что квантовые процессы могут играть роль в функционировании мозга. Если состояния мозга могут стать запутанными, это может допустить нелокальные взаимодействия между эмоциональными состояниями людей. Такие теории, как Orch-OR (Orchestrated Objective Reduction) Роджера Пенроуза и Стюарта Хамероффа, предполагают, что квантовые процессы в мозге способствуют сознанию.
      Расширяя это, можно предположить, что эмоции, как часть сознательного опыта, также могут быть подвержены влиянию квантовой запутанности. Механизмы эмоциональной запутанности: Некоторые теории предполагают, что биофотоны (частицы света, испускаемые биологическими системами) могут играть роль в клеточной коммуникации. Если биофотоны могут стать запутанными, они могут способствовать нелокальному взаимодействию между людьми.
      Поскольку человеческое тело генерирует электромагнитные поля, предполагается, что эти поля могут взаимодействовать сложным образом, что потенциально приводит к форме эмоциональной запутанности. Если эмоциональная запутанность существует, она может предоставить научную основу для глубоких связей, испытываемых в близких отношениях. Это может объяснить такие явления, как общие эмоциональные состояния или эмпатический резонанс. Изучение запутанности может привести к новым подходам в психотерапии и целительских практиках. Могут быть разработаны методы, которые усиливают эмоциональную связанность, используя нелокальные связи для содействия эмоциональному благополучию. Понимание квантовой запутанности может произвести революцию в том, как мы понимаем и улучшаем общение между людьми, подчеркивая важность эмоциональных связей над физической близостью.
      
      ***
      Философия времени
      Возможно, самый загадочный аспект существования
      
      Дуглас Джайлз
      
      Кто-нибудь действительно знает, который час? Кто-нибудь действительно заботится о времени? Если да, то я не могу себе представить, почему. - Роберт Ламм
      
      Эта строка 1969 года передает определенное чувство, которому я симпатизирую. Возможно, не беспокоиться о времени - это идеальный образ жизни, и многие великие духовные учителя могут с этим согласиться. Увы, у мира другие приоритеты. Большинство людей согласятся, что время - это нечто реальное, но что такое время? Мы все используем измерения и устройства для расчета времени, но мы не знаем, что такое время. Часы - это не время. Календарь - это не время. Мы создали единицы, которые используем для измерения времени, и наши единицы времени произвольны. С произвольным Новым годом Грегори, что ты сделал? dgilesphilosopher.medium.com
      Мы измеряем время в произвольных единицах, но что мы измеряем? Ученые не знают (нет, извините, вы не знаете). Философы не знают. Конечно, есть теории и догадки, и быстрый просмотр этих воображаемых стоит нескольких минут времени, каким бы ни было время.
      
      Синопсисы теорий времени
      
      Ниже приведены основные синопсисы тех взглядов на время, которые повлияли на более позднюю философию, науку и культуру.
      
      Теории в античности
      
      Гераклит считал, что все есть изменение, все находится в постоянном движении, а время - это постоянный поток и изменение. Парменид и Платон считали, что наше восприятие времени обманчиво. Парменид считал, что время и изменение - это полные иллюзии, единственная реальность - это то, что неизменно и неподвижно. Платон сказал, что время - это тень в феноменальном мире, все, что мы переживаем в мире, является несовершенным отражением совершенного космического царства. Аристотель считал время мерой изменения - количественной оценки движения. См. Теорию изменений Аристотеля.
      
      Теории в эпоху Средневековья
      
      Плотин описывал время как движение души к Единому, которое вне времени. Авиценна (Ибн Сина) принял концепцию времени Плотина как атрибута души, но также идею Аристотеля о времени как движении материи. Аверроэс (Ибн Рушд) отбросил элементы философии Плотина и полностью одобрил взгляд Аристотеля на связь между временем и движением. Августин утверждал, что время реально для нас и Творения, но не для Бога, который находится вне времени. Что для нас прошлое, настоящее и будущее, для Бога все равно. Эта концепция позволила Августину утверждать, что Бог, находясь вне времени, может знать, какие решения мы примем, но мы, находясь внутри времени, все равно принимаем решения по свободной воле, не определяемые Богом и всеведением Бога.
      Фома Аквинский последовал за Августином и разделил божественное время от человеческого, поскольку Бог существовал вне времени. Майстер Экхарт утверждал, что вневременной Бог действует во времени, чтобы влиять на людей и мир. Теории эпохи Возрождения Джованни Пико делла Мирандола рассуждал о том, как человеческая воля влияет на время, связывая свободу со временем. Джордано Бруно красноречиво писал, что время бесконечно, не имеет начала и конца, бесконечность времени переплетается с безграничностью вселенной. У Никколо Макиавелли не было теории о том, что такое время, но вместо этого он разработал историческое понимание политической власти и влияния течения времени.
      
      Теории в современный период
      
      Исаак Ньютон выдвинул теорию, что время абсолютно, универсально и неизменно в сочетании с пространством. Ньютон попытался продемонстрировать физические и математические основы времени. Дэвид Юм предположил, что время - это перцептуальный феномен, который мы используем для связи причинно-следственных связей, чтобы упорядочить наши чувственные впечатления. Иммануил Кант развил идею Юма и считал время фундаментальной, неизбежной категорией человеческого разума, что означает, что мы воспринимаем вещи в терминах времени и не можем воспринимать ничего вне концепции времени.
      Георг Вильгельм Фридрих Гегель считал время необходимым для развития истории и диалектического процесса Духа; время разворачивается по плану. Теории в современный период Анри Бергсон разработал одну из самых сложных теорий времени. Он выделил два режима времени: время по часам и реальное время. Мы воспринимаем время по часам, когда используем произвольные измерения времени для структурирования наших чувственных впечатлений. За пределами таких произвольных разграничений мы естественным образом воспринимаем время как длительность, которая является реальным временем, которое мы воспринимаем внутренне и гибко, а не как внешнее линейное явление.
      Подробнее о блестящей философии Бергсона. Герман Минковский разработал концепцию блочной вселенной, в которой все события могут быть обозначены в четырехмерной прямоугольной системе координат. Например, движение насекомого, летящего через комнату, можно описать как путь через три измерения пространства и четвертое измерение времени. Дж. М. Э. Мактаггарт утверждал, что время не реально, а является лишь способом, которым мы анализируем события в последовательности. Таким образом, концепции прошлого, настоящего и будущего являются всего лишь перспективами.
      Альберт Эйнштейн пытался продемонстрировать, что время и пространство являются фундаментальными компонентами вселенной. Он изобразил время как относительное наблюдателя, не внутренне, как его понимал Бергсон, а относительно движения человека в пространстве. Время, в теории Эйнштейна, онтологически различно для разных сущностей. Мартин Хайдеггер считал время фундаментальным аспектом существования, вводя концепцию темпоральности, которая совпадает с Dasein (Бытием-здесь).
      Мы - существование, перетаскиваемое вперед Обсуждение времени в последние десятилетия, как и слишком много недавней академической философии, в основном представляет собой споры о ментальных конструкциях, оторванных от реального человеческого опыта. В условиях нынешнего господства аналитической философии в академических кругах это типичный подход ко всем темам. Один из главных споров касается того, можно ли сказать, что прошлое существует так же, как и настоящее.
      В науке реальность времени, как и следовало ожидать, принимается как должное - измерения времени необходимы для многих аспектов науки. В науке ведутся споры о том, когда уместно думать о времени в терминах классического часового времени, а когда - в терминах относительного времени и пространства. Это обсуждение работы Эйнштейна в области теории относительности, которая, как известно, сложна.
      
      Пора сказать, что я думаю
      
      Я давно ценю многогранные подходы Августина и Бергсона. Позиция Августина о том, что Бог находится вне времени, была его умным решением кажущегося противоречия между свободной волей человека и всеведением Бога. Это кажущееся противоречие можно обобщить в вопросе "если Бог знает, что вы выберете завтра на ужин, означает ли это, что вы не можете выбрать иное?" Ответ заключается в том, что мы находимся во времени, но космический разум находится вне времени и видит все события так, как будто они являются одним моментом; таким образом, противоречия нет. Мы живем во времени, принимая решения и совершая действия во времени. Все проявления материального мира, кажется, указывают на то, что материя существует во времени.
      Бергсон прав, что наше сознание не привязано к линейному времени, и мы способны направлять наше сознание дальше от временных ограничений материального мира. Казалось бы, несмотря на поэтические метафоры о его силе, время не является причиной чего-либо, а является артефактом материальных процессов. Время само по себе не является силой, а способом, которым мы можем понять последствия материальных причин. На нас, людей, влияют материальные причины, и концепция времени является одним из средств, с помощью которых мы можем понять такие причины и их последствия, как заметил Юм. Как также заметил Юм, у нас есть привычка мыслить в терминах времени.
      У нас, людей, также есть нематериальное сознание, которое в меньшей степени подвержено влиянию материальных причин. То, что мы называем "временем", - это осознание внутренних и внешних процессов, на которые могут влиять наши сознательные намерения. Поэтические метафоры о времени, летящем, когда мы развлекаемся, и тянущемся, когда мы не наслаждаемся событиями, указывают на нашу частичную отрешенность от материального детерминизма. Мы способны переживать вневременное время. Время - это не иллюзия и не вещь. Время одновременно реально и нереально. Такой таинственный парадокс.
      
      ***
      Древнейшие истоки библейского бога Яхве потрясут вас
      От древнего бога бурь до авраамического божества
      
      Притам Ласкар
      
      
      
      Начав расследование древних истоков библейского бога Яхве, вы отправитесь в увлекательное путешествие по истории, где откроете для себя слои религиозных верований, которые существовали до монотеистических основ современного иудаизма и христианства. Это путешествие показывает религиозные взаимодействия, которые сформировали древний Ближний Восток, и документирует трансформацию Яхве из одного бога среди многих в политеистической группе во всемогущего, единого бога, которому поклоняются сегодня.
      Первоначально корни Яхве появились в бурных мирах ханаанских и угаритских мифов, где он был частью более крупной группы богов. До значительных археологических находок в Угарите в 1928 году наше понимание этих древних религий было ограничено. Многое из того, что мы знаем, пришло из Библии, где эти религии часто упоминаются в неблагоприятном свете. Описания в Библии не являются нейтральными; они исходят из точки зрения израильтян, которые находились в конфликте с этими группами.
      
      
      
      Руины Угарита
      
      Эти рассказы, вместе с дополнительными писаниями из египетской, месопотамской и финикийской культур, намекали на сложную духовную жизнь, наполненную множеством богов, каждый из которых представлял различные аспекты жизни и природы. В этих старых писаниях Яхве сначала показан как бог бури, распространенный тип божества на древнем Ближнем Востоке, символизирующий как хаос, так и живительные силы. Этот образ соответствует тому, как Яхве изображается в еврейской Библии, где он часто появляется в бурях, громе и молнии, олицетворяя великую силу и величие.
      Рассматривая историю израильтян глубже, мы обнаруживаем их раннее поклонение нескольким богам. Яхве поклонялись как главному богу в типичной иерархической системе, распространенной в политеистических традициях, где верховный бог наблюдает за советом божеств, каждое из которых отвечает за различные аспекты вселенной и человеческих дел.
      Переход от веры во многих богов к одному был медленным, занял столетия. Последователи Яхве постепенно начали видеть в нем не просто главного бога, но и единственного. Это важное изменение отражено в развивающихся религиозных писаниях и ритуалах того времени, где идея других богов постепенно исчезала, что привело к возвышению Яхве как уникального, всемогущего бога - изменение, которое глубоко повлияло на духовные взгляды его последователей.
      Сегодняшние толкования Яхве в Ветхом Завете как бога справедливости и гнева резко отличаются от взгляда Нового Завета на Бога как на символ любви и прощения. Этот контраст является ключевым моментом обсуждения среди библеистов, показывая, как религиозные тексты и идеи развивались на протяжении тысяч лет. Невероятные археологические находки, такие как в Угарите, дали ученым ценную информацию о религиозной системе ханаанеев, обнаружив таблички с записями мифов, религиозных церемоний и собрания богов, включая таких важных богов, как Эль и Ваал.
      Черты и практики поклонения Яхве, вероятно, вобрали в себя элементы из этих более ранних культур и переосмыслили их в рамках развивающейся израильской идентичности, которая все больше подчеркивала его отличительные черты и господство.
      Надписи и литературные произведения из близлежащих областей дополнительно объясняют растущий статус Яхве в религиозной иерархии того времени. Например, кочевники Шасу из Леванта почитали Яхве среди своих богов, показывая, что его поклонение выходило за рамки того, что впоследствии стало еврейской общиной.
      По мере того, как эти племена оседали и формировали более структурированные общества, их религиозные практики объединялись в централизованную систему поклонения, сосредоточенную на Яхве. Этот переход к монотеизму также виден в подробном развитии характера Яхве в религиозных историях, где он изначально разделял многие характеристики с региональными божествами, выступая в роли бога войны и божественного судьи.
      Однако по мере того, как монотеистические верования становились сильнее, эти роли расширялись, показывая его универсальность и отделение от более ранних политеистических традиций, которые характеризовали духовные обычаи региона. Этот исторический сдвиг был не просто теологической корректировкой, но и отражал социально-политические изменения среди израильтян и их соседей. По мере того, как они переходили от объединения племен к более централизованному государству, объединение божественной власти в одно целое шло параллельно с консолидацией политической власти.
      Изображение Яхве, выходящее за рамки его чисто духовного значения, становится мощным символом единства и основополагающим аспектом идентичности для формирующейся израильской нации. Яхве развивается от объединяющей темы до важнейшего якоря, воплощая коллективный дух и цели народа на грани формирования нации.
      Изучение происхождения Яхве не просто удовлетворяет историческое любопытство. Такое исследование показывает решающую роль религии в формировании человеческой культуры и идентичности - путешествие, которое прослеживает эволюцию Яхве от бурного бога, почитаемого древними хананеями, до его одинокого возвышения в монотеистическом поклонении. Эта эволюция показывает постоянные усилия человечества по пониманию божественного. Восхождение Яхве от одной звезды в оживленной небесной группе до единственного, трансцендентного бога монотеистической системы верований знаменует собой глубокий и сейсмический сдвиг в теологических идеях, которые долгое время направляли духовные повествования его последователей. Это изменение - не просто сдвиг, а огромная корректировка в широкой и сложной системе религиозных идей - переход от веры во многих богов, каждый из которых имеет разные роли, к поклонению одному всемогущему правителю.
      Эта трансформация отражает серьезные изменения в духовном мире и сильный сдвиг в социальной, политической и культурной жизни обществ последователей.
      
      
      Стихи
      
      Уистен Хью Оден
      
      Творцы Истории
      
      Серьезных историков заботят монеты и оружие,
      Не повторение чванства человека, по которому
      Они датируют найденное,
      Зная, что эти чиновники вскоре создадут модель,
      Мужественную, как те, о которой наставники рассказывают
      Зевающим ученикам,
      С предполагаемыми картами несостоявшихся компаний,
      Демонстрируя цветом покорность
      До и после,
      Цитируя зажигательные из трех букв речи войскам
      И многосложные доводы Сенату,
      Оправдывающие нарушенные договоры.
      Просто добавь, как Благородство инкогнито
      Любуется откровенным комментарием
      Честняги к себе.
      И еще проще - фобии, искажения,
      Такие же диковины, как подразниваемое гуманное
      Аполитичное нёбо.
      Как же справедливо легенда сплавляет
      в сборного полубога одного чудовищного рабочего,
      Изменяющего русла рек,
      Возводящего стены городов голыми руками,
      Дюжего раба ритуалов и мученика
      Нумерологии.
      С двенадцатью братьями-близнецами, тремя женами, семью сыновьями.
      Пять недель в году он носит юбку,
      Ужаленный до смерти
      В девятидневной схватке с Королем Скорпионов,
      Умирает в тринадцатый месяц, став бессмертным,
      Как созвездие.
      Клио любит тех, кто вывел им лучших коней,
      Нашел ответы на их вопросы, создал им все,
      Даже их льстивых
      Бардов они прикормили, но эти просто командиры,
      Как мальчики в пору прыщей, как девочки в переходном возрасте.
      Что они сделали, кроме желания?
      
      
      Примечание:
      "Свобода желаний бесконечна, но это не свобода. Желать = Желать то, что есть, но не должно быть. Что невозможно. Проявлять волю - значит выбирать возможное будущее на основе существующего уже настоящего". У. Оден.
      
      
      
      Колыбельная
      
      Шум трудов уже ослаб,
      день уже к закату ближе,
      и в покровах явлен мрак.
      Мир! Покой! Пусть твой портрет
      мук лишится, отдыхай же.
      долг дневной исполнил ты -
      мусор выброшен на свалку,
      и на письма ты ответил,
      по счетам ты заплатил,
      это frettolosamente.*
      И теперь тебе лежать -
      дан патент лежать нагим,
      сжавшись, будто ты креветка,
      или ноги протянув
      в этом маленьком уюте.
      Пой, дитя большое, пой!
      
      Греки древние ошиблись,
      был старушкою Нарцисс,
      временем уже смиренной
      и без похоти к телам,
      укрощенной и практичной.
      Ты завидовал годами
      всем самцам, покрытым шерстью.
      Баста - ты теперь ласкаешь
      свою женственную плоть
      с неизбывным наслажденьем,
      представляя, что ты сам
      и безгрешен, и свободен.
      Что ж, в норе своей свернись,
      ты Madonna и Bambino
      Пой, дитя большое, пой!
      
      Пусть последним благом будет
      благодарность наделившим
      Супер-Эгом твоей мощи,
      спасшей от друзей минутных,
      отплати достойной лептой
      возрасту, ему за то, что
      он с тобою появился.
      И мальчишке он позволил
      встретить в детстве штуковины,
      что с земли исчезнут скоро:
      паровые экипажи
      и колеса водяные.
      Да, любимый, ты удачлив.
      Пой, дитя большое, пой
      
      Для забвения: пускай
      мозг во брюхе станет думать,
      там, внизу, под диафрагмой,
      наших Матерей владенья,
      стражников у врат священных,
      без сигналов их безгласных
      вскоре стану многословным,
      злобный и распутный деспот,
      неспособный на любови,
      жадно статуса алкая.
      Пусть же сны тебя терзают
      нежные или срамные, ибо
      то сомнительные шутки,
      скучные, чтоб с ними знаться.
      Пой, дитя большое, пой.
      
      • Frettolosamente - поспешность, суета (итал.)
      
      
      Мне б куропатку
      
      Мне куропатку бы, доктор, надо,
      Коротконогую, с толстым задом,
      И эндоморфа с нежной рукой,
      Кто никогда не скажет - какой
      Вред причиняю себе я во зло,
      Но, если время мое пришло,
      То, поморгав, оторвет от груди:
      "Должен, и все тут, ложись, отходи".
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Журнал Млечный Путь (pamnuel@gmail.com)
  • Обновлено: 01/12/2024. 504k. Статистика.
  • Статья: Фантастика
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.