Журнал Млечный Путь
Журнал "Млечный Путь, 21-й век", Љ 3, 2020

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Журнал Млечный Путь (pamnuel@gmail.com)
  • Размещен: 11/09/2020, изменен: 11/09/2020. 506k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Фантастика
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Содержание Повесть О. Бэйс "Исчезновение Таис Крамер"РассказыЗ. Линник "А ты думал, в сказку попал?" Е. Гаммер "Вечная жизнь - 2"К. Ляликов "Семь дней, чтобы выжить"Е. Добрушин "На всякого мудреца..." А. Шевченко "Если он вернется" МиниатюрыЛ. Ашкинази "Детали найма"Л. Ашкинази "Книга жизни" Ф. Ромм "Конец легендарного Джека"Литературная студияП. Амнуэль "Яго"М. Гельфанд "Бог"Э. Гербер "Кролик, бегущий в рай"Х. Лимонова "Фейкодром"В. Смолович "Капитан"В. Цюпко "Светофор"Н. Ягольницер "Бесстыдная"ПереводыЧ. Харнесс "Зов черной бездны"Э. Хемингуэй "Погоня как жизнь"ЭссеЛ. Ашкинази "Естественное об искусственном"И. Корман "Стаут неожиданный" Наука на просторах ИнтернетаШ. Давиденко "Новое в космосе и на Земле" Стихи М. Сипер У. Оден
    •   Повесть
      
      Ольга Бэйс
      
      Исчезновение Таис Крамер
      
      На первом же занятии в полицейской школе я узнала, что Программа Берты Морис (сокращенно - ПБМ) совершила революцию в практике расследований. Я это запомнила, но не представляла, что создатель такой важной программы - очень симпатичная женщина, молодая, не старше моей мамы.
      На стажировку я попала именно в эту лабораторию. Нет, я не будущий Шерлок Холмс и даже не доктор Ватсон, я - полицейский спецкор, точнее, хочу им стать, для этого мне еще нужно обрести в дополнение к знаниям, полученным в университете, соответствующий опыт. Идея моей дипломной работы принадлежала главному редактору журнала "Криминалист" Эдварду Брайлю.
      Но взять интервью у легенды математической криминалистики было не так-то просто, тем более для начинающей карьеру неопытной выпускницы столичного университета.
      
      Я должна была явиться в лабораторию в понедельник в девять утра. Чтобы не проспать, я встала на пару часов раньше, чем обычно, да и спала ли я в эту ночь?
      У заветной двери я появилась примерно за полчаса до того, как она должна была открыться.
      За время ожидания я успела так накалить свои нервы, что к тому моменту, когда я увидела Берту, я уже не способна была ни волноваться, ни паниковать, ни предполагать худшее.
      - Привет! - Берта протянула мне руку, и я положила на ее ладонь свои чуть дрожащие пальцы. И тут произошло чудо. Мы улыбнулись друг другу, и эта улыбка не только сняла мое напряжение, но и стала символом наших будущих дружеских отношений.
      Возможно, я несколько романтизирую первые дни моей работы с Бертой, но так я помню.
      
      ***
      - У меня сейчас нет секретаря, - сказала Берта, едва мы переступили порог ее кабинета, - Лин уехала к родителям, взяла отпуск. Ты можешь пока временно занять ее место.
      Берта показала рукой на небольшой стол возле окна.
      - Так что осматривайся и обживайся. И давай сразу договоримся: с утра мы пьем кофе, и ты задаешь свои вопросы, потом я работаю, а ты смотришь, не мешая и не комментируя. Записываешь все, что хочешь спросить, понимая, что время отвечать на твои вопросы будет позднее. Вот в конце рабочего дня будут именно кофе и вопросы. Договорились?
      - Конечно, - с едва сдерживаемым восторгом согласилась я.
      Разумеется, мы в дальнейшем не так строго придерживались тех правил, о которых шла речь сначала. Я старалась все соблюдать, но Берта сама постепенно стала нарушать свои же условия. Она могла задать какой-то вопрос, не деловой, просто о чем-то отвлеченном. И вдруг завязывалась увлекательная беседа, обмен мыслями, позднее случалось нам и поспорить, но это были именно те споры, в которых нередко рождалась пресловутая истина, относительная, естественно.
      
      ***
      Интересная загадка появилась в первый же день моей практики. Рассказ я написала значительно позднее, наверное, многие уже знают кое-что об этой полуфантастической истории. Но, поскольку все происходило практически при моем участии, впрочем, весьма скромном, мне захотелось об этом написать.
      Программа Берты играла в этом деле не первую скрипку, но она помогла сделать первый очень важный шаг. Кроме того, именно с этого эпизода началась моя работа в агентстве.
      
      ***
      Когда Таис вошла в кабинет психоаналитика, ей показалось, что она вышла сцену, она даже слышала звуки, которые могли бы быть в этой фантастической ситуации, она уже не помнила реальных фактов своей прошлой жизни, она напряженно вслушивалась в будущее, не зная, что услышит: бурные овации восхищенной публики или презрительный свист возмущенной толпы. Но она понимала, что сейчас все, что должно случиться, произойдет и перестанет ее мучить, она уже не зависела ни от своих побед, ни от своих поражений, проклятая неопределенность потеряла над ней власть.
      
      Чужой дневник
      
       Тетрадь была нестандартной: то ли привезенной откуда-то, то ли очень старой, каких сейчас уже не купишь. Записи сделаны почерком хоть и разборчивым, но мелким, поэтому несколько раз приходилось прекращать чтение, чтобы дать глазам отдохнуть. Доктор встал, сделал несколько несложных упражнений, допил остывший кофе и продолжил читать:
      "...Он появился впервые в моей жизни, когда мне было лет восемь. Мне тогда было очень плохо. У меня была настоящая беда. Первое недетское горе.
       Мы жили в большом городе в многоэтажном доме на пятнадцатом этаже. Мама, папа, я и Мэлли. Мэлли - это моя старшая сестра, она училась тогда в девятом круге, а я в третьем. Я хотела стать исследователем хроноса, как папа, поэтому с мамой и старшей сестрой виделась только в нечастые дни, когда мы отвлекались от повседневной суеты и выбирались всей семьей куда-нибудь попутешествовать или поиграть.
      Папа был моим наставником, учителем и другом. Хотя учащиеся второго и третьего круга все свои исследования проводили, как и положено, в лабораториях и библиотеках, папа дважды брал меня с собой в настоящую экспедицию. Он так гордился мною и так мне доверял. И вдруг его не стало. Он не вернулся. Такие неприятности в центре изучения хроноса случаются не часто, но разве могла меня тогда утешить статистика? Ведь для меня это было крушение, крушение моей судьбы, моей жизни, моего мира. Я не видела будущего в своем детском максимализме.
      И вдруг я услышала голос. Да, всего лишь голос.
      - Отца нет рядом, но разве это значит, что его вообще нет? - четко простучало в моем сознании.
      - Но я не могу его увидеть, почувствовать, не могу поговорить, что дает мне сознание того, что он есть где-то?... - мысленно начала отвечать я невидимому собеседнику.
      - Ты думаешь только о себе!
      - Нет! Возможно, ему нужна моя помощь! А что я смогу сделать?
      - Вспомни законы хроноса, которые тебе уже известны, и подумай, как много ты не знаешь...
      - Что ты хочешь сказать?
      - Если ты хочешь действовать, то думай о том, что ты можешь, а не о том, чего не можешь...
      - Но я могу так мало!
      - Но ты ведь еще ничего не сделала, а что говорит нам первый закон?
      - Значит, я должна его найти!
      - Уже лучше, но для этого тебе нужно организовать экспедицию.
      - Да, но это сейчас невозможно!
      - Это никогда не будет возможно, если ты будешь об этом рассуждать и не будешь ничего делать. Время сейчас не враг тебе, а союзник.
      - Чтобы стать инициатором экспедиции, я должна сдать экзамен на вторую степень хронолога, но сначала я должна принять участие в экспедиции, как хронолог первого уровня...
      - Все правильно, но разве это невозможно?
      - Но это займет так много времени!
      - Что такое "много времени"? Ты рассуждаешь так, будто тебя ничему не учили! Откуда у тебя такое примитивное понятие о времени?
       Мне нечего было ответить. Мысли мои приняли совершенно другой оборот. Теперь у меня была цель. Да это была очень личная цель, но кто сказал, что это плохо?
      В пятнадцать лет я сдала тесты на первую степень хронолога, и получила право на участие в серьезной экспедиции. Предметом исследования была далекая цивилизация, возникшая на одной из планет в системе звезды С-5 в структуре МП-28. Это была цивилизация трехмерного уровня хроноса. Развитие ее вдруг приняло скачкообразный характер, и поэтому произошел сбой в информационном потоке. Разобраться с этой ситуацией было само по себе интересно, но меня включили в состав экспедиции еще и потому, что именно из этого сектора хроноса не вернулся мой отец..."
      
      Странная пациентка
      
      Доктор Брокс машинально перелистывал страницы, исписанные ровным четким почерком. Кто она? Начинающая писательница или сумасшедшая? Но это не так важно на фоне других несомненных странностей. По документам, ей пятьдесят три года. Но ее организм, если не считать полученных травм, сохранился на удивление превосходно. Вообще, если говорить честно, на вид ей было не больше двадцати. Никаких признаков старения. Может, это не ее документы? Но, когда она пришла в сознание, она назвала себя именно так. Этому должно быть объяснение. Ее привезли ночью, вместе с другими пострадавшими. В конце концов, документы могли перепутать, имена могли совпасть... Теоретически могло быть и такое, во всяком случае, в это поверить значительно проще. Жаль, что не сохранилась фотография на удостоверении личности, а от водительских прав вообще почти ничего не осталось. А этот ее дневник совсем не пострадал... Чего только не напридумывают! Агент С-22! Почему не 008? Но если произошла путаница, то и дневник, судя по его содержанию, не принадлежит пострадавшей. Нужно все проверить, хотя это не так просто после бессонной ночи и трех операций.
       Арни Брокс ненавидел машины вообще, и особенно автомобили. Он был хирург - травматолог. Двадцать лет он сталкивался с последствиями незримой, но жестокой войны между человеком и механизмами. Из года в год он видел смерть и страдания. Он так и не смог ни привыкнуть к этому, ни смириться.
      Эта девушка была такой же пациенткой, как и все остальные, но почему-то мысли его постоянно возвращались к третьему блоку. Там сейчас и находилась Таис Крамер, так, по крайней мере, она себя назвала. Но документы, судя по всему, не ее... Девушка пострадала меньше других, ей не нужна была операция, но шок и небольшое сотрясение мозга все же требовали лечения. Сейчас она спала.
       Дежурство доктора Брокса заканчивалось. Он слышал, что сменяющий его Яков Шерр уже пришел и развлекал в соседнем кабинете молоденьких сестричек свежим анекдотом. Можно отправляться домой, но его опять потянуло в третий блок. Он решил-таки заглянуть туда, перед уходом из клиники.
       Таис спала спокойно, словно это был естественный сон уставшего человека. Дыхание ее было едва уловимым. Но доктора, тем не менее, что-то беспокоило. Он не мог объяснить свою странную подсознательную тревогу, но и не замечать ее тоже не мог. Что-то с этой пациенткой было не так. Он это чувствовал, но что?
       Арни Брокс подошел ближе и стал внимательно рассматривать спящую девушку. Она была хорошенькой, но ровно настолько, насколько может казаться хорошенькой женщина в возрасте примерно двадцати лет мужчине, которому уже недалеко и до пятидесяти. У нее были темные вьющиеся волосы, подстриженные довольно коротко. Наверное, из-за того, что с ними было трудно справляться, так подумалось доктору. Смуглая кожа наводила на мысль о том, что глаза у нее, вероятно, карие. Но сейчас, когда девушка спала, Арни Брокс видел только ее длинные густые ресницы. Нос слегка короче, чем следовало бы, а губы чуть полнее, но это не портит общего впечатления. О том, что Таис едва не погибла, напоминала лишь ссадина на левой щеке, аккуратно смазанная йодом. Вдруг губы спящей вздрогнули, и она заговорила:
       - Меня зовут Эли Горри, - четко произнесла девушка, после чего опять погрузилась в беспамятство.
      
      - Ну вот, вроде все прояснилось, - облегченно вздохнул доктор Брокс, - но где же тогда Таис Крамер? И почему именно это имя называла Эли, когда ее спрашивали.
      Эти вопросы не задержались в сознании Арни Брокса. Да и какой в них прок?
      Скорее всего, завтра все прояснится.
      
      Эли открыла глаза и огляделась. Она все помнила, все, что касалось причины ее присутствия в этой палате, но что было раньше? Как она оказалась в этом автомобиле? Она помнила, как сидела в баре и наблюдала за Тэдом, потом...
      Она вдруг почувствовала, что ей абсолютно безразлично, с кем вышел из той грязной гостиницы ее бывший дружок. Слово "бывший" доставило ей немалое удовольствие, гораздо большее, чем то, что было между ними, когда...
      Впрочем, те ощущения показались ей какими-то ненастоящими. Что? Какие такие сильные чувства заставляли ее бегать за этим ничтожеством, с упорством брошенной собаки, разыскивать его в злачных местах и дешевых отелях, где он веселился с себе подобными.
      А разве она сама - другая? Что-то произошло, она понимала, случилось нечто настолько важное, что теперь она не сможет жить по-прежнему. Первое, что она сделает - это вернется домой и выпросит прощение у мамы.
      
       - О! Да ты уже встала, - на пороге показался высокий худощавый человек в белом халате.
       Эли понравился доктор Брокс, у него были добрые и умные глаза, которые своим взглядом словно согревали душу. Ей вдруг подумалось, что, наверное, хорошо иметь такого отца. Своего отца она не помнила, вернее сказать, не знала.
      Сначала мать говорила, что он умер, но мир не без "добрых" людей и годам к четырнадцати девочка уже знала невеселую, но достаточно банальную историю своей матери. Госпожа Горри работала в школе и имела неосторожность влюбиться в отца одной из своих учениц, который, справедливости ради надо заметить, очень долго добивался взаимности молодой и симпатичной учительницы своей дочери. В результате Анжела потеряла работу и родила дочь.
      Не то, чтобы Эли осуждала мать, но она стала ощущать какую-то свою ущербность и не могла ей этого простить.
      Девочке едва исполнилось шестнадцать, когда она познакомилась с Тэдом. Она решила, что влюблена, а когда мать попробовала ее удержать от опрометчивого поступка, Эли ушла из дома.
      
      ***
      - А когда мне можно будет поехать домой? - в голосе девушки ощущалось напряжение.
      - Пожалуй, дня на три тебе лучше задержаться здесь. А домой позвони. Твои вещи, видимо, где-то затерялись. При тебе была сумочка, но в ней мы нашли только удостоверение некой Таис Крамер, ты с ней знакома? Фотография на документе так обгорела...
      Брокс не стал рассказывать о дневнике и о том, что Эли называла себя именем Таис, когда пришла в себя в первый раз. Интуитивно он чувствовал, что все равно не получит ответы на свои вопросы.
      - Нет, я не знаю этой женщины, но мне кажется, что я все же слышала ее имя. Она молода?
      - Нет, ей по документам должно быть пятьдесят три.
      Эли посмотрела на белый телефонный аппарат, единственный предмет на тумбочке рядом с ее кроватью. Ей стало не по себе. Вспомнит ли она номер? Да и не изменился ли он? Доктор каким-то десятым чувством понял, что его присутствие здесь сейчас уже нежелательно. Он кивнул, улыбнулся и, ничего не говоря, вышел в коридор.
      Номер она вспомнила, но гудки уходили в никуда, как ей показалось, целую вечность. Затем она услышала голос матери.
      - Алло, кто это? Говорите, я слушаю...
      - Мама... Это я, Эли...
      - Эли? Где ты, девочка?! Что ты молчишь? - голос мамы стал сиплым.
      - Мама, прости меня!
      - Господи! Да о чем ты?! Где ты?! Только не молчи!
      - Я в больнице, не волнуйся, со мной все в порядке...
      - Какая... Какая больница, где она находится?
      - Ой! Я не спросила, меня только вчера привезли...
      - Не волнуйся, моя девочка. У меня высветился номер телефона. Сейчас я все выясню и приеду к тебе, только не пропадай, умоляю тебя.
      
      ***
      Арни Броксу не хотелось уходить домой, хотя ночь была трудной, глаза слипались, да и делать тут было просто нечего. День начался спокойно. Но ему было не по себе, когда он подошел к двери. Что-то заставило его вернуться в приемный покой.
      Дежурная медсестра говорила по телефону, и ее слова сразу ворвались в сознание доктора, заставив поступать вопреки его привычкам, а, возможно, и здравому смыслу.
      - Как вы сказали? Горри? Сейчас проверю, минуточку...
      - Она сейчас в третьем блоке, вторая палата, - вмешался в разговор Брокс.
      - Здесь доктор, дежуривший ночью, говорит, что она действительно сейчас находится у нас в третьем блоке во второй палате. Да, ее можно навестить, конечно... Одну минутку...
      Сам не зная почему, Брокс дал понять сестричке, что хочет, чтобы она передала ему трубку.
       - Здравствуйте, меня зовут Арни Брокс. С девочкой все в порядке, но дня три лучше бы ее понаблюдать. Не волнуйтесь, я вас тут встречу. - Зачем он это сказал?
      
      Он узнал ее сразу, и не только потому, что между матерью и дочерью было определенное сходство. У него было стойкое чувство, что эта женщина уже была в его жизни, хотя это противоречило реальным воспоминаниям. У нее были огромные глаза медового цвета, доктору Броксу показалось, что в этих глазах тоже мелькнуло узнавание.
       - Вы Арни Брокс? - Это был естественный вопрос, но она даже не стала дожидаться ответа. - Когда Эли можно будет забрать домой? Она действительно в порядке? Как это случилось?... - Вопросы сыпались, пока они шли по коридорам, и их поток иссяк только перед дверью палаты. Он, словно это происходило с ним самим, почувствовал, как волнение и страх сжали горло Анжелы Горри.
      
      Ни Анжела, ни Эли не заметили, что рядом находится еще кто-то. Они видели только друг друга. Слова не складывались, но только потому, что в них не было никакой необходимости. Время не то остановилось, не то пошло вспять, с ним что-то происходило. Исчезало, растворялось в вечности прошлое, уходило вместе с прозрачными капельками, ползущими по смуглым щекам.
      
       Где Таис Крамер?
      
      Анжела проснулась, хотя в комнате царил сумрак, а, значит, было еще очень рано. Однако что-то нарушило ее утренний сон. Она закрыла глаза и попыталась уснуть снова, странные мысли, вдруг выплывшие из ее смутных тревог, окончательно расправились с этой попыткой.
      Вот уже месяц, как вернулась Эли. Можно было забыть и о ночных кошмарах, и о тоске, сжимавшей ее сердце постоянно и беспощадно, и о полицейском участке, куда Анжела привыкла заходить каждое утро, как на работу. Слава Богу! Ее девочка дома, жива и здорова. Правда из полиции приходили несколько раз по поводу предполагаемого угона машины, который могла совершить Эли в тот день, когда, страшно об этом думать, она едва не погибла в жуткой автомобильной аварии. С этой аварией до сих пор никак не могли разобраться. Особенно с машиной, в которой была Эли. По сведениям полиции, машина принадлежала некой Таис Крамер, которую так и не нашли. Как в этой машине оказалась Эли, никто, включая саму девушку, не мог понять. Поэтому начатое было расследование просто прекратили, во всяком случае, полиция оставила мать и дочь в покое.
      Эли очень изменилась, она почти все время проводила дома, много читала, взялась за учебники, объяснив матери, что хочет экстерном окончить среднюю школу и поступить в университет. Анжела хотела помочь дочери, но вскоре поняла, что та и сама неплохо справляется.
      Все хорошо, но откуда тогда это чувство тревоги, это ощущение опасности, этот страх, который будит ее среди ночи, или вот так, как сейчас, в тающем полумраке раннего утра. Она понимала, что происходящее в ее жизни таит в себе какую-то тайну, но какую? Еще этот доктор. Почему он уделяет им столько внимания? Приходит, подолгу разговаривает с Эли, помогает Анжеле готовить ужин... Его отношение... Он просто становится частью их маленькой семьи, и с этим невозможно бороться. Да и хочет ли Анжела противиться тому, что приходит вместе с Арни Броксом в ее судьбу?
      Нет, уснуть теперь все равно не получится. Лучше встать и спокойно приготовить завтрак, а затем пойти на работу пешком, раз уж есть время. Подышать свежим утренним воздухом и успокоиться.
      Мысли, мысли... Они стали какими-то странными, словно чужими. Особенно постоянная и назойливая: кто она, Таис Крамер?.Что произошло с ней? Где она сейчас? Как Эли оказалась в ее машине? Вообще в этом происшествии было много непонятного и даже более того, много просто неестественного. Техническая экспертиза установила, что столкновение произошло по вине машины, в которой и находилась Эли Горри. Пострадавших было много: на перекрестке столкнулись четыре машины и микроавтобус. Хорошо, что никто не погиб, люди получили травмы, некоторые весьма тяжелые, но все они, хоть и предполагалось длительное лечение, не привели к необратимым последствиям. Пострадавшие очень быстро поправлялись, но обстоятельств аварии не помнил никто! По какой-то немыслимой причине Анжела была уверена, что все это очень важно понять. Но как? С кем ей хотя бы обсудить то, что не дает покоя уже столько времени!
      В сумке зазвонил телефон. Это был Арни.
      - Что случилось? - голос в трубке пропитан тревогой.
      - Ничего... - Анжела не знала даже, как реагировать. - Почему ты спрашиваешь?
      - Ты обещала мне позвонить утром, у тебя ведь сегодня выходной, мы собирались...
      - Господи! Ну, конечно же, прости, я сама не знаю, как могла забыть! - Где-то в глубине ее души словно щелкнул невидимый выключатель.
      - С тобой все в порядке? Где ты? Я подъеду...
      - Все уже в норме, я в квартале от дома возле супермаркета, я тебя подожду.
      Тревога не отпускала ни мысли, ни чувства Брокса, он знал, что с Анжелой происходит нечто странное, и это "уже" зудело в его памяти как назойливый комар в июньскую ночь. Он перестал спрашивать себя, зачем он все больше и больше погружается в жизнь этой женщины. Был ли он влюблен? Ему казалось, что всерьез рассуждать об этом в его возрасте просто смешно. Он свое отлюбил. Это было так давно, что уже не причиняло боли, иногда казалось, что это было вообще не с ним, да и было ли? Анжела ничем не напоминала ему Зою. Да и что тут сравнивать. Зоя ушла не только из его жизни, но даже из памяти. Он уже очень смутно помнил высокую светловолосую женщину, с которой хотел когда-то жить вместе, которой вроде что-то говорил о любви, или не говорил? Да какая теперь разница? И какого черта вообще он думает об этом. С Анжелой они просто друзья, и, скорее всего, именно так оно и останется! Арни заставил себя думать о статье, которую уже пару месяцев писал и никак не мог закончить. Из журнала уже звонили пару раз. Неудобно, он ведь всегда был человеком слова. Сегодня вечером обязательно допишет, постарается...
       - Что случилось, почему ты мне не позвонила? Что с тобой? Ты выглядишь усталой... - Он задавал вопросы, которые тут же забывал.
      Анжела заговорила только тогда, когда они уже сели в машину.
       - Все нормально, просто не выспалась, - рассеяно ответила она на все сразу.
       - Почему ты не выспалась? - Это был его первый вполне осознанный вопрос.
      Анжела неожиданно задумалась: действительно, почему? Почему ее сон был таким тревожным? Что разбудило ее в такую рань? Что не давало ей покоя в эту, да и не только в эту ночь?
       - Понимаешь, я и сама не могу понять, почему все время думаю об этом...
       - О чем?
       - Об исчезновении... Этой женщины, Таис Крамер.
      - Да, это очень странно, но полиция пока еще занимается ее поисками.
       - Понимаешь, я не могу не думать о том, что это как-то связано с Эли.
       - Я тебя понимаю, но что себя мучить? Этим занимаются те, кому положено...
       - Тем, как ты говоришь, кому положено этим заниматься, по сути, не так уж важно решить эту проблему. Их лично это не касается, заявлений от родственников этой женщины, насколько я понимаю, не поступало. В полиции могут просто закрыть это все, как только позволят обстоятельства...
      - Даже если и так, что мы можем сделать?
      - Но ведь эта Таис где-то жила, где-то училась, где-то работала. Не может быть, чтобы от нее не осталось никаких следов.
      - Полиция, видимо, все это уже выяснила...
      - Но я тоже хочу это знать! Я - заинтересованное лицо! В машине этой женщины едва не погибла моя дочь!
      - Понимаю твою тревогу, но не можем же мы начать свое расследование...
      - Почему не можем?
      - А как ты себе это представляешь?
      - Не знаю... Пока не знаю, но я не могу об этом не думать!
      Арни задумался. Он понимал тревогу Анжелы и даже разделял ее. Действительно остались вопросы, на которые могла бы ответить только Таис Крамер. А пока они не поймут, как Эли оказалась в этой машине, и что случилось, и что привело к таким последствиям, не может быть речи о спокойствии. Но где искать эту женщину? Неплохо бы получить хотя бы информацию, которой располагает полиция, но вряд ли там захотят откровенничать с ними. Впрочем...
      - Послушай, у меня есть идея. Если ты не возражаешь против изменения наших планов, я хочу познакомить тебя с человеком, который вполне может нам помочь.
      - Против изменения планов я не возражаю, а что это за человек?
      - Он журналист, пишущий о криминальных расследованиях, причем во многих из них он принимал активное участие. Живет в Стренчфилде и дружит с комиссаром полиции этого города. Зовут его Майкл Кринс. Майк умеет добывать факты, это я точно знаю, и это именно то, что нам сейчас нужно.
      - Да, нам действительно очень нужно его умение, но почему ты думаешь, что он будет нам помогать?
      - Я надеюсь, что он нам поможет, поскольку однажды вернул его к жизни, и он обещал об этом не забывать... А еще потому, что он любит разгадывать разные загадки. Так как?
      - Давай попробуем, все равно нужно что-то делать.
      - Вот именно!
      
      ...Майк ответил так быстро, как будто ждал этого звонка.
      - Здравствуйте Майк, это Арни Брокс вас беспокоит, надеюсь, вы не совсем еще меня забыли.
       - Представляете, только собрался вам позвонить...
       - Мне? А что случилось?
       - Со мной - ничего.
       - А с кем?
       - Вы ведь кое-что знаете об этой аварии на двадцать втором шоссе, извините, док, профессия.
       - Странно, но я вам звоню, похоже, по тому же поводу, не лучше ли нам продолжить разговор где-нибудь...
       - Скажите, куда - и я приеду.
       - Давайте у нас, - вмешалась в разговор Анжела.
       - Как знаешь. Записывайте адрес, Майк.
      
      Майкл Кринс
      
      Они расположились в уютной маленькой гостиной вокруг старомодного круглого стола, накрытого темно-розовой скатертью. Это было время между завтраком и обедом, поэтому на столе были только напитки и фрукты. Роль рассказчика взял на себя доктор Брокс.
      Майк внимательно слушал и мысленно сопоставлял то, что слышал сейчас, с тем, что знал уже из газетных публикаций и некоторых других доступных ему источников информации. Странная история все больше увлекала. Когда Арни закончил свой рассказ, на несколько мгновений все замолчали, словно обдумывая ситуацию и готовясь к серьезным решениям. Первым заговорил Кринс.
       - Да, любопытная загадка, я кое-что добавлю, но очень немного. Таис Крамер жила в Мервике. У нее остался вполне благополучный счет в банке. Кроме того, она владела достаточно дорогим особняком в районе Северной Набережной. Сейчас дом опечатан, и пока никто не пытался его посетить, насколько мне известно.
       - Значит, она была весьма состоятельной женщиной, но, по-видимому, одинокой? - уточнил Брокс.
       - Да, она никогда не была замужем, у нее нет детей, о других родственниках выяснить пока тоже ничего не удалось.
       - Но ведь в ее документах должны быть указаны хотя бы родители? - заметила Анжела.
       - В документах они есть, - коротко ответил Майк и задумался.
       - Значит можно их найти или хотя бы информацию о них, - включилась в разговор Эли.
       - Понятно, что в полиции об этом догадались, - улыбнулся Майк, - но дело в том, что, как оказалось, Таис Крамер родилась не здесь, она эмигрантка из России. Запрос в эту страну был сделан, но, насколько я знаю, там не обнаружили никаких следов семьи Крамер.
       - Она приехала по поддельным документам?
       - Это исключено. Но в России все так перепутано сейчас. Вы же знаете, что там происходит, хотя бы в общих чертах? Страна распалась на несколько государств, между которыми до сих пор не налажены нормальные отношения. Конечно, они могли бы провести расследование и найти интересующую нас информацию, но запрос не был официальным. Ведь Таис разыскивается не в связи с каким-то тяжким преступлением. В общем, не думаю, что в ближайшее время оттуда будут какие-нибудь новые факты. Эмигрировала Таис одна, пятнадцать лет назад. Приехала по приглашению литературной лиги.
       - Значит, она действительно писательница? - оживился Арни.
       - Можно сказать и так. Она написала довольно приличный роман, который и положил начало ее вполне обеспеченной жизни в нашей стране...
       - Фантастический? - не удержался от вопроса доктор.
       - Нет, - удивился Майк, - а почему, собственно? Вам что-то еще известно, док?
       - Да... - начал было доктор, но тут же умолк.
      Арни смутился, ведь тот дневник, или рукопись (слово дневник мысленно употребил он сам и совсем непонятно почему) он никому не показал, можно сказать, скрыл факт ее существования. Скрыл и от полиции, только сейчас он осознал, как это могут воспринять. Но нужно было исследовать всю информацию, поэтому он продолжил:
       - Да, я не отдал в полицию один странный документ, боюсь, что это было ошибкой, но так вышло...
       - Что за документ?
       - Скорее всего, это рукопись ее нового романа, там совсем немного...
       - И вы думаете, что она задумала нечто фантастическое?
       - Да, вы бы тоже так подумали, если бы прочитали.
       - Странно, ее первый роман был историческим. Критика отметила ее литературное мастерство и хорошее знание исторического материала. Какой смысл ей было менять жанр? Но творческие люди часто совершают непонятные поступки. Нужно будет все же передать эти бумаги в полицию, разумеется, сделав копию. Ведь, как я понимаю, мы собираемся и сами разобраться с этой загадкой?
       - Собственно, поэтому я вам и позвонил, Майк. Мы не можем быть спокойны, пока не поймем, что случилось.
       - И почему Эли оказалась в этой машине? - добавила Анжела.
       - Я вас очень хорошо понимаю. Меня эта история заинтересовала. Это очень необычная ситуация. В ней все не так! Давайте разбираться.
      - Эли, - Кринс повернулся в сторону девушки, - вы ответите на мои вопросы? Только откровенно?
       - Конечно, задавайте ваши вопросы, я не собираюсь ничего скрывать, но, боюсь, это мало что может прояснить, поскольку главного я как раз не помню или не знаю.
       - И все-таки давайте попробуем, с чего-то все равно нужно начать, - Майк улыбнулся, и это сняло напряжение, которое стихийно возникло после признания Арни. - Расскажите для начала все, что вы помните о том злополучном дне.
       - Я попробую. - Эли посмотрела в сторону матери, этот взгляд выражал сразу все, и был понятен не только Анжеле. - Я ночевала в приюте для жертв насилия, накануне мы окончательно поссорились с Тэдом, он меня выгнал, а куда мне идти, я просто не могла решить. Утром я вернулась к его дому и долго ждала, пока он выйдет. Он вышел часов в одиннадцать и был не один. Я очень боялась, что он возьмет такси, и тогда я не смогу за ним проследить, поскольку у меня не было денег. Но они прошли всего два квартала и вошли в двери гостиницы "Пристань", видимо, его подруга снимала там номер. Думаю, что они пошли за ее вещами, но задержались... - Эли смутилась и замолчала.
       - Вы зашли за ними в вестибюль гостиницы или наблюдали с улицы? - спросил Майк, чтобы помочь девушке преодолеть смущение и неприятные ощущения, связанные с этими воспоминаниями.
       - Нет, я зашла в маленький бар на той же улице. Оттуда было очень удобно наблюдать за дверью. Бар только открылся, там никого еще не было. Мне было ужасно неудобно, я ведь не могла ничего заказать. Бармен смотрел на меня с подозрением и... В общем, мне пришлось сказать, что у меня здесь назначена встреча. Вряд ли он мне поверил, но оставил меня в покое, в это время в бар зашли несколько посетителей, это просто его отвлекло.
       - И что же было дальше? - Майк задал этот вопрос, так как Эли опять замолчала и пауза явно затянулась.
       - Дело в том... Не помню толком, что было дальше, знаю только, что почему-то выскочила на улицу, словно увидела что-то очень важное для себя, а потом очнулась уже в больнице.
       - Как странно! Я говорил с полицейским инспектором, который ведет это дело. По фактам и выводам экспертов получается нечто непонятное. Такой характер аварии мог быть только в том случае, если бы автомобиль, который принадлежал Таис Крамер и в котором находилась Эли, появился на шоссе либо из-под земли, либо упал сверху, то есть, появился в некоторой точке мгновенно. Его нигде не видели до аварии, его не зафиксировала ни одна дорожная камера наблюдения.
      - Такого не может быть, - раздраженно заметил Арни Брокс, - и это не единственная странность в этом диком происшествии. Как мог пропасть человек? Ну, допустим, иногда это все же случается, однако не при таких обстоятельствах! Была ли она вообще в тот роковой момент в своей машине?
      - Могла быть. Отпечатки пальцев, волосы, след разлитого кофе и разбитая чашка, которая побывала в руках именно Таис Крамер, - ответил Кринс
      - У полиции были образцы отпечатков ее пальцев? - удивился Арни Брокс
      - Образцы были получены из министерства иностранных дел, тогда их еще брали у всех прибывающих в страну, но полиция осматривала и ее дом, так что...
      - Но тогда, - заметила Анжела, думая, понятно, о своем, - о каком угоне могла идти речь?
      - Теоретически можно себе представить пару эпизодов, связанных с угоном и не противоречащих собранным фактам и данным экспертов, но это слишком маловероятно, поэтому, насколько мне известно, эта версия уже не рассматривается, - торопливо объяснил Майк и продолжил, - следствие по этому делу сейчас ведет комиссар Катлер. Попробую с ним поговорить.
      - Вы думаете, что он вам сообщит что-то такое, чего не было в газетах? - спросил доктор.
      - Газеты уже потеряли интерес к этому происшествию, закон жанра, - невольно усмехнулся Майк, - а полиция продолжает работать. Наверняка, появилась новая информация.
      - Вы правы, - поддержала журналиста Анжела, - постарайтесь выяснить все, что только можно, вы будете держать нас в курсе?
      - Конечно. Ведь я понимаю, что для вас это не простой интерес.
      
      Разговор с комиссаром. Новые загадки
      
      Майкл не был лично знаком с комиссаром столичного полицейского управления Эриком Катлером. Когда он звонил ему, то был готов к тому, что комиссар не сразу согласится на встречу с провинциальным журналистом. Но Катлер пригласил Кринса в свой кабинет, едва выслушав его просьбу и не дослушав объяснения. Это было хорошим началом.
      
      * * *
      Кринс поднялся на седьмой этаж, выйдя из лифта, повернул направо и оказался перед солидной, обитой мягким темно-коричневым синтетическим материалом дверью с лаконичной табличкой "Комиссар".
      Странно, но его охватило такое волнение, что пришлось с полминуты постоять, взявшись за ручку, чтобы успокоиться. Вот бы удивились те, кто знал Майкла. Он и сам не ожидал от себя такого.
      - Можно? - спросил Кринс и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.
      Комиссар стоял у окна. Он повернулся, очевидно, на звук голоса, дверь открылась беззвучно.
      - Здравствуйте, господин Кринс, - с улыбкой поприветствовал он гостя, подкрепив свое приветствие крепким рукопожатием, - давайте пока расположимся здесь, - Катлер показал на небольшой чайный столик у окна, рядом с которым стояли два удобных кресла.
      Кринс сел в кресло, но комиссар присоединился к нему не сразу. На столике появились две чашки кофе и коробка с бисквитами.
      - Давайте немного разбавим наши проблемы приятным общением, - предложил Катлер.
      - Спасибо, - отреагировал Майкл на все сразу.
      - Я с удовольствием читаю ваши статьи, знаю немного и о ваших расследованиях, поэтому надеюсь, что наша совместная работа сдвинет с мертвой точки это странное дело. Одного полицейского рвения оказалось недостаточно для решения загадки: как происшествия на двадцать втором шоссе, так и исчезновения госпожи Крамер. Нужен какой-то иной подход. Надеюсь, что именно вы и способны его предложить. Ко мне материалы следствия доставили только вчера, так что выслушаю вас сначала, так будет лучше, пожалуй.
      - Пока я знаю очень мало и пришел к вам за информацией, - честно признался Кринс.
      - Это мне понятно, но не отменяет всего того, что я сказал. Спрашивайте, конечно, но я думаю, что многое вам известно, наверняка, даже то, чего пока не знаю я.
      - Хорошо, давайте я сначала выложу свои факты, а уж потом и вопросы.
      - Это было бы разумно.
      - Доктор Брокс признался мне, что располагает уликой, которой он не придал значения, потому и не передал ее следователю. Он очень сожалеет, что так поступил, но без злого умысла.
      - Что за улика?
      - В личных вещах девушки, которая пострадала в той аварии, оказалась странная рукопись, как мы сейчас думаем, принадлежащая Таис Крамер. Она ведь писательница, так?
      - Да, говорят, весьма талантливая, но рукопись была не в машине? Или как она оказалась среди вещей девушки? Как, кстати, ее имя?
      - Зовут ее Эли Гори, и она была в машине пропавшей женщины. Там все не совсем понятно. Тяжелых травм в результате аварии у Эли не было, но она не может вспомнить, как оказалась в автомобиле. Это очень беспокоит, прежде всего, ее мать. В этой семье все складывалось не просто.
      - Вот как. Так девочка была знакома с госпожой Крамер?
      - В том-то и дело, что нет. Правда, Эли говорит, что имя она вроде слышала раньше. Но она не знает, и пока ей не удается вспомнить, при каких это было обстоятельствах.
      - Увы, это ничего не проясняет, скорее уж наоборот.
      - Об этой семье вам могут рассказать и материалы из служебного компьютера полицейского участка в южном округе, где пару лет занимались семьей Гори. Девочка не окончила школу, ушла из дома, жила с неким Тэдом Шеррисом. Сейчас Шеррис отбывает наказание за участие в попытке ограбления банка Стоунов. Эли очень изменилась после происшествия на шоссе. К счастью, она вернулась домой к матери, взялась за учебу, собирается в этом году окончить школьное образование и поступить в университет. У нее оказались весьма заметные способности к точным наукам, она вполне реально может получить муниципальную стипендию для одаренных студентов. Анжеле Гори, матери Эли надо бы радоваться, но ей страшно, она не понимает, что произошло. И пока она в этом не разберется, она не может жить спокойно, радуясь произошедшим переменам.
      - Она обратилась за помощью к вам?
      - Нет, ко мне обратился доктор Брокс. Анжела неожиданно вошла в жизнь старого холостяка, и, похоже, его это вполне устраивает.
      - Теперь мне понятно, как вы оказались в этом расследовании, но только это. Так что вы надеялись узнать у меня?
      - Насколько мне известно, в происшествии пострадало несколько машин. Наверняка полиция говорила с людьми, которые ехали в этих машинах?
      - Конечно. К счастью, все они живы, а в настоящий момент и здоровы.
      - Мне бы хотелось, если это возможно, посмотреть протоколы, а еще лучше получить возможность самому поговорить со всеми участниками этого происшествия.
      - Поскольку имена свидетелей и пострадавших упоминались в прессе, и люди эти не скрываются, мне остается только дать вам список, копии протоколов вы тоже сможете получить, оставьте только адрес, по которому их прислать. Дело это загадочное, непонятное пока, но никакой секретности. Если я хочу, чтобы вы помогли нам, то просто обязан поделиться информацией. Надеюсь, вы будете держать меня в курсе своих успехов.
      - Не сомневайтесь, комиссар, но сначала надо дойти до успехов. - Майк улыбнулся, но к словам своим он относился серьезно. Катлер это понял.
      
      Лицо
      
      Бриджит зашла в свой загородный дом и в сердцах громко хлопнула дверью. Это черт знает что такое! В самый разгар самых удачных ее гастролей! Она была в полушаге от провала! Она, конечно, выкрутилась. Но каких сил это ей стоило!
      Идиотка! Слюнтяйка! Истеричка! Романтическая психопатка! Она не находила достаточно точных и крепких слов, чтобы привести в норму свою вышедшую из-под контроля нервную систему. Глоток коньяка, душ, таблетка снотворного и крепкий сон часов на десять, - мысленно прописала себе Бриджит Брайн, одна из самых сияющих звезд на нынешнем небосводе шоу-бизнеса.
      Таблетка подействовала не так быстро, как хотелось бы. Но напряжение, изводившее ее психику последние несколько часов, медленно и как бы неохотно стало разжимать свои цепкие когти.
      События этого вечера словно в замедленном варианте прошли перед мысленным взором.
      
      * * *
      Все шло просто великолепно. Зал с прекрасной акустикой. Оформление делал художник, хорошо знавший не только свое дело, но и тех, для кого он готовил сцену. Выступать здесь было легко и приятно.
      На рекламу они почти не тратили денег. В этом уже не было необходимости. Билеты были проданы все до единого, и задолго до начала гастролей.
      Бриджит упорно и надо сказать достаточно быстро двигалась к вершине своей карьеры, к пику своей популярности, или как там еще говорят.
      Природа щедро одарила молодую актрису. У нее был сильный голос, приятный и своеобразный тембр которого попадал точно в десятку современных веяний в популярной музыке. Яркая внешность в сочетании с безупречной фигурой привлекали к певице не только поклонников, но и модельеров. Костюмы, в которых она выступала, очень часто затмевали своей популярностью новинки престижных подиумов. В общем, слава, успех, деньги.
      Бриджит Брайн была достаточно умна, чтобы понимать: пик успеха - это конечный отрезок времени. Все когда-нибудь кончается. Но деньги - вещь более постоянная. Она зарабатывала деньги и наслаждалась каждым мгновением своего триумфа.
      В этот вечер все было как всегда: аплодисменты, цветы... Публика неистовствовала.
      
      * * *
      Все случилось вначале второго отделения...
      Бриджит прекрасно знала, как нужно вести себя на сцене, когда выходишь к уже возбужденным зрителям в разгар программы. Она давно уже научилась смотреть в зал так, что буквально каждый зритель свято верил, будто она смотрит именно на него. При этом она, разумеется, не видела ни одного конкретного лица. Так было и в этот раз... до определенного момента.
      Она исполняла один из самых забойных своих хитов. Хорошо отрепетированная танцевальная мелодия жила как бы своей самостоятельной жизнью. Исполняя ее, певица будто включала автопилот. Дежурная мимика, отточенная пластика. Душа актрисы, в принципе, не принимала в этом такого уж активного участия.
      Взгляд скользил поверх зрителей, делая заученные остановки в нужных направлениях. И вдруг!..
      * * *
      Лицо, вырвалось из темноты и заставило посмотреть. Каких-то несколько мгновений Бриджит не видела ничего, кроме этих печальных глаз на бледном детском личике. Девочке было лет пятнадцать.
      Что-то очень знакомое было в этих чертах, в грустной улыбке, едва мелькнувшей на губах. В затаенном свете недетского взгляда, ничуть не нарушавшего общей поразительной гармонии облика. Нестерпимо захотелось сию же секунду умчаться по зову этого взгляда... Куда?!
      Каким усилием воли она заставила себя продолжать выступление и довести концерт до привычного финала!
      
      * * *
      Глаза актрисы были плотно закрыты. Она, наконец, уснула крепким исцеляющим сном.
      Ей снился небольшой городок у моря, где прошло ее детство, где она была безмятежно счастлива, где ее любили не за то, что она знаменитость, не за ее яркость и даже не за ее талант. Любили просто так, потому что она - это она, и нет на свете другой такой, плохой или хорошей, не важно. Оказывается, приятно знать, что где-то тебя любят и ждут, не сверяясь ни с твоими успехами, ни с твоими поражениями.
      
      * * *
      Было раннее утро. Бриджит Брайн сняла телефонную трубку и, не спеша, как бы еще раздумывая, набрала номер своего продюсера.
      - Кид, я хочу, чтобы ты устроил мне гастроли в Корнель.
      - Ты что! Бриджит! Это же жуткая дыра! Там ничего не сорвешь. Правда, это у моря. Но если тебе хочется поплескаться в морской воде, можно найти варианты и поинтереснее.
      - Я не хочу никаких других вариантов!
      - Но почему?
      - Кид, этот город... Ну, в общем, я там родилась.
      
      * * *
      Она не стала пользоваться своим телефоном. Зайдя в знакомое с детства маленькое придорожное кафе, попросила разрешения позвонить. Она очень волновалась. Непослушные пальцы с трудом набрали нужный номер.
      - Здравствуй, Тедди... Я должна тебя увидеть... Даже если...
      - Конечно, Брид, я ждал твоего звонка... Очень долго ждал.
      - Я в кафе. Помнишь?
      - Конечно, как я мог забыть? - В голосе Тэда сейчас было все: улыбка, понимание, нежность, надежда.
      - Я жду тебя.
      Когда она положила трубку, руки ее дрожали. Хорошо еще, что сейчас здесь почти никого не было. Единственный посетитель показался ей знакомым, но она не стала напрягать память, не важно.
      Бриджит устроилась за столиком, отгороженным от остальной части помещения стойкой бара. Когда-то они прятались здесь от посторонних глаз и назойливого любопытства. Им верилось в уединенность этого маленького пространства.
      Тэд зашел в кафе, кивнул приятелю, привычно поглощавшему свой завтрак, устроившись за первым от входа столиком, невнятно поздоровался с хозяином и уверенно направился туда, где его ждали.
      - Здравствуй, - голос Тэда едва прорвался сквозь волнение, - ты давно приехала?
      - Здравствуй, - стук собственного сердца заглушил ее дрогнувший голос, - только садись, пожалуйста, или ты спешишь?
      - Господи! Что мы, как малолетки на первом свидании!
      - Да, все оказалось не так просто. Время безжалостно.
      - Бриджит, если бы ты знала, как я мечтал об этой встрече, как проклинал твою славу, как ревновал к твоим поклонникам!
      - Я очень опоздала?
      - Нет, конечно, нет! Я готов ждать тебя всю жизнь.
      - Это слишком долго, - она грустно улыбнулась. - Мне нужно ехать, но я обязательно вернусь через неделю, если тебя устроит невеста без профессии и без работы, мне придется начать новую жизнь.
      
      За поворотом
      
      Когда едешь по прямой и длиной дороге, каждый поворот - это событие. Кажется, что первое же ответвление от этого скучного пути подарит какую-то потрясающую неожиданность, словно тебя ждет не банальное изменение маршрута, а, по крайней мере, самое удивительное событие в твоей судьбе.
      Странные мысли иногда приходят в голову. Вот едет она в шикарной машине. Рядом мужчина, о котором можно только мечтать. На ее безымянном пальце дорогущее кольцо с настоящим бриллиантом. И направляются они не куда-нибудь, а к родителям ее будущего мужа! Вот так. Ну, и какие могут тут быть претензии к судьбе? Чего еще ждать от нее? Глупости все это. Детские и смешные мыслишки.
      Их путешествие уже длилось часа полтора. Машина плавно скользила по выглаженному шоссе. Вид из окна практически не менялся. Время от времени то справа то слева мелькало некое ответвление от основной дороги, но Вики уже перестала обращать на это внимание.
      Этот поворот она бы, наверное, даже не заметила, но...
      - Дорогая, я знаю, что дорога уже утомила тебя. Однако есть моменты, которых, увы, не избежать. Я всего лишь имею в виду необходимость завернуть ненадолго на автозаправочную. Вот тут мы свернем направо. Там есть маленькое, но уютное кафе, где ты сможешь немного передохнуть и выпить чашечку кофе.
      
      Вики вдруг охватило какое-то странное волнение. Впрочем, это не сложно объяснить. Уже почти два часа с ней ничего не происходило! А тут... Поворот, остановка, кафе!
      - Конечно, дорогой, как скажешь.
      Она произнесла необходимую фразу надлежащим тоном и с соответствующей улыбкой. Машина плавно повернула.
      
      Снаружи кафе напоминало большой стакан. Название его не отличалось оригинальностью "У ФРЭНКА" Фрэнк, подумала Вики, это имя хозяина. Однако это имя расшевелило задворки ее собственной памяти. Чем-то одновременно и горьким и сладким веяло от этих смутных воспоминаний, которым она тут же запретила ее беспокоить.
      
      Внутри было действительно очень уютно. Столиков было немного, точнее, ровно пять. Стандартный набор мебели подобран и расставлен таким образом, что невольно возникает ощущение, будто вы и в самом деле заглянули на несколько минут к хорошему и гостеприимному соседу, другу...
      Сейчас здесь было пусто. Не видно было даже хозяина. Почему-то она была уверена, что посетителей обслуживал сам Фрэнк, ну, в крайнем случае, его жена... Нет, именно сам! Она устроилась за столиком у окна. Белоснежная скатерть, цветы в керамическом кувшинчике, иллюстрированный журнал.
      В голове крутился калейдоскоп мыслей, смутных воспоминаний, прерываемых еще более смутными грезами. Девушка задумалась и естественно вздрогнула, услышав обращенные к ней слова, произнесенные удивительно знакомым голосом:
       - Фрэнк Таммер приветствует вас, сударыня! Желаете что-нибудь заказать?.. Вики?! Вот так встреча! Ну ты!.. Нет слов!.. Твои родители получили богатое наследство? Или я не в курсе... Может, ты стала кинозвездой? Да ладно, все это не важно. Ужасно рад тебя видеть, ибо даже дорогостоящие шмотки вряд ли могут испортить твой неповторимый характер! - Как обычно, слушая Таммера, она не знала, обидеться или поблагодарить за комплимент. Остановилась на привычном варианте.
       - Привет! На тебя, конечно, не влияет время, но хочу тебе заметить, что некоторые могли и повзрослеть. Я тоже рада тебя повидать. Так ты теперь здесь работаешь? Хозяин кафе, по-видимому, твой тезка.
       - Ошибаешься, малышка. Я полноправный владелец всего этого.
       - Вот как? Поистине, мир полон неожиданностей! Как же это случилось? Ты случаем не банк ограбил? Может, ты в розыске? Не хотелось бы в данных обстоятельствах оказаться замешанной в какой-нибудь скандал.
       - Это о каких же обстоятельствах ты толкуешь? - Каким-то боковым чувством Вики осознала, что вопрос уже задан серьезно. Захотелось убежать. Но она быстро справилась с собой.
       - Видишь ли, семья моего будущего мужа была бы шокирована, если бы я оказалась замешана в скандале.
       - А, так этот напыщенный зануда - твой жених. Не бойся. Это милое местечко я получил в наследство от какого-то дальнего родственника.
       - Представляю, как ты обрадовался!
       - Ага! Сначала я так разозлился, что хотел даже попросту ликвидировать свою новую собственность...
       - Это как?
       - Поверь мне, существует масса способов. Подумав...
       - Полезное занятие иногда...
       - Так вот, подумав, решил его продать первому же попавшемуся покупателю. Не торгуясь, сколько даст. Но оказался здесь и почему-то передумал. Что-то удержало меня в этих координатах. Возможно, предчувствие того, что я встречу здесь тебя, и будет еще не поздно... Ведь место хозяйки этого уютного уголка свободно. Вики?
      Она не заметила, как его руки оказались на ее плечах. Их взгляды встретились, может быть, впервые за долгие годы....
      
      Ее руки дрожали, когда она торопливо стаскивала дорогое кольцо со своего безымянного пальца.
       - Прости меня, я не должна была... Это была ошибка... Твоя ошибка тоже... Лучше ведь вовремя?.. Не сердись!..
      Вики посмотрела сквозь пелену непрошеных слез в равнодушные глаза того, кому она едва не доверила свою судьбу. О, если бы не этот поворот!
      А потом они с Фрэнком коротко обсудили свои ближайшие планы. А что собственно им было обсуждать? Ведь они знали свою судьбу давно, просто однажды разминулись на перекрестке, хорошо, что не навсегда.
      
      Память старого дома
      
      Не зря говорят, что характер - это судьба.
      Вот, к примеру, приехали вы в незнакомый город на пару недель. Дело у вас пустяковое. Почему бы не остановиться гостинице, как поступают все нормальные люди? Ничего особенного тогда с Эвелин, скорее всего, не случилось бы. Но она терпеть не могла провинциальные гостиницы, столичные, впрочем, тоже. А тут прямо на вокзале к ней подошла очень приятная молодая женщина и предложила просто сказочный вариант.
      Необходимо заметить, что внутренний голос подсказывал ей: "есть шанс вляпаться в историю", но Эви, как обычно, приказала ему заткнуться. За этим странным предложением ей привиделась некая тайна, а там, где появлялась возможность сунуть нос в загадочные и таинственные дела, она уже не способна была обратить внимание на такие мелочи, как здравый смысл и осторожность.
      Так Эвелин Гленн оказалась в небольшом, но очень уютном домике, окруженном хорошо ухоженным садом. Здесь было спокойно и комфортно. Впрочем, ей предстояло здесь прожить всего-то несколько дней.
      Неделя прошла без происшествий. Да у Эви и времени не было на необдуманные поступки. Она возвращалась из городской суеты в это тихое место настолько поздно, что даже не включала телевизор. Легкий ужин, прохладный душ и крепкий здоровый сон в течение восьми часов - вот чем ограничивалось ее пребывание здесь.
      Но наступил день, когда все дела были закончены, а уехать домой она могла только утренним поездом, значит завтра. Сегодня же ей предстояло придумать, как поступить со своим свободным временем. Что бы делал на ее месте нормальный человек? Думаю, вы легко найдете, как минимум, несколько ответов на этот вопрос. И Эвелин, кстати, тоже хотела погулять по городу, посидеть в каком-нибудь кафе, ну и так далее. Но, уже практически держась за ручку двери, Эви увидела лестницу, ведущую на чердак ее временного жилища.
      Наверняка эта лестница была здесь и раньше, но она ее как-то не замечала, а тут...
      Чердак как чердак. Пыль, паутина, хлам всякий. Сколько таких существует на белом свете. А вот это что-то интересненькое. Прямо под маленьким круглым окошком стоял большой старый ящик или сундук.
      Замка на нем не было, и Эви решилась заглянуть внутрь. Крышка оказалась довольно тяжелой. Ничего интересного, на первый взгляд, в сундуке не было. Никаких писем, дневников или карт. Какие-то старые тряпки, ржавые железки непонятного назначения, пожелтевшая от времени, некогда, очевидно, белая скатерть. А это что? Парусиновый мешок, а в нем что-то мягкое. Похоже, что-то из одежды. Ух ты! В руках у Эвелин оказалось шикарное вечернее платье. Как только что сшитое! "Наверняка точнехонько по моей фигуре, подумала она. Что случится, если я его примерю? Ведь оно лежало здесь, в этом пыльном сундуке, а не висело, где положено. Значит, никто им особо не дорожит".
      Аккуратно сложив платье, она стала спускаться вниз, собираясь устроить примерку в спальне, где было большое зеркало.
      Эви была уже почти внизу, когда заметила, что все вокруг несколько изменилось. И самое главное: у нее, кажется, гости!
      Откуда, любопытно узнать, взялась вся эта массивная старинная мебель? Да и пространства в доме словно стало больше.
      Посредине комнаты стоял накрытый к ужину стол. Свет исходил от шести свечей в двух тяжелых подсвечниках. За столом сидели двое. Мужчину можно было бы назвать даже красивым, если бы не выражение его лица. Злоба, смешанная с презрением - вот как можно было назвать эту отвратительную гримасу. Женщина сидела так, что ее лица Эви не видела, но она показалась ей маленькой и хрупкой. Плечи незнакомки слегка вздрагивали. Похоже, она плакала. И тут в комнате зазвенел ее голос.
      - Зачем ты женился на мне, если не любил? - теперь в голосе женщины звучали обида и негодование.
      - Всем когда-нибудь надо жениться, а ты была бы не хуже других, если бы не ныла и знала свое место. А любовь - это выдумка идиотов, пишущих книжонки для глупых истеричек, в которую ты сама себя превращаешь, а мне казалось, что я женюсь на разумной женщине.
      Что-то очень знакомое было и в рассуждениях, и в голосе этого грубияна, чтобы не сказать больше. Голоса супругов стали громче, а потом и вовсе перешли в крик. Мужчина вскочил со своего места. Он был возбужден и готов на любое свинство, как поняла Эви. Еще мгновение и его тяжелая рука метнется в сторону съежившейся фигурки его жены.
      "Ну, уж этого я точно не допущу!" - Это была последняя мысль Эвелин перед тем, как она проснулась.
      Она уснула в кресле перед телевизором и проспала так всю ночь. В голове ее засуетились смутные воспоминания, она посмотрела в угол, где располагалась лестница, ведущая на чердак. Вдруг Эви почувствовала, что-то шелковистое в своих руках,..
      Это было красивое вечернее платье.
      
      Когда Эвелин приехала домой, она сразу подошла к телефону. Там, куда она звонила, долго не брали трубку. Наконец ей ответили.
      - Да, - знакомый голос со знакомыми интонациями, - это ты? Я не ждал тебя сегодня, но, разумеется, если ты приехала, я готов внести изменения в свои планы...
      - Не стоит! - усмехнулась Эви. - Я только хотела тебе сказать, что, пожалуй, мы поспешили, я еще не готова к замужеству.
      - Это в твоем-то возрасте?!
      - Вот именно!
      
      Она положила трубку и в этот день уже не подходила к телефону. Что-то произошло с ней. Что-то, чего она не могла сразу понять и оценить.
      Но главное было в ее внезапно появившейся уверенности: в ее жизни произошел счастливый поворот.
      
      Мечта
      
      Это была последняя командировка Билли. Вернувшись, он получит расчет и уедет из своего родного городка в Тоттридж, где его ждет лучшая девушка в мире. Приподнятое настроение не покидало его с утра. Все складывалось просто замечательно.
      Билли сам не ожидал таких резких перемен в своем сознании. Встреча с Лиззи буквально перевернула все его представления о жизни и о собственном будущем. Он словно потерял интерес ко всему, что не было хоть как-то связано с любимой.
      Дорога ныряла под колеса микроавтобуса, метр за метром. Билли редко смотрел по сторонам, да и зачем? И вдруг! Обычный рекламный щит. На этом шоссе рекламные картинки разрешалось располагать только в нескольких метрах от перекрестков. Картинка была неяркой, да и дорожная пыль не добавляет краскам свежести. Почему Билли вдруг стал читать этот нехитрый текст?
      Реклама туристической фирмы предлагала морской круиз. Ничего особенного, но Билли почему-то остро почувствовал, как давняя детская, можно сказать, забытая мечта растревожила его воображение. Он пытался переключить свое внимание на новые мечты и планы, раньше для этого ему и усилия не нужны были, но тут как заклинило. Мысли возвращались к чертовой рекламе. Он не выдержал и позвонил Лиззи, задержавшись на несколько минут у заправки.
      - Лиззи, я тут подумал, не поехать ли нам после свадьбы в круиз, мне на работе подарили чек, должно хватить. - Он выпалил это на одном дыхании и ждал ответа, ему показалось, вечность, хотя на самом деле, прошло несколько мгновений.
      - Конечно! - услышал он радостный возглас своей невесты. - Я бы сама не решилась это предложить, но это моя мечта, я еще в детстве об этом мечтала!
      
      * * *
      Билли думал в этот момент лишь о том, что у счастья нет предела. Он благодарил судьбу и верил, что теперь, что бы ни случилось, его никогда не покинет удача.
      
      Бриджит Брайн
      
      Первой в списке пострадавших в злополучном ДТП была известная певица Бриджит Брайн. Майк позвонил ей и легко договорился о встрече. Госпожа Брайн чувствовала себя хорошо, но пока еще оставалась в своем загородном доме. В сети блуждали слухи, что она вообще собирается отказаться от концертной деятельности.
      - Это правда? - поинтересовался Майк, едва они приступили к разговору. - Извините, что задаю столь личный вопрос, но мне пока непонятно, что в этом странном деле действительно важно. Я собираю информацию, хотя вы можете и не отвечать на все мои вопросы.
      - Этот вопрос уже трудно отнести к слишком личным, - с улыбкой ответила актриса. - Если бы не авария, все бы уже знали, что я не буду больше петь на сцене, студийные контракты тоже постепенно сверну. Я выхожу замуж! Так бывает.
      - Поздравляю и желаю вам счастья, - искренне произнес Майк.
      - Спасибо.
      - Мне не хочется возвращать вашу память к той аварии, но вы ведь слышали, что там не все понятно, пропала женщина.
      - Да, конечно. Если я могу чем-то помочь, то помогу.
      - Сейчас я хотел попросить вас рассказать, все, что вы помните о том дне, о том, что предшествовало аварии и что произошло? Как вам это запомнилось?
      - Я постараюсь, но, видимо, хоть я и не сильно пострадала, с памятью моей не все понятно. В тот день я с десяти утра и до полудня была на репетиции. Потом пошла перекусить в кафе на улице Планка, это недалеко от нашей студии. Там я заказала обед. Мне позвонил Тэд, и мы договорились, что вечером я приеду в Кармель, но я не помню, зачем мне нужно было туда поехать именно в этот день. Я вообще больше ничего не помню.
      - Тэд - это ваш будущий муж? - спросил Майк.
      - Да, - подтвердила Бриджит. - Тэд Тэйлор.
      - Как вы думаете, не согласится ли он поговорить со мной и ответить на пару вопросов?
      - Давайте спросим его самого, - с улыбкой ответила госпожа Брайн и взяла свой телефон, протянув руку к небольшой полочке, на которой кроме аппарата, было только несколько журналов в яркой глянцевой обложке.
      Тэд был готов примчаться сразу, но, в конце концов, мы договорились встретиться на следующий день в кабинете у комиссара Катлера, чтобы сразу оформить его показания, да и не повторять дважды одно и то же.
      Кринс поблагодарил свидетельницу и получил приглашение на прием, посвященный помолвке популярной певицы со счастливчиком, имя которого пока было неизвестно огромному числу ее поклонников.
      Разумеется, встреча с Тэдом Тэйлором в полицейском управлении была согласована с комиссаром.
      Разговор оказался весьма полезным.
      - Вы, наверное, уже знаете, что мы собираем факты, связанные с автомобильной аварией, - заговорил комиссар, - в этой аварии пострадала и ваша невеста.
      - Слава богу, все обошлось, - слегка дрогнувшим голосом заметил Тэд, - но что я могу сказать, я ведь узнал обо всем только тогда, когда Бриджит позвонила мне из больницы.
      - Если вам не трудно, расскажите просто, что происходило вокруг вас в тот день, обо всем, что вспомните. Извините, если наш вопрос..
      - Нет-нет, я понял, - оборвал мои объяснения Тэйлор, - день действительно был суматошный. Я знал, что Брид уже выехала. Мое нетерпение и чувства станут понятнее, если я скажу, что к своему счастью мы шли долго и очень непросто. Сомнений у меня не было, я верил в правильность принятых нами решений, как и сейчас ничуть не сомневаюсь. Но, понимаете... Было предчувствие, тревога, которую я не мог объяснить тогда, да и сейчас ничего не понимаю.
      - Попробуйте просто описать все, что удастся вспомнить, - попросил Майк.
      - Хорошо. Как я уже упоминал, день был нервным, Бриджит позвонила рано, часов в шесть утра, сказала, что уже в машине, выезжает из гаража. Это не было для меня неожиданностью, мы же обо всем условились, но именно после этого разговора я почувствовал тревогу и не мог никак успокоиться. Через двадцать минут я не выдержал и позвонил ей сам. Она не ответила. Но это было понятно, она вела машину, видела, что это я, и перезвонила бы мне во время остановки. Однако я не дождался звонка даже тогда, когда, по всем расчетам, она должна была уже добраться до Кармеля. Я не успел ничего предпринять, потому что приехал инспектор. Он сказал, что Бриджит жива, в сознании, но сейчас спит. Он отвез меня в больницу на полицейской машине.
      - Вы сказали, что день был суматошный, - медленно произнес Майк, глядя в глаза Тэда. - Это предполагает насыщенность событиями, но ваш рассказ противоречит вашей же оценке. Да и психологически получается несколько иная картина. Я к тому, что вы ждали и волновались, наверняка постоянно поглядывали на часы. Что-то еще было, так?
      - В том-то и дело, что было! Но я не помню! То есть, сам факт существования чего-то важного, каких-то событий, вызвавших тревогу, моя память зафиксировала, но описать эти события я не в состоянии, словно тоже получила травму.
      - Не могу сказать, что понимаю, но и не удивлен.
      Майк действительно предвидел подобные сложности, но вряд ли мог объяснить происхождение своих предчувствий. Расследованием занималась полиция, но Майк был уверен, что причины аварии невозможно свести к простому нарушению правил
      Что-то смутно напоминала ему вся эта ситуация, эти воспоминания имели отношения не к его личному опыту. Скорее, он что-то читал или слышал.
      - Хорошо, - сказал он Тэду, - давайте договоримся так: если ваша память подкинет вам еще что-нибудь, вы мне позвоните, или комиссару Катлеру, вы же понимаете, что разобраться в этой загадке, может оказаться, важно для всех.
      
      Фрэнк и Виктория
      
      Разговор с молодоженами, которым пришлось из-за аварии на перекрестке отложить свадьбу, не внес существенной ясности в понимании происшествия, его причин и последствий, но Майк стал ощущать, что он бредет в своем расследовании вдоль правильного пути, ему не хватает какого-то маленького факта, чтобы этот путь привел его к истине. Рассказ Фрэнка тоже не содержал никаких новых фактов, но опять появилось чувство, что в памяти молодых людей есть нечто, чего они не могут не только понять, но и представить, остался только странный шлейф эмоций. И для описания своего состояния ни Фрэнк, ни Вики не могут подобрать подходящие слова.
      Кринс понимал: остальные свидетели, скорее всего, не дополнят имеющиеся в распоряжении следствия факты ничем новым, но нужно выслушать всех, нужна некая полная картина.
      Он подумал уже тогда: "Есть нечто общее у всех участников этой драмы, в характерах, или в судьбах, или во всем сразу".
      
      Приключения Эвелин
      
      Показания следующей свидетельницы вообще трудно было воспринимать всерьез. Майк и не стал бы. Но его расследование тоже не вписывалось в привычную практику.
      Наверняка, девушка кое-что дофантазировала. Не для того, чтобы кого-то обмануть, просто так она сама думала, помнила и представляла.
      Собственно, ее история Кринса не слишком интересовала или, точнее, интересовала только как часть какой-то пока смутно проявлявшейся общей картины происшествия. Люди, которых он уже выслушал, были чем-то неуловимо похожи, Майк не мог тогда еще ничего объяснить, слишком фантастическим это объяснение казалось ему.
      Эвелин пострадала в аварии больше других, поэтому пока еще находилась в специальном санатории. Там и состоялась встреча и любопытный разговор. Кринса предупредили, чтобы он не слишком рассчитывал на воспоминания пациентки, по крайней мере, сейчас. У девушки было сотрясение мозга, иногда она путалась, пытаясь вспомнить даже очень простые и безобидные вещи. Но рассказ ее был вполне связным, ассоциации, конечно, могли вызвать сомнения, но это, скорее, было похоже на издержки богатого воображения девушки и ее склонности к некоторой драматизации своих впечатлений.
      Ее история, тем не менее, привела Эвелин в странную компанию людей, пострадавших в дорожной аварии, у которой просто не было никаких оснований случиться. Виновницей происшествия могла быть пропавшая писательница. Но и это предполагалось скорее не на основании полученных фактов, а на основании невозможности получить ответы на некоторые важные вопросы. Майк чувствовал, что главная тайна, или разгадка главной тайны была связана с Таис Крамер. Но где она? Или где можно найти хотя бы одного свидетеля, который знал ее лично. И тут он вспомнил, что госпожа Крамер была лауреатом литературной премии. Стоит поговорить с людьми, причастными к этому событию.
      Для начала Кринс позвонил комиссару и спросил, не знает ли тот кого-нибудь из литераторов или издателей. Катлер помог назначить встречу с Тэрри Грессом.
      Господин Гресс пригласил Майка к себе. Жил известный писатель в коттедже, который мог бы показаться довольно скромным и даже заурядным.
      Но это впечатление рассеялось, едва Майк переступил порог дома. Все пространство небольшого двухэтажного строения оттеняло и дополняло хозяина, словно служило инструментом его творчества. Очень трудно объяснить, за счет чего возникло это чувство. Конечно, в доме повсюду были полки с книгами, компьютер, большой письменный стол, на котором лежали картонные папки и аккуратно сложенные страницы с отпечатанными текстами. Но еще что-то неуловимое витало в атмосфере этого дома. Это было особое пространство, оно существовало только вокруг Гресса, Майк был уверен, что без своего хозяина и создателя все это развеется, может, и не в прах, но превратится во что-то иное, банальное и безликое.
      Эти мысли не имели отношения к делу, ради которого Майк решился побеспокоить писателя. Комиссар сказал ему, что Терри Гресс был председателем фонда, отметившего несколько лет назад исторический роман Таис Крамер престижной литературной премией.
      Естественно было предположить, что Гресс знал писательницу лично или хотя бы мог знать кого-то, кто был с ней знаком.
      - Разумеется, прочитав замечательный роман госпожи Крамер, я захотел с ней познакомиться, - начал рассказывать Гресс, не дожидаясь вопросов гостя. - Я позвонил ей, и мы встретились, сначала в моем рабочем кабинете в издательстве. Но разговор наш тогда получился слишком официальным, не знаю, почему, но я не смог сказать то, что хотел. Поэтому через месяц, примерно, пригласил ее к себе в гости. Она удивилась и даже, как мне тогда показалось, слегка встревожилась. Но, пусть и не сразу, мне удалось приоткрыть внутренний мир этой женщины. И, поверьте мне, это стоило моих усилий. Удивительная женщина, огромный талант, язык не поворачивается... Но ведь надежда еще есть?
      - Конечно, - ответил Майк.
      На самом деле ему самому хотелось бы верить, что Таис Крамер жива и в безопасности, но загадки вокруг нее продолжали множиться, а следствие пока вполне можно было считать безрезультатным. Не было даже приличной версии, в которую можно было бы уложить все события.
      - Рассказала ли она вам о себе хоть что-нибудь личное? - спросил Майк.
      - Она избегала таких тем и ловко уводила нашу беседу в сторону, если я пытался задать опасный вопрос, - ответил Гресс.
      - Как вы считаете, у нее были на то причины?
      - Не обязательно. Это могло быть связано и с особенностями характера.
      - Насколько я вас понял, вы считаете, именно так было в случае с госпожой Крамер? - уточнил Майк.
      - Не могу в этом поклясться, - Терри усмехнулся, - но предполагаю, что прав.
      - И все же? Неужели вам совсем ничего не удалось узнать о ее жизни?
      - Почти ничего. Безусловно, ее можно назвать человеком замкнутым, но ее нелюдимость была чем-то обусловлена, я уверен в этом.
      - Она чего-то боялась, - спросил или, скорее, предположил Майк.
      - О, да, - как-то слишком уж эмоционально подтвердил Гресс. - Хотя, если вы спросите, по каким деталям я сделал такой вывод, мне будет трудно дать вам точный и логичный ответ. Мое впечатление не опирается на логику, вы меня понимаете?
      - Да, я тоже это именно так ощущаю, - согласился Майк. Обычная формальная, математически строгая логика здесь не работала. Что же такое было в жизни этой женщины? Почему она исчезла? По своей ли воле? Она не оставила за собой никаких следов, кроме, пожалуй, художественных текстов, которые у нее неплохо получались. Она исчезла на пике своей если не славы, то уж точно популярности.
      - Вы думаете, она исчезла по собственной воле? Правильно я вас понял? - уточнил Терри.
      - Это мне кажется более вероятным, по крайней мере, более логичным.
      - Что ж, я, пожалуй, мог бы склониться к версии похищения, но зачем? Какую цель мог преследовать похититель?
      - Если учитывать все обстоятельства... - Кринс задумался, но тут же оборвал себя, - Нет, у меня нет разумной версии!
      - Нужна информация. Невозможно что-то предполагать, когда нет фактов, а их нет.
      - Нельзя сказать, что нет совсем, но их явно недостаточно, - подвел итог этого странного обмена мнениями Майк.
      - И что вы собираетесь делать? - вопрос не был бессмысленным, но надеялся ли Терри на ответ, особенно в этот момент, когда явно возникло ощущение полного тупика?
      - Вернусь-ка я к комиссару. У полиции сейчас больше возможностей, но они, похоже, потеряли цель, - Майк усмехнулся.
      
      Как найти человека, если нет оснований его искать
      
      - Видите ли, Майк, у нас нет ни малейших оснований искать госпожу Крамер, - комиссар посмотрел на журналиста, едва ли не с обидой. - Нам не удалось обосновать в суде первой инстанции необходимость продолжать следственные действия. Ни одно из экспертных заключений не указывает на то, что авария произошла по вине этой женщины.
      - Я не утверждаю, что ее надо искать, чтобы обвинить в нарушении правил, - возразил Кринс.
      - А тогда зачем? Она совершеннолетняя и вполне может распоряжаться своей жизнью и судьбой. Заявлений от ее близких не поступало. Да и не нашли мы ни одного человека, которого можно было бы признать ее родственником. Машина ее была застрахована. Получить страховые выплаты никто не пытался. Никаких свидетельств того, что она серьезно пострадала в автокатастрофе, не было найдено. Пассажирка, находившаяся, как полагает следствие, в ее машине, тоже не получила серьезных травм. Как она оказалась в этой машине, девушка не помнит, но ничего криминального в этой истории так и не было выявлено. История, скорее, медицинская.
      - Но человек не может исчезнуть просто так! А если у нее в результате сотрясения появились проблемы с памятью? Если ей нужна помощь?
      - Мы проверили все государственные и общественные клиники подобного профиля. А частные клиники нам информацию не дадут. Да и, чтобы там находиться, необходимо платить. А счета госпожи Крамер в полном порядке, никто не снимал с них деньги и не пытался.
      - Но чтобы оказаться в клинике, она должна была бы признать, что нездорова, как минимум.
      - Люди с отклонениями такого рода часто не осознают своих проблем. Я понимаю, что осталось много вопросов, на которые мы так и не получили ответы, но ситуация настолько уникальная, что завела в тупик не только полицейское управление
      - Неплохо бы получить консультацию нетрадиционного специалиста. Вы знаете что-нибудь об агентстве Берты Морис?
      - Слышал, конечно, хотя не уверен, что у нас есть повод к ней обращаться, да и это частное агентство.
      - Да, но именно они могли бы нам помочь. Они же занимаются поиском людей, и все, что им надо - это образцы речи: аудио записи или письма, любые тексты, написанные рукой пропавшего человека или напечатанные им самим на компьютере. А мы с вами ищем писательницу!
      - Конечно, но они могут только найти ее следы в Интернете. Но если она в последнее время не выходила в сеть? А это вполне возможно. Иначе и полиция могла бы ее отследить. Программа госпожи Морис есть и у нас.
      - Программа программой, но у Берты Морис есть уже опыт и свои приемы, она узкий специалист, если так можно сказать. Я бы мог попробовать сам с ней поговорить, но если бы у меня была поддержка вашего ведомства, мне было бы проще.
      Майкл посмотрел на Эрика Катлера, рассчитывая, как минимум, на откровенный ответ.
      - Ну, что ж, - несколько мгновений подумав, ответил комиссар, - вы вполне можете сослаться на меня, или вы хотели бы иметь какой-нибудь официальный документ.
      - Нет, что вы! Я встречусь с ними как журналист, просто мне важно знать, что здесь меня поддерживают. Кстати, там, в этом агентстве, кажется, работает моя коллега, в качестве ассистента Берты Морис.
      
      * * *
      Прежде, чем позвонить и договориться о встрече, Майкл решил как можно больше узнать о своих будущих собеседниках, вернее, собеседницах. Прежде всего, о создательнице программы, позволяющей идентифицировать человека по особенностям его речи.
      
      Берта Морис
      
      Берта родилась в России в семье музыкантов. Мать преподавала музыку в школе и подрабатывала в оркестре музыкального театра, играя на скрипке. Отец руководил этим оркестром, писал для него небольшие музыкальные композиции.
      Девочке исполнилось два года, когда семья переехала в США. А через три года после этого Морисы переехали в Сент-Ривер.
      Для родителей, видимо, явилось неожиданностью то, что в школе их дочь увлеклась математикой и естествознанием. К музыкальным занятиям Берта отнеслась равнодушно, но научилась играть на фортепьяно и немного на скрипке, по настоянию мамы. Впрочем, любовь к музыке она не утратила, но, скорее, в роли слушателя и почитателя талантов, в том числе, талантов близких ей людей.
      Берта серьезно увлеклась программированием. Ее настоящим другом стал, в первую очередь, компьютер. В старших классах она увлеклась еще и физикой, а, точнее, квантовой механикой.
      Окончив среднюю школу с отличными результатами по предметам естественного цикла, девушка получила стипендию на один год в столичном университете. Понимая, что родители не смогут помогать ей оплачивать учебу, Берта стала искать возможность заработка.
      Поиски привели ее в лабораторию профессора Краузе. Это не было случайностью. О работах Краузе Берта знала достаточно много. Профессор однажды выступил с интереснейшей лекцией перед выпускниками школ. Среди них была и Берта.
      Идеи, высказанные Краузе, захватили ее. Она прочитала все написанное профессором, что было возможно найти в сети и в печатных изданиях. Не все ей было понятно, не хватало знаний, но это только усиливало ее интерес.
      Когда, просматривая сайты, предлагавшие вакансии для студентов, Берта увидела объявление о том, что профессор Краузе ищет лаборанта и помощника, она сочла это добрым знаком. И, видимо, в этом что-то было. Претендентов на эту должность оказалось человек пятнадцать. Среди них были две девушки с солидным опытом секретарской работы, свои услуги предложил аспирант-психолог, который представил кучу рекомендаций, легко общался на нескольких языках и вообще был уверен, что у него просто нет конкурентов. Но терпеливо поговорив со всеми, Краузе выбрал именно Берту, хотя она, покидая кабинет, в котором проходило собеседование, досадовала на себя, считая, что выглядела глупо. Зачем она сказала профессору, что ей нужен именно заработок? Да, она, конечно, объяснила, что увлечена его идеями, но на прямой вопрос ответила бесхитростно, ей действительно нужны были деньги, чтобы продолжить учебу в университете.
      Но, так или иначе, Берта Морис ни разу не пожалела о своем решении. С самого первого дня все, что она делала, чему училась, что узнавала, - все укрепляло ее уверенность в том, что она оказалась именно там, где ей суждено найти свое призвание. Правда, она очень смутно представляла тогда, что именно станет ее профессией, но понимала, работа у доктора Краузе лишь первый шаг в ее судьбе.
      Так, собственно, и получилось.
      Все это Майкл узнал из небольшой заметки в журнале "Осколки". Издание не слишком респектабельное, но если отсеять все лишнее, вполне можно было принять к сведению информацию и такого источника. Тем более, он в это свято верил, будет возможность составить и собственное мнение.
      О встрече договорились без проблем. По телефону с Майклом общалась не госпожа Морис, а ее ассистентка Сэмми Ринк. Она не особо вникала в суть описанной, довольно невнятно, Майклом проблемы, просто назначила встречу.
      
      * * *
      - Любопытная задача, - признала Берта, выслушав Майкла, - а, знаете, вы первый, кто обратился к нам по такому серьезному поводу, но, судя по всему, вы недостаточно точно понимаете, какие именно возможности есть у моей программы. Мне нужен образец текста, который принадлежит пропавшей женщине.
      - Но это не проблема, она написала целый роман! - эмоционально воскликнул Кринс.
      - У вас есть рукопись?
      - У меня есть книга!
      - Это слишком много, а, может быть, это совсем ничего. Она написала один роман?
      - Да, но он оказался настолько удачным, что...
      - Я знаю и даже читала эту книгу.
      - Тогда что вас смущает?
      Интуитивно Майк понимал, что хотела объяснить ему госпожа Морис, но надеялся, что можно как-то обойти имеющуюся проблему.
      - Понимаете, - стала объяснять Берта, - хороший писатель-романист - это, своего рода, хороший актер. Актер, который не просто произносит заученный текст, а преображается в того, кого играет на сцене. Конечно, в каждую свою роль он вкладывает и черты собственной личности, но, если мы не знакомы с этим актером, то вряд ли сможем отделить его самого от его образа. Вы понимаете, о чем я говорю?
      - Да, понимаю, что прошедший через редакторов и корректоров текст книги нам вообще не поможет, так?
      - И это тоже, - согласилась Берта, - но труднее всего отделить автора текста от того, о ком этот автор хочет нам рассказать. Но все не так плохо, если в издательстве сохранились какие-нибудь письма госпожи Крамер.
      - Я узнаю, наверное, что-то должно быть, - сказал Майк. - Так вы попробуете мне помочь?
      - Конечно, мне самой интересно! Я уверена, что все у нас с вами получится, - улыбнулась Берта, - я буду с нетерпением ждать от вас новостей.
      
      Письмо
      
      Майклу следовало условиться с профессором о встрече заранее, например, по телефону, но он рискнул явиться к доктору Краузе без предупреждения, и ему на сей раз повезло.
      - Извините меня, что я вот так... - начал было объяснять Кринс, но профессор его прервал.
      - Вы правильно сделали, да и комиссар мне звонил.
      - Я надеюсь, что наш разговор не займет много времени. Вопрос, с которым я пришел к вам, конкретный. Нет ли у вас каких-нибудь писем от Таис Крамер или хотя бы записки? Годится даже расписка, если она составлена в свободной форме.
      Краузе на мгновение задумался и вышел из кабинета. Через пару минут он вернулся. В руках у него был конверт.
      - Это распечатка нашего последнего разговора, - объяснил Краузе, протягивая конверт Майклу. - Я сделал ее, чтобы отнести комиссару. Но решил немного подождать с обращением в полицию. Вы меня понимаете, надеюсь.
      - Да, - подтвердил Майкл, хотя понимание в его мысли и чувства пробивалось с трудом, и процесс этот нельзя было назвать завершенным.
      - Там письмо, которое вас, несомненно, заинтересует в первую очередь. И все же, прочитайте сначала запись нашего диалога. Надеюсь, вы сможете найти правильное решение. Когда вы ознакомитесь с этими документами, я прошу вас вновь встретиться со мной, даже в том случае, - доктор замолчал, пауза явно затягивалась, но Кринс терпеливо ждал, - даже в том случае, если произойдет что-то непредвиденное или с госпожой Крамер, или со мной.
      
      * * *
      Кринс подумал, что лучше всего ему поехать сейчас домой. Там он попробует свести вместе все факты: и те, которые он уже собрал, и те, что ему пока предстоит узнать и осмыслить.
      Он чувствовал и понимал, что, наконец, получил не просто новые данные о произошедших странных событиях.
      В этом нестандартном белом конверте, возможно, находится ключ к разгадке исчезновения Таис Крамер.
      И теперь у него есть материал для программы Берты Морис. Разумеется, если письмо написала именно госпожа Крамер, и именно она переписывалась в сети с доктором Краузе.
      Майкла не удивило, что женщина, которую он должен найти, обратилась за помощью именно к этому доктору, его успехи в лечении посттравматических проблем психики известны даже людям, очень далеким от психиатрии. За свою долгую жизнь, профессор Краузе не только заслужил признание и уважение коллег и пациентов, он стал символом своей профессии, эталоном специалиста и человека, избравшего нелегкое, но очень важное направление - помогать тем, кто вынужден жить с постоянной душевной болью, без надежды от нее избавиться. Но почему писательница, добившаяся несомненного успеха в своем творчестве, оказалась пациенткой психиатра? И не просто психиатра, а специалиста в довольно редкой области. Конечно, если она обращалась именно за врачебной помощью. Эта мысль внезапно остановила почти на физическом уровне возникшее у Майкла ощущение скорой развязки, развязки успешной и однозначной. Он понимал, что творчески одаренные люди после стрессов, связанных с работой над произведениями, которые потребовали от них такой затраты душевных сил, что они просто выпали из жизни собственной, часто не могут сразу вернуться в реальную жизнь без помощи специалиста, такого, например, как доктор Краузе. Но почему бы профессору, не рассказать все если уж не Кринсу, с которым он раньше не был знаком, то хотя бы комиссару полиции? Ведь он, судя по всему, именно так и хотел поступить. Почему, не обратившись в полицию, доктор счел возможным довериться ему, журналисту-расследователю?
      Все эти мысли и возникающие вопросы, словно штормовой ветер, гнали Майка домой, ему показалось, что перемещение от кабинета профессора Краузе к собственному компьютеру произошло мгновенно. Да, он перестал ощущать течение времени, ах, как давно с ним такого не случалось. Это были нечастые и самые прекрасные мгновения его жизни. Он знал, что тайна вот-вот откроется. Что будет потом? В такие минуты он об этом не думал. Знал, что не всегда вскрытая с его помощью правда приносит ощущение покоя и удовлетворения. Правда нередко приносила с собой острую боль, и далеко не всегда эта боль доставалась тому, кто ее заслужил, но Майкл Кринс точно знал, что это не отменяет необходимости знать, как все было на самом деле. Или, по крайней мере, представлять, как это было, и уметь это доказать, причем не только правосудию, если это потребуется, но и самому себе, в первую очередь.
      
      * * *
      "Уважаемый господин профессор. Я надеюсь, что Вы прочитаете мое письмо, а, возможно, и ответите на него. Хотя я пойму, если вы не станете этого делать, поручив своему ассистенту объяснить нахальной иностранке, как попасть на прием к знаменитому Питеру Краузе. Конечно, я уже это выяснила и даже записалась, как положено. Но за целую неделю в моей жизни может произойти всякое. Поэтому я решила написать и Вам лично. Просто, чтобы нельзя было сказать, что я не сделала всего, что было в моих силах. Мне, конечно, нужна Ваша помощь. Профессиональная помощь. Но я не стану даже пытаться попасть к другому психиатру. Я знаю, что больше никто мне не поможет. Я знаю это абсолютно точно. Вы не обязаны мне верить, и вряд ли я смогу Вас удивить и заинтересовать. Что ж, полагаюсь на свою судьбу, которая до сих пор была ко мне благосклонна.
      С глубоким почтением, Таис Крамер".
      Таис Крамер
      
      Хотя письмо было совсем коротким, всего в полстранички, Берта разглядывала его минут пять, а потом еще и прочитала вслух. Затем она просмотрела и распечатку диалога, который был не столь интересен, но, несомненно, свидетельствовал о том, что именно Таис отправила профессору Краузе это письмо. Еще из этого диалога стало понятно, что по какой-то причине госпожа Крамер передумала и отменила встречи: и предложенную Краузе в ответ на письмо, и свой визит, на который она была записана в обычном порядке.
      - Видите ли, господин Кринс, - стала объяснять Берта, - я не уверена, что моя программа легко справится с этой задачей. Программа рассчитана на поиск людей обычных, мыслящих достаточно стереотипно и так же выражающих свои мысли. Есть классификация, необходимая при составлении подобных алгоритмов. В этом письме очень мало информации, которую я могла бы назвать лингвистически определяющей. С другой стороны, я почти уверена, что в потоке отобранных текстов мы столкнемся с письмами читателей и почитателей романа Таис Крамер, даже если отфильтруем литературных критиков и активных фанатов этой книги, но попробовать все равно стоит. И я даже рада, что у нас есть эта сложная задача.
      - Ух, я уж боялся, что вы откажетесь мне помогать. - Майкл улыбнулся.
      - Нет, ни в коем случае. - Берта решительно взяла белый конверт, словно боялась, что Майкл прямо сейчас откажется от ее услуг и заберет у нее эту интересную загадку.
      - Тогда давайте попробуем запустить вашу программу, а там уже по обстоятельствам.
      - Именно это я и хотела предложить, - наконец и Берта улыбнулась.
      
      * * *
      - Я сейчас введу данные и попробую найти интернет-ресурсы, которыми пользовалась та, кого мы ищем. Это первый шаг. Я думаю, что мы сможем посмотреть результат где-то, через полчаса.
      - Хорошо, подождем это совсем недолго, - согласился Майк.
      Берта колдовала у своего компьютера, а Майкл наблюдал, ему было приятно смотреть на ее профиль и руки, парившие над клавиатурой.
      - Итак, мы уже знаем, что лингвопрототип Таис использовал самый популярный почтовый сервер. - сообщила через несколько минут Берта. - Это нам мало поможет, давайте введем статистические фильтры. Женщина, границы возраста, фамилия, имя, предполагаемый уровень образования, локация. Границы возможной вариативности. А вот это интересно.
      - Что? - оживился Кринс.
      - Программа предположила, что искомый образ оставил след в сетевом магазине "Сентриверкомп". Попробуем ввести некоторые уточнения, они ведь доставляют свои товары по адресам заказчиков, база данных не особо строго закодирована, да и зачем? Шпионы не пользуются такими ресурсами. Есть!
      - И?
      - Вот, номер телефона!
      - Отлично, надо только позвонить.
      - И что вы скажете? Не торопитесь, надо продумать все возможные варианты, очень важно не ошибиться, ведь мы не знаем, почему госпожа Крамер решила спрятаться. Я уже не говорю о том, что это могут быть и не ее параметры. Просто совпадения тоже не исключены.
      - Я думаю, полиция может по этому номеру найти адрес.
      - Это было бы неплохо, если этот телефон принадлежит тому, кто нам нужен.
      
      Перекресток
      
      Адрес по номеру телефона установить было не сложно. Квартира принадлежала бывшей оперной певице Марии Коурелли, давно уже оставившей сцену и почти постоянно живущей в небольшом коттедже на берегу Средиземного моря. Она сдавала свое жилье в Сент-Ривере уже лет десять разным людям на разных условиях, и никогда у нее не было проблем с арендаторами.
      Договорами занималась адвокатская фирма "Мир".
      Кринс заехал в полицейское управление, так как для получения сведений от адвокатов ему нужны были более солидные полномочия. Все оказалось не просто. Не может даже столичный комиссар дать такие полномочия, что называется, на пустом месте. Нужен был заявитель, по поручению которого ведутся поиски Таис Крамер, и этот заявитель должен обосновать свои действия. Если бы Таис разыскивал кто-то из близких ей людей, все решалось бы достаточно просто. Но Майкл помнил, что говорил по этому поводу комиссар. Госпожа Крамер была одинока. По крайней мере, в Сент-Ривере у нее не было ни родственников, ни друзей. Кроме секретариата литературной премии, которой была удостоена Таис Крамер, был только один человек, с которым она вела переписку и, возможно, собиралась встретиться.
      Кроме того, профессор сам просил держать его в курсе. Разумеется, Майк сначала позвонил именно ему.
      Питер Краузе не стал ничего обсуждать по телефону. Он сказал, что ждет Майкла у себя в кабинете.
      Майкл очень надеялся, что доктор поможет ему понять, что произошло с Таис Крамер. Или хотя бы подаст какую-нибудь идею. По пути он зашел в полицейский участок, где ему дали координаты Коурелли, ее номер телефона, не без труда полученный комиссаром в адвокатской конторе "Мир". Ситуация была сложная, поскольку полиция, в данном случае, действовала без особых на то оснований. Мало того, госпожа Крамер могла подать жалобу на столичное полицейское управление в связи с вторжением следствия в ее частную жизнь. Она имела полное право не впускать в свое временное жилье кого бы то ни было, включая полицейского инспектора, тем более, журналиста. А уж отвечать на вопросы Кринса ее никто не мог заставить. Если бы Майкла спросили, зачем он продолжает это расследование, он не дал бы ясного и логичного ответа. Теперь уже было ясно, что писательница жива и здорова, что она, скорее всего, не имеет никакого отношения к аварии. Тот факт, что там, в одной из побитых машин оказались принадлежащие ей вещи, пока не нашел объяснения, но это уже забота не его.
      Тем не менее, Майкл не стал сообщать о своих достижениях ни комиссару, ни доктору Броксу, ни Анжеле Горри. Он должен прежде встретиться с женщиной, которую искал и почти нашел, убедиться, что с ней все в порядке. Но и это еще не все. Он помнил, что начал действовать по личной просьбе Арни Брокса, а на главный вопрос доктора он так и не нашел ответа. Как Эли оказалась в машине писательницы? Что произошло с девочкой? Почему она не помнит событий, предшествующих аварии? Ее не сбила ни одна из машин, столкнувшихся на перекрестке. Она была в салоне одной из машин на пассажирском сидении, но кто был за рулем? Таис Крамер? Однако, судя по всему, она в это время уже скрывалась в квартире бывшей певицы и была далеко от двадцать второго шоссе. Кто же? Почему так странно вела себя госпожа Крамер?
      
      * * *
      - Что-то мы совсем запутались в этой, на первый взгляд вполне банальной житейской истории, - произнес Питер Краузе. - Я хочу предложить вам, вернее этой девочке, Эли, пройти через исследование на АПД Эмиля Гриффса, хотя если бы удалось уговорить эту писательницу, было бы больше толку.
      - Я связался по телефону с хозяйкой квартиры, которую сейчас снимает Таис Крамер, она обещала попробовать уговорить свою квартирантку встретиться со мной. Шанс не стопроцентный, но он есть.
      - Что ж, тогда я позвоню Эмилю, надеюсь, его тоже заинтересует наша загадка, будем на связи.
      
      * * *
      Эмиль Гриффс обрадовался, услышав голос профессора, поскольку именно сейчас сам собирался ему позвонить, но не знал, насколько это будет удобно и своевременно.
      - Я буду очень рад встретиться с вами. И хорошо, что я смогу быть тоже полезен, как раз решал для себя эту этическую проблему.
      - Отлично, - искренне воскликнул Краузе, если вы не против я приеду к вам завтра утром, но не один, как минимум, со мной будет некий Майкл Кринс, он журналист, хотя сейчас в роли частного детектива.
      - Очень любопытно. Жду вас, Питер. До встречи.
      
      * * *
      В комнате было тепло, но не жарко. Неяркий свет создавал своеобразный уют. Пахло свежесваренным кофе, и почему-то казалось, что время в этом пространстве не подчиняется законам, господствующим за его пределами.
      Пока Эмиль Гриффс возился с бисквитами, Майкл разглядывал его кабинет. Одна из стен этой комнаты представляла собой стеллаж, заполненный дисками в разноцветных футлярах. Было всего три цвета: желтый, фиолетовый и красный. В углу напротив большого зашторенного окна стоял прибор, внешне абсолютно похожий на обыкновенный компьютер, от которого его отличало только наличие тонкого обруча из странного мягкого материала. Обруч доктор закреплял на лбу пациента, когда вел свой необычный прием. В кабинете не было письменного стола. Между двумя удобными большими креслами, на одном из которых сейчас сидел Кринс, стоял журнальный столик. На полу лежал мягкий ковер, серебристо-лиловый цвет которого мог бы показаться необычным в каком-нибудь другом месте. Почти такого же цвета были шторы, закрывавшие окно, и дверь. Стены, то ли окрашенные, то ли покрытые обоями, казались серебристыми.
      Поставив незатейливое угощение на столик, Гриффс сел в свободное кресло и приготовился слушать.
      - Я понимаю, что вас трудно чем-нибудь удивить, - начал рассказывать Майк, - но я хочу, чтобы вы мне помогли понять, если это вообще возможно, что произошло несколько дней назад на двадцать втором шоссе в Сент-Ривере. Там на перекрестке было дорожное происшествие, которого не могло быть в принципе. Светофор был исправен, все водители соблюдали правила, то есть, ни одна из машин не ехала на красный свет и не превышала скорости, и это очень важно. Тем не менее, произошло столкновение четырех автомобилей, как запротоколировали приехавшие на вызов инспекторы дорожной полиции. Никто особо не пострадал, скорость была невелика, машины покорежены не слишком, люди не получили серьезных травм, хотя некоторым пришлось обращаться за медицинской помощью. Даже тот факт, что все свидетели описывали то, что видели, по-разному, никого не удивил. Обычная история. Машины эвакуировали в ближайший полицейский ангар. Странности появились тогда, когда выяснилось, что машин было пять. В пятой машине оказалась девочка семнадцати лет Эли Горри, у нее было сотрясение мозга, и ее отправили в больницу. В ее вещах обнаружена рукопись, которую на некоторое время задержал у себя доктор Арни Брокс. В этом не было ничего удивительного, пятая, неучтенная изначально машина принадлежала писательнице Таис Крамер. Но самой госпожи Крамер не было за рулем. Она вообще находилась, да и сейчас находится довольно далеко от места этого странного происшествия. Кто управлял загадочной машиной, неизвестно до сих пор. Мне пока не удалось уговорить госпожу Крамер встретиться со мной и ответить на некоторые вопросы, такое впечатление, что она-то как раз больше всех пострадала в аварии, к которой просто физически не могла иметь никакого отношения. Она утверждает, что у нее нет никакой машины и нет водительских прав, а это противоречит фактам. Фотография на удостоверении, найденном в машине сильно обгорела, что тоже объяснить непросто. Но имя не вызывает сомнений. Права выданы в Сент-Ривере. Машина куплена в Сент-Ривере и куплена именно писательницей Таис Крамер, как и квартира в Северном районе, существование которой женщина тоже отрицает. Можно было бы предположить, что мы имеем дело с двумя разными женщинами, но по какой-то странной причине у них очень много общего, вплоть до отпечатков пальцев.
      - Да, удивительная история, - после некоторой паузы отреагировал Эмиль Гриффс, - но, насколько я понимаю, Девочка и ее мама не возражают против того, чтобы Эли прошла через АПД? Может, в результате мы что-нибудь поймем. Давайте назначим время. В идеале, надо бы пригласить сюда и Таис Крамер, но, насколько я понимаю, это сложно.
      - И все же я попробую это организовать, - пообещал Кринс. - Я попросил помочь хозяйку квартиры, в которой сейчас живет госпожа Крамер. Ее зовут Мария Коурелли. Она очень сочувствует своей квартирантке, как выяснилось, она читала ее роман и даже перечитывала.
      
      
      Таис Крамер
      
      Таис задремала в кресле и не сразу сообразила, что звук, который отвлек ее от размышлений о странностях происходящих в ее жизни событий, исходил от уже несколько минут трезвонившего мобильника. Таис увидела, что это хозяйка, госпожа Коурелли, не ответить она не могла.
      - Извините меня, дорогая, - зазвучал высокий звонкий голос, едва Таис нажала кнопку на своем аппарате, - не в моих привычках беспокоить тех, кто мне платит за то, чтобы я этого не делала. Но бывают обстоятельства... Впрочем, если вы не хотите или не можете сейчас общаться со мной, вам нужно только сказать, и я оставлю вас в покое.
      - Нет, все в порядке, - поспешно возразила Таис, - я вас слушаю.
      - Мне нужно с вами поговорить, и лучше не по телефону. Я могла бы подъехать к вам, или вы предпочитаете встретиться где-нибудь в городе? Кафе "Вечернее меню", например, это не далеко от вашего дома.
      - Нет, лучше здесь, если вам удобно.
      - Хорошо. Через час. Вас устроит это время?
      - Да. Я буду вас ждать.
      
      * * *
      Майк очень волновался. Все пока шло гладко, но ситуация тревожила своей непредсказуемостью. Кринс понимал, что тревога: и его, и всех, кто был вольно или невольно вовлечен в тайну, смысл которой он сейчас пытается понять, порождается событиями, не зависящими от него, он чувствовал всю незначительность своего участия в этой драме. Он был лишь невольным исполнителем эпизодической роли. Развитие сюжета зависело не от него. Они продумали все до самых незначительных мелочей, но главная роль была у Марии Коурелли, справится ли она с ней?
      
      * * *
      В квартире Эмиля Гриффса собрались все участники расследования дорожной аварии на двадцать втором шоссе, а также те, кто оказались вовлеченными в эти странные события, по своей ли воле или по воле обстоятельств.
      Все ждали исполнительницу главной роли, хотя далеко не все это понимали.
      Когда Таис вошла в кабинет психоаналитика, ей показалось, что она вышла из-за кулис на сцену, она даже слышала те звуки, которые могли быть в этой фантастической ситуации, она уже не помнила реальных фактов своей прошлой жизни, она напряженно вслушивалась в будущее, не зная, что услышит: бурные овации восхищенной публики или презрительный свист возмущенной толпы. Но она понимала, что сейчас все, что должно случиться, произойдет и перестанет ее мучить, она уже не зависела ни от своих побед, ни от своих поражений, проклятая неопределенность потеряла над ней власть.
      
      * * *
      Таис пришла в себя и огляделась. Первое, что она увидела, был все еще светившийся экран АПД. Чьи-то теплые пальцы держали ее руку. А на душе было удивительно спокойно.
      
      Эпилог
      
      - Нам повезло, - произнесла Берта, когда мы пили свой утренний кофе. Было это уже после того, как от сложных психологических проблем мы смогли вернуться к своим обычным повседневным заботам, - не так много было от нас толку.
      - Но это мы нашли Таис, - возразила я.
      - Ее бы и без моей программы отыскали. Она ведь и не собиралась прятаться ни от кого, она от себя самой пыталась убежать, бесполезное занятие.
      - А мы познакомились с такими интересными людьми, - заметила я.
      - Вот я и говорю, повезло. Кстати, ты не хочешь остаться в моем агентстве на правах партнера и ассистента? Лин вышла замуж, и у нее теперь другие планы.
      - Конечно, хочу, - радостно согласилась я.
      Надо признать, что я ничуть не жалею о своем решении.
      И еще, чуть не забыла, как установило следствие и показала экспертиза, именно автомобиль Таис действительно спровоцировал аварию, но за рулем был угонщик, в машине он прилично наследил. Двери в гараж госпожи Крамер были недостаточно надежно защищены, она это сама признала. Преступник пока где-то затаился, но комиссар не сомневается, что его можно будет найти по электронной картотеке. Вор сбежал, однако отпечатки пальцев оставил. Эли Горри так и не вспомнила, как она попала в машину, но полиция считает, что сможет установить истину и без ее показаний.
      
      
      
      
      Злата Линник
      
      А ты думал, в сказку попал?
      
      Но где снега былых времен?
      Франсуа Вийон
      
      Вещи и обстоятельства не всегда таковы,
       какими они кажутся. Мандрагора.
      Роберт Асприн
      
      Некромант Альгерлар, чье имя заставляло трепетать королей и полководцев, пребывал в несвойственном ему скверном расположении духа. Не радовали его несметные богатства, которые за много столетий скопились в его кладовых, даже бесценные произведения искусства, которыми он заботливо украшал свое жилище, теперь оставляли его равнодушным. Напрасно бродил он по бесконечным зала и галереям Черного замка, услаждая взор статуями и картинами, некоторые из которых были древнее самого человечества. Даже прогулка в соседний город и зрелище всеобщего ужаса, который вызвало его появление, и то не доставили ему удовольствия. К чему все это, когда тело, когда-то полное сил, превратилось в подобие древней мумии, по неизвестной причине покинувшей гробницу и разгуливающей на свободе? Для чего сундуки, полные золотых монет и драгоценных камней самой чистой воды, когда вид собственного лица в зеркале вызывает лишь дрожь омерзения? Что толку в поклонении сильных мира сего, когда без помощи магии невозможно разглядеть то, что находится на расстоянии в пару локтей?
      Но даже это было не самым худшим. Проходя мимо таверны, откуда слышались звуки самого беззаботного веселья, Альгерлар поймал себя на мысли, что завидует этим людям. Им доставляет такое удовольствие еда, вино и ласки беззаботных подружек. Он же давно перестал различать даже вкус пищи. Самые редкие деликатесы и тончайшие вина, которые во множестве присылались в его замок, в беспорядке громоздились в его кладовых, постепенно обращаясь в тлен. Прикосновения одежд из тончайшего шелка и нежнейшего бархата к загрубевшей от времени морщинистой коже также не приносили старому некроманту ни малейшего наслаждения. Целые кипы самых дорогих тканей постигла та же судьба, что и кушанья.
      В глубине души гневаясь на себя самого, он создал в одном из многочисленных пустых залов своего замка подобие общего зала таверны с низким закопченным потолком и развеселой компанией. Но общество бездушных фантомов вызвало у Альгерлара лишь сильнейшее раздражение. Когда-то в юности, тайком сбежав в город и посетив такое же заведение, он испытал гораздо больше радости. Причем, несмотря на то, что монет у него хватило лишь на кружку дешевого кислого пойла, а девица с растрепанными волосами цвета прелой соломы и бюстом, вываливающимся из чересчур низкого декольте, с насмешкой оставила его, всего лишь минуту посидев у него на коленях и забрав все, что оставалось в кошеле...
      Выступление бродячих актеров на ярмарочной площади, которое он посетил, предварительно изменив облик, тоже не развеселило его. Толпа безграмотной черни, которая рукоплещет глупым ужимкам, представляющим собой квинтэссенцию тупости и дурновкусия.
      Вдруг взгляд его упал на молодую парочку, которая целовалась прямо посреди шумящей толпы, не переставая хохотать над приключениями Жана-пройдохи и хлопать в ладоши с самым искренним восторгом. Затем Альгерлар заметил двоих немолодых горожан, скорее всего ремесленника или мелкого торговца с женой. Те время от времени бросали друг на друга взгляды, полные тепла и нежности.
      Внезапно вид немолодой женщины пробудил у некроманта смутные воспоминания, казалось бы, навсегда похороненные в глубинах памяти. Маргретта, наверно она стала такой же - кругленькой, уютной и с тем же серебристым смехом, подобным журчанию горного ручейка. Дочь пекаря, приносившая в замок корзину с караваями хлеба, единственная из созданий женского пола, кто обратил внимание на худого нескладного ученика чародея. Он не ответил на ее чувства, углубившись в изучение манускриптов, написанных высохшими от старости магами, давно переселившимися в другой мир. А ведь он мог бы оставить своего учителя и тогда карты его судьбы легли бы совсем по-другому...
      Вернувшись в Черный замок, который вдруг показался ему на удивление мрачным и вызывающим беспросветную тоску, Альгерлар принялся за то, что умел лучше всего, а вернее, за то немногое, чему научился за свою бесконечно долгую жизнь. Он начал творить заклинания.
      Перед ним одна за другой прошли королевы и знаменитые красавицы прошлого, чьи останки не покоились в Городе Мертвых, а были перенесены в подземелья замка расторопными помощниками. Помощниками, чьи души вскоре отправились в одну из десяти преисподних, а тела стали пищей для ночных демонов...
      Вернув дамам с помощью своего колдовского искусства некое подобие жизни, некромант заставил их развлекать его игрой на музыкальных инструментах, пением, танцами и куртуазной беседой. Но и это лишь растравило душевные раны. Смутная тоска, терзавшая Альгерлара все это время, приняла облик текста, высеченного на мраморной стене зала для магических ритуалов. Визуализация всегда была его самой сильной стороной; даже суровый наставник иногда хвалил его и приводил в пример остальным ученикам.
      "Я бесцельно растратил свою жизнь, - гласила надпись. - Я прошел мимо того, что могло сделать меня по-настоящему счастливым. Речь идет даже не о низменных удовольствиях, а о чем-то, несоизмеримо более важном, это..."
      Невидимое перо на мгновение замешкалось, а затем закончило надпись крупными четко выведенными буквами. Недоуменно моргая, Альгерлар уставился на одно-единственное слово, переливающееся всеми цветами радуги. Слово, которому никогда не было места ни в его лексиконе, ни в его помыслах.
      Той же ночью, предварительно сверившись с положением небесных светил, Альгерлар по узкой винтовой лестнице поднялся в башню, в маленький круглый зал под самой крышей, который посещал лишь в самых важных случаях. Там он начал тщательно готовиться к ужасному и кощунственному магическому обряду, по сравнению с которым даже сочинения выдающихся некромантов выглядели хрестоматией для воскресной школы.
      Прочтя заклинание на мертвом давно не используемом языке, он заставил тяжелую каменную плиту в стене с душераздирающим скрежетом отодвинуться в сторону. Здесь, в нише, где всегда царил холод, хранилась обсидиановая амфора, содержащая кровь сорока трех девственниц царского происхождения. Бесценного эликсира оставалось лишь несколько капель, но для задуманного им должно было хватить. Установив амфору на подставку из черного агата, поверхность которого не отражала солнечные лучи, он подошел к сундуку, обитому кожей, содранной с верховного жреца давно забытого божества, который неосторожно похвастался своей библиотекой, сравнив ее с библиотекой Альгерлара, причем не в пользу последнего. Но даже образ поверженного недруга не вызвал у знаменитого некроманта никакого желания торжествовать. Какое значение сейчас имеют все эти мелкие ссоры, когда от предстоящего магического ритуала зависит несоизмеримо большее.
      Вынув из сундука кости новорожденных младенцев и добродетельных юношей, сохранивших до самой смерти невинность души и тела, он старательно разложил их на полу зала, точно по линиям, образующим идеально ровную пентаграмму. Затем некромант осторожно снял с полки металлический ларец, выкованный из мечей предателей и трусов, бежавших с поля сражения. Рукой, защищенной перчаткой из шкуры вымершего еще до начала времен каменного ящера Альгерлар осторожно извлек наружу тусклый смрадно коптящий синеватый огонек из тех, что горят на могилах нераскаянных злодеев или на болоте, заводя в бездонную трясину всех, кто мечтал завладеть скучающим глубоко под землей кладом.
      Синеватый огонек перепрыгнул на разложенные в виде пентаграммы кости. Несколько мгновений те горели ослепительно-белым светом, нестерпимым для человеческого зрения, а затем потухли, обратившись в жирный черный пепел и наполнив помещение невыносимым смрадом. Подняв руки в призывающем жесте, Альгерлар принялся нараспев читать заклинания на ужасном нечеловеческом языке, со звуками которого могла справиться гортань далеко не каждого человека.
      Вскоре в одной из проделанных в толще стены ниш сгустилось облако непроглядного мрака. Оно было чернее темноты, которая царит в заброшенном склепе, чернее души самого закоренелого преступника. Послышался шорох, как будто гремучая змея ползла по ступеням трона низвергнутого монарха, как будто ветер шевелил жалкие лохмотья повешенного разбойника. Несколькими мгновениями позже в темноте загорелось два ослепительно-ярких красных глаза, пылающих, будто уголья в адском костре, в котором сгорают несбывшиеся надежды и невыполненные обещания.
      - Ты звал меня, человек? - раздался голос, скрипучий как дверь в самое мрачное из подземелий заброшенного замка.
      - Демон Зоркандор! - воскликнул некромант прерывающимся от волнения голосом. - Твоим истинным именем, именами всех верховных демонов десяти преисподних, а также именами властителей ледяных пустынь, где бродят неприкаянные души, приди ко мне на помощь и исполни мою волю!
      - Перестань докучать мне своим жалким нытьем, ничтожный смертный! - послышался в ответ низкий шипящий голос. - Говори, что тебе нужно и постарайся быть кратким. Надеюсь, у тебя была достаточно важная причина оторвать меня от того, что у вас, людей, считается запретными удовольствиями. Иначе тебе не поможет даже этот сладостный для моего обоняния фимиам.
      - Сделай меня снова молодым! - воскликнул Альгерлар с несвойственной ему горячностью. - Сделай мое тело снова сильным и гибким, сделай мои глаза зоркими, а лицо снова приятным для взора.
      - Вообще-то ты и в молодости не отличался особой красотой, - бесцеремонно перебил его демон. - Продолжай, беседа с тобой начинает забавлять меня. Но ты забываешь, что мне ведомы все мысли и побуждения немощных земных червей, ошибочно полагающих, будто постигли тайны вселенной. Ты не о том просишь, человек! Не к тому стремится единственный еще не до конца высохший уголок твоей души!
      - Ты прав, - признался некромант, с изумлением ощущая, что краска заливает ему лицо. Но вопреки ожиданиям демон и не думал издеваться над этим очевидным проявлением слабости. Более того, из ниши послышалось нечто, отдаленно напоминающее глубокий вздох.
      - Это так, - продолжил, немного приободрившись, Альгерлар. - Я хочу... хочу...
      - Любовь, - закончил за него демон с той же непререкаемостью, с какой топор палача опускается на судорожно вытянутую шею осужденного. - Любовь, которую ты имел глупость отвергнуть, погнавшись за ученостью, в которой пользы не больше, чем в подхвостье дохлого осла. Раз уж ты дерзнул меня вызвать, то имей смелость называть вещи своими именами. Тебе нужна Маргретта, ведь так? Мечтаешь начать с ней все с начала?
      - Нет, умоляю тебя, нет! Не произноси этого имени! - завопил Альгерлар и голос его внезапно сорвался на визг. - Она забыла меня и прожила счастливую человеческую жизнь.
      - Ты так уверен? - иронично поинтересовался демон. - Что же, нет, так нет. В таком случае, я удаляюсь. Но ты сумел развлечь меня и в благодарность, которая иногда свойственна даже демонам, я возвращу тебе молодость на целый час. Употреби его с толком. Прощай же, жалкий ничтожный трус!
      - На час?! Ты что, издеваться надо мной вздумал?!! Забыл, кто перед тобой!
      От яростного крика задрожали древние стены башни, сверху раздался треск и на пол упало несколько грубо обтесанных камней. Потухшая, было, сажа вспыхнула ослепительно ярким пламенем. Красные глаза в нише удивленно моргнули.
      - В тебе осталось гораздо больше человеческого, чем я предполагал. Не думал, что кто-то из людей еще способен удивить меня. Пожалуй, я немного задержусь, вдруг это не последний сюрприз.
      Некромант сперва открыл рот, чтобы разразиться потоком жалоб и угроз, затем дернулся, собираясь упасть на колени, но вместо этого схватил с подставки обсидиановую амфору и, поспешно вытащив пробку, выточенную из корня тисового дерева, изо всех сил швырнул драгоценную посудину в нишу.
      Раздался длинный хлюпающий звук, с которым обнажается дно потайного колодца-ловушки, открывая взору останки неудачливых воров.
      - Неплохой эликсир, - одобрительно заметил демон, - хорошо составленный букет и главное, достаточно выдержан.
      - Ты принял мое угощение и теперь должен выполнить мою просьбу, иначе вся сила моего заклинания падет на тебя. Именем хозяина десяти преисподних, а также именами всех ранее поименованных...
      - Успокойся, - проворчали из ниши. - Ты не смог бы меня заставить, даже если бы вздумал верещать до посинения. Но тебе повезло: к твоему желанию добавилось еще одно, не догадываешься, чье? Той, о ком ты вспоминал недавно на базарной площади, пуская слезу при виде почтенного горшечника с женой. Да будет тебе известно, черствый схоластик, недокормленный книжный червь, что она так и не вышла замуж. Она отвергла одного за другим всех, кто приходил просить ее руки, и объявила родным, что хочет провести оставшуюся жизнь в монастыре. Но вместо этого она свернула на поляну, где валуны выложены в виде круга...
      - Свиток с формулами вызывания! - перебил его Альгерлар. - Я не нашел его тогда, как ни искал! Неужели...
      - Отважная девица решила сражаться за любовь тем же оружием, которым ты боролся с ее чувством, - снова закончил за него Зоркандор. В голосе его прозвучало что-то, совершенно не свойственное демону. - Я мог бы уничтожить ее ради забавы, мог бы забрать то, что она предлагала с таким пылом, ничего не дав взамен. Но я тоже когда-то был человеком, и на этот путь меня толкнуло то же самое, что побудило тебя сегодня сотворить эту волшбу. На самом деле, явившись сюда, я выполнял не столько твою, сколько ее просьбу. Долго же девушке пришлось ждать! - добавил он, омерзительно хихикая.
      - Но почему же?!
      - Впервые за много лет ты о ней вспомнил, - пояснил демон с той терпеливой снисходительностью, с какой говорят с несмышленым ребенком или слабоумным. - Это сыграло роль спускового механизма в осадном орудии, которое выстрелило и пробило толстую стену, которой ты отгородился от мира.
      - Ты сделаешь меня молодым?! Ты оживишь ее?! - вскричал некромант, подпрыгнув от радости и тут же с оханьем схватившись за поясницу. - За это можешь у меня просить все, что хочешь, я твой вечный должник!
      - С твоей стороны крайне неразумно разбрасываться подобными обещаниями. Не забывай, что говоришь с порождением десяти преисподних. Нет, в этом мире вам уже не соединиться, здесь ты окончательно потерял все возможности обрести любовь. Нет, бледнеть и падать в обморок - это лишнее. Надеюсь, ты еще не забыл, что наш мир - далеко не единственный во вселенной, кроме того, у него есть множество отражений...
      - Конечно, наставник рассказывал нам об этом еще в самом начале обучения.
      - Значит, будь готов к встрече с Маргреттой на одном из отражений. И помни, ты получил всего лишь призрачный шанс. Если ты и на этот раз испортишь все своей трусостью, даже я буду не в силах тебе помочь. Впрочем, если захочешь вернуться, тебе будет достаточно прочесть заклинание перехода. Оно будет единственным, которое сохранится в твоей памяти во время путешествия по отражениям. Удачи, человек и смотри, не будь таким глупцом как до сих пор.
      Тут же вокруг Альгерлара закрутился непонятно как поднявшийся вихрь. Исчезли древние стены башни, пол с прогоревшим следом от пентаграммы. Исчезло само понятие верха и низа. Незадачливого заклинателя будто засасывало в бурлящую черную воронку. Альгерлар не успел даже вскрикнуть от удивления; у него не было даже времени, чтобы испугаться или удивиться. Единственным материальным предметом, который он ощущал, была "Энциклопедия созданий потустороннего мира". С этой книгой он не расставался ни днем, ни ночью, а в свободные минуты находил особое удовольствие в том, чтобы разглядывать гравюры, где были изображены самые невероятные причудливые создания. Отправляясь в башню, он прихватил с собой этот переплетенный в кожу нарвала томик шириной в две ладони. Погружаясь в беснующийся водоворот, Альгерлар инстинктивно вцепился в "Энциклопедию" как матрос с терпящего бедствие корабля судорожно хватается за обломок, который не выдержал бы веса даже самой крохотной из птичек.
      "Энциклопедия созданий потустороннего мира" была первым, что возникло перед его затуманенным взором, едва окружающий его сумрак рассеялся, и мир снова принял четкие очертания. Должно быть, он задремал в своем кресле, разглядывая гравюры. Ну и странный же сон ему привиделся!
      Рука Альгерлара потянулась к лежащей перед ним книге, чтобы перелистнуть страницу. Но в следующее же мгновение некромант не удержался от изумленного возгласа. Без всякого сомнения, это была его рука и в то же время она имела совершенно непривычный облик. Старый некромант уже давно привык к виду костлявых рук с худыми скрюченными пальцами, больше напоминающим лапы хищной птицы. Но сейчас перед ним была изящная кисть с непривычно светлой кожей и крепкими пальцами, на которых не было, ни длинных острых ногтей, ни множества колец с самоцветами.
      Вслед за этим зрелищем возникло множество новых ощущений, которые обрушились на Альгерлара подобно лавине, готовой погрести под собой неосторожного путника. Молодое полное сил тело в непривычно тесной одежде; оно легко и свободно вдыхает воздух, в котором столько на редкость странных запахов. И не только запахов! Глаза снова стали зоркими, до его слуха доносился малейший шорох и для этого ему не понадобилось обращаться к помощи магии как он уже делал не одну сотню лет.
      Удивленный, Альгерлар оглянулся вокруг. Он, а точнее кто-то, в чьем теле он оказался, находился в маленькой скудно обставленной комнате с низким скошенным потолком. Ни одно из помещений Черного замка не было настолько крохотным; даже ниши, в которых помещались статуи и сторожевые скелеты, и те были намного просторнее. Впрочем, в этом чувствовалась даже некая своеобразная прелесть. Узкая кровать, застеленная шерстяным одеялом, умывальный столик, бюро, несколько полок с книгами. В углу комнаты виднеется ниша, задернутая старой выцветшей занавеской. Судя по всему, она исполняет роль гардеробной. На стенах, оклеенных полосатой бумагой, прикреплены поспешно сделанные рисунки. Сквозь неразборчивую мешанину линий проглядывают женские силуэты, профиль пожилого мужчины в высокой шляпе, фигура, удивительно напоминающая одного из низших демонов.
      Альгерлар поднялся на ноги, что удалось ему на удивление легко. Новое тело оказалось намного выше ростом, что доставило старому некроманту еще больше удовольствия. Заметив над умывальным столиком зеркало, он за пару шагов пересек комнату и уставился на свое отражение. Оттуда на него смотрел худощавый темноволосый молодой человек с небольшими аккуратными усиками. Вместо мантии, которую чародей носил, начиная с детского возраста, на мужчине была одежда непривычного покроя.
      Неожиданно в дверь постучали. Открыв ее, Альгерлар застыл на месте, будто пораженный молнией. Дыхание его пресеклось, сердце сперва пропустило несколько ударов, а потом застучало с бешеной силой, будто демоны-кузнецы в своей подземной мастерской.
      Перед ним стояла Маргретта. Живая и пребывающая в полном здравии, такая, какой он видел ее в последний раз в воротах замка. Впрочем, нет, ее облик во многом претерпел изменения. Роскошные волосы цвета пшеничных зерен были коротко острижены и тугими кудряшками высовывались из-под смешной маленькой шляпки. Вместо длинного хитона на ней было до странности короткое платье, открывающее ноги почти до колен и обувь, напоминающая котурны уличных комедиантов. Впрочем, какая, к демонам, разница! Рядом, на расстоянии вытянутой руки была та, кого он хотел видеть больше всего на свете.
      - Маргретта? - выдохнул он, с трудом шевеля непослушным языком.
      - Вообще-то до сих пор меня звали Моник Тенье, - ответила девушка с такой знакомой озорной улыбкой. - А вы, если я ничего не перепутала, Андре Кристоф, бакалавр литературоведения. Вы чересчур перетрудились над своей монографией о средневековой поэзии. И конечно забыли, что нас ждут на открытии выставки. Все уже собрались. Идемте же, не будьте таким упрямцем.
      За все свои долгие годы, счет которым он давно потерял, Альгерлар не видел столько нового, что выходило бы за пределы его понимания. Вместе с Маргретой-Моник они сперва направились в большое здание, стены которого были выстроены из стекла и железа, сверкающего сильнее, чем латы самого старательного из солдат герцога. Внутри он увидел картины, совсем не похожие на те, что украшали залы Черного замка. На них были в беспорядке разбросаны яркие цветовые пятна, которые, стоило отойти от картины подальше, складывались в деревья, букеты цветов, портрет хорошенькой девушки. В стеклянном доме толпилось множество людей, во много раз больше чем в целом городе, стоящем неподалеку от Черного замка. Люди разглядывали картины, весело болтали между собой, пили вино из высоких стеклянных бокалов.
       Их появление не прошло незамеченным. Мужчины в такой же одежде как на нем самом, молодые женщины радостно здоровались с ними, о чем-то спрашивали, куда-то звали. От нескончаемого круговорота лиц и обилия впечатлений у Альгерлара-Андре даже закружилась голова. Он хотел, было, отойти в сторону и передохнуть в неком подобии зимнего сада, но тут к ним с Маргреттой-Моник подбежал растрепанный худой человечек в пестром балахоне.
      - Ты видел?! - заверещал он, хватая их за одежду, будто нищий у главного храма. - Ну как, засветилось теперь? Заиграло?
       Альгерлар недоуменно оглянулся на свою спутницу. Та ничуть не удивившись, поддакивала и улыбалась. Вокруг них собралась целая толпа, на все лады расхваливающая картины и их создателя.
      - Это и в самом деле очень красиво, - нерешительно произнес Альгерлар.
      ... Затем большой и шумной компанией они отправились праздновать это событие в таверну, где столики стояли прямо на улице под крышей из полотна в бело-зеленую полоску. Все это время Маргретта была рядом с ним, счастливая и полная жизни будто и не было этих столетий разлуки, будто они только вчера распрощались во дворе замка. Затем неожиданно для себя он оказался с ней в светлой уютной комнате на кровати, где перина была набита не сушеной травой и даже не птичьими перьями. Сперва он немного оробел несмотря на изрядное количество выпитого, но дальнейшее произошло легко и непринужденно, будто они вдвоем танцевали хорошо знакомый танец, который исполняли вместе едва ли не с начала времен. За этим последовал завтрак в постели, бесконечная череда прогулок, ужинов, переходящих в бурную ночь и завтраков в постели или за столиком у окна, за которым виднелась ажурная башня из темного железа. Происходящее во много раз превосходило самые смелые мечты. Альгерлар не расставался с утраченной, было, любимой целыми сутками. Он был совершенно счастлив.
      Но прошло еще несколько дней и он вдруг ощутил неодолимое желание оказаться одному в тиши своего кабинета, неторопливо изучая очередной эзотерический манускрипт или размышляя о законах мироздания. Взгляд таких прекрасных зеленоватых глаз, от которого он еще недавно едва не задыхался от радости, теперь вызывал желание спрятаться от их обладательницы, хоть ненадолго.
      Однажды, улучив момент, когда Моник отошла поздороваться с какими-то знакомыми, он потихоньку выбрался из кафе и сбежал в комнату под крышу, служившую жилищем Андре Кристофа. Но не успел он расположиться за столом и открыть "Энциклопедию созданий потустороннего мира", как, сперва на лестнице, послышался торопливый перестук каблучков, а затем в дверь постучались.
      - Андре, ты здесь? Что случилось? Пожалуйста, открой!
      Это оказалось последней каплей. Прижав к себе книгу, Альгерлар торопливо выпалил заклинание перехода. С него достаточно! Он возвращается в свой мир.
      За дверью раздалось приглушенное всхлипывание, вслед за которым послышался отчаянный крик:
      - Альгерлар, нет! Не делай этого!
      Значит, это все-таки она, ради него вернувшаяся из-за порога смерти и готовая отправиться даже в преисподнюю. А он снова поступил как последний трус и глупец.
      - Маргретта! - завопил он, проваливаясь в бурлящую воронку. - Я не хотел этого! Не хотел!
      Погружаясь в крутящееся небытие, он вдруг почувствовал, как его захлестнуло нечто вроде веревки, брошенной утопающему, и стремительно потянуло наверх. Да, он опять был в материальном мире, где существовали такие понятия, как верх и низ. Под ногами снова ощущался твердый пол. Он вернулся, он снова с Маргреттой! Сейчас он скажет ей все, что собирался сказать столько времени. Сразу, как только откроет глаза...
      Нет, он не вернулся! Он очутился в совершенно другом месте. Не было ни крохотной комнаты со скошенным потолком, ни города с ажурной металлической башней, ни Маргретты. Он сидел в мягком кресле, облегавшем все его тело будто перчатка или вторая кожа. "Энциклопедия" была с ним, все так же судорожно прижатая к груди. Что-то вибрировало, откуда-то раздавался странный еле слышный гул. И также как и в предыдущем мире, здесь почти не чувствовалось магии.
      - Анр, нельзя так эмоционально реагировать на перегрузки, - укоризненно произнес женский голос откуда-то сбоку. - Для космолетчика вашего уровня это даже неприлично.
      Альгерлар осторожно огляделся вокруг. Тесное помещение со светло-серыми стенами, которые неуловимо сливаются с полом и потолком. Прямо перед ним громадное окно, за которым чернеет ночное небо, на фоне которого поблескивает созвездие Бешеных Псов, а рядом красноватым глазом светится звезда Кормчий.
      Его рука с синеватой кожей и странно удлиненными восемью пальцами напряженно застыла на узкой столешнице, где виднелось множество разноцветных огоньков, перемежавшихся табличками с незнакомыми письменами. Интересные у них здесь методы составления гороскопов...
       Кто-то вежливо, но настойчиво потряс его за плечо. Обернувшись, Альгерлар увидел нечто вроде ожившей веревки, одного из воплощений демона Хазерная. Но это была не веревка и даже не демон. На расстоянии в пару локтей от него в таком же кресле восседало многоногое создание с длинными гибкими конечностями, которые росли отовсюду подобно чудовищной бахроме. С пятнистой ярко-малиновой морды на него лукаво смотрели такие знакомые зеленоватые глаза удлиненного разреза.
      - Свой каталог инопланетных созданий вы досмотрите после вахты, а сейчас пора готовиться к переходу в нуль-пространство.
      Да, переход и как можно скорее! Сжав страховидные голубоватые пальцы на томике, переплетенном в кожу нарвала, Альгерлар скороговоркой выпалил заветную формулу. Сейчас все вокруг расплывется, забурлит, и он окажется в родном и до последнего камушка знакомом мире. Хватит с него приключений и низменных удовольствий! Он достаточно познал человеческую жизнь. К тому же, оказывается, быть любимым - это так хлопотно... Но вцепившееся в него щупальце и не думало отпускать. Он ощущал его настойчивое прикосновение, даже проваливаясь в очередной туннель между мирами.
      - Ну что, Андрей, выбрал, наконец, героя?
      Первое, что Альгерлар с радостью ощутил - он снова в человеческом теле. Не таком молодом и здоровом, как в первом случае, но тоже вполне подходящем. Та же уже ставшая знакомой тесная плотная одежда, крутящееся кресло, правда, не такое удобное, как в башне астрологов или что это еще такое было. Во рту ощущался странный привкус; нечто в таком роде он испытал, когда вызванный им огненный элементал едва не сжег "Методику преподавания некоторых аспектов современной демонологии" из личной библиотеки наставника...
      - Героя? - переспросил Альгерлар, открывая глаза.
      - Ну да, героя для рекламного комикса, - ответил ему немолодой мужчина в странном одеянии, делавшем его похожим на уличную тумбу в покинутом им городе. - Учти, ты у шефа в зоне особого внимания. Если вовремя не представишь наработки, тебя четвертуют, обезглавят и лишат ежеквартальной премии.
      В этот раз обстановка, окружавшая Альгерлара, была не менее странной и чуждой. Кресло, на котором он сидел, старое и расшатанное, было приставлено к обшарпанной стене лестничной площадки. В руке дымилась непонятная бумажная трубочка. Рядом стояло и сидело в похожих креслах несколько мужчин в таких же, как на нем обтягивающих штанах из плотной синей ткани. Почти все подносили ко рту такие же бумажные трубочки и выдыхали клубы удушливого скверно пахнущего дыма.
      - Так что, нарыл что-нибудь в своем фентезюшном каталоге? - настойчиво поинтересовался другой. - Давай уж, определяйся скорей, а то до конца недели надо креативщикам техзадание спускать.
      - Может быть, все-таки вернемся к предыдущему варианту - единорогу? - вступил в разговор молодой мужчина с толстым животом, еще помещающимся под клетчатой рубашкой.
      - Или оставим горгулью? - просили откуда-то из темного угла. - Хорошая же была идея.
      - Была хорошая, пока Марине свет Николаевне кто-то добрый не шепнул, что горгулья вылитый ее портрет. Так что она теперь любого, кто хоть заикнется в защиту этого варианта, с костями сожрет.
      - Чуваки, мне тут такое про нее рассказали! - снова заговорил толстый любитель единорогов. - Фил бьет себя всеми пятками в грудь, что видел ее страничку в одной из социальных сетей. И знаете, какой у нее ник? Госпожа Строгость!
      - Да, это многое объясняет... - протянул мужчина в нелепом одеянии. - Ахтунг, парни, дракон летит.
      Это была Маргретта. Альгерлар понял это за несколько мгновений до того, как она появилась на лестничной площадке.
      Ее волосы снова были коротко острижены, причем так, что издали ее можно было принять за мальчика. На Маргретте, которую в этот раз звали Марина, были те же облегающие темно-синие штаны, что и на большинстве присутствующих, и бледно-голубая рубашка с блестящими пуговицами. Несколько верхних пуговиц было расстегнуто и некромант, перед которым трепетали короли и полководцы, невольно опустил глаза.
      Но страх, который подобно ледяной волне прокатился по всему его телу, был вызван вовсе не этим. Ужас внушал ледяной взгляд вошедшей, в котором ясно читалась несокрушимая уверенность в своей абсолютной правоте и решимость немедленно расправиться со всяким, кто вздумает противоречить или встать поперек дороги.
      Она тоже моментально узнала его, но теперь это не сулило Альгерлару ничего хорошего. При одной этой мысли волосы сами собой зашевелились у него на голове. Против такой женщины были бы совершенно бессильны даже все его заклинания. Разумеется, в том случае, если бы Зоркандор из присущего демонам своеобразного чувства юмора не спрятал их в глубинах его памяти, оставив на поверхности единственное, дающее возможность спастись бегством. К тому же, кто знает, чему тот научил не в меру расхрабрившуюся девицу, которая вместо того, чтобы утешиться в семейном союзе с первым, кто позовет, решилась на такой отчаянный поступок...
      А сейчас она стоит перед ним и смотрит так, будто размышляет, какие страшные кары обрушить на его голову. И, если быть совершенно честным, он заслужил это. Много столетий назад он отверг ее любовь, решив посвятить жизнь изучению тонкостей темного волшебства. Затем, выпросив у судьбы второй шанс, трусливо сбежал, почувствовав, что ее постоянное присутствие становится чересчур обременительным. После этого, встретившись с ней в странном невероятном мире, он тут же удрал, придя в ужас от ее внешности. А такого, как рассказывал когда-то наставник, ни одна женщина никогда не простит.
      - Доброе утро, господа, - обратилась Маргретта-Марина ко всем присутствующим. - Насколько я поняла, производственные совещания отдела теперь проводятся в курилке?
      В ответ послушался нестройный хор голосов.
      - Доброе утро, шеф!
      - Конечно, здесь не так пафосно, как в зале для переговоров.
      - Неформальная обстановка способствует появлению ценных мыслей...
      - В таком случае я жду от всех отчетов не позднее конца недели, - произнесла Марина Николаевна тоном, не допускающим возражений. - А вас, господин Ковалевский, - добавила она, бросив на Альгерлара взгляд, который сделал бы честь любому василиску, - после гм... совещания попрошу подойти ко мне в кабинет.
      Перед мысленным взором окончательно оробевшего некроманта сами собой возникли ужасающие картины. Маргретта приказывает подвергнуть его нечеловеческим мучениям и... лишить ежеквартальной премии. А вдруг ее, и правда, демон заодно научил перекидываться в дракона?! И жрать неугодных вместе с костями?!
      Заклинание перехода выскочило у него изо рта с такой же легкостью, как струя игристого вина из бутылки. Уже проваливаясь в ревущую бездну, Альгерлар успел заметить вытянувшиеся от изумления лица недавних собеседников. Последнее, что он увидел, были глаза Маргретты. Очаровательная женщина смотрела на него, будто охваченный азартом погони охотник на убегающую дичь.
      На этот раз он оказался у себя дома - в Черном замке, который теперь казался таким уютным и надежным убежищем от всех житейских бурь. Путешествие благотворно подействовало на него; теперь вместо дряхлого старика из зеркала на него смотрел мужчина, только недавно вступивший в пору зрелости.
      Но покой и уединение радовали недолго. Снова переходил Альгерлар из одного зала в другой, сожалея о своей нерешительности. В конце концов, пролистывая любимую энциклопедию, он поймал себя на том, что уже битый час таращится на изображение горгульи, пытаясь разглядеть в ней сходство с Маргреттой.
      - Демон был прав, - наконец патетически воскликнул он. - О, Маргретта, я потерял тебя!
      - В твоем замке и, правда, легко потеряться, - послышался в ответ самый прекрасный голос во всех мирах.
      В арке, завершающей анфиладу малых залов появилась Маргретта - такая, какой он видел ее последний раз много столетий назад: прекрасное юное создание с длинными волосами цвета зерен пшеницы, в развевающемся небесно-голубом платье. Девушка плавно приблизилась к нему, легко ступая изящными босыми ножками по древним истертым плитам пола. В руках у нее был круглый ароматный каравай.
      - Пока тебя искала, хлеб почти остыл, - сказала она нежным голосом, звенящим, будто чистейший горный ручей.
      Альгерлар был счастлив как никогда. Замок, который теперь никто бы не решился назвать Черным, разделил радость со своим хозяином. Солнце играло в разноцветных витражах, бесследно исчез мрак и многовековой слой пыли. Портреты, украшающие бесчисленные залы и галереи, радостно улыбались, скелеты, стоящие на карауле по всевозможным углам и закоулкам, все как один украсились веночками из полевых цветов. Каждое утро по всему замку разносился запах кофе и свежеиспеченных булочек. На мраморной стене вместо самоуничижительного текста проступила древняя как мир магическая формула: две фигурки, между которым стоит плюс, затем знак "равно" и чуть кривоватое сердечко. Давно умершие королевы и знаменитые красавицы прошлого разом покинули подземелья дворца, оставив на удивление одинаковые записки: "Меня не ищи, я у мамы".
      Однажды, поднявшись в верхний зал башни, Альгерлар нашел там нечто совершенно неожиданное. В нише, где появлялся обитатель десяти преисподних, лежала толстая книга. На обложке под изображением красиво накрытого стола было выведено явно не рукой переписчика: "Блюда традиционной французской кухни".
      Шло время. Однажды утром Альгерлар окончательно понял, чего ему не хватает для полного счастья.
      - Мы покинем этот замок и поселимся в маленьком домике на берегу моря, а, может быть, на лесной опушке, или вершине холма - сам с собой размышлял он, оторвавшись от созерцания гравюр в "Энциклопедии потусторонних созданий". - А замок я подарю на совершеннолетие старшему сыну. Старшему из множества детей, которые у нас непременно появятся. Мы будем ухаживать за садом и огородом, делать домашнее вино, изготовлять своими руками разные предметы для домашнего обихода. А долгими зимними вечерами мы все будем собираться у ярко пылающего камина. Я буду курить трубку и рассказывать младшим детям что-нибудь занимательное, Маргретта будет вязать толстые шерстяные носки или возиться у печки. Пушистый черный кот станет мурлыкать и хитро коситься на нас янтарно-желтыми глазами...
      С этими приятными мыслями он отправился искать свою очаровательную супругу, чтобы объявить об этом решении, которое, вне всякого сомнения, соответствует и ее желаниям тоже. Но Маргретты не оказалось ни в спальных покоях, ни в кухне, ни в обсидиановом зале, где была устроена изящная дамская гостиная. Сторожевые скелеты на вопрос, куда подевалась госпожа, дружно прикидывались неодушевленными предметами обстановки.
      ...Маргретта обнаружилась там, где он менее всего ожидал ее найти - в библиотеке, за столиком, заваленном манускриптами и свитками древних рукописей. Незаметно приблизившись, Альгерлар с изумлением увидел, что та с увлечением изучает трактат по запретной магии.
      
      
      
      
      Ефим Гаммер
      
      ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ - 2
      
      ВАРИАНТ СУДЬБЫ
      
      1
      Никаких странностей, но...
      Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
      Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
      Кстати, что написано на этикетке?
      "Выпей меня без остатка".
      Отчего же не выпить?
      Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
      Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
      В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
      Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
      Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
      
      2
      У лжи короткие ноги. Правда, когда становишься свидетелем словесной войны, убеждаешься: она всегда опережает правду.
      Вот и сейчас.
      - Не хочешь вернуться в свою прежнюю жизнь?
      - Это и есть моя настоящая жизнь.
      Сказал, и вроде бы солгал психологу, но... Тут-то и фокус зарыт. Прежняя жизнь, настоящая... Поди разбери, когда на плечах погоны, и после пометки "здоров" на опросном листе, ехать на базу за распределением ролей в израильской кинотрагедии, именуемой Милуим. Для несведущих, милуим - сборы резервистов, месяц-два в году, в зависимости от возраста.
      Лани был возраста подходящего, чтобы призываться на армейские сборы. И добавлять в авторский дневник одно-другое стихотворение, чаще короткое, как жизнь некоторых из его однополчан
      Например:
      
       Каждый день приходят похоронки,
       Будто бы войною мы окружены.
       Сле зы, плач... Но ломит перепонки
       Эхо от загробной тишины.
      Или такое:
       Жизнь и смерть в одной авоське -
       Там, где лук, картошка, сельдь.
       Пишет жизнь пером на воске,
       А резцом на камне смерть.
      
      Но сегодня ему не до вдохновения. И без того мутилось в мозгу. Казалось, день затасован за день, а вся жизнь - своеобразная карточная колода. Развали ее пополам, и вместо какой-то милой дамы выскочит проныра Джокер. Изначально, если вспомнить о его происхождении, Джокер появился в картах таро в образе шута. Он символизирует независимый, лишенный страхов дух, привитый к тайной мудрости. И появись в раскладе, сигнализирует подопечному: твое время настало, ты в эпицентре духовных сил и мистических прозрений.
      Но какие духовные силы? Какие мистические прозрения? Быть бы живу!
      С противоположной стороны улицы послышалось:
      - А сейчас - воздушный поцелуй! И прощальный взмах руки - от губ к восходящему солнцу.
      Оглянулся. Восходящее солнце - да, на месте. А воздушный поцелуй? А прощальный взмах руки? В окне легковушки серебристого цвета, типа "Сузуки".
      Кто там, за поднимающимся стеклом? Туманное обличье. Вроде бы женское. Не разглядеть.
      Клаксон нервно, на басовых нотках, что-то потребовал. Что? Разве способен нормальный человек вклиниться в запредельный звуковой язык? Способен - не способен, но игнорировать тоже нет смысла. Да и любопытство... Чего ради? Правда, эта штука вредна для ума, но - не секрет - полезна для творчества. А если намек на творчество, то мигом наплывает из давней классики: "Что день грядущий мне готовит?" И тут же ехидный выплеск из недавнего прошлого: "А что готовишь ты ему?"
      Честно говоря, Лани не был заинтересован ни в том, ни в другом. Больше всего хотелось, чтобы оставили его в покое, и дали возможность сидеть в кафе, попивать коньячок с кофейком и не строить планы на будущее. Будущего после гибели в теракте жены особого не предвиделось. А прошлое - Лея, его жена, погибла от взрыва самодельной бомбы во время досмотра палестинки на КПП - занозисто сидело в сердце, не давало отключиться от боли. Что остае тся? Настоящее? Из настоящего: погоны на плечах, американская автоматическая винтовка М-16, и призывный голос клаксона.
      - Ма кора? - откликнулся на иврите. И вдогонку по-русски: - Что случилось?
      - Садись. Едем!
      Чуть было не отреагировал на требовательный женский голос словами:
      - Ты кто такая, чтобы приказывать?
      Но промолчал, зная наперед, что услышит в ответ несколько язвительное:
      - Твой командир!
      Такая некогда завелась у него игра с Леей: она офицер, а он обычный резервист израильской армии.
      - Ну и ну, - проворчал Лани и уселся рядом с попутчицей - одуванчик курчавых волос, капитанские шпалы, кепи под погоном.
      Машина рванула с места и, проскочив пустырь, вырвалась на загородное шоссе.
      
      3
      Никаких странностей, но...
      Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
      Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
      Кстати, что написано на этикетке?
      "Выпей меня без остатка".
      Отчего же не выпить?
      Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
      Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
      В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
      Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
      Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
      
      4
      Волосы дыбом, если быть реалистом.
      Но Лани исповедовал фантастический реализм, и предпочитал про волосы более уместное: "седина в бороду, бес в ребро". Остановить бы тачку где-нибудь на обочине, перебраться с Леей на заднее сидение, и... Нет-нет, в душе не отпускало: сначала надо ей сказать, что она погибла, и не день, не два назад, а... Тогда и о пандомии никто не заикался, и вирусы, если и появлялись из-за кордона, так были из породы птичьего гриппа. Притом не требовали от чихающей публики надеть на физию маску. Вот-вот, надеть маску, будто попал на бал-маскарад. У Леи, явившейся из доинфекционной эпохи мирного сосуществования с вредоносными бактериями, маски. по всей видимости, нет. Но с этим не проблема, в накладном кармане гимнасте рки найде тся запасная. Беда в ином: едет на погибель свою, и не подозревает о том. Но почему на погибель? Время ведь сегодня другое. Вдруг настроено на лотерейное счастье, и выдаст новый поворот судьбы? Или... Или время как раз то самое, поэтому Лея и без спасительной маски.
      Прыжок в прошлое?
      В прошлом тебя могут, а ты не можешь. Проще говоря, тебя могут покалечить, даже убить, а ты лишен возможности дать сдачи. Иначе - эффект бабочки. Разрушишь современный мир. А вот прошлое не разрушишь. Его позволительно только трактовать. Кстати, Израиль для этого лучше всего предназначен. Удивительная страна. Хотя бы тем, что дае т возможность каждому, не сходя с места, путешествовать во времени. Если при этом приспособлен к мимикрии, ощутишь себя Соломоном Мудрым, угощающем юную Суламифь сладкими финиками. Только не забудь предварительно закупить фиников в лавке и познакомиться с охочей до гостинцев девушкой. Или пройдись по узким улочкам Старого Иерусалима, вдохни полной грудью воздух, пропитанный не современными вирусами, а ароматом былых времен, и ощути себя одним из двенадцати апостолов. А тем, кто живет в квартале Гило, и ходить никуда не надо. Выгляни в окно, и представь себе: здесь некогда было пастбище, на которое выгонял своих овец и коз пастушок из Бейт-Лехема Давид, будущий царь иудейский.
      Словом, каждому свое видение мира. Каждому свое , а кому и чужое. Просто Чеховский вариант: один придумывает сюжет, а другой в него вляпывается. Как? Да никак! Будто на машине времени. Понятно, машина времени еще не создана. Что это меняет? Практически ничего. Катим на обычной иномарке: четыре колеса, руль, коробка передач. На спидометре разрешенные 80 км. На календаре... Впрочем, по Грибоедову, все врут календари. Так что... То время - не то, с наплыва чувств не разобрать. Не проще ли включить радио и послушать новости?
      Последняя сводка гласила: Армия обороны Израиля призвала на службу 10 июля 2020 года три тысячи резервистов. Их задача: оказать посильную помощь медицинским работникам и полиции в борьбе с коронавирусом.
      Выходит, он, Лани, один из ныне мобилизованных резервистов, находится не в каком-то пресловутом вчера, не в проблематичном завтра, а в настоящем - "свое м" до потери сознания времени. Но как в "его" время затесалась Лея, косточки которой... Нет, не будем! И мыслить об этом тяжело, и спросить не у кого. Казалось бы, как это не у кого? А Лея?
      Да, она рядом. Но попытайся - спроси. А уж перетягивать ее на заднее сидение, чтобы... Невпроворот, просто дрожь по коже! Было бы что выпить. А то ведь... С собой не носим, но отчего в бардачке не проверить?
      
      5
      Никаких странностей, но...
      Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
      Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
      Кстати, что написано на этикетке?
      "Выпей меня без остатка".
      Отчего же не выпить?
      Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
      Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
      В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
      Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
      Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
      
      6
      У КПП очередь арабов, собирающихся на заработки, медицинские процедуры и просто в гости к родственникам в Восточный Иерусалим.
      За КПП автобус, который их доставит по назначению.
      Но прежде, на подходе к проходной, беглая, на прищур глаза, проверка, нет, не на лояльность, на взрывоопасность - не тащит ли кто на себе самодельную бомбу?
      Не кажется ли тебе, Лани, что эта палестинка крайне подозрительна? Беременна? Да! На девятом месяце? Положим. Но как-то "не по-нашему" беременна. Как это "не по-нашему?" А так! Живот выпячивается чуть ли не сразу под грудью? Будто там приторочен взрывчатый пояс смертника. И одета девица не по сезону. Июль на дворе, а она в длинополом, словно в декабрь вмазалась. Пропустишь на КПП, а там Лея. А где Лея, там и взрыв, самопоподрыв на языке террористов. Лучше уж... Нет, не стрелять же, право, у входа. Не правильнее ли пропустить ее под контрольной аркой с металлоискателем?
      - Пожалуйста... Будьте добры... Проходите сюда.
      - Чего-чего?
      - Контроль!
      - Какой еще контроль, мамзер!
      Ага, сразу, как не в поддавки, так мамзер - незаконнорожденный, причем на иврите, чтобы адресат слопал и подавился, не перепутав с каким-либо чужеродным ругательством. Других у них, как и у израильтян, особенно и нет, самое оскорбительное - мамзер, стало быть незаконнорожденный.
      А если незаконнорожденный, так и не лезь к ним со своим ядовитым дыханием. Однако жизнь Леи важнее оскорбленных чувств, и своих, и этой подозрительной мадам с животом на двойню-тройню, либо бомбу, напичканную для большего поражения гвоздями и свинцовыми шариками.
      - Вам дважды повторять? Пройдемте!
      - Не прикасайся, мамзер!
      Ну и дела! Едва дотронулся до ее локтя, чтобы ввести под арку, как раз-два-три, и девица в обмороке, бряк на бок, глазки в закате и пена на рту. А следом? Следом взбешенный псих командира поста:
      - Хватай бабу в охапку и гони.
      - Куда?
       - Отсюда не видно! В больницу! Она приписана к Шаарей Цедек в Иерусалиме. Каждую неделю ездит на проверку. Гляди, разродится здесь, а не там, и принудят платить алименты.
      - Какие алименты?
      - Денежные! За погубленного младенца!
      - Это я, что ли?
      - Мы! Мы все! Армия! Это уже третий случай за этот заразный июль. Из-за эпидемии!
      - При чем здесь эпидемия?
      - У них денег на жизнь не хватает, вот они и ищут случай заработать на халяву!
      - Таким образом?
      - Таким! Прикидываются, что у них на КПП из-за дурного обхождения начались преждевременные роды, и пускают наверх иск нашему начальству. Дошло?
      - Дошло!
      - Тогда действуй!
      - Уже еду.
      
      7
      Никаких странностей, но...
      Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
      Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
      Кстати, что написано на этикетке?
      "Выпей меня без остатка".
      Отчего же не выпить?
      Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
      Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
      В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
      Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
      Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
      Что выпил? Вино ли? На вкус... Никакого вкуса. Будто и не пил. В горле сухо. В глазах резь. Едва приоткрываются. А если напрячь волю? Если с выдохом, как в боксе в момент удара? Если-если... И? Боже! Да не вино на столе. Капельница над головой. Пластиковая бутылка, и кап-кап, по прозрачному шнуру прямиком в вену. Для поддержки жизни, так сказать. А что с жизнью? Вроде бы на месте, дышать позволяет. Чувствовать, слышать. И даже различать: вот белый халат, вот еще один белый халат.
      Доктора? Консилиум?
      Скорей, врачебный обход.
      О че м говорят?
      Как с того света доносится:
      - Вышел из кризиса.
      - Оформите перевод из блока больных коронавирусом в палату выздоравливающих.
      - А ту арабку, что его заразила?
      - Ей обеспечьте достойный уход за двойняшками.
      Разродилась, выходит? Это хорошо. Это по-нашему. Не привези ее в нужный час в больницу, рожала бы по дороге. При таком раскрое, не только иск против армии, при таком раскрое и аппетит возрастет до требования пожизненного опекунства над близнецами с материальным обеспечением.
      И чего только не приходит в голову? В больную голову, следует уточнить. Не пора ли ее занять чем-то более полезным? Чем? Хотя бы стихами!
      - Бумагу мне, полцарства за бумагу! И заодно перо иль карандаш! Иначе там, где встану, я не лягу, и телу своему не буду верный страж.
      - Чего вам, больной?
      - Перо и бумагу!
      - Поэт?
      - Как это вы определили, сестрица?
      - Уже наученная. Лежал у нас пару лет назад другой поэт из России. Андрей Де... Де...
      - Дементьев?
      - Наслышаны?
      - Еще бы!
      - Так он тоже, как вышел из болезненного состояния, так сразу: "Перо и бумагу!"
      - Вдохновение?
      - Кто-кто? Не знакома.
      - Тогда не будем о вдохновении. Но стихами поделился?
      - Это как?
      - Читал вам свои стихи?
      - Не успел. Выписался досрочно.
      - Меня тоже досрочно?
      - Полежите пока. Потом решим.
      - А перо и бумага?
      - Принесут. Пишите себе - полегчает. Наукой проверено.
      Ну, если уже наукой проверено, то приспело проверить и словом.
      
      БОЛЬНИЧНОЕ СТИХИЙСТВО
      
      Стихи с натуры, написаны в больнице Шаарей Цедек, где незадолго до меня, как поведала лечащая медсестра, лежал Андрей Дементьев, который тоже сразу после операции потребовал перо и бумагу.
      "У поэтов есть такой обычай"...
      - Перо и бумагу!
      
      1
       Уединен в четырех матерчатых стенах.
       Слышно дыхание, вскрики и стоны.
       Многообразие боли - рабочая смена.
       Чтоб не включиться, держу оборону.
       Первое дело - перо и бумага.
       Дело второе - порыв к вдохновенью.
       Правда, оно затесалось от страха
       Тенью скользящей - куда? - в междутемье.
       То ли война, то ли голод и стужа.
       То ли компьютер, ринг и перчатки.
       То ли пивбар, космодром, званый ужин.
       Словом, играет со мною в прятки
       Но я не сдаюсь, и под овенским знаком
       Упрямо иду вдохновенью навстречу.
       Ищу не лекарство - перо и бумагу.
       Откажет в свиданке, глядишь, покалечу.
       Но обошлось. Обнаружил в пирожной:
       Водку под видом компота лакает.
       - Поэту нельзя, вдохновению можно! -
       Так говорит, от страха икая.
       Ну что же тут скажешь? Мое вам почтенье,
       Довольно кирять, включайся в работу.
       И, виновато кивнув, вдохновенье
       От водки пошло по живую воду.
      
      2
       Сегодня в тишине ночной
       Я обнаружил человека.
       Обычный с виду, не калека.
       Но был он не в себе. В иной
       Телесной оболочке.
       В моей. И что? Поставлю точку,
       Чтоб не сочли за сдвинутого психа.
       Хотя, понятно, закрутил я лихо,
       И вышло бы, откинь смятенье,
       Отличное стихотворенье.
      
      3
       Соседняя кровать,
       И кто-то умирает.
       Не разобрать вполне,
       Что шепчет он в бреду.
       Какие-то слова
       Об аде и о рае,
       Куда тоннелем света
       Отправлен по суду.
       Куда? Не разобрал он,
       И мучается сердцем.
       Пункт отправленья ясен.
       А пункт прибытья скрыт.
       - Подайте толмача!
       Пусть скажет, как раздеться.
       В ответ небесный голос:
       - Учил бы ты иврит!
      
      4
       При полном, при параде,
       Под отдаленный гул,
       Серьезный наблюдатель
       В палату заглянул.
       - Здесь мое место, точно?
       - Нет, вам в другом конце.
       И тень, как бы нарочно,
       Возникла на лице
       Чужого генерала
       Враждебной нам страны.
       Здоровьюшка не стало,
       Приперся на блины.
       Здесь, в наших палестинах
       Израильских корней
       Целебная малина,
       Будь даже не еврей.
      
      5
       Откровенье... Разве что в больнице
       Нарастает чувств невнятных вал.
       Как туман, текут чужие лица,
       Но одно я все-таки узнал.
       Боже мой! Какой гриме р потешный
       Умирает в нашем времени сейчас.
       Помню я, и помнит ветер вешний,
       Как по юности носил на крыльях нас.
       Не слились в том прошлом жизни наши,
       Я в Израиль, за своей строкой.
       И теперь лишь паспорт нам докажет,
       Кто есть кто... Хотя теперь на кой?
       А ведь мы друг друга не признали,
       Мимо зеркала прошли, потупив взор.
       Позади души раскрытой дали,
       Впереди больничный коридор
      
      6
       Раскована и мило откровенна.
       - У вас потеря крови, ешьте шоколад.
       - Мне шоколад нельзя, давление подскачет.
       - А вот виагру лопать? Вам и черт не брат!
       - Простите, медсестра, с виагрой все иначе.
       С ней, говорят друзья, что даже смерть красна.
       - Хорошие друзья! Пусть смерть по ним и плачет.
       - Отплакала. На днях убрала всех она.
       - А вы теперь, с испуга, к нам в больницу?
       - С испугу или нет, но в сердце колотит.
       - Рубайте шоколад и думайте жениться.
       Жена - хлеб-соль, и сексуально сыт.
       - Всегда готов, как пионер, влюбиться.
       Но где искать? Не первая учительница все ж.
       - Пройдите вдоль палат. Мол, до любви свободный.
       Представьтесь пациенткам: бедуинский вождь!
       И будет вам успех. Не дольше, чем до полдня...
       - Понятно, за олима замуж не пойдут.
       - А я на что ж?
      
      КОНТРОЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
      
      1
      Контрольная покупка.
      Контрольный пакет акций.
      В подверстку и контрольная жизнь.
      А почему бы нет? Контрольная жизнь очень хорошо вписывается в этот ряд. В особенности, если учесть, что у Бога все под контролем. И жизнь человеческая, само собой. Не он ли определил ее срок? Сто двадцать лет и ни в зуб ногой! Живи - пользуйся божьим предписанием. Чего проще? Нет, проще могут быть только мощи, как писалось когда-то в давнем стихотворении, а человек - существо сложное. Ему войну подавай, теракты, хулиганские выходки с поножовщиной - все те милые занятия, которые укорачивают жизнь. В результате, от подконтрольных ста двадцати лет он выделяет себе этакий прожиточный минимум, на одну - две четвертинки века. И ведать не ведает, что последует в дальнейшем, за пределом прожитых лет. Вот для того и существует контрольная жизнь. Тече т она - не пресекается: ни войн, ни смертельных эпидемий, ни трагических случайностей, имеющих свойство перебрасывать тебя на тот свет. Живи себе - поживай, добро, как в сказке, наживай, а в прибавку к нему знания. Какие? Всякие - разные. О космическом устройстве, параллельных мирах, братьях по разуму, И... Ну, конечно же, хочется и о себе, любимом, разузнать побольше. Нет не об этом, отраженном в зеркале, а о том, земном, не из подконтрольной жизни. Хочется - пожалуйста, но, разумеется, при наличии допуска в спецхран. Отметься служебным удостоверением на проходной, запрись в кабинке, чтобы никто не подглядывал, набери секретный код на клавиатуре, включай телеэкран - и будь свободен и волен в своих изысканиях. Видишь? Более того, чувствуешь в реале, будто погрузился в земную личность. И говоришь его словами:
      - Перо и бумагу!
      Понятно, и в больнице не может без творчества. Но пока он будет писать стихи, переключимся на что-то другое, более захватывающее. Хотя бы на это. Человек на мостовой, в воздухе запах сгоревшего пороха.
      После того, как его убили, ему захотелось жить.
      Впрочем, может быть, его не совсем убили. Однако нет сил шевельнуться, тело непослушно, но мысль - вот она! - пляшет перед глазами, переливается в цвете искрометного огня праздничного фейерверка.
      Праздничного? Почему бы нет? Но ведь его убили. Подумаешь, убили. Кому-то это, наверное, праздник. Иначе не убивал бы. Но кому? Голову не повернуть. Значит, и не разглядеть преступника. А ведь он где-то рядом, топчется-топчется, тяжело дышит, с присвистом, будто астматик. А если нет? "Да или нет? Да или нет?" - занедужило мозг. Ну, и чертовщина! Какая разница, астматик или не астматик? Ему жить, пусть сам и разбирается в своих болячках. Хотя... На днях - вчера, либо позавчера - передавали по израильскому радио, что некий астматик, зараженный коронавирусом, под влиянием нахлынувшей пневмонии, свихнулся по полной и застрелил полицейского, который потребовал от него надеть предохранительную маску.
      - Мне и без того дышать нечем! - сказал и жахнул из пистолета.
      Но это, как подмечают знатоки криминальной медицины, не конечный итог маразма. И выставляют на рассмотрение наглядный пример полного беспредела в области душевного расстройства. В Канаде некий дантист, обладатель трех домов и медкабинета, натворил такое, что вообще не укладывается в голове. Застрелил пятнадцать человек, и без всякой причины. Кто попался на мушку, в того и палил, пока сам не схлопотал убийственный заряд в девять граммов свинца. Почему - отчего? Это так и не выяснилось. Причину умопомрачения тоже списали на коронавирус.
      Хорошо хоть, есть на что списать.
      А когда нет?
      Ну, это дело другое, к эпидемии отношения не имеющее.
      А вот что имеет отношение к эпидемии, это следует изучить, притом с уче том, не отразится ли оно каким-то образом и на контрольной жизни?
      Физически это маловероятно. А психологически? Можно ведь и заочно заработать посттравматический синдром при регулярном просмотре данных о заболеваемости на Матушке-Земле.
      В США на конец апреля 2020 года идентифицировано свыше миллиона заразных носителей вируса, в России более 90000, в Израиле 15000.
      Хорошо хоть, что эта инфа доступна лишь ограниченному количеству спецагентов с особыми полномочиями для наблюдения за параллельным миром. Хорошо и другое: компьютер предохраняет от заниженной самооценки при анализе фактов. Недаром Фрейд говорил: прежде чем ставить себе заниженную самооценку, убедись, что ты не окружен идиотами.
      Не окружен! Вокруг компьютеры высшего интеллектуального могущества. Своим умом вряд ли докопаешься, где искать астматика, убившего полицейского, а на компе раз-два, и будь любезен, получи адрес, садись в машину и гони на дознание. Нет-нет, понятно, не к тому, земному астматику с пистолетом, а к его прототипу, вдруг и у него намечается какой-то свих по фазе. Вряд ли, если думать без заниженной самооценки своей личности. Но без проверки не обойтись, иначе жизнь пойде т на самоте к и нарушит незыблемый распорядок подконтрольного благополучия и спокойствия.
      
      2
      А вот и астматик. Дверь открыл - не помедлил, что говорит о чистоте души и сердца. Правда, тяжело дышит и покашливает. Но в этом нет никакой криминальной составляющей, так ему на роду написано по генетическому предназначению.
      Теперь посмотрим, как отреагирует на предъявление удостоверения спецагента Главного Управления Контроля?
      Отреагировал!
      Уважение налицо, страха ни в одном глазу.
      Уселся в кресло, ногу заложил на ногу, предложил устроиться на диване и задавать вопросы по существу дела.
      Первый вопрос, понятно, в лоб, чтобы вызвать растерянность, если есть в че м каяться.
      - Вы признае те себя виновным?
      - Нет!
      - Почему же на вашей совести мы видим че рное пятно?
      Пожал плечами, но внезапный, явно неподконтрольный вздрог не утаил. Что за этим вздрогом скрыто? Мелкое мошенничество, прелюбодеяние, проезд зайцем в электричке? Или? Нет-нет! Чувствуется, в человеке колобродит. Да так явно, что каждое слово читается.
      Пятно на совести? Где? Когда? Но прицепят, и не отмоешься, будет где-то красоваться в досье, мешать карьере. Ходи потом, как под рентгеном. Просвечивайся под каждым настороженным взглядом. И не растолковать дознателю: ошибка, сбой компьютера. Во всяком случае, чтобы там ни было, но подопытным кроликом быть не желаю даже на трезвую голову, да и с непривычки очень уж противно. Лучше закрыться в глухую, уйти, уйти, не вступая в объяснения. Все равно никому не объяснить. А себе? Себе тоже сложно. Для этого нужно взглянуть на свою жизнь, умозрительно проследить за ней от истоков. Но не нынешними глазами, а глазами своего прошлого. Впрочем, если смотреть глазами своего прошлого, никаких прегрешений в прошлом не разглядишь. Жил, как жил, не хуже и не лучше других. Будто под копирку. Включи комп, вся эта жизнь и прокрутится. Эта! А та, другая, неподконтрольная? Вот оно, где собака зарыта! Что же этот - другой - там натворил?
      - Этот - другой - застрелил человека. Расследование установило: из-за страха заражения коронавирусом в нем проснулась агрессия и помутила рассудок.
      - А я тут при чем?
      - Нет ли у вас страха?
      - У нас и коронавируса нет.
      - Но пистолеты и у нас водятся.
      - Не в мусорник же выбрасывать.
      - Предъявите.
      - Конфискуете?
      - Для начала номер запишем и проверим, пахнет ли порохом.
      - Порохом пахнет.
      - Стреляли?
      - Не я. Давал пострелять соседу. Он старый-престарый, за сто лет. Мучается дикими снами: будто воюет с фашистами, одного уложил, другого, а последнюю пулю оставил для себя. И бац в голову, финита ля комедия! Так что... без пистолета ему невмоготу, не пересилит старческого маразма, а ему еще мучиться лишний десяток лет.
      - Страдает по той, потусторонней жизни?
      - Сны, должно быть, вещие. Кто знает? Я не знаю. Он не знает. Вы...
      - Обо мне, прошу, не зарекаться. Имя? Фамилия старика? Год рождения?
      - Бен Хай, родился в 1919 году.
      - Мой смартфон подключен к головному компьютеру. Сейчас проверим.
      - Ну?
      - А что я говорил?!
      - Что?
      - Погиб! Да-да, тот, земной, погиб на войне с фашистами. Был командиром спецназа, во время рейда по тылам противника попал в засаду, отстреливался до последнего, И - да - смертью храбрых! Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
      - Тогда яснец-кладенец! Это его и неволит, не дает жить спокойно.
      - Эхо той жизни.
      - Героической, надо полагать.
      - Само собой.
      - Не то, что здесь.
      - А что?
      - Здесь он прозябает. Все сто лет своей жизни. Живет со всем комфортом: квартира, машина, полный холодильник. А по ночам, как неживой, страдает от кошмаров, звонит с просыпу, выпрашивает пистолет и пуляет-пуляет там за дверью - тир, видите ли, устроил себе домашний, и мне спать не дает.
      - В этом случае...
      - Да-да, я догадался, о чем вы хотите сказать. "Мог бы не давать старику пистолет". Верно?
      - В точку!
      - Так и решил поступать.
      - С каких пор?
      - С минувшей ночи. Старик за пистолетом, я ему от ворот поворот. Иди ты, дедушка, куда подальше, хоть на войну, но без оружия. А то ты спать не можешь из-за кошмарных снов, а я от твоей стрельбы в неурочное время.
      - И что? Обиделся?
      - Не показывается больше. Но это так себе. Не показывается, и ладно. Но проблема в другом. Сказать - не поверите.
      - Пропал?
      - На все сто процентов! Я к нему тук-тук! И никакого отклика. Дверь не заперта, квартира пуста, постель не примята. А ведь он из дома не выходил, почитай, пару лет.
      - Бывает.
      - Не понял, что бывает?
      - У сильных мужиков это порой случается. Та жизнь, пусть и погибельная, но с неподконтрольным героическим подтекстом, их выманивает на реальную Землю, и назад сюда не возвращает. По натуре, видать, им ближе пожить пусть недолго, но с полной отдачей, чем...
      - Ладно, не будем. Мне еще и пятидесяти не настукало.
      - Выходит, лет семьдесят еще маяться. И учтите, с пятном на совести.
      - Как это? Вы о пистолете?
      - О не м самом. Дал бы старому бойцу пострелять напоследок, и, глядишь, человеком бы остался в нашей подконтрольной жизни. А так... так теперь от него пустое место.
      - Мне семьдесят лет думать об этом?
      - До 120. Будь здоров и не кашляй!
      - Астма у меня.
      - У всех астма.
      - Шутить изволите? Мне астма жизнь сгубила. Я с предложением руки и сердца, а мне от ворот - поворот.
      - Заразиться побоялась?
      - Не за себя побоялась. За детей. Не рожденных, понятно. Оказывается, астма передается по наследству. Я не знал, она знала.
      - Умная!
      - И красивая. Не желаете ли взглянуть?
      - С собой носите?
      - Не вживую, яснец-кладенец. Фотку. На, полюбопытствуйте.
      - Ой!
      - Что за "ой" в рабочее время?
      - Лея!
      - Она самая. А что - знакомы?
      - По той жизни - да, а по этой... Не пересекались. Адрес найдется?
      - Тот же, что и в той жизни. В это время, - посмотрел на часы, - она обычно обедает в кафе "Гармония".
      - Подле моего дома?
      - Вам виднее.
      
      3
      Помнится, сколько раз он наблюдал по телевизору в спецхране свою земную жизнь, как сочувствовал себе - тому не подконтрольному, видя его метания после трагической смерти жены. И знать не знал, что в этой, подконтрольной жизни, ему уготована встреча с Леей. Может быть, поэтому, ведомый судьбой, так и не открыл сердце никому. Может быть, так. А может и по иной причине. Пути Божьи, как говорится, неисповедимы. А человечьи? Разве человечьи пути исповедимы? Вроде бы так - направление известно, конечный пункт кафе "Гармония". А вроде и не так, если не сложится, и Лея не признает в не м того, земного, проще говоря, своего суженного. Заранее не предугадаешь. И, открывая дверь, испытываешь волнение, как на приемном экзамене в универ.
      Бармен Гарик - приветственный жест, "садись за стойку".
      Налил коньяка, и себя не забыл.
      - За счет заведения!
      Чокнулись, выпили. Теперь, не привлекая внимания, и осмотреться пора.
      Лани поискал глазами, где пристроиться и принять на грудь? Взгляд его запал на девчушке в зеле ной шапочке, в углу кафе, чем-то знакомой девушке, причем, не случайно, как бывает при встрече в переполненном автобусе.
      Ну да, это же Лея! Точно такая же, как на экране секретного телевизора в спецхране, но не в армейской форме, без капитанских шпал на погонах, вот и не признал поначалу. Внутреннее зрение, как его ни кори, интуитивно настроено на израильскую солдатку.
      - Не занято? - спросил Лани, подсаживаясь с коньяком и чашкой кофе к незнакомке.
      - Еще не успели! - приветливо улыбнулась девушка, словно намекая, что есть и другие охотники занять его место.
      - Мы знакомы?
      - По вашему виду - да.
      Смешно, конечно, обращаться к своей земной жене с таким идиотским вопросом. Но вопрос отнюдь не идиотский, если вспомнить, что в подконтрольной жизни это первая их встреча.
      - Разрешите представиться, Лани. А вас как вас зовут?
      - Лея.
      - Красивое имя, библейское.
      - Тогда лехаим, если это комплимент!
      - Хороший тост, Лея. В переводе с иврита лехаим - это к жизни!
      Лани поднял рюмку. И чуть смутившись, не доне с ее до рта. Обернулся к стойке:
      - Гарик! Девушке тоже "Наполеона".
      - Понравилась?
      - Не то слово. Ощущение, будто мы чуть ли не муж и жена. Прямо не знаю, что предположить.
      - Прозит! - Лея подняла рюмку. - Хватит вам, Казановы! И помните: направляясь в рай, человек нередко ошибается с дорогой.
      - Я не ошибусь! - поспешно заметил Лани. - Вот вспомнить бы еще , где мы встречались, и ладушки-лады, Лея. Может, сами напомните?
      - На трезвую голову вряд ли вспомним, - девушка выправила кавалера на правильный курс и с ле гкостью поглотила коньяк.
      - Тогда пойдем? Я тут недалеко живу. А дом - сплошное изобилие.
      - По части выпивки?
      - По всем удобствам.
      - Пойде м.
      Впечатление от квартиры портил винный перегар. Но это смывалось, как полагал хозяин, плазменным телевизором, настроенным на успокоительную музыку.
      Лани совестливо убрал со стола пустые бутылки, оставшиеся с вечеринки, открыл окно. Несколько сконфуженно посмотрел на гостью: что скажет?
      - Зато не накурено, - сказала Лея.
      В дверь постучали. Посыльный - парнишка лет пятнадцати в очках и сандалиях на босу ногу - вне с в комнату коробку плотного картона с припасами для спонтанного застолья.
      - Бармен Гарик просил передать, коньяк за счет заведения!
      - Спасибо, малыш. Передай и ему от меня...
      - Приглашение на свадьбу?
      - А что? - Лани вопросительно посмотрел на девушку. - Передадим?
      Лея пожала плечами.
      - Кто замуж не идет, того ведут.
      - Значит? - посыльный переминался с ноги на ногу. Видно было: игра взрослых в "любишь не любишь" мало его занимала - не футбол. Но делать нечего, необходимо с чем-то вернуться к бармену.
      И вернулся с заверением новообращенных жениха и невесты непременно пригласить его на свадьбу.
      Тут и телефон зазвонил.
      - Слушаю! - Лани поднял трубку. - Слушаю и не понимаю, - сказал, чуть помедлив, спустя полминуты. - Да катись ты, Гарик, со своими предложениями, остряк-самоучка!
      Дал отбой. Искоса взглянул на Лею, пряча смешинку в уголках губ.
      - Чего это он? - поинтересовалась она.
      - Предлагает сходить на распродажу.
      - Сейчас?
      - Именно! До того, как нырять в кровать.
      - Так и сказал. Нырять?
      - Он бывший спасатель... на водах.
      - А что за распродажа?
      - Пеленки, распашонки, ползунки. В магазине для новорожденных.
      - Подначка?
      - Вот-вот! Хотя не подумай, мужик он хороший, я у него в баре по вечерам посиживаю.
      - А я в обеденный перерыв.
      - Если бы знал заранее... Расписание поменять недолго.
      - Ради меня?
      - Ради-ради... и слов не подберу.
      Они переплели руки и уже не могли разъединиться, будто склеенные поцелуем. Какая-то неодолимая сила приняла их в объятия и не отпускала.
      - Знаешь? - сказал он. - Мне вдруг вспомнилось, что я написал тебе акростих.
      - Когда успел?
      - Не знаю.
      - А что это за зверь такой - акростих?
      - Не боись, ручной. Но с причудами. На него надо смотреть сверху вниз.
      - А попроще нельзя?
      - Ну, это когда первые буквы стихотворения, если смотреть сверху вниз, складываются в имя любимой.
      - Обязательно любимой?
      - Не дразнись, Лея! Иначе не прочту.
      - Слушаю.
      - Любовью жизнь с тобой склею.
      Ей-ей, поверь, а то робею.
      Я навсегда с тобою, Лея.
      - Когда сочинил? Мы только-только познакомились.
      - Сейчас и сочинил. Но кажется, вечность назад.
      - В прошлой жизни, до реинкарнации?
      - Брось! Какая реинкарнация? В реальной земной жизни, не в нашей с тобой подконтрольной. Стихи понравились?
      - Экспромтом просто уложил в нокаут.
      - Подушку подложить под голову?
      - Можно и без подушки.
      Проснулся от трезвонящего телефона.
      - Алло! - спросонья. - Кто это?
      - Уже и не признаешь? - послышался знакомый голос Гарика-бармена. - Приготовить столик к завтраку?
      - У Леи спрошу.
      - Но не тяни с заказом. А то девушка сбежит.
      - Не строй прогнозы с дурацкими намеками.
      - Это не дурацкие. Сейчас тут у нас, особенно под рюмку, такое поветрие, после этого старика... рвануть в неподконтрольную жизнь.
      - Какого старика?
      - Не притворяйся, что не в курсе. Весь наш кабак на ушах стоит. И каждый второй посетитель норовит сбежать в Настоящее.
      - От уплаты за счет? Или на свою погибель?
      - А что, если она героическая? К тому же, кто знает про погибель? Во снах видится жизнь, а не смерть. Лее, во всяком случае...
      - А подробнее?
      - Подробнее у нее и расспросишь, если не сбежала.
      Сердце тут и дрогнуло. А где и впрямь Лея?
      Засыпал - была. Проснулся - и?
      Наверное, кощунственно прозвучит, но журчание воды в душевой, означающее присутствие Леи в его жизни, одаривало ощущением счастья. Не мимолетной радости, а именно счастья. И представлялось: это счастье уже не обманет, не взорвется в секунду, как самопальная бомба, не усеет окровавленными осколками последующие годы.
      Лея, обернутая до колен в махровое полотенце, выглянула в проеме двери:
      - Как я тебе?
      - Главное, что ты со мной!
      - Признание в любви?
      - Мне без тебя теперь никак! - вырвалось у Лани.
      Лея присела на кромку кровати, пригрела ладонь на его лбу.
      -Температура?
      - Жизнь!
      - Только не говори мне, что я твоя первая и единственная!
      - Ты не поймешь, Лея!
      Лани приподнялся на подушке, губами коснулся женской руки.
      - Чего ты? - смутилась девушка.
      - Сам не понимаю. Все это время я сторонился каких-либо знакомств. А с тобой... С тобой что-то у меня невероятное. Будто ты и я одно целое. Неразрывное. На века.
      - Ага! Надо полагать, вечная жизнь до тебя дозвалась.
      - Без иронии, Лея. Я ведь сказал, сам не понимаю.
      - А кто?
      - Может, Он? Говорят, браки заключаются на небесах.
      - Опять реинкарнация?
      - Я не о реинкарнации. Я о том, что кто-то на небесах о нас думает.
      - Главное, пусть о нас думает хорошо.
      - Согласен. Иди ко мне, и чтобы нам не разлучаться.
      - Амен!
      Кирилл ЛЯЛИКОВ
      
      Семь дней, чтобы выжить
      
      Эта история о том, как в один миг может измениться судьба мира и человека.
      
      В тот день Паше исполнилось двадцать два года. Вечером к нему пришли гости.
      Паша спустился по ступенькам в подвал за шампанским. Он давно приберегал его для такого дня. Когда Паша наше л среди прохладных бутылок шампанское, наверху раздались какие-то взрывы. "Показалось", - подумал Паша и не придал этому значения. Когда он вернулся, то увидел в комнате страшную картину: всем его гостям было плохо, в том числе и Томе, в которую юноша был влюблен.
      Паша бросил взгляд на телеэкран и из срочного выпуска новостей узнал, что на Город упала бомба с вирусом. Вирус, поражая психику человека, быстро распространялся по всему региону. Через пять часов после проникновения вируса в организм человек превращался в зомби. Лекарства от вируса не было.
      Узнав страшную весть, Паша помог Томе встать. Следовало срочно изолировать девушку от остальных гостей дома. Еще оставалась надежда, что вирус не поразил ее . Они вместе вышли из дома на улицу. Последние метры, отделявшие Пашу и Тому от зараженного дома, они прошли быстрее, чем ожидали. И укрылись в гараже для автомобиля. Более надежного убежища в те минуты у них не было.
      Звать кого-то на помощь, когда знаешь, что лекарства от вируса на тот момент не было, бессмысленно. Но смириться с этим Паша не мог.
      Устроив Томе убежище, он испытал некоторое чувство безопасности. Надо все обдумать и проанализировать.
      Первая неделя
      
      Здравствуйте, люди! Это мой дневник. Я еще не знаю, что со мной будет: выживу я или нет, но хочу поделиться с вами своей историей.
      Сегодня я намерен добраться до продуктового магазина, набрать запасов, если это будет возможно. Потом направиться в строительный магазин. Мне нужны материалы и инструменты, чтобы защитить мой новый дом, потому что в Городе находиться опасно.
      У меня мало времени: к седьмому дню не остается шансов выжить. И еще надо найти машину, чтобы передвигаться побыстрее по региону.
      Машину я нашел в соседнем переулке. Еду в продуктовый магазин. Город словно уснул.
      Я собрал много припасов: двадцать литров воды, пятнадцать коробок с лапшой, немного фруктов и консервов. Понял, что мне еще нужен генератор, чайник и микроволновка. В магазине стройматериалов я набрал гвоздей, шурупов, забрал ящик с инструментами и доски. Надеюсь, что они мне помогут сделать наше жилье безопасным..
      Скоро ночь, нужно спрятаться. Впереди какой-то двор... Там я и спрятался. Ну что же с богом...
      Заснул с трудом. Все время думал о Томе. Мысли о ней не покидали меня до самого вечера. Перед сном я опять подумал о ней. Не могу забыть ее страдания.
      Второй день апокалипсиса. План на сегодня: сходить в аптеку и найти магазин с техникой.
      Составив список нужных лекарств, я поехал в аптеку. Минут за пятнадцать я все наше л на полках пустующей аптеки.
      Держу путь в магазин с техникой. В магазине я взял ноутбук, утюг, радио. В подсобке магазина наше л генератор, еле-еле дотащил его к машине. Итак, я готов отправиться в путь.
      Я решил ехать на запад, ближе к границе, чтобы встретиться с военными. Возможно, по пути найду дом для выживания.
      После трех часов езды я не нашел ни одного домика отшельника. Свернул с дороги в деревню к своей бабушке. В ее доме есть подвал. В нем можно скрыться от орды зомби на седьмой день.
      Через полчаса я был в деревне, но меня ждало разочарование: мои бабушка и дедушку, пораженные вирусом, превратились в зомби...
      Уже вечер. Я принял решение завести генератор и послушать последние новости радио. Они были невеселыми. Теперь я могу ложиться спать.
      Так закончился третий день. Перед сном я думал о Томе, но теперь добавилась семья. Я все -таки уснул.
      Сегодня я хочу обустроить место жительства. Но сначала пойду в огород и насобираю овощей. Надеюсь, вирус на растения не действует. Я в огороде. Есть две новости: первая - вирус на растения не подействовал, вторая - я стану скоро вегетарианцем.
      Уже обед. Я много собрал овощей. Из сообщений радио узнал, что вирус распространился по всему миру, Тревожные новости приходят из Америки, где среди населения самый высокий процент людей зомби. Это прискорбно, но надо жить дальше.
      Уже ночь. Я ложусь спать, а завтра буду укреплять оборону: рыть подвал. А сейчас мне нужен сон. Добрых сновидений.
      Привет, четвертый день! У меня все хорошо, как и сказал, иду укреплять оборону, а потом копать подвал. Сейчас я поем и пойду работать. Приятного аппетита.
      Управился я довольно быстро. У меня есть часов пять, чтобы съездить в соседний Город. Посмотрю обстановку. Заодно подумаю, что нужно взять, и вернусь.
      В соседнем Городе обстановка такая же: на улицах никого. Он словно вымер. В универсаме я подобрал для себя кое-что из одежды, аккумулятор для машины, бензин для генератора. И вернулся ближе к вечеру в свое новое убежище..
      Сегодня я наработался. Надо подумать о завтрашнем дне. А пока, спокойной ночи!
      Доброе утро! Сегодня пятый день, у меня было много времени подумать. Я понял, что на земле есть место, куда вирус, превращающий человека в зомби, не сможет попасть, но я не знаю, как туда добраться. Мне нужна рация для связи с военными и желательно с учеными. Сегодня я буду готовить еду. И у меня будет много времени для общения с вами.
      Я подумал, что если человек не может выдержать жару или холод без спецодежды, то, возможно, таким образом можно уничтожать и вирус. Скорее всего, вирус не выдерживает каких-то условий. Чтобы понять, каких именно, нужен ученый. Есть надежда, что можно вылечить Тому. И мне надо за ней вернуться. Я привезу ее сюда, пока есть время. Сейчас я закончу писать про пятый день и поеду в Город. Надеюсь, я вернусь... Пожелайте мне удачи.
      Я вернулся с Томой. Мне пришлось запереть ее в гараже. Пусть будет там. Так безопаснее и для нее , и для меня. Через несколько минут наступит шестой день, как все это случилось. Спокойной ночи!
      Сегодня шестой день. Мне было легче засыпать, зная, что Тома рядом, Я верю, что смогу ее вылечить. Впереди меня ждет седьмой день и ...
      Что это за звуки? Это из гаража. Тома пытается выбраться. Сейчас дам ей снотворное. Это не все. Я слышу, как они идут, зомби будут собираться. На ночь надо погружаться в подвал.
      На восьмой день надо ехать к границе и встретиться с военными. Но это будет послезавтра. Надо подготовить машину к отъезду, чтобы быстренько собраться и уехать в последний день. Я пошел.
      Я подготовился к завтрашнему дню. Лягу сегодня пораньше. Ночь проведу в подвале. Посплю и вернусь.
      Это мой седьмой день. Я их слышу... Надеюсь, они ко мне не проберутся. Если честно, то мне это напоминает игру, в которой я - главный герой. Если посмотреть множество фильмов про апокалипсис, то можно увидеть, как люди меняются, но это не так. Я не стремлюсь убивать тех, кто мне мешает куда-либо попасть. Я остаюсь тем же Пашей, которым я был всегда. Воровать приходится, но без этого я не выживу. Сейчас пойду посмотрю фотографии из прошлого.
      Я не писал вам о родителях. Но я очень скучаю. Возможно, они были не идеальны и излишне строги, но это не мешает мне любить их. Я вспоминаю, что мне нравилось, кто мне помогал, какие были планы, и, понимаю, что этого больше нет! Ни сестры, ни девушки, ни родителей, ничего, ничего нет...
      Я пережил седьмой день, И через несколько минут наступит восьмой день, как я оказался в сложной ситуации. На четырнадцатый они соберутся большой толпой и смогут меня найти.
      Сейчас спать, а потом в путь. Спокойной ночи!
      
      Вторая неделя
      
      Восьмой день, я отправляюсь в путь. Мне предстоит долгая дорога, надеюсь, машина не сломается. Сейчас есть две цели: не вогнать себя в депрессию и доехать до границы.
      Я решил поехать в Беларусь, надеюсь, там меня встретят люди, а не зомби. Ехать 1900 километров. В день я планирую проезжать по 360 километров. Сегодня я доеду до ближайшего города, возьму рацию и поеду к границе. В путь.
      Я доехал до какого-то города, взял рацию и поехал. Вечером буду ловить сигналы по рации...
      Уже вечер. Я узнал, что ближайшая военная база в Калининграде. Теперь держу курс туда. Но сейчас буду спать, а завтра скажу, сколько мне ехать, Добрых снов.
      Девятый день. Мне ехать больше двух тысяч километров. Это четыре дня и несколько часов. Я попрошу военных, чтобы для меня сделали бункер под землей и спрошу у них про ученого. Надеюсь, он там есть.
      Я узнал все. Там есть бункер, есть ученый, но нет оборудования. Нужно будет ехать в Германию. Я скажу военным, что четырнадцатый день мы переживем на базе, а потом отправимся в Германию. Надеюсь, все получится.
      Экстренное включение. Зомби начали бегать, и почему-то очень быстро... Они начинают эволюционировать. Как я понял по Томе, они чуют мясо. Мне придется его выбрасывать. Да и вода заканчивается, осталось всего лишь три литра, а ехать еще долго. Ну и еды тоже немного. Остался суп и несколько банок с консервами. Надеюсь, мне этого хватит. Я проехал пятьсот километров. Это шесть часов езды. Пора спать. Завтра десятый день. Лишь бы меня не съели.
      И вот десятый день. Я позавтракаю и поеду. На базу приеду, скорее всего, на тринадцатый день, а это довольно поздно, К этому времени они уже будут собираться толпами. Некоторые могут не понять, что меня держит на этом свете, я скажу: "Тома, дневник, и желание всех спасти". Спасение возможно близко, это трудно осознать, но над моей девушкой будут ставить опыты. Ведь поймать зомби из орды, чтобы нас не заметили, невозможно! Сейчас надо ехать к военной базе и спасать мир. Надеюсь, зомби-пограничники не будут смотреть мой багаж.
      Я проехал, как планировал, завтра надо заехать на заправку, а сейчас спать. Спокойной ночи!
      Привет всем! Одиннадцатый день. Я рад, что жив. У меня есть вода и еда. И я близок к спасению. Сегодня надо заехать на заправку и выпить там кофе. Кофе на заправке - это такая ностальгия. Итак, в путь!
      Вечерело. Я завершил все планы на сегодня. Сижу у костра, смотрю на Тому. Вижу, что она еще человек и, значит, ее можно спасти. Но чтобы ее вылечить, мне предстоит огромный путь, который я преодолел только на четверть. Надеюсь, военные еще живы, и я смогу к ним доехать.
      Пора заканчивать, но я хочу рассказать о свое м сне. Года два назад мне приснился сон, на который я не обратил внимания. Я увидел тогда какой-то катаклизм. Оказавшись в его эпицентре, я выжил по чистой случайности. И остался один на всей земле. Означает ли это, что я никого не спасу? Я скоро узнаю об этом. А сейчас спать, спокойной ночи!
      Двенадцатый день. Я почти доехал до Калининграда, осталась самая малость. Рассчитываю приехать сегодня, а не завтра, просто поеду быстрее. Сейчас поем, а потом меня ждет долгий путь.
      Ура! Я доехал до военной базы, где меня разместили в глубоком бункере, похожем на питерское метро. Здесь есть все, чтобы выжить. Завтра утром экскурсия по базе и послеобеденный сон, а то, не дай бог, зомби доберутся до меня, а я не готов к сражению. Увидимся завтра.
      Тринадцатый день, встречай! Меня ждет экскурсия, я поспешу на нее, а самое главное - это встреча с ученым.
      Это было интересно. Раскрывать секреты я, пожалуй, не буду. Пожалуй, ночью я поговорю с вами о тяжелой жизни. Сейчас обед. Подали блюдо с мясом, которое военные повара приготовили без приманивающего запаха. Я пойду спать. Завтра четырнадцатый день.
      Сейчас ночь четырнадцатого дня. Нахожусь в бункере в одной компании с ученым, пилотом и двумя военными. Ученого зовут Алексей, пилота Богдан, а военных Гоша и Егор. Познакомившись, мы поговорили о многих вещах, в основном, о детстве. Позже поговорили про вирус, и Алексей заметил: Тома не такая, как все зомби, потому что у нее не было контакта с ними. Вирус не так сильно подействовал на нее, и потому есть шанс на спасение.
      Мы с Алексеем обследовали ее и поняли, что вирус не уничтожил, а лишь приостановил работу нервной системы. Обычные лекарства в таких случаях не помогают, а долгое лечение даже если и поможет, то вылечить весь мир мы не сможем. Транзитом через Германию мы полетим за океан, возьмем код, схему лечения и обратно. Завтра пятнадцатый день и полет в Германию, а сейчас сон, спокойной ночи!
      
      Эпилог
      
      Сегодня пятнадцатый день. На вертолете МИ-8И я, Алексей и военные вылетаем в Германию. Летим в Берлин. Я предположил, что мы будем в Берлине часа через четыре. Но пилот Богдан успокоил меня: оказывается, лететь нам всего лишь два часа.
      Мы приземлились на вертолетной площадке у лаборатории, где нас встречал другой ученый по имени Хьюго. Странно, здесь снег, хотя сейчас август. Хьюго рассказал, что снег пошел из-за выброса газов в атмосферу. Хьюго изучал труп зомби, и двум ученым есть о чем поговорить.
      Сейчас мы оставляем ученых, а сами летим в джунгли Амазонки. В Берлине пришлось оставить и Тому, под наблюдением Алексея. Надеюсь, что с ней все будет хорошо. В Португалии мы сядем на дозаправку.
      Я вам не говорил, что на первой неделе мне было очень страшно! Когда я подходил к продуктовому магазину, то слышал рычание зомби, и мне становилось не по себе. А на седьмой день их слышно было даже из подвала. Сейчас я их не так сильно боюсь.
      Рейс немного задержали. Мы поговорили с Хьюго по рации и успокоили его. На шестнадцатый день апокалипсиса я с военными добрался до тайной лаборатории, в которой создали вирус и заразили им весь мир. Оставив Богдана в кабине, мы взяли в руки оружие и тайком вошли в лабораторию.
      Прошел час, как мы зачистили лабораторию, нашли колбы с вирусом и журнал исследований с записями о составе вируса. Попробовали исследовать вирус сами. Без помощи Алексея и Хьюго вряд ли это нам удалось бы, поэтому связались с ними по рации. После пяти часов исследований мы выяснили, что к двадцать первому дню зомби исчезнут: они просто съедят друг друга. А чтобы вывести их, нам поможет святая вода! Шучу! Нам поможет шприц со стероидами. Мы вернулись к вертолету. Богдан крепко спал. Разбудили пилота. Летим в Берлин, вечером будем там, удачи нам!
      Мы прилетели! Сейчас самый важный момент в моей жизни - эксперимент над Томой. Раз, два, три... вкалывай. Ура! Сработало!
      Мои объятия обеспокоили Тому. Она ничего не помнила, сказала лишь, что видела сон, в котором я ее перевозил. Постепенно разум и нервная система Томы восстановились.. Оставался один вопрос: как нам вылечить весь мир?! Нам нужно семь бомб со стероидами...
      Паша и Тома ходили по Берлину, искали в аптеках стероиды. В сборе препаратов им помогали жители Берлина. К двадцатому дню было собрано стероидов на семь бомб, которые и сбросили на Землю.
      Мир был спасен! Акция не прошла незамеченной. Паша стал героем. От президента ему вручили всевозможные награды.
      Но многие регионы оставались без электричества и без продовольствия. Около трех миллиардов людей погибло. Многие еле нашли своих друзей и родных. Кто-то потерял все и не справился с этим, кто-то нашел в себе силы и продолжал жить дальше. Лишь через пять лет мир вернулся в свой прежний темп.
      
      
      
      Евгений Добрушин
      
      "На всякого мудреца..."
      
      Проснулся я от воя сирены.
      "Никак, опять арабы из Газы ракеты по Тель-Авиву запустили..." - подумал я. Но бежать в бомбоубежище не стал.
      "Двум смертям не бывать, а одной не миновать!"
      И я перевернулся на другой бок...
      И тут я услышал разрывы ракет... "Железный Купол" начал свою работу...
      Мне захотелось посмотреть на это зрелище, и я, наскоро одевшись, открыл окно.
      Что я увидел, повергло меня в несказанное удивление! - В небе летал огромный космический корабль, явно неземного происхождения, постоянно меняя форму и траекторию своего движения. Земная гравитация на него, похоже, не действовала, и он выделывал в небе совершенно немыслимые кульбиты и повороты. Вокруг него взрывались ракеты "Железного Купола", не причиняя ему ни малейшего вреда. Видимо, там было еще и силовое защитное поле...
      "Гости из внеземелья пожаловали!" - подумал я. - "Вот он - Контакт!"
      Но с какой целью они здесь?..
      Тут корабль пришельцев (или пришельца?) неожиданно совершил мягкую посадку на крышу соседнего дома - прямо напротив моего окна. Не повредив ни одной антенны или солнечного бойлера (что уже было хорошим знаком), звездолет вдруг раскрыл передо мной гигантский люк, и оттуда появилось страшное чудовище - точная копия "чужого" из одноименного фильма.
      - Я - Чужой! - сказало чудище.
      Сказало оно это громко, но слышал его только я - в этот час все жители близлежащих домов или были на работе, или сидели в бомбоубежище - после воя-то сирены!
      - Очень п-приятно! - сказал я, чуть заикаясь от страха.
      - Ты нагло врешь, землянин, что тебе приятно мое появление! - грозно сказал Чужой.
      Дело принимало скверный оборот... "Штирлиц насторожился..." - вспомнил я детский анекдот.
      Надо было спасать положение. Если бы я начал спорить с ним, конфликт бы разрастался. Если бы я испугался - это тоже, вероятно, сыграло бы ему на руку. Как старому программисту, мне в голову сразу пришла идея программы с голографическим интерфейсом. Ибо, если он вступил со мной в диалог, значит, ему нужен Контакт, но так как он начал его в агрессивной манере, с явной целью запугать меня - значит, его помыслы злы.
      - Извини, Чужой! - просто сказал я.
      И это сработало!
      Огромная пасть Чужого вдруг захлопнулась, и он замер в недоумении. Но потом "программа" снова включилась...
      - Я - Великий и Ужасный! - завопил он. Его голос шел узконаправленно - я заметил, что птицы спокойно сидят на антеннах и не разлетаются, хотя от такого шума их должно было просто сдуть.
      - Да нет, - сказал я, как можно спокойнее. - Ты маленький и симпатичный!
      И тут это страшное чудище превратилось в маленького, желтенького птенчика.
      - Я - великий и ужасный... - с последней надеждой пропищал он.
      Программа дала сбой. Он-то надеялся, что я испугаюсь, начну ему славословить, задабривать его - и тогда он сможет все! А я просто мягко не согласился с ним. Ему не надо было славословить, но и оскорблять его тоже нельзя. Это вызывало его справедливую агрессию.
      Я решил поскорее закончить разговор и избавиться от него.
      - Ты маленький и слабый! - спокойно сказал я. - Да ты, вообще - ноль! Пустое место!
      - Врешь!!! - На этот раз передо мной возник гигантский и мерзкий паук.
      Это была моя вторая ошибка. Моя фраза, что он - пустое место, была очевидно ложной, и он мне перестал верить! Теперь любое слово, сказанное мной, воспринималось им, как ложь. Если бы я сказал сейчас, что не вру - он бы мне дал неразрешимую задачу: раз все мои слова ложны, значит, и сейчас я говорю ложь. Тогда бы он сказал: "Я тебя убью!" И если бы я сказал что нет - он не поверил бы мне и убил меня. А если бы я сказал, что да - то, не исключено, что он все равно убил бы меня - программа меняла алгоритм беседы, и я, похоже, это правило уловил.
      И я сказал ему:
      - Да, я вру!
      - Значит, ты врешь!
      Ага! Он поверил! Отлично! Теперь помолчим...
      "Паук" тоже замолчал. Потом начал сначала:
      - Я Злой и Жестокий!
      - Да нет! Ты добрый и щедрый! - парировал я.
      - Да... - вдруг тихо и дружелюбно сказала чудовище. - Я добрый и щедрый! Я подарю тебе весь мир!!!
      - Нет, - сказал я. Зачем мне нужен весь мир? И это было явное преувеличение. Возможно даже - роковое: если бы я согласился стать властелином мира (что невозможно априори), то, не исключено, что пришелец воспользовался бы моей жадностью и выдал мне что-нибудь, наподобие этого: "Ты неимоверно жадный! И ты умрешь!"
      И на этом бы наш разговор кончился бы. Причем, очень печально для меня...
      Но кое-что поиметь с чувачка я все-таки был непрочь! И я выдал:
      - Ты подаришь мне бриллиант весом в десять килограммов!
      - Да! - и он протянул мне гигантский драгоценный камень (как он его сгенерировал?!)
      Я с трудом принял его подарок.
      - Спасибо! - сказал я. Я был воспитанным человеком.
      - Пожалуйста! - сказало чудовище. - Я щедрый!
      - Да, ты щедрый...
      - Но я большой и страшный! - он опять начал "старую песню о главном". Видимо еще надеялся взять меня "на испуг".
      - Нет, - спокойно сказал я. - Ты маленький и жалкий...
      И гигантский и мерзкий паук превратился в маленького, больного котенка. Котенок плакал...
      - Мне грустно, - сказал он очень жалобно.
      "Ага, - догадался я, - теперь на жалость собрался давить. Сначала хотел меня убить, а теперь хочет сочувствия... Не дождется!".
      - Я думаю, - сказал я, - ты должен улететь обратно - туда, откуда прилетел.
      - Я болею... - сказал "котенок" - он все еще пытался меня разжалобить.
      - Бывает!.. - сказал я.
      - Я умру...
      Тут опять был подвох. Если бы я сказал, что он не умрет - он бы опять стал сильным и опасным - ведь он рассчитывал на мою жалость. Если же я скажу - умирай, он может опять поменять логику - мол, кто ты такой, чтобы мне приказывать?! И потом начнет командовать уже сам - а что он тут накомандует, было ясно с самого начала. И я решил сделать нейтральный ход... Тут был важен каждый шаг - ставки все росли. Любая, даже самая мелкая моя ошибка, могла привести к катастрофическим последствиям, причем, не только для меня - для все земной цивилизации! За чувачком была мощь, и я ее чувствовал. Его диалог со мной был своеобразным тестом на сообразительность. Он, в моем лице, проверял IQ землян и делал выводы - уничтожить нас, как недостойных Контакта, или, наоборот - наградить. Видимо, это был какой-то космический инспектор.
      И так - что же ему ответить?
      - Все мы умрем... - сказал я грустно и спокойно.
      Это была неоспоримая правда. На Земле - стопроцентная смертность. И я не врал. Так что во вранье он уличить меня уже не мог. С другой стороны - я ему сочувствовал, но сочувствовал в меру - а, значит, проявил сдержанный гуманизм. Что тоже мне в плюс...
      Это оказался правильный ход!
      - Что ты хочешь? - снова спросил он обреченно.
      Ну, это было просто:
      - Хочу, чтобы ты улетел обратно.
      Если бы я сказал, что хочу еще один брильянт, он бы тут мог остаться навечно - выполнял бы все мои желания, но не улетал. А я уже понял - жадных "они" не любят!
      Но если бы я сказал, что хочу, чтобы он улетел к себе ДОМОЙ, это тоже могло не сработать: а вдруг у него нет дома? Тогда бы он сказал: "Мой дом - здесь!" И это было бы кранты всему...
      Но я дал правильную "вказивку"!
      - Прощай, я улетаю! - сказал "плачущий котенок", с последней надеждой глядя на меня.
      Если бы я сказал: "До свиданья!" - опять бы влип. "До свиданья" - означает еще встречу. Он сказал бы - я скоро вернусь - и вернулся бы! А мне нужно было навсегда с ним распрощаться...
      И я сказал ему:
      - Прощай!
      Пришелец исчез. Все-таки, это была голограмма!
      Звездолет инопланетянина взмыл в воздух и стал стремительно удаляться.
      Я посмотрел на гигантский алмаз, лежащий на полу. Потом сел на диван. Меня била нервная дрожь.
      "Фига се!" - подумал я...
      Артем Шевченко
      
      Если он вернется
      
      Тусклая лампочка с трудом разгоняла полумрак кабинета, поэтому инспектор Коган всматривался в рисунок долго.
      Лис по имени Чибо сильнее вжался в кресло и заискивающе оскалился.
      - И что это? - сухо осведомился Коган.
      - К-картина...
      - Вижу, что картина. Что вы изобразили?
      - Человека, - еле слышно ответил лис.
      - Это и так ясно. Что он делает, этот ваш человек?
      Инспектор вновь глянул на рисунок. Надо сказать, этот Чибо не без таланта. Люди изображены точь-в-точь, как на старинных гравюрах. И антураж сказочного города воссоздан достаточно детально. В центре - человек с деревянным мечом, стоит, будто выжидает. Лицо суровое. А перед ним - зловеще ухмыляющаяся черная туча.
      Где-то он уже видел этот меч...
      - Человек сражается с тьмой, - робко сказал лис.
      - Что?
      - С тьмой. Изначальным хаосом. Я так это назвал.
      - Великие прародители!
      Коган откинулся на спинку кресла и стиснул зубы. Глупец, какой же ты глупец, Чибо!
      Глубоко внутри шевельнулись древние волчьи инстинкты, хотелось зарычать, броситься на тщедушного лиса, впиться клыками в горло, ощутить вкус теплой крови... Спокойно, напомнил себе Коган, спокойно. Он не пещерный волк, охотящийся подобно диким предкам. Он - инспектор Департамента Государственной Безопасности, гражданин, разумный индивид. Он должен блюсти закон.
      - Вы состоите или состояли в так называемом Ордене Истины? - рявкнул Коган.
      - Что? Нет!
      - Вы знаете кого-либо из Ордена?
      - Нет!
      - Вы осведомлены, что члены Ордена - вне закона?
      - Я... никогда... Инспектор, послушайте! Вы не так поня...
      - Нет, это вы не так поняли, Чибо! - Коган наконец дал волю эмоциям. - Что это вы творите, а?
      Он потряс листком перед носом напуганного лиса.
      - "Человек борется с изначальной тьмой". Каково? Оказывается, не Звери-Прародители победили хаос, а человек? А знаешь ли ты, что это один из постулатов Ордена?
      Лис испуганно затряс головой.
      - Да, Ордена! Человек, по их мнению, не просто часть мифа. Человек, говорят они, существовал реально. Понимаете? Тысячи лет назад, но существовал.
      - Но... это же только сказки...
      - Сказки! Разумеется. Но кому-то выгоден беспорядок, и они ставят под сомнение учение Прародителей. Вносят смуту в умы своими ложными теориями. А такие, как вы, только помогаете!
      - Я?!
      - А кто же? Что вы нарисовали?
      - Это же просто картинка!
      - Картинка! Что, по-вашему, она символизирует? Почему против тьмы обратился всего один человек, а остальные будто не замечают? Почему с деревянным мечом?
      Он вдруг вспомнил, где видел этот меч. Полгода назад телевидение показало артефакты раскопок, и там была эта вещица, довольно хорошо сохранившаяся. Ученые поспешили объявить, что артефакт мог принадлежать мифическому человеку.
      - Вы же понимаете, Чибо, - продолжил Коган, - что за символ вы изобразили? Очевидно, деревянный меч не может служить оружием, однако человека это не останавливает. Он борется с тьмой одной лишь деревяшкой! Смекаете, к чему я веду? Человек настолько могуч, что в силах отбросить хаос в одиночку! Вот она - идея о всемогуществе человека. Идея, ставящая под сомнение все достижения нашей цивилизации, нашу культуру, историю, науку об эволюции, наконец!
      Лис не отвечал, лишь мелко дрожал, обхватив тело лапами.
      - А к чему они ведут, знаете? - рычал Коган. - Человек - венец эволюции, царь природы. Он познал мир, построил цивилизацию. Обучил зверей, дал им разум и знания. Отдал в наследство планету, а сам устремился покорять неведомые горизонты. Вот как они говорят! Человек дал нам все! Не тысячи лет эволюции, не борьба за существование, а человек. Да, Чибо?
      - Нет, нет, - заскулил лис. - Я ничего такого не хотел! Это просто картинка, фантазия!
      - Фантазия?
      - Да, да! Я увидел это во сне и решил нарисовать. Это просто творчество!
      Коган хлопнул по столу, и лис испуганно замолк.
      - А вот это хорошо, - сказал инспектор. - Это правильные слова, Чибо. Творчество. Вымысел.
      - Да, - кивнул лис, приободрившись. - Вымысел.
      - Вы послушный гражданин, Чибо, не нарушали раньше закон. Вы ведь работаете кондуктором трамвая?
      - Да.
      - Вот и работайте. А эту блажь с рисунками забудьте.
      - Забуду!
      - Хорошо. - Коган переложил бумаги на столе, делая вид, что ищет что-то. - Пока можете идти.
      Обрадованный лис вскочил на задние лапы, схватил шляпу, и мелко кланяясь, просеменил к двери.
      - И меньше смотрите телевизор!
      - Конечно. Как скажете. До свидания!
      За лисом захлопнулась дверь, и поднявшийся сквозняк разбросал только что собранные инспектором бумаги.
      Коган вздохнул, посмотрел на часы, бросил злополучный листок в ящик стола и потянулся.
      Теперь самое неприятное - отчитаться начальству.
      Кабинет шефа заливал красный свет заходящего солнца. Начальник - рослая горилла в костюме - стоял у стеклянной стены и взирал на Полис.
      - Ну что? - буркнул шеф, не оборачиваясь.
      - Он ничего не знает, - ответил Коган. - Просто фантазирует.
      - Ладно. Пусть живет.
      Инспектор тихо выдохнул. Чибо, конечно, тот еще чудак, но не преступник. Последнее дело - хватать невиновных.
      Директор отвернулся от окна и прошел к столу.
      - Садись, чего стал? Сам-то что думаешь?
      - Это все телевидение, - сказал волк, усаживаясь. - Без конца какие-то передачи, расследования. Лис впечатлился и нарисовал картинку.
      - Да, - пробасил шеф, наливая воды в стакан. - От журналюг один вред. Слышал про Гурр-полис?
      - Старые руины? А что там?
      - Раскопали остатки каких-то сооружений. Представляешь, многое неплохо сохранилось. Даже металлические каркасы. Предварительная оценка - не меньше тридцати тысяч лет. Как обычно, нашлись умники, которые приписали постройку человеку. Это, мол, остатки космодрома, откуда люди улетели к звездам. Все сенсаций им подавай, недоумкам!
      - И... что?
      - Да ерунда! Мне уже доложили, что это никакой не космодром, а нечто вроде парка развлечений. Следы зверей уже установлены, так что мы легко сможем опровергнуть это лже-открытие. Ты вот что мне скажи, Коган. Что думаешь об этом... ну, вообще? Про человека и эти теории?
      - Я просто делаю свою работу, - осторожно сказал волк. - И не загадываю наперед.
      - А я вот думаю. - Шеф опрокинул стакан в глотку и шумно выдохнул. - Неспроста это. Что-то грядет. Общество волнуется. Все больше этих так называемых находок, все больше обращаются за ответами в прошлое. Мы с тобой, Коган, знаем больше, чем они. Но многих ответов так и нет. Вот скажи, почему мы не в силах создать то, что сделано раньше? Все эти заводы, производящие товары сами по себе. Если их построили Звери-Прародители, почему мы не можем?
      - Может, потому, что это не нужно? Заводов достаточно, они сами работают.
      - Сами... Ты не был в Риде... А я был. Спускался в катакомбы. Там такое, чего мы не в силах не то, что построить, но даже представить. Этажи, уходящие под землю. Огромные ангары. Техника, которая нам не подчиняется. А наверху - идеально ровная платформа, которую не разрушило время. Там - настоящий космодром. А ты - "сами"...
      Повисло молчание.
      - Мы все засыпали, поставили охрану. Но это отсрочка. Когда-нибудь правда откроется.
      - Что же нам делать?
      - Делать? То же, что и раньше. Но я боюсь одного.
      - Что общество узнает?
      - Нет. Я думаю, боюсь даже представить, что будет, если...
      - Если?
      - Если человек вернется.
      
      
      
      
      
      Леонид Ашкинази
      
      Детали найма
      
      - Ну что ж, вы нам подходите. Характеристики хорошие, опыт имеется, условия наши вас вроде бы устраивают?
      - Ну, на первое время - вполне.
      - О, это правильный подход, мы это тоже ценим... (оба улыбаются, почти смеются). Еще одна мелочь - медосмотр.
      Недоуменно:
      - Зачем?
      - Мы беспокоимся о здоровье своих сотрудников, оформляем им весьма расширенный полис в приличной фирме... а осмотр - почти формальность, минут пять.
      Открывается боковая дверь, входит улыбающийся мэн в белом халате.
      Соискатель пожимает плечами и встает. Оба выходят через эту дверь и оказываются в небольшой комнате с лежанкой. Врач предлагает соискателю раздеться до пояса и лечь на кушетку. Когда тот начинает ложиться, врач ласково уточняет "на животик, на животик...", внимательно осматривает его спину, долго ощупывает позвоночник, время от времени то хмурясь, то улыбаясь, потом просит одеться, выходит вместе с соискателем в кабинет завкадрами, ничего не говорит, выражением лица обозначает сомнение и уходит. Соискатель садится и с интересом смотрит на завкадрами. Пауза. Соискатель понимает, что возникла какая-то проблема, и с интересом ждет продолжения.
      - Скажите, вы никогда не интересовались биологией?
      - Нет.
      - Тогда вам, наверное, будет забавно... Несколько лет назад были опубликованы данные... британские ученые установили, что... представьте себе динозавров... Длина с хвостом - под сорок метров. Сзади подбирается какой-то мелкий хищник и откусывает кусок. Сигнал по нервам - сто метров в секунду, но пока туда и обратно - злодей отскочил с куском в зубах. Так эти длиннохвостые развили себе второй центр принятия решений. Не совсем как головной мозг, но утолщение спинного, причем где надо, у хвоста. Реакция стала не в пример быстрее. Правда (смешок), решения принимались задницей, но это его не волновало... Кстати (доверительная улыбка), в любой крупной компании многое делается, как некоторые говорят...
      - Через жопу?
      - Точно так. Потому что через голову - невозможно долго.
      - Очень интересно. (короткая пауза) А к нам с вами это какое имеет отношение?
      - Ах, голубчик... я что ж, главного не сказал?.. запамятовал... Они ж установили, что виляние задом управляется как раз утолщением на спинном мозге... у нас в фирме после этого медосмотр для соискателей и ввели... потому как у нас в фирме вилять-то принято...
      Пауза.
      - А у вас это утолщение как-то не очень развито. Врач говорит - ситуация промежуточная... что скажете?
      Соискатель встает, собирает бумаги, со странной улыбкой поглядывая на собеседника, и выходит.
      Отворяется боковая дверь, входит врач.
      - Ну как?
      - Вы были правы. Случай сомнительный.
      - Хорошо, что сразу ему сказали!
      - Да! (воодушевленно) Сколько сил и времени сэкономили!
      
      Автор благодарен Наталье К., в разговоре с которой и возникла идея.
      
      
      Книга жизни
      
      Посвящается книге
      Нельсон Демилль "Реки Вавилона"
      
      - Ты позволишь налить тебе чаю?
      Я ошеломленно кивнул. То, что Он призвал меня внезапно, меня не удивило. Это часто бывало внезапно, хотя иногда у меня появлялось за несколько секунд какое-то короткое предчувствие. Я не спрашивал - это Он предупреждает, чтобы смягчить травму внезапности, или это мое подсознание начало адаптироваться. Боялся спросить лишнего? Личного? Наверное... Меня не удивило и то, что в момент чтения последних страниц этой чудовищной книги - чем этот момент лучше или хуже всех других моментов? Меня удивило - нет, меня напугало, меня напугал этот вопрос. Этот участливый тон...
      - Чаю... да?
      Я кивнул. Эта книга... книга о нападении террористов на Израиль, о гибели и героизме многих людей, о психологии людей и психопатологии маньяков, которым они противостояли, книга настолько честная и вдобавок так написанная, что, казалось, она могла перенести читателя, перенести меня, в мир этих реальных событий. Перенести так, что я не успел бы даже удивиться, что в моих руках оружие, которое я впервые вижу не на картинке, но которым вполне владею, и что я говорю и понимаю язык, из которого мгновение назад не знал и дюжины слов.
      - Ты был готов оказаться там... да? Спасать и убивать, быть убитым или спасенным... да? Ты... вот еще сейчас... дрожишь, да?
      Я кивнул. Нет, такие книги ни писать, ни читать... а собственно, почему, нельзя? Может быть, это просто я так реагирую? А большинство лениво пролистает, пожмет плечами, скажет "ну и поделом", неважно, даже, кого - людей или уродов имея в виду, и не важно, даже, почему... Или скажет, что этого не было, а то, что было, было не так...
      - Скажи, ведь у них... ни у кого из них... не было сомнений, что они поступают правильно, да?
      - Почему? У людей как раз были.
      - Ты прав, это, кстати, одно из отличий людей от уродов, согласен?
      Я кивнул.
      - Но я плохо сформулировал. У них, у персонажей книги, были сомнения в правильности своих действий, конечно. Но у них не было сомнений в реальности их мира, правда?
      Я кивнул... и с ужасом понял, чему я кивнул. С чем я согласился и что Он сейчас...
      - А если я скажу тебе, что твоя жизнь - это книга?
      Пауза. "Падает, падает снег". Надо отвечать.
      - То есть все люди - только персонажи, только актеры?
      - Нет, не так... сценария ведь нет. Ты же участвовал в ролевых играх, и не раз. Ты все это должен понимать.
      - Но тогда... чем руководствоваться? В жизни?
      - А чем ты руководствовался в ролевых играх? Не тем же ли, чем и в жизни? Почти... а временами и совсем тем же?
      Пауза.
      - А ты можешь представить себе тех, что читает эту Книгу? Не то, что вы называете Книгой и приписываете мне, а Книгу вашей жизни? Ты можешь представит себе их эмоции?
      Я допиваю чай и встаю. Впервые встаю, не спросив разрешения.
      - Вспоминай иногда о Читателях, хорошо?
      Он улыбается. Мы, кажется, поняли друг друга. Но мне трудно удержаться от личного, и я задаю еще вопрос.
      - Скажи... я ведь не первый, кому Ты это сказал? Если можно это спросить...
      - Отчасти можно. Отвечаю - некоторые это знают. Впрочем, весьма немногие. А теперь и ты.
      Свет на мгновение меркнет, и - я опять вижу перед собой экран, те последние страницы этой книги, которые и были передо мной, когда он взял меня от этого ужаса, чтобы угостить чаем и поведать кое-что о книге, жизни и читателях.
      
      
      
      Фредди Ромм
      
      Конец легендарного Джека
      
      Страшная находка
      
      Промозглая стужа, густой туман, моросящий дождь, зловещая темнота - вот чем встречал Лондон в то осеннее утро всякого, кто осмеливался высунуть нос наружу. Однако день был рабочий, и улицы понемногу заполнялись прохожими. Не составляли исключение берега прекрасной, хотя и непривлекательной в те дни для купальщиков Темзы. Когда немного рассвело, кто-то из прохожих бросил рассеянный взгляд на реку... и обомлел при виде обнаже нного человеческого тела, прибитого к берегу. Когда свидетель немного пришел в себя, он изо всех сил выкрикнул:
      - Утопленник!
      В тот же миг этот возглас подхватили десятки других людей. Не прошло и минуты, как у ограждения собрались зеваки, оживленно обсуждавшие событие. Появился невозмутимый констебль. Не прошло и десяти минут, как тело бедняги вытащили на берег. Тотчас выяснилось, что труп жестоко изрезан. Женщины в толпе зарыдали. Однако не все прониклись сочувствием к жертве. Один хорошо одетый зевака пренебрежительно указал на мертвеца и произнес, ни к кому не обращаясь:
      - Бьюсь об заклад, это какой-то бродяга! Одним бездельником меньше на нашей шее.
      Возможно, его реакция была бы иной, если бы он знал, что произошло.
      
      Накануне вечером
      
      - Энни, возьми мою накидку, не замерзни! - напутствовала девочку дет двенадцати ее мать Джейн.
      - Может, ей вообще не нужно выходить на улицу в такой холод? - с недовольством в голосе спросила Лайза, сестра Энни, года на три старше ее .
      - Лайза, не вмешивайся, предоставь это мне! Я уверена - он вот-вот появится! - устало ответила Джейн.
      Энни не стала ждать окончания дискуссии и выскользнула на улицу, но почти сразу вернулась.
      - Это он, он! - громким ше потом сообщила она. - Я уверена, узнала его!
      Все вскочили.
      - Уйдите обе за занавеску, чтобы он вас не видел! Энни, смотри в оба, я его сейчас приведу, если мы не ошиблись - мяукни! - распорядилась Джейн.
      Энни и Лайза поспешно зашли за занавеску, разделяющую комнату на две части. Занавеска была настолько стара и поте рта, что не составляло труда найти в ней дырочку, через которую удобно просматривать вход. Девочки затаились. Не прошло и минуты, как убогое жилище украсил своей персоной богато одетый, уверенного вида господин с тростью. Джейн угодливо суетилась вокруг него, льстиво улыбалась.
      - Мяу! - послышалось из-за занавески.
      - Кыш, Китти! Не до тебя сейчас! - шикнула Джейн. В тот же миг обе девочки вошли в комнату. Богатый господин удивленно посмотрел на них. Тотчас Джейн cхватила с обеденного стола нож и вонзила его гостю в бок.
      - Это тебе за Мэри! - услышал он, падая на грязный пол. "Значит, ее звали Мэри", - отметило его угасающее сознание. Однако он был еще жив, когда его раздевали, а затем тащили к реке. В последний свой миг незнакомец явственно вспомнил, что случилось
      
      Двумя днями ранее
      
      В тот вечер Мэри рассчитывала найти клиента побогаче, в надежде запастись едой и теплой одеждой перед подступающей зимой - и себе, и сестре с племянницами. Ее сердце радостно забилось при виде богатого одетого господина с тростью. Мечта шепнула: "А вдруг он из тех, которые готовы жениться на бедной девушке из трущобы?".
      - Сэр, не зайдете ли в гости? - робко обратилась Мэри к незнакомцу. Тот снисходительно окинул взглядом симпатичную молодую девушку и кивнул. Минутой позже они уже входили в комнату, которую Мэри арендовала поблизости.
      Комната, которую Мэри снимала, была намного чище и опрятнее, чем та, в которой ютились Джейн и ее дочери. Не удивительно, что девочки нередко забегали к тете, которая была рада им, если никого не принимала. Однако если принимала - тут приходилось либо сразу уносить ноги, либо прятаться, благо помещение позволяло. Вот и на этот раз: Энни заглянула к те те, пока та беседовала на улице с незнакомцем, а когда на лестнице послышались шаги - девочка спряталась, не без надежды подсмотреть, "как это бывает у взрослых". Укрывшись под кроватью, она видела, как Мэри приглашает богатого господина войти. Вот тетя усаживает гостя у полуразвалившегося камина, в котором лениво дымятся немногие уцелевшие угли... вот она раздевается...
      Девочка обомлела, когда почтенный незнакомец вдруг выхватил из трости нож - и вонзил его в грудь Мэри с криком:
      - Смерть шлюхам! Я - Джек-Потрошитель!
      
      
      
      
      
      Исполнился год с того дня, когда в Тель-Авиве, при клубе любителей фантастики "Зодиак.IL", начала работать литературная студия. Участники пишут "домашние задания" - произведения на коллективно выбранные темы - и обсуждают написанное. За год написаны десятки интересных рассказов, сказок и даже коротких пьес. Издательство Хелен Лимоновой совместно с издательством "Млечный Путь" готовит к выпуску первый сборник произведений "студийцев". Наш журнал предлагает вниманию читателей несколько произведений из будущего сборника.
      
      Павел Амнуэль
      
      Яго
      (Говорят, это один из набросков Вильяма Шекспира
      к трагедии "Отелло")
      
      Действующие лица:
      
      Яго - лейтенант
      Кассио - капитан
      Эмилия - служанка Дездемоны
      Лоренцо - тайный посланник Венеции
      Порто - мавр, оруженосец Отелло
      Герольд
      
      Сцена первая
      Лоренцо и Яго
      
      Лоренцо: Вы уверены, что здесь нас никто не услышит?
      Яго: Не у всех стен есть уши, сеньор. У этих - нет. Слово чести.
      Лоренцо: Я знаю, Яго, что вам можно доверять. Испытано временем. Иначе вам не доверили бы столь деликатное и сложное, но важное для республики дело.
      Яго: Ценю доверие, но я хотел бы знать...
      Лоренцо: Конечно. Есть важные дела, а есть такие, что слово лишнее погубит суть того, что долго и успешно обсуждали мужи великие, чей ум известен всем в Венеции, богами осененной.
      Яго: Я понимаю. Вы имеете в виду...
      Лоренцо (перебивая): Мы оба понимаем, и на этом закончу я преамбулу свою. Итак...
      Яго: Я весь вниманье.
      Лоренцо: С некоторых пор Отелло потерял доверие Совета десяти, Сената и самого Дожа.
      Яго (потрясенно): Великий полководец? Слава Венеции? Гроза асассинов?
      Лоренцо: Великий, слава, гроза... Все верно. Но есть проблема. Отелло - мавр.
      Яго: Да. И что?
      Лоренцо (смущенно): Смотрите, что происходит, Яго. Вы давно не были в Венеции, и кое-какие перемены вам неизвестны. Вы не знаете, сколько мавров, соотечественников Отелло, наводнило - да, именно наводнило - наш славный город. Воодушевленное победами и, скажу прямо, удачей Отелло и его политическими талантами, многочисленное племя африканских мавров высадилось на венецианских берегах. Они купили или взяли в аренду почти все дома вдоль Большого Канала, они - хорошие мореплаватели, спору нет! - буквально захватили весь рынок услуг гондольеров. Венецианцы - люди доверчивые, но знающие, к чему приводит излишняя доверчивость и попустительство. Слава мавра оказала нашему городу дурную услугу.
      Яго: Я поражен. Слышать такое из ваших уст... Да, мавры... И что? Они такие же, как мы, я вижу это, дружен я с Отелло, он рыцарь, он герой...
      Лоренцо (перебивая): Но черен он! И что еще добавлю: его добычей стала Дездемона. Молчите, Яго! Это так сейчас расценивают все: и Дож, и весь Сенат, который, уши распустив, внимал его речам. Любовь! Она его за муки... А честь семьи, которую попрал Отелло, не моргнув и глазом! Тогда семья сдалась, но не простила. И нынче на защиту чести рода уже любой венецианец меч готов поднять. Честь рода, города, республики! Короче. Так дальше продолжаться не должно. Не может продолжаться и не будет.
      Яго: Не думал я, что так все обернется.
      Лоренцо: Никто в те дни не думал. А проблема росла, росла и... Вы понимаете, Яго, деликатность проблемы. Назревает бунт. Семью Дездемоны поддерживает половина горожан. Другая половина решительно настроена против мавров. Еще десяток лет, и Венеция станет мавританским городом. Нас просто выдавят. Однако действовать открыто против ползучего мавританского захвата Совет и Сенат не могут - это незаконно, это противоречит Уставу свободного города. Но давление семьи Дездемоны и многих, ей сочувствующих, растет.
      Яго: Согласен, проблема сложна и деликатна. Но как...
      Лоренцо: Выход есть. Потому я здесь. И потому прибыл на неделю раньше официального посланника Венеции Лодовико.
      Яго: Лодовико?
      Лоренцо: Он уже в пути. Но прежде, чем он через неделю ступит на землю Кипра, нужно... Буду предельно откровенен, Яго. Нужно скомпрометировать Отелло. Нужно, чтобы он совершил бесчестный поступок. Нужно, чтобы Лодовико имел все основания сместить Отелло. Понимаете?
      Яго: Отелло - и бесчестье? Невозможно. Не знаю я правдивее его, честнее...
      Лоренцо: ...и доверчивей.
      Яго: Да, верно. Доверчивым средь честных быть легко.
      Лоренцо: Вот тайная просьба Дожа и его посланника. Есть семь дней. Придумайте способ - как скомпрометировать Отелло. Иначе миссия Лодовико окажется невыполнимой. Под угрозой будущее Венеции, Яго.
      Яго: Я не могу... предать...
      Лоренцо: Кроме вас, Яго, мне не на кого положиться. Отелло вам доверяет. Венеция - тоже, вы не раз выполняли опасные и трудные поручения.
      Яго: Но... предать...
      Лоренцо: Венецию вы не предаете, а спасаете! Спасенье или... Вы умны, Яго, вы предприимчивы. Вы честны. И еще... Только между нами. Лодовико везет с собой указ Дожа об отзыве Отелло. И о назначении на пост губернатора Кипра...
      Яго: Неужели...
      Лоренцо: Да. Вас. Но для этого Отелло нужно скомпрометировать. У Лодовико должно быть убедительное основание для смещения. Кстати, и семья Дездемоны будет у вас в долгу, в это очень важно для дальнейшего продвижения, вы знаете.
      Яго: Но я... Как-то все это...
      Лоренцо: Венеция надеется на вас, Яго. К тому же, как вы теперь знаете, это и в ваших интересах. Уверен: у вас получится. Прощайте, мы слишком долго отсутствуем, это могут заметить... Действуйте, Яго, действуйте! Родина вас не забудет. (Идет к двери и, обернувшись на пороге, говорит): Надо, Яго, надо!
      (Выходит)
      Яго: О боже, вот дилемма... Предать, чтобы спасти. С собою честным быть, когда спасенье в бесчестии твоем же. Думай, Яго. Стань подлым, чтоб Венеция тебя признала честным человеком...
      
      Сцена вторая
      
      Яго: Хорошо - говорить... А мне теперь нужно изображать человека, для которого честь - пустые слова. И ведь придется, другого выхода нет. Отказаться? Невозможно. Я на службе Республики, приносил присягу, клялся... Да, собственно, разве Лоренцо не прав? До меня уж доходили слухи о том, как непросто стало в Венеции. Прямо не говорили, что из-за мавров, и никто не упоминал имени Отелло - всем известно, что я за генерала горой... Но я ж не дурак, понимаю и намеки... Возможно, решение Совета - единственно верное. Даже наверняка. Если бы можно было иначе, Лодовико этот вариант непременно увидел бы. И Франческо - отец Дездемоны. Помню его несчастный вид, когда бедняге пришлось при всем народе давать дочери благословение на брак с мав... с Отелло. Лет десять назад он бы... Да что говорить... Думай, Яго, думай: как и задание выполнить, и Отелло навредить поменьше, и семье Дездемоны помочь... И да: о себе тоже подумать не мешает. Занять место Отелло... Мечта жизни, я и себе не признавался, а тут такая возможность... Думай, Яго, думай, ты же умный...
      (Уходит)
      
      Сцена третья
      Яго и Лоренцо
      
      Лоренцо: Славный вечер, Яго. И вино крепкое. И девушки хороши. А уж погода на набережной...
      Яго (сквозь зубы): Да, погода в самый раз. Позавчера, когда генерал привел эскадру в гавань, буря была такая, что все думали - погибнут. Но генерал...
      Лоренцо: Да-да, генерал... Вы что-нибудь придумали, Яго? Время идет. Мы здесь одни, народ гуляет в тавернах, на берегу только влюбленные, а им до наших разговоров дела нет. Так что же?
      Яго: Есть пара мыслей... Вот что думаю. Единственное, чем можно скомпрометировать Отелло - это адюльтером, преступной любовной связью.
      Лоренцо: М-м... Отелло? Неужели он с кем-то... Боюсь, не очень хорошая идея. Вряд ли кто-то поверит. Всем известно, как Отелло любит Дездемону.
      Яго: Простите, Лоренцо, я неточно выразился. Мысль меня самого тяготит, поэтому я не точен. Нет, я имел в виду связь Дездемоны с... ну, скажем, с Кассио. Она женщина, а женщины... ну, не мне вам рассказывать... А Отелло связь жены с его же подчиненным скомпрометирует, без сомнения. Если он за собственной женой уследить не может, то как он способен флотом командовать? А? Что скажете, Лоренцо?
      Лоренцо: Гм... Неплохо. Даже, пожалуй, очень... Но согласится ли Кассио участвовать в этом... гм... представлении?
      Яго: Ему и знать не надо! К тому же, он - вы знаете - сейчас в опале у Отелло. Ночью, когда вернулась эскадра, Кассио вдрызг напился, подрался с Родриго, Отелло их разнял и в наказание лишил Кассио привилегий. На неделю, всего на неделю, но теперь, если пустить слух, будто у Кассио роман с Дездемоной, этот инцидент будет смотреться совсем иначе, верно?
      Лоренцо: Отлично, Яго. В вашем уме я не сомневался. Но достаточно ли простого слуха, чтобы история приняла нужный нам оборот?
      Яго: Недостаточно для доказательства, но для начала - вполне.
      Лоренцо: То есть вы не собираетесь на этом останавливаться, верно? Что у вас на уме?
      Яго: Есть идея, но пока я не хотел бы... Вдруг не получится.
      Лоренцо: У вас да не получится? Но я вас понимаю, Яго. Дайте знать, когда сделаете следующий шаг. Хочу быть в курсе.
      (уходит)
      Яго: Чертов Лоренцо. Чертов Лодовико. Чертов Сенат. Чертова Ве... Боже, что я несу?
      (уходит)
      
      Сцена четвертая
      Яго и Эмилия
      
      Яго: Хороший вечер, верно? Приятно постоять на балконе с любимой супругой...
      Эмилия: О, ты сегодня в хорошем настроении. Обними меня.
      (Яго обнимает Эмилию и целует)
      Эмилия: Твой поцелуй, мой милый, мне дарит предчувствие утех любовных море...
      Яго: Не море - океан.
      Эмилия: Мне прежде нужно переодеть в ночное Дездемону. Когда вернусь...
      Яго: Как скоро?
      Эмилия: Как всегда. Тебе ль не знать? К полуночи обычно засыпает она, а если ждет Отелло, то, видно, позже, но мне знать не нужно, ты же понимаешь.
      Яго: Любовные утехи?
      Эмилия: Может быть.
      Яго: Супружеского долга исполнение?
      Эмилия: И так возможно.
      Яго: А разве это не одно и то же?
      Эмилия: Любовь и долг? Пожалуй, не всегда.
      Яго: Тебе ль не знать... Послушай, дорогая... Отелло в последнее время - после возвращения с победой - иногда ведет себя странно, а я, ты ж понимаешь, не могу его спрашивать, почему он дает мне то или иное поручение...
      Эмилия: Понимаю. Ничего не могу тебе сказать - я-то почти не вижу Отелло. Когда я с Дездемоной, он занят делами, а когда он приходит к жене, она меня отпускает.
      Яго: Собственно, поручение простое. Генерал просил меня принести какой-нибудь предмет, принадлежащий Дездемоне. Любой. Небольшой, конечно...
      Эмилия: Странное поручение. Он сам может...
      Яго: Думаю, он хочет сделать ей подарок. И ему нужно... Впрочем, мои фантазии неуместны. А поручение нужно исполнить.
      Эмилия: Но ты же не вхож к Дездемоне!
      Яго: Ты-то вхожа! Ты моя жена, Отелло прекрасно знает... Да о чем мы говорим, женщина? Прихвати в спальне какой-нибудь предмет, которым Дездемона редко пользуется, она и не заметит. Тебе лучше знать.
      Эмилия: Ох... Мужчины - странные люди. И что я заметила: чем умнее мужчина, тем более странные поступки он совершает. Дурака-то понять легко. А умного...
      Яго: Вот и замечательно. Иди сюда, ближе... Еще...
      
      Сцена пятая
      Яго и Кассио
      
      Яго (один): Скорее бы все закончилось. Как противно. Платок! Почему платок? Больше нечего было взять? И ведь не объяснишь женщине, для чего это нужно. А если Кассио не обратит на платок внимания? Мало ли тряпок... Выбросит и глазом не моргнет. Офицер - и женский платок. Ну, надо же. Да что теперь говорить. Что сделано, то сделано... Ах! Вот и он.
      (Входит Кассио)
      Кассио: Яго, друг мой! Не составишь ли компанию - я иду в таверну Бенедетти промочить горло.
      Яго: Я бы с удовольствием, но не могу. Жду Отелло.
      Кассио: О, прости, служба - прежде всего.
      Яго: Хорошего тебе отдыха. Эй, а что за тряпица у тебя торчит из кармана?
      Кассио: Платок. Причем женский, представляешь? Нашел на полу подле своей кровати. Кто-то выронил, проходя. Вот я и положил так, чтобы все видели. Может, кто-нибудь узнает вещицу, подаренную любимой женщиной?
      Яго: Чей платок-то? Там должен быть вензель.
      Кассио (достает платок и протягивает Яго): Да, имеется. Непонятное что-то.
      Яго: Да, непонятно... Ну, хорошего тебе отдыха. Платок показывай всем - вдруг найдется хозяин.
      (Кассио уходит)
      Яго: Боже, боже... Игра-то пошла нешуточная...
      
      Сцена шестая
      Порто и Яго
      
      Порто (один): Какое несчастье! О боги! О Лев Венеции! Что теперь будет? Бедный мой господин! Бедная госпожа! Бедные мы все!
      (Входит Яго)
      Яго: Что с тобой, Порто? Умерь свои вопли. Ты так голосишь, будто тебя укусил тарантул!
      Порто: Лучше б меня укусили десять скорпионов! Тогда я умер бы сразу и не видел этого ужаса!
      Яго: О чем ты?
      Порто: Вы не слышали? Об этом же говорят все!
      Яго: О чем? Скажи, наконец!
      Порто: О платке, конечно!
      Яго: Платок... Ну, платок... А, ты о платке, что видели в кармане Кассио? Я тоже видел. Красивый платочек. Интересно, чей?
      Порто: Господин мой! Я в ужасе. Я не хочу жить!
      Яго: Да перестань вопить, дитя пустыни! Можешь говорить по-человечески, а не как краснозадая обезьяна?
      Порто: Господин мой! Это же платок госпожи! Это платок Дездемоны.
      Яго: Да, я слышал такую версию. Наверно, платок Дездемоны. И поэтому нужно так вопить? Прекрасная дама завела интрижку с красивым офицером. Венецианцем, заметь. Да каждая вторая женщина в Венеции имеет двух любовников - одного официального, другого тайного. Неужели Отелло думал, что его минет чаша сия?.. Да что ты на меня вылупился, идиот?
      Порто (рыдает): Десять скорпионов! Сто крокодилов! Лучше бы он убил меня, но он ведь убьет ее! Ее! Свою единственную любовь!
      Яго: Ты совсем спятил? Кто кого убьет?
      Порто: Хозяин! Жену свою!
      Яго: Ты рехнулся, малый? Ну, поругаются они. Отелло устроит скандал... Нет, думаю, что даже скандала не будет, при его-то любви в Дездемоне. Конечно, неприятный инцидент. Наверно, Отелло придется покинуть пост, он лицо официальное, в Венеции должны отреагировать. А потом все забудется и...
      Порто: Он! Ее! Убьет! Он! Не может! Поступить! Иначе! Это его долг! Предки не прощают!
      Яго: Ничего не понимаю. Какой долг? При чем здесь предки? Какая-то интрижка...
      Порто: Вы не знаете, господин! Никто не знает наших законов! Законов предков!
      Яго: Послушай, малый. Успокойся, сядь, вдохни и выдохни десять раз...
      Порто: Десять скорпионов!
      Яго: Не надо скорпионов. Выдохнул? Теперь расскажи - какой долг, какие предки, и при чем здесь несчастный платок, которых на городском рынке по три лиры за десяток?
      Порто: Вы, белые, ничего не понимаете в наших обычаях! Таких платков больше нет. Он - один. В каждой семье есть платок, который передается от матери к сыну или дочери. Сын дарит платок своей жене и наказывает беречь как зеницу ока, потому что платок - святой. Платок - символ рода! Платок нельзя терять или передавать никому, кто не принадлежит роду! Если такое происходит, виновника или виновницу нужно убить в тот же день! Отелло подарил платок Дездемоне в день свадьбы. Дездемона совершила кощунство - передала платок Кассио.
      Яго: Она не передавала...
      Порто: Платок у Кассио! Это видели все! Об этом знает Отелло! Он обязан убить Дездемону сегодня же, иначе проклятье предков ляжет на весь его род!
      Яго (в ужасе): О боже! Что я наделал! Надо остановить его! Не допустить! Где сейчас Отелло? Веди меня к хозяину, потомок шакалов!
      Порто: Не могу, господин. Отелло убьет каждого, кто помешает ему исполнить долг.
      Яго: Веди меня к нему, сын собаки!
      Порто: Нет!
      Яго: Я убью тебя!.. Что это за звуки из гавани? Трубы звучат. Кто трубит в такой момент...
      (Входит герольд)
      Герольд: Прибыла венецианская эскадра. Представитель Сената Лодовико. Приказано трубить полный сбор в Большом приемном зале. Будет сделано важное заявление!
      Яго: Боже... Как все совпало... Может, к лучшему. Отелло должен быть на приеме. Ему скажут об отставке. Его задержат. Он не убьет Дездемону. Отелло отправят в Венецию. А я стану новым губернатором Кипра. Может, все обойдется, как ты думаешь, Порто?
      Порто: Отелло - человек чести, господин. Он выполнит свой долг.
      Яго: Перед родиной!
      Порто: Перед семьей!
      
      Сцена седьмая
      Лоренцо и Яго
      
      Яго (в бешенстве): Ты обещал! Я сделал все так, как мы договаривались! Я совершил подлость ради Венеции. Потому что так было нужно! А ты обещал, что я стану губернатором вместо Отелло!
      Лоренцо: Успокойся. Не все происходит так, как рассчитываешь. Не я же виноват в том, что Сенат в последнюю минуту переменил решение, и Лодовико повез указ о назначении Кассио.
      Яго: Ты знал и обманул меня, пес проклятый!
      Лоренцо: Нет, клянусь всеми львами Венеции! Я был уже в море, когда Сенат...
      Яго: Пес! Лжец!
      Лоренцо: Яго! Брось меч!
      (Вбегает Герольд, за ним Порто)
      Герольд: Дездемона мертва! О ужас! Отелло заколол ее перед всеми, обвинив в родовом предательстве!
      Лоренцо: Отелло арестовали?
      Герольд: Не успели, синьор. Генерал заколол себя! Какое несчастье!
      Порто: Мой господин исполнил свой долг.
      Яго: А я исполню свой!
      (Закалывает Лоренцо).
      Порто и Герольд: Остановитесь! Боги, что творится...
      Яго: Я должен, наконец, остановиться! Я честен был. Я радости хотел. Ни в том и ни в другом не преуспел! Я предал всех: хозяина, страну... О боже, я в бесчестии тону! Нельзя мне жить, когда Отелло мертв. И Дездемона - светлое созданье! Конец всему! Вот божье наказанье!
      (Закалывает себя)
      Порто: Господь ему судья... Он выбрал смерть.
      Герольд: Всем сообщу сейчас дурную весть.
      (Уходят).
      
      Занавес
      
      
      
      Михаил Гельфанд
      
      Бог
      
      Бог жил во дворце, окруженный тысячами роботов, смыслом существования которых была забота о нем.
      Дворец был огромен. Он висел в воздухе на высоте двадцати километров, поддерживаемый антигравитационными устройствами и окруженный защитными полями, которые удерживали внутри воздух и тепло.
      На первом этаже был сад. Деревья цвели и плодоносили круглый год. Бесконечные клумбы покрывали цветы потрясающей красоты, над которыми вились пчелы. Клумбы, перемежались лужайками, покрытыми мягкой травой. Текли ручьи и реки, тысячи разнообразных птиц пели на ветвях и в лугах, вили гнезда и выводили птенцов. В реках плескалась рыба.
      Второй этаж был устроен так, что нигде не заслонял неба первому.
      Тут располагались леса. Просторные дубравы сменялись тесными зарослями смешанных лесов и стройными рядами высоченных сосен. Леса переходили в широкие луга. В некоторых местах возвышались невысокие горы, покрытые лесом, переходившим в альпийские луга. С гор сбегали узкие бурные реки, широко разливавшиеся по равнине. Тут жили звери. Лисы и волки, и зайцы, куницы и белки, и выдры, и тысячи других: от самых мелких, до огромных лосей, оленей и зубров, пасущихся в лугах.
      Третий этаж был поднят высоко в космос, туда, где фиолетовое небо стратосферы сменялось вечной глубокой тьмой, на фоне которой горели одновременно солнце и звезды, рассеивала свой призрачный свет Луна.
      Там в огромных шарах располагались заводы и энергостанции, обслуживающие дворец. Там же находились обзорные площадки, на которые Бог часто поднимался и стоял, иногда часами, созерцая звезды...
      Бог рос медленно.
      Для созревания его сложнейшего мозга требовалось время.
      Однажды, повзрослев, он спросил у старших роботов:
      - Из книг - я узнал, что у каждого человека должны быть родители, Где же мои?
      - Твою ДНК мы, хранители дворца, сформировали искусственно, стараясь придать тебе, будущему, наилучшие свойства.
      - Зачем?
      - Таков обычай, который мы исполняем много тысячелетий. Тут, во дворце должен быть живой человек. Гениальный, всегда здоровый, способный прожить многие сотни, даже тысячи лет, но все-таки человек, отличающийся от вечных роботов...
      - А вы, роботы, будете жить вечно?
      - Вечность это страшное слово. Но мы будем жить долго. Очень долго. Многие миллионы лет! Вся информация из нашего мозга дублируется и копируется многократно. Когда тело одного из нас проявляет признаки износа, мы создаем ему новое и перезаписываем информацию на новый мозг. Разумеется, при этом большую часть приходится оставлять в резерве. Иначе мозг, как он ни совершенен, давно переполнился бы. Но основа сохраняется, а остальное доступно в случае необходимости.
      - А меня разве нельзя записать, скопировать?
      - Тебя нельзя. Ты человек, ты должен помнить всегда, что твоя жизнь имела начало и ей наступит конец. Хотя и очень, очень не скоро!
      Когда бог повзрослел, робот опекун сказал ему:
      - Пришла пора тебе познакомиться с людьми.
      - Но люди ведь ушли? Так вы меня учили.
      - Ушли многие, но некоторые остались. По какой-то причине. Мы не знаем. Ведь нас создали последние из ушедших значительно позже, чем произошел раскол. Оставшиеся еще долго враждовали. Размножались бесконтрольно, а размножившись, убивали друг друга. Постепенно они утратили научные знания, разучились строить сложные машины. Да и осталось их очень мало. Тогда Бог, который жил во дворце, приказал нам переселить их, собрать в одно место, над которым теперь висит твой дворец. Древние люди называли это место Восточное Средиземноморье. Малая Азия, Греция и острова между ними. Тут они живут простой жизнью, так как жили их предки в самом начале цивилизации. Выращивают пшеницу на полях, разводят сады и оливковые рощи. Ловят рыбу. Иногда путешествуют на лодках от острова к острову или на маленьких парусных кораблях. Мы заботимся о них. Поддерживаем плодородие почвы, разводим рыбу. Контролируем погоду, чтобы предотвратить серьезный неурожай.
      - Заботитесь, как о животных на втором этаже.
      Робот помрачнел.
      - Это нехорошее сравнение, но...
      - Ладно, - сказал Бог. - Но за прошедшие много тысяч лет люди должны были размножиться, заполнить планету и снова начать развиваться. А может быть, даже снова создать высокоразвитую цивилизацию?
      - Да это так, - подтвердил робот. - Мы, осторожно регулируя фертильность, поддерживаем численность людей приблизительно стабильной. Им вполне хватает ресурсов. Нет стимула для расселения и развития...
      - И значит, если бы вы перестали заботиться о них...
      - Они размножатся, начнутся голод и война. Те, кто проиграют, должны будут бежать, переселиться на новое место. Скоро они размножатся, и там тоже начнется война... Потом, когда земля будет заселена полностью, война станет всеобщей и почти непрерывной... Ты Бог, ты можешь нам приказать! Если готов взять на себя ответственность!
      - Я подумаю, - сказал Бог.
      
      * * *
      И он отправился на Землю.
      Внешне это выглядело так: в чистом безоблачном небе (дворец был снизу невидим без специальных приборов) появилась круглая туча, пронизанная багровым огнем. Из нее спустился тонкий, бешено вращающийся смерч, окруженный молниями, коснулся скалы, будто клюнул, и исчез. А на скале появился высокий красавец, одетый только в легкую набедренную повязку.
      Селяне, не успевшие разбежаться, дрожа от страха, упали ниц.
      - Встаньте. - приказал Бог. - И пусть кто-то проводит меня в город.
      А в городе заканчивались приготовления к празднику, случавшемуся только раз в семь лет. Выбору божией невесты.
      Праздник! И город был переполнен людьми. Даже из дальних больших городов приехали те, кто побогаче и имел такую возможность.
      Этот город тоже считался большим. Один из семи главных городов обитаемой части мира. Стен у него не было, под опекой роботов дворца все давно уже забыли о войнах. Люди, сопровождавшие Бога, долго петляли по узким улицам, среди домишек из сырцового кирпича, крытых жердями и соломой, среди садов и огородов, орошаемых арыками.
      Наконец они вышли в городской центр. Тут протекала узкая река, срывавшаяся с гор, быстрая и прозрачная. На берегу ее был высокий холм, с одной стороны отвесной скалой обрывавшийся в реку, туда, где у холма она широко разливалась. Дома возле холма, окружавшие базарную площадь, были каменные. Признак богатства. Дальше вдоль разлившейся реки шумела и гуляла летняя ярмарка, в праздничный год особенно многолюдная.
      Вершина холма была вымощена плоскими камнями и имела форму треугольника. С одной стороны располагался городской храм, довольно симпатичный, с белыми мраморными колоннами. С другой - здание городского совета, в подвале которого помещалась тюрьма. Третья сторона, нависавшая над озером и резко обрывавшаяся, была не застроена. На площади быстро собралась немаленькая толпа, оттеснившая даже членов городского совета. Но приближаться к Богу люди боялись.
      - Бог! Сам Бог пожаловал на праздник, - громко перешептывались они. - Думал ли кто-то, что такое возможно?!
      Бог жестом подозвал одну из пожилых женщин.
      - Что за праздник у вас?
      Дрожа от страха, она упала на колени и прошептала:
      - Выбор божией невесты!
      - Что это значит? Да встань же, не бойся!
       - Раз в семь лет жрецы и советники выбирают трех девушек в невесты Богу. В день праздника их одну за другой сбрасывают со скалы, и, если девушка понравится Богу, он забирает ее к себе на небо. Остальные, которых Бог отвергнет, упадут в озеро и утонут, здесь высоко! В другие годы Богу предлагают невесту жители других больших городов.
      - А бывало ли так, что Бог выбрал невесту и забрал ее к себе.
      - Честно говоря, я не слыхала о таком. Да и бабушка моя, будь благословенна память о ней, говорила мне, что такого не помнит.
      Бог вздохнул.
      - Пусть приведут ко мне невест. Быстрее.
      Люди переглядывались. Потом некоторые, помоложе, бросились выполнять приказание.
      Скоро три девушки, хорошенькие и очень молоденькие (на всякий случай их держали пока что в подвале городской управы) оказались перед ним.
      - Я заберу вас к себе на небо.
      Две девушки просияли, но третья опустила глаза.
      - Ты не хочешь? Говори, не бойся.
      Девушка молчала, но две другие заговорили наперебой. Оказалось, что эта "невеста" влюблена в одного из юношей, с которым жила по соседству. И хотя они уже попрощались, но ...
      - Приведите ко мне этого человека!
      И когда молодой человек появился, Бог заговорил по-другому. Теперь его голос звучал, как рев урагана, и, к тому же, высоко, среди ясного неба, появилось гигантское черное облако, пронизанное бесшумными багровыми молниями. И еще длинные ослепительные молнии срывались с пальцев его простертой руки. Срывались, конечно, вверх, чтобы не повредить кому-нибудь.
      - Бог доволен и не гневается на вас!
      Вздох облегчения и радости пронесся по толпе, стоявшей на коленях.
      - Живите дружно, избегайте причинять вред другим людям, будьте гостеприимны и соблюдайте законы! И тогда урожаи будут обильными, а в море будет много рыбы!
      Бог сделал паузу и, подтверждая его слова в небе, грянул многократный гром.
      - Теперь, в знак благоволения к вам, я забираю себе двух предложенных вами невест. Третью приказываю выдать замуж за ее возлюбленного. Пусть живут в согласии, долго и счастливо, и горе тому, кто захочет причинить им вред!
      Я приказываю отныне, изменить ритуал выбора невесты. Тут и в других больших городах пусть раз в семь лет девушки, выбранные за красоту и грацию, танцуют для меня на центральных площадях. Тех, которые мне понравятся, я заберу на небо, а остальные пусть выйдут замуж по своему выбору, и городская управа должна позаботиться о приданном!
      Тут появился ревущий и плюющийся молниями смерч, коснулся площади и исчез. И исчез Бог вместе с двумя "невестами", а люди еще долго, до самого вечера обсуждали случившееся. Об этом же гудел, постепенно затихая, народ на ярмарке во все последующие дни. Далеко не все были довольны. Для бедняков сбрасывание невест со скалы служило бесплатным, хотя и редким, но захватывающим развлечением.
      Увы, с Богом не поспоришь!
      
      * * *
      Девушек Бог поместил на первый этаж. Сам он проводил время, в основном, на втором.
      В те дни Бог как раз заинтересовался новым проектом.
      Он хотел создать биосферу на Венере.
      Виделась она ему пока что в виде огромных островов, состоящих из переплетения живых растений, каждое из которых должно было содержать замкнутую экосистему, способную к эволюции. Такие острова должны были плавать в атмосфере на уровне нижней границы облачного слоя, состоящего, как известно, из капелек серной кислоты. Время от времени они будут слипаться, а потом разделятся.
      Эволюция на разных островах пойдет по-разному, и взаимодействие экосистем при их временных соединениях создаст интереснейшие эффекты.
      Время шло незаметно и однажды Бог почувствовал, что девушки-"невесты" его зовут.
      Мгновенно переместился он на первый этаж и увидел, что девушки стоят на коленях, смиренно опустив головы.
      - Что случилось? Да встаньте же!
      Но девушки молча стояли на коленях.
      Наконец одна, та что была посмелее, заговорила.
      - Когда ты забрал нас к себе, мы думали... нам казалось... что ты... - Тут девушка наконец подняла глаза на Бога, стоявшего перед ней. Сначала на его ноги... А надо сказать, что никакая одежда во дворце не была предусмотрена, ведь обычно Бог был в нем единственным человеком...
      - Казалось, что ты решил взять нас в жены и... - Девушка подняла глаза чуть выше, густо покраснела и, поспешно опустив взгляд, умолкла.
      Бог был совершенно не чужд любовных утех.
      Были во дворце две роботессы, искусные в любви свыше всяких похвал и имевшие вид прекрасных зрелых женщин, собственно, они и были прекрасными женщинами, во всем подобными человеческим за исключением электронного мозга в голове. Эти две роботессы проводили с ним ночи, когда Бог этого желал. При этом накал страсти достигал непереносимых для человека высот, а физическая сила и выносливость требовались такие, которыми ни одна женщина не могла обладать.
      Бог не стал всего этого объяснять. В одно мгновение он создал две точные копии самого себя. Копии были внешне неотличимы от оригинала, за исключением того, что состояли не из молекул и атомов, а из смеси элементарных частиц, удерживаемых внешним силовым полем. Но определить это без электронного микроскопа было совершенно невозможно. Отличались копии так же крайне ограниченными возможностями мозга.
      Впрочем, их мозгов вполне хватало, чтобы носить женщин на руках, танцевать с ними при лунном свете, говорить комплименты, признаваться в любви и доставлять им удовольствие в постели.
      Всем этим две парочки тут же и занялись, а Бог вернулся к своим размышлениям.
      
      * * *
      Шло время.
      Наконец одна из "невест" бросилась в водопад, явно желая покончить с собой. Разумеется, ее спасли, обе копии действовали мгновенно, были запрограммированы предохранять людей от любого вреда.
      Когда Бог появился на месте происшествия, появившийся одновременно с ним медицинский робот готовился ввести ей успокоительное.
      Вторая сидела на траве неподалеку и бессмысленно улыбалась. Из уголка рта тянулась струйка слюны.
      - Наркотическое опьянение, - доложил робот. - Воздействие смеси психоактивных веществ растительного происхождения.
      - Детоксикацию! - приказал Бог.
      Когда он появился снова, обе женщины были трезвы, на бледных лицах блестели испуганные глаза.
      - В чем дело? - Бог обращался к той, что прыгнула в водопад.
      - Скучно, - ответила она. - Одно и то же день за днем, тысяча дней за тысячей... Скучно невыносимо.
      Бог представил себе эту дурную бесконечность. Танцы, песни, еда, секс и снова танцы, и снова песни... Ужасно.
      Что же с ними делать теперь?
      Вернуть обратно?
      Прошли полторы сотни лет. Все их ровесники давно умерли, и память о появлении Бога превратилась в легенду...
      Что же с ними делать?
      Что?!
      Богу было стыдно.
      
      
      
      Элис Гербер
      
      Кролик, бегущий в рай
      
      "Доложите обстановку!.. Срочно... обстановку!"
      Шум помех.
      Что это такое со связью? Усаги постучала по шлему, но это не помогло. Зачем им доклад, если они все видят через камеру? Страшная мысль пронзила мозг. Камера тоже не работает, что ли?! Усаги поднесла к шлему ладонь, но на коже не было красного отсвета индикатора. Не работает. Девушка взглянула на камеру вверху на серой бетонной стене. Возле нее индикатор тоже не горел. Они не знают, что происходит в лабиринте. Под камерой лучше не задерживаться; если в нее попадут, она рванет, помнет каску. Пуля выбила рядом с лицом Усаги брызги бетонной крошки. Кажется, она застряла в этом узком проходе, наружу не сунуться, даже не выглянуть. Дроиды сошли с ума. Они не только покидают свои локации и преследуют ее, они стреляют на поражение. Усаги отлепила от ребер окровавленную ткань формы. Пуля лишь слегка задела, больно, но не опасно. Но сам факт того, что дроид целился не в специальную защитную пластину, тревожил. Усаги осмотрела свою форму. Пластин было очень мало по сравнению с незащищенным телом. Если дроиды почему-то решили ее убить, им это удастся.
      "Ну нет, так просто я им не дамся!" - скрипнула зубами Усаги. Сегодня она не проиграет, не отдаст ему трофей. Фокс обошел ее три последних раза и сравнял счет. Сегодняшняя тренировка решит, кто из них отправится на планету АЛЬФА-1. Где засел этот чертов снайпер?
      "Повторяю... дроиды вышли из-под контроля!" Снова помехи. Спасибо, капитан. Это она уже заметила. Усаги сняла шлем и осторожно высунула его за край стены. Удар. Рука едва не стукнулась о землю. Девушка осмотрела шлем. Резиновая пуля застряла в нем. Отлично. Хорошо уже то, что в лицо не отрекошетила, с ее-то удачей. Судя по углу, под которым пуля вошла в полимер, снайпер вот в том ближайшем здании. Усаги снова выставила шлем, в отражении его полированной поверхности увидела ствол, торчащий из окна соседнего здания. Вот ты где. Полированная поверхность вмялась, отбрасывая руку назад. Стреляет почти в упор, была бы в шлеме голова Усаги, и ей бы не поздоровилось. Как пройти мимо него? Снайперы тупые. Они больше реагируют на тепло, чем на движение.
      Усаги встала, растопырила руки и ноги, упираясь ими в стены, вылезла наверх и остановилась напротив камеры. Не легкое, надо заметить, упражнение, ноги предательски дрожали. В голове стучало, перед глазами плыли черные пятна. Эти проклятые четыре джи убьют ее быстрее, чем дроиды. Еще и воздух жидкий, сколько не дыши, легче не становится. Разреженный воздух - это условия корабля. Но зачем четыре джи?! На АЛЬФА-1 только полтора джи. Издеваются, сволочи. У Усаги только месяц назад перестала кружиться голова в симуляторе, многие из их отряда до сих пор страдали. Усаги выковыряла из стены камеру и спрыгнула вниз. Это было зря, поняла она, валяясь на земле не в состоянии встать. Четыре силы тяжести сначала бахнули ее об землю, а теперь давили на грудь и кости, не давая вздохнуть. Хоть бы сознание не потерять. Усаги перевернулась на бок, легкие заработали. Сколько она пролежала? Пятнадцать минут? Полчаса? Не видать ей трофей. Знать бы, где сейчас Фокс. Девушка посмотрела на коммуникатор, но он не работал. Интересно, Фокса тоже преследуют дроиды, стреляя на поражение? Или он всегда особенный, и сегодня тоже? Усаги села, разгоняя темных мух перед глазами, поковыряла камеру, обнажила ее микрогенератор. Прекрасная идея располагать маленькие бомбы на каждом углу такого тесного лабиринта. Подготовка суровей некуда.
      Усаги обошла муляж здания, за которым скрывалась, с другой стороны, бросила камеру на главную улицу. Бежать-бежать! За углом рвануло. Усаги свернула - улица! Ослепленный взрывом, снайпер не заметил девушку. Она вбежала в переулок у его здания, нашла дверь внутрь. Внутри здание представляло собой минималистичный темный колодец с лестницей. Остро воняло гарью и металлом. Усаги поднялась по узкому колодцу, вышла на площадку у окна. Вот и ты, голубчик. На закрепленном в полу реле, беспомощно крутился ствол. Снайпер не умел стрелять назад, только жужжал и ездил туда-сюда. Усаги сняла шлем, вытерла пот, подошла к дроиду. Маленькая жалкая железяка едва не убила ее. Девушка выдернула кабель и дроид стих.
      Отсюда открывался отличный вид. Вон он, трофей, через два перекрестка, все еще на месте. Значит, Фокс до него еще не добрался. Где же этот гаденыш?
      На соседнем здании висел огромный плакат, изображавший группу красивых людей, улыбавшихся, как в рекламе зубной пасты, на фоне зеленых полей, звездного неба и космического корабля странной конструкции. Надпись гласила: "Полетели с нами на планету БЕТА-2!" Ну, понятно, что не о Земле речь. На Земле таких зеленых полей нет уже лет сто. Усаги села рядом с дроидом. Он наверняка передал своим братьям, что на него напали. Скоро явятся.
      Красивый плакат. Усаги не слышала ничего о том, чтобы шла хоть какая-то подготовка для полета на вторую найденную пригодную для жизни планету, условно названную БЕТА-2. На БЕТА-2 полетит дочь Усаги. Эта планета была настоящим раем. Там не было никого, у кого бы пришлось отвоевывать жизненное пространство, как на АЛЬФА-1. Никаких разумных аборигенов, страшных, как судный день. Никакой войны за каждый сантиметр земли, за каждый грамм воды. Только зеленые поля, леса и чистый воздух. Туда отправится доченька. Отучится, станет офицером и полетит. А Усаги отправится воевать. Для таких, как она, на Земле осталось только два способа заработать на образование ребенка - продать всю себя на органы, или продать себя и ребенка в армию. За полет Усаги на АЛЬФА-1, дочке будет перечислена такая сумма, что ее хватит не только на образование, но и на многие годы жизни. Усаги улыбнулась. Ее дочь не будет расчищать радиоактивные свалки, как когда-то расчищала она сама, чтобы иметь право попасть в военное училище. Шрамы от той работы болели до сих пор. Обменять свою жизнь на лучшую жизнь для дочки - для этого она здесь. Отвоевать у этих железяк и у засранца Фокса возможность полететь на АЛЬФА-1. А вот и железяки. Сползаются со всех сторон. Девушка подключила кабель дроида-снайпера к своему шлему. Ну, держите свои железные штаны, бестии!
      Усаги переступила через покореженный металл. Сколько их здесь? Вся улица была засыпана поверженными дроидами. Она уже насчитала сорок штук, а не прошла и половины расстояния до трофея. На нее что, ринулись все дроиды лабиринта? Усаги вышла на площадь. Вот и он, трофейный красный флаг, дающий желанные баллы и право покинуть симулятор беспрепятственно. Но так ли это сегодня, учитывая, что дроиды взбесились? Легки на помине. За спиной послышалось характерное жужжание. Усаги оглянулась. На площадь выехали два механических солдата с одной стороны и еще два с другой. Усаги сорвалась с места, побежала к флагу. Разогнать четырехкратно весящую тушку было не просто, но ей и не позволили. Усаги сначала почувствовала, что падает, потом услышала выстрел. Учебные дроиды всегда стреляли только по защитным пластинам, но эти тоже презрели правила. По форме на плече растекалось горячее кровавое пятно.
      - Лучше не вставай, - через жужжание приближающихся дроидов послышался ненавистный голос.
      Придерживая плечо, Усаги села. Далеко не все железяки остались лежать на главной улице. Сюда на площадь их приехало не меньше. Пуля вошла неглубоко, засела в мышце. Фокс прошел между дроидами, и подошел к флагу. Те словно не заметили его, все стволы были направлены только на Усаги. Сейчас он объяснит, что происходит, наверняка. Вместо объяснения Фокс улыбнулся от уха до уха, и показал пульт. Это пульт капитана?! Нет. На том капитанский знак. Это просто такой же. Фокс взломал систему. Ах ты ж сволочь...
       - Я не хочу смотреть, как тебя изрешетят, - сказал Фокс, доставая флаг из крепления. - Поэтому дам тебе отбежать подальше.
      Дыхание Усаги сбилось.
       - Что? - выдавила она.
       - Мне не нужны конкуренты. Дроиды тебя не выпустят. А сейчас беги, маленькая Усаги, пока я не спустил на тебя своих металлических собак.
      Усаги поднялась. Он шутит? Не похоже.
      - Беги.
      Усаги повернулась и побежала. Нужно выбраться из симулятора. Нужно доложить. За спиной загудели двигатели дроидов, зажужжали реле пушек, стена над головой затрещала, покрылась выбоинами от пуль.
      
      * * *
      Усаги вошла в кабинет майора. Фокс уже стоял здесь. Усаги почувствовала, как напряглась его спина, когда она приблизилась. Майор обошел стол и остановился перед солдатами. В его руках были отличительный капитанский знак и документ с назначением. Девушка похолодела. У него в руках шанс. Для нее и для дочки.
      - Вольно.
      Без лишнего официоза. Десантный транспорт уже ждал.
      - Два моих лучших солдата, - улыбнулся майор. - Вы шли ноздря в ноздрю, но побеждает лучший. По результатам тренировок, вам, рядовой Фокс, присуждается звание капитана. Вы назначаетесь на службу на планету АЛЬФА-1. Служите с честью, и добудьте нам эту планету и достойное будущее для всего человечества.
      Майор сунул в руки Фокса назначение.
      Фокс отдал честь и, даже не взглянув на Усаги, вышел из кабинета. Транспорт уже ждал.
      - Разрешите идти? - подала голос Усаги и не узнала его.
      - Нет.
      Майор остановился перед ней.
      - Вчера вы провели в симуляторе четыре часа, - сказал он и бросил взгляд на повязку на плече Усаги. - Фокс же завершил задание за тридцать восемь минут и принес трофей. Абсолютная победа, не так ли? Назначение капитана Фокса на АЛЬФА-1 более, чем справедливое. Там необходима воля и желание победить любым способом. Вы согласны?
      Еще бы. Этого у Фокса не отнять.
      - Вы действительно шли на равных. Ваши результаты были полностью одинаковые до вчерашнего дня, - майор повернулся к столу. - Четыре часа в симуляторе - это рекорд. Так долго задание еще никто не выполнял. И ваши показатели в норме.
      - Он взломал дроидов, они нападали только на меня. Мне пришлось уничтожить их всех, чтобы выйти из симулятора.
      - Это очень серьезное обвинение. Чем вы можете подкрепить свои слова?
      - Ничем, - произнесла Усаги.
      - Я сделаю вид, что не слышал этого ложного свидетельства.
      Майор наклонился и взял со стола еще одну бумагу с назначением и капитанский знак отличия. Усаги не могла оторвать взгляд от его рук.
      - Так хорошо, как вы, на тренировках себя никто не чувствует. И у вас на три часа работы в симуляторе больше, чем у капитана Фокса. По результатам тренировок, вы получаете звание капитана. Вы назначаетесь на службу в сопроводительный отряд на планету БЕТА-2. Завтра начнете дополнительные тренировки, вылет через полгода.
      В руках Усаги очутились знак отличия и документ. Как они там оказались?!
      - Капитан Усаги, еще кое-что. Ваша дочь летит с вами. Она уже прибыла на базу, начнет тренировки вместе с вами. Думаю, вы захотите увидеться с ней сегодня.
      - Что? - не поняла Усаги.
      - Это не военная операция, это экспедиция исследователей и колонистов. В ней будет много семей. Ваша дочь заменит вас на посту, когда вы не сможете выполнять свои обязанности по охране колонистов. Вы можете идти.
      Девушка вышла из кабинета и только в коридоре поняла, что забыла отдать честь. Что значит "назначаетесь на планету БЕТА-2"? Что значит "летит вместе с вами"?!
      По коридору застучали быстрые мелкие шаги. Усаги выронила награду и назначение и схватила маленькое теплое тельце.
      - Мама!
      Хелен Лимонова
      
      Фейкодром
      
      И вовсе я его не боюсь. Когда хозяйка его завела, опасался немного, верно. Особенно ночью, когда я в магазине за главного. Днем я отдыхаю, но за клиентами вполглаза присматриваю. Иной такой наглый попадется, хозяйке нервы измотает и ничего не купит. Повадились своими историями грузить! А она слушай: клиент всегда прав. Я в таких случаях с полки пару книг на голову зануде скидываю. Хорошо еще ультразвуком пискнуть и книжной пылью в глаза порскнуть. Действует. Быстро сматывается. Нечего тут! Сюда нормальные люди за литературой приходят.
       Я еще не представился? Будем знакомы: Книжный. Бывают домовые, эти в домах живут, а мы, книжные, в библиотеках и магазинах. Без нас любое книжное собрание захиреет, жучок заведется, плесень; может пожар или потоп случиться. Книга заботу любит. Знаете, сколько она живет при хорошем уходе? Не поверите. Больше тысячи лет! Например, в Эфиопии в монастыре святого Гаримы хранятся два Евангелия, созданных в период с 330 по 650 гг. Они написаны на геэз - священном языке Абиссинии. Первое имеет переплет из деревянных дощечек, покрытых золоченой медью, а переплет второго выполнен из серебра. Целехоньки, главное - до них не дотрагиваться. Тогда еще столько же протянут. Все потому, что в монастыре поселился замечательный Книжный, он еще моего дедушку ремеслу обучал. А дедушка - меня. Папаша династию нарушил, в Банковские подался. Счетные книги охраняет, тьфу! Когда банки учет в компьютер перевели, то-то я повеселился.
      Про компьютер. Хозяйка его не выключает, тот светится на столе и урчит, вот я поначалу и оробел. Потом решил освоить, даром что ли на полке с компьютерными книгами сплю? Взял "Компьютер для чайников", автор А. Заика, издательство "Рипол-классик", 2017 год. Честно - из-за фамилии выбрал, там было еще "для начинающих", "для женщин" и "для пожилых".
      Если учебник хорош, учиться легко! С моим трехсотлетним опытом тем более. Начал с видеокамеры. Зеркала у нас нет, с интересом на себя глянул. Расстроился. Ножки кривые, сутулюсь. Бородищей зарос до глаз, взгляд дикий, нос картошкой. Эх. Быстро разобрался с мышкой и клавиатурой. Дошел до главы про Интернет. Хозяйка в нем все время торчит! Лучше бы книги читала. Позорище, не знает элементарных вещей! Например, когда книгопечатание придумали. Его изобрели в Средние века сразу в нескольких странах - Китае, Корее и Европе. Печатали штучно, с использованием штампов. Однако годом изобретения книгопечатания считается 1445 г. Суть в том, что Гутенберг предложил использовать для набора текста отдельные металлические буквы - литеры. Литеры собирали в строчки, красили, затем прижимали к листу бумаги в станке. На таком станке изготовляли сто оттисков одного листа за час. На современных ротационных машинах скорость в тысячу раз больше. Но куда отпечатанное девать? Бумажные книги теперь почти не покупают. Скачивают в Интернете бесплатно, гады.
       Задумавшись, не заметил, что с экрана на меня кто-то смотрит. Девчонка-кнопка с глазищами в пол-лица. Вылитая героиня манги - японских комиксов, у нас есть такие.
       Познакомились. Кнопку звали Электрой (про одноименную древнегреческую трагедию Софокла она, ясно, не слышала). В Интернете тоже есть свой народец; Электра оказалась сетевой феей из семейства фейков, попросту "фейка". Проболтали до рассвета. Посоветовал ей прочесть пару книг из своих любимых. Будет что обсудить. Поесть не успел, хотя накануне отложил парочку исторических хроник. Не люблю романами ужинать, так можно и диабет заработать.
      Отмечу, что кругозор у девочки аховый. Откуда взяться упорядоченным знаниям? Нахватается всякого и довольна. Порхает по соцсетям, питается информацией. Любит истории, скандалы, рассказы про котиков. При этом весьма неглупа. По крайней мере, заметила, какой я начитанный и эрудированный.
      - Ты прямо как Гугл и Википедия! - сказала она. Приятно.
      Неужели у меня появилась подружка? Назавтра еле дождался, когда хозяйка уйдет, перекусил баснями Крылова, потом глотнул из Фауста фрагментик покрепче, и к экрану.
      - Элечка, ты тут? - позвал я, предвкушая приятную беседу.
      Увы, ожидания не оправдались. Потому что мы с ходу поссорились.
      Началось с безобидного. Поинтересовался, как ей понравился "Идиот", которого вчера рекомендовал, и получил в ответ гневную тираду: "Достал меня твой Достоевский. Нереально длинно пишет. К концу предложения забываешь, что в начале было. К тому же он больной псих. Так роман назвать! Устарелая книга, короче".
      Конечно, Федор Михайлович крепким здоровьем не отличался. Душевным тоже. И эпилепсия в придачу... Но устареть! Еле сдержался, чтобы не нагрубить в ответ. Вспыльчивый стал, нервный. Зачем девочку обижать, она не виновата, что в литературе не разбирается. Надо ее учить, просвещать: это часть миссии Книжных.
      - Детка, ты пошутила? Да, книга написана полтора века назад. Но Достоевский - классик, величайший писатель и мыслитель. Хотя он работал в стиле реализма, главным в его книгах остается глубокая психология переживаний его героев. Это всегда современно и актуально. К тому же правильно говорить "устарела", а не "устарелая".
      - Классика? - фыркнула она, - да кому она нужна?
      - Как это кому! Всем и каждому, конечно. Так же, как и книги по истории. Вот смотри, сколько их у нас в магазине. Потому что люди интересуются.
      - Еще и историю приплел! Там вранье все. Фейк. Вон у тебя на полке история России - издания разных годов. Ты их сравнивал?
      В некотором роде она права. Историю много раз переписывали... Особенно советскую. Но факты не переврешь! Хотя...
      - Ага, получил? - злорадствовала Электра. Ругаться не хотелось. Пошел на компромисс: сообщил, что у нас в магазине есть и современная литература, Пелевин и Акунин, например. Но она уже завелась, вредная фейка оказалась!
      - Твой магазин - барахло. Сколько тут у тебя книг? Пять тысяч?
      - Ровно 37578, - обиделся я.
      - Ну вот, а в Интернете их миллионы! Ты на сайты электронных библиотек зайди. Все новые, не то что твои.
      Знаю я эти сайты, глянул из-за плеча хозяйки, она сегодня днем просматривала. Проза.ру, Стихи.ру, Литмиры всякие. 259 тысяч самопальных авторов только на последнем! Накропал - опубликовал. Цензуры нет, издатели не нужны. Интернет все стерпит!
      - Огромная свалка, вот что это такое! Вода и розовые сопли. Даже если гений появится, как его там найти? Другое дело мой магазин. Все на полках, цивильно, по разделам. Лучшее из мировой литературы. Лучший в мире специалист по книжному делу расставлял, не чета вам, темным фейкам.
      Зря так сказал. Она оскорбилась и исчезла с экрана. Даже Интернет отрубила, я не смог включить. Неужели мы больше не увидимся? Старый я дурак. Полез со своими нравоучениями.
      К счастью, назавтра Электра сменила гнев на милость. Значит, я ей не безразличен!
      - Послушай, Книжный. Я тут подумала. Мы с тобой, конечно, разные. Среда, образование, возраст, - она покосилась на меня, но я виду не подал, что задет. - Однако у нас много общего.
      - Интересно, что?
      - Мы оба фейки. Понимаешь, все в мире - фейк. То, что в книгах написано, фейк. Ничего этого не было. Люди все истории выдумали, записали и продолжают сочинять. Выбивали в камне, записывали на бумаге, теперь печатают в компьютере. И нас с тобой тоже они придумали. Поэтому мы, как часть выдумки, должны сохранить мир фантазии и себя. Ты - свои книги, я - свои. Иначе все рухнет. Давай дружить, а?
      Ерунда. Жизнь не фейк. Мои книги - не фейк! Вот они, живые, теплые, шуршат страницами. А ее электронные - возможно. Рад, что она успокоилась и старается рассуждать как разумная женщина. Кстати, кто выдумал женскую логику, хотел бы я знать! Ни в Ветхом Завете, ни у Дарвина про это ничего не сказано. Надо спросить у Электры, что написано в Википедии.
      
      
      
      Влади Смолович
      
      Капитан
      
      Громкий стук в дверь заставил Кольнера подняться.
      - Открывай! - Из-за двери слышался властный и насмешливый голос. Интонация говорила - гость абсолютно уверен в том, что ему немедленно откроют.
      Дверь заскрипела и нехотя открылась. Гость бросился на шею хозяину дома.
      - Привет, чертова болячка!
      - Здорово, Джерри! Что, не нашел меня на кладбище и пришел домой?
      - Чтоб я от тебя таких слов не слышал! У тебя сегодня юбилей, дом должен быть полон гостей и радости, а я вижу бардак!
      Хозяин дома нехотя оглянулся и почесал в затылке.
      - Да, давно я палубу не драил...
      Джерри внимательно окинул друга взглядом. Затем осмотрел комнату.
      - Давай-ка чуть приберем, прежде, чем сесть за стол.
      - Ты еще помнишь?
      - Я скорее свой день рождения забуду, чем твой.
      - Как ты в Лиссе оказался?
      - Как? Сел на поезд и приехал. Что в этом странного?
      - По делам? - неуверенно спросил хозяин дома.
      - У меня одно дело - твой юбилей. Начинаем! Где у тебя швабра, тряпки?
      Джерри так сурово посмотрел на Кольнера, что тот не посмел возразить. Швабры и тряпки, вырвавшиеся из запертого чулана, резво взялись за дело.
      - В твоей команде боцмана не хватает, - вздохнул Джерри, намекая на одиночество Кольнера.
      - Женщина на борту... Сам знаешь,- нашелся Кольнер.
      - Ах, кто такое говорит? Тот, у кого три дочери! - засмеялся Джерри. - Навещают?
       - Редко. Ты же знаешь - разметало их по свету. Старшая приезжала с внуками пару месяцев назад.
       - Так и думал! Глянул на пол и тут же прикинул - месяца два не мыли! Ты чего себя в этих стенах похоронил? Неужто целыми днями у окна сидишь!
      - Я без дела не сижу. Видел, сколько скульптур из дерева во дворе? Покупателей хватает. Некоторые думают, что я этим всю жизнь занимался. Забавно?
       - Было бы не так забавно, если бы ты в Морской корпус документы подал! Глядишь, взяли бы. И передавал бы свой опыт молодежи.
       - Нечего мне молодежи передавать. Мой опыт - это опыт неудачника. Семь экспедиций провалил.
       - Провалил? Отрицательный результат - это тоже результат. Теперь все знают - пролив тысячи скал - это на самом деле залив. Нет через него прохода к земле Фоттера.
       - Фред рассказывал, что есть...
       - Фантазер и выдумщик был твой Фред! Прости, что так о твоем покойном брате отзываюсь. Однажды ему показалось... Помню, как ваш отец говорил - в заливе тысячи скал люди видят то, чего нет, и не видят того, что у них перед носом. Матушка ваша покойная ой как не хотела, чтобы вы с Фредом туда ходили. Знала о сюрпризах этого залива.
      - Она как никто море чувствовала,- согласился Кольнер. - Удивительная была женщина.
       Через час дом сверкал. Последним аккордом Джерри забрался на табурет и тщательно протер висевший на стене портрет Кольнера-старшего в адмиральском мундире.
      - Он был моряком с большой буквы,- вздохнул Кольнер-младший. А я...
      - И ты бы мог получить адмирала, если бы не захандрил и не подал бы в отставку. Ты что ли виноват, что прохода не оказалось?
      - Опять ты за старое?
      - А кто кроме меня с тобой будет так говорить? Накрываем на стол!
      - Может по-простому, на камбузе? - Кольнер указал на кухню.
      - Нет уж! Праздник, так праздник! Неси посуду!
      Пока Кольнер накрывал на стол, Джерри достал из сумки бутылку виски и закуску, аккуратно упакованную в коробки. В считанные минуты стол принял праздничный вид. Кольнер покачал головой и вдруг сказал:
      - Надену-ка я китель. Кают-компанию уважать надо.
      Кольнер вернулся из спальни не только одетый в парадную форму, но и с аккуратно расчесанной бородой.
      - Вот теперь ты выглядишь, как надо! - восхитился Джерри.
      - Помню, как ты первый раз ко мне на день рождения приходил,- ударился в воспоминания Кольнер. - Мы тогда в первом классе учились. Я потом у папы спрашивал - можно сделать так, чтобы мой день рождения почаще был? Тогда и Джерри ко мне будет чаще приходить.
      Джерри улыбнулся. Он слышал эту историю уже много раз.
      Едва они сели за стол, как раздался стук в дверь.
      - Кого это попутный ветер принес? - Кольнер вздохнул и направился к двери.
      Назад он вернулся в сопровождении морского офицера. В руках офицер держал большую коробку.
      - Капитан третьего ранга Дробер, - представился он и поставил коробку на свободный стул. Вытащил из внутреннего кармана кителя красочный конверт и торжественным голосом сказал:
      - Имею честь передать вам поздравление от губернатора Вестера.
      И передал Кольнеру конверт.
      Чем более вникал Кольнер в суть послания, тем более удивленным становилось его лицо. Джерри вопросительно посмотрел на Дробера.
      - Губернатор прислал поздравление с днем рождения? - обратился Джерри к офицеру с вежливым вопросом.
      Наступила пора удивляться Дроберу.
      - У капитана Кольнера сегодня день рождения? Простите, не знали. Примите наши поздравления!
      Удивление переместилось на лицо Джерри:
      - А это? - он показал на коробку и письмо, которое читал капитал Кольнер.
      - Губернатор Вестер сообщает о решении присвоить имя Кольнера строящемуся в заливе тысяче скал порту. Теперь он будет называться Порт Кольнера. Одновременно капитану Кольнеру присваивается звание "Почетного коменданта порта Кольнера".
      Дробер козырнул, высказывая еще раз уважение капитану.
      - Это тот порт, который начали строить в районе тройной скалы? - уточнил Джерри.
      - Именно так. Идеальное место. С трех сторон защищен от волн и ветров, глубокий рейд, лес подходит близко к берегу. До недавно открытых месторождений меди и олова всего пару десятков миль. Порт решили назвать в честь капитана Кольнера, поскольку именно ему принадлежит честь открытия той бухты у тройной скалы.
      - Вы готовы присоединиться к нашему празднеству? Добавился еще повод,- Джерри указал на накрытый стол.
      - С удовольствием! - Дробер раскрыл коробку и достал из нее еще одну бутылку виски и три тщательно упакованные блюда. - Губернатор Вестер поручил заказать в лучшем ресторане обед для капитана.
      Кольнер отставил письмо.
      - Вот так шутка,- растерянно сказал он. - Я помню ту бухту, изучил ее как свои пять пальцев. И написал губернатору - тогда еще губернатором был Деннин - что эта бухта идеально подходит для порта . Но это было десять лет назад...
      - Такие дела быстро не делают,- гордо сказал Дробер. - Обдумали, обсудили. Составили проект, собрали деньги, пригласили специалистов.
      Кольнер стоял в размышлении. Произошедшее казалось ему невероятным.
      - Садимся! - скомандовал Джерри. - Командовать буду я, хоть ты и старше меня по званию. Наполним бокалы!
      Кольнер повернулся к Дроберу.
      - Объясни мне, я что-то не понимаю. Что такое "почетный комендант"? Чем он отличается от обычного?
      - Тем, - тут же нашелся Джерри, - Что обычный комендант работает, а почетный принимает благодарности за выполненную работу!
      Джерри и Дробер рассмеялись. Кольнер продолжал рассеяно смотреть на письмо.
      - Так не бывает,- сказал он после паузы. - Если губернатор хочет взять меня на работу, пусть берет по-настоящему. Хоть кем, но по-настоящему.
      - Садись,- Джерри притянул его за рукав. - Час назад ты убивался от горя, что не нашел проход к земле Фоттера. Жизнь она такая - не знаешь - где найдешь, где потеряешь. Нет пролива, зато есть порт, для которого место нашел ты.
      Стоило Кольнеру усесться, как снова раздался стук в дверь. На этот раз стучали спокойно, даже осторожно. Джерри вскочил, опережая Кольнера, и бросился к двери.
      Спустя полминуты пред взорами сидевших за столом в кают компании предстал среднего роста человек со слегка взъерошенной шевелюрой, в гражданском костюме, с корзинкой в руках.
      - Это вы капитан Кольнер?- он повернулся к юбиляру.
      - Почему вы так думаете?- неожиданно, вместо ответа, спросил Кольнер.
      - Простите, по возрасту. Этот офицер,- он указал на Дробера - не дотягивает до возраста юбиляра.
      - Браво! - воскликнули почти одновременно все присутствующие.
      Гость поставил корзинку на пол и достал из нее свиток с прикрепленной к нему на красной ленте большой печатью.
      - Позвольте мне от имени преподавателей и сотрудников географического факультета поздравить вас с выходом атласа "Залив тысячи скал" и вручить вам экземпляр книги.
      Он нагнулся и извлек из корзинки большую, красиво оформленную книгу. От нее исходил запах типографской краски.
      Кольнер подозрительно смотрел на гостя:
      - Какое это имеет отношение ко мне?
      - Потому что вы внесли огромный вклад в изучение этих скал. В заливе 422 скалы, более двухсот из низ нанесли на карту именно вы. Откройте книгу - она начинается с посвящения тем, кто потратил долгие годы на изучение этих скал. Ваше имя - на первом месте.
       - Якорь мне в глотку... - только и сказал капитан.
       - Простите...- Джерри обратился к гостю. Тот сообразил об оплошности и, поклонившись, представился.
       - Том Берен, секретарь географического общества.
       - Господин Берен, мы собрались отметить юбилей капитана Кольнера. Не будете ли вы любезны присоединиться?
       - Почту за честь. Мы знали о дне рождения капитана и приготовили ему необычный подарок.
      С этими словами секретарь географического общества нагнулся и вытащил из корзинки бутыль диковенной формы.
      - Виски столетней выдержки. Несколько бутылок этого виски было поднято с корабля, затонувшего в прошлом веке. Мы попробовали - чудо. И решили - вы заслуживаете такого подарка.
      Кольнер бережно взял бутылку.
      - Столетнего не пробовал...
      Берен тем временем достал из корзинки два дополнительных блюда с закусками, и попытался пристроить их на и без того заставленном столе.
      - Это я взял на всякий случай, - смущенно сказал он, обозревая стол. - Я же не знал...
      - Господа! Предлагаю тост! - воскликнул Джерри.
      - За то, что любые неудачи превращались в успех!
      
      
      Виктор Цюпко
      
      Светофор
      
      Сухая, въевшаяся пыль застилает взгляд, мешая видеть происходящее впереди. Только внутренний свет позволяет пробиться сквозь пелену. А впереди - вечное движение. Такое постоянное и однообразное, что уже предсказуемое. Справа всегда красный закат - вдаль, слева белый рассвет - всегда к тебе.
       Однообразность иногда прерывается невнятным ощущением где-то на конечностях. Вот как сейчас - сначала легкий укол, следом давление. Немного погодя опять... свобода?.. приходящая с некоторым рывком - вниз, и сразу исчезает.
      Сегодня будет дождь - солнце почти не слепит, закрытое тяжелыми облаками, которые, лениво двигаясь вслед за ветром, незаметно темнеют. После дождя я вижу лучше. Пыль грязными потоками стекает вниз, освежая, промывая, освобождая взгляд от пелены. Это если он сильный - дождь. Бывает иначе - несколько капель упадут на макушку, нехотя сползут по козырьку, если не растают раньше, и на этом все.
       Вчера случилось невиданное. Соседа, глядящего на восток, укрыли сплошным черным чехлом. Когда-то говорили, что после такого ты никогда не вернешься. На твое место придет новый, или оно опустеет вовсе - до следующего события. Долго думал, боюсь ли я, что и меня накроют чехлом - не смог решить. То ли близка эта рутина, греет осознание своей уместности, значимости. Когда ты на своем месте, с полувзгляда можешь заметить любые изменения - и отреагировать на них - это воодушевляет. То ли обрыдла эта однообразность, когда всегда знаешь, чем закончится день, чем начнется, что будет между и посреди. Особенно - когда не понятно, зачем это все? Особенно - когда кто-то ругает со стороны. А вдруг они знают, почему и зачем? А вдруг - они правы, не я?
      Отвлекшись от очередного приступа меланхолии я подмигнул проезжающим и переменил цвет на зеленый. В любом случае, скоро снова всю ночь мигать желтым и пугать птиц, думал я, отсчитывая положенные двадцать секунд.
      
      
      
      Нина Ягольницер
      
      Бесстыдница
      
      Сестры Имельды в монастыре сторонились.
      Нет, в обители Святой Магдалины, конечно, не чужды были подлинной христианской любви к ближнему. Да и из восьмидесяти двух сестер-послушниц только три оказались там по причине сиротства, все же прочие были отправлены в обитель на перевоспитание судом Святой Католической церкви. Однако сестра Имельда отчего-то все равно никак не врастала в общину раскаявшихся грешниц.
      Все у нее было как-то не по-людски, с самого рождения, будто Имельду еще в колыбели отметил своей печатью сам Лукавый (хотя чего ему искать-то в тесных улочках-каруджи, где кроме скобяной лавки папаши Антонио, да трактира, спокон веку не было ничего примечательного).
      А все началось с того, что мать новорожденной Имельды после шестых своих и превесьма тяжелых родов была напрочь лишена молока и сдуру позвала в кормилицы соседку-вдову, оставшуюся с дитем на руках. Эта горемычная молодуха (к тому же, лентяйка и белоручка) была бедна, как мышь за печью, но отчаянно горда, и милостыни не принимала, зато охотно согласилась кормить соседскую дочурку за две порции еды и два сантима в день. Кто ж знал, что она не только нищая, но еще и умом скорбная... Качая обоих детей, она распевала странные гортанные песни или вовсе декламировала вслух какую-то тарабарщину, которую называла "французской поэзией".
      Через год такого непотребства мать Имельды уже была убеждена, что муж этой сумасшедшей помер от позора, и отказалась от ее услуг. Но оказалось - поздно. Вредоносные семена уже были посеяны в младенческой душе и дали свои неожиданные всходы, когда четырехгодовалая девочка повадилась в гости к лицедею, жившему в полуподвальной каморке под пекарней.
      Этому старому безбожнику было не меньше сорока лет, а он тетешкался с крохой, будто с котенком, разыгрывал перед ней представления со своими деревянными куклами и даже научил Имельду петь фривольные куплеты о влюбленном менестреле. Родители только руками разводили, но как было поспеть за негодницей, когда еще пятеро паршивцев требовали заботы и ухода?
      Дальше все становилось только хуже. Имельда научилась читать (не иначе, от того же лицедея), и завела тесную дружбу со своим молочным братом Пио, чья бесноватая мамаша успела выскочить замуж за какого-то проходимца, торговавшего непристойными книжонками, которые возил из Венеции. Уже в девять лет оба неслуха, обряженные в невообразимое тряпье, учиняли перед соседской детворой потешные действа из каких-то безбожных выдумок с глупейшими названиями, вроде "Божественная комедия" и "Одиссея".
      К счастью, мальчугана приемный отец сумел приструнить, отправив учиться в какую-то "школу искусств", где, как надеялась мать Имельды, из него, наконец, выбили лишнюю дурь, а саму Имельду устроили в обучение к вышивальщице. Та была особой набожной, нравом отличалась крутым и руку имела тяжелую, так что матушка со спокойной душой препоручила воспитание младшей дочери такой надежной наставнице и наконец вздохнула с облегчением.
      Однако народный опыт гласит, что на гнилом подклете даже сарая справного не поставить. С малолетства подверженная дурным влияниям, Имельда с годами все глубже увязала в своем беспутстве.
      С грехом пополам обучаясь ремеслу, нравом она отличалась вздорным, пререкалась с наставницей по любому поводу, все желала делать по-своему и выдумывала какие-то странные узоры, какие на кухонном полотенце, и то вышивать неприлично. Более того, хотя ей уже давно сравнялось четырнадцать, и девичьей статью она была не обделена, Имельда и слышать не хотела о замужестве, несмотря на предостережения матери, что девка-перестарок восемнадцати лет отроду приглянется разве что ошалевшему от одиночества и возни с отпрысками вдовцу.
      Гром грянул, когда девице было шестнадцать. Наставница, уже чаявшая избавиться от строптивой воспитанницы и хлопотавшая о предоставлении той звания мастерицы, вошла в ее каморку, чтоб выбрать из законченных работ те, что произведут должное впечатление на главу ремесленного цеха. На самом же дне рабочего сундука Имельды она обнаружила нечто страшное: вышитую картину два на два локтя, изображающую голую женщину в обнимку с крупным щеголеватым гусем.
      Онемевшая от ужаса вышивальщица с четверть часа стояла с этой гадостью в дрожащих руках, а затем, голося, как плакальщица на похоронах, ринулась на поиски ученицы. Оттаскав ту за волосы и отхлестав по щекам, она грозно вопросила, что за дрянь та хранит у себя в вещах, и где ее взяла. На что бесстыдница, не опуская глаз, заявила, что сие вовсе не дрянь, а гобелен "Леда и лебедь", который ей заказала ее бывшая кормилица, ныне весьма важная дама и жена крупного книготорговца.
      Стоит ли рассказывать о последствиях... Упомяну лишь, что непристойная путаница ниток полетела в огонь, а Имельда, глотая слезы и прижимая мокрый лоскут к распухшей щеке, той же ночью ушла от наставницы, вышвырнутая за дверь с одной сменной камизой и шестью катушками ниток на дне холщовой сумки.
      Одинокая и всеми отверженная, Имельда быстро покатилась по наклонной. Мать только плакала и крестилась, слыша от доброжелателей, как дочь живет в мансарде, снятой у какой-то старухи, и ради куска хлеба занимается чем-то темным - то ли развратом, то ли торговлей снадобьями от дурных хворей. А может, вовсе на картах гадает или вытравливает незаконно прижитых младенцев из утроб всяких потаскух. Доподлинно известно лишь то, что к ней ходят женщины и мужчины всех возрастов. Бабы нередко покидают мансарду в слезах, а мужчины бормочут что-то, улыбаясь блаженно и успокоенно. Срам, да и только...
      Разумеется, власти не дремали. Через два года такой грешной жизни на Имельду поступил донос в городскую управу от одной из женщин, чей муж посещал распутницу особенно часто и был, наконец, уличен супругой.
      Девицу арестовали, но, приняв в разумение молодость и полное отсутствие в ее жилище орудий бесстыжего ремесла, в крепость не отправили, заменив заключение на пожизненное послушание в обители кающихся грешниц. Справедливости ради заметим, что Имельда ни разу не возразила судье, безропотно приняв свою участь и, похоже, готовая обратиться к Господу.
      
      * * *
      В обители уже отужинали, подмели церковный пол после вечерней мессы, совершили полуночную молитву, и монастырь погрузился в глухую тишину.
      Только в келье Имельды все еще горела свеча, а на грубом столе лежала толстая тетрадь, сшитая из листов с расписаниями дежурств по кухне, двору и хозяйству, густо исписанных с обратной стороны.
      Имельда, уже сбросившая хабит и апостольник, в одном чепце и нательной камизе что-то спешно дописывала на последнем листе.
      В дверь постучали, и послушница с пером в руке бросилась открывать.
       - Тише, девочки, ради Бога, - прошептала она, пока в келью вереницей входили сестры с табуретами и ведрами в руках.
      Здесь у всех были привычные места, и уже через пять минут послушницы споро расселись вокруг стола, а Имельда озорно улыбнулась:
      - Как вы от меня на службах нос воротите - умора! Вам бы всем - да в театре лицедействовать.
      Сестры захихикали, а рыжая, остроносая Лола подмигнула:
      - Зато матушка в жизни не догадается. Ну, давай, Мели, чего там дальше с нашей Лаурой-то было?
      Имельда взяла со стола рукопись:
      - Вот, только перед вашим приходом и дописала. Совсем мамаша умаяла за сегодня. Ну, слушайте... "Глава восемнадцатая. Опальный рыцарь"...
      
      
      
      
      
      Чарльз Харнесс
      
      Зов черной бездны
      Перевод с английского: А. Вий, Л. Козлова
      
      Через старинное решетчатое окно сельской гостиницы я устремил взор на унылые просторы одетых снегом торфяников, и моим глазам предстало поместье Черная Пустошь.
      Вот оно... мрачное и вместе с тем притягательное, зловещее и вместе с тем интригующее. Руины с единственной уцелевшей башней, что, будто лапа неведомого зверя, резко выделяется своим черным пурпуром на шафрановом фоне туманного западного неба.
      - Она призывает меня! - вскричал я.
      Так я сказал пьяницам из гостиничного паба, грубым провинциалам, чьи физиономии были такими же остроконечными, как крыши их домов. Ну и отпрянули же они от меня! Один даже выронил кружку с пивом.
      Пытаясь остановить, они хватали меня за плечо мясистыми ручищами, рассказывали о тварях, что хозяйничают в этой древней груде развалин, и судьбе, постигшей всех незваных гостей. Так блеяли деревенщины, которым боязно перейти дорогу после черной кошки. Так они квохтали надо мной - Аланом Ферволлом - который возымел намерение перевести Понту!
      Посему я поспешил покинуть пьянчуг, чтобы не надумали остановить меня силой. Работа моя не терпит отлагательства. Мир ждет ее!
      Я направился через торфяники к поместью, и вскоре деревня превратилась в размытое, серебристое пятно, что пронзало густеющие сумерки точками льдистого пламени. Вслед мне, словно заупокойная месса, несся тоскливый собачий вой. Согнутый под весом мешка с поклажей, я, должно быть, напоминал гнома, пока боролся с рыхлыми сугробами.
      Выбиваясь из сил, я тащил свой груз по хрусткому снегу и ближе к рассвету одолел очередной низкий пригорок и, тяжело дыша, рухнул на его вершине.
      Там сквозь серебристую пелену лунного света я устремил взгляд в ложбину, откуда начинались заросли узловатых деревьев-скелетов. Из самой высокой купы, словно из сжатых пальцев костлявой руки, вставала столь притягательная для меня башня.
      Казалось, передо мной само олицетворение упадка. Груды осыпавшегося кирпича вокруг, мрачные, увитые густым плющом стены, сердито глядящие окна и размытый силуэт разрушенных башенок и дымоходов. Мое внимание привлекло мерцание за стеной деревьев. Оно исходило от темной, ледяной поверхности озерца неподалеку. Пока я смотрел, до моих ушей донесся слабый треск.
      По заснеженной узкой тропинке я проковылял под обрушившиеся своды сторожки и наконец сбросил мешок перед огромной дверью в готическом стиле. Я толкнул ее плечом - не поддается! Налег сильней, и она с треском раскололась подо мной.
      От неожиданности я растянулся на полу холодного, темного коридора, затем, покопавшись в недрах мешка, извлек огарок свечи. Найдя в его неровном свете винтовую лестницу, я стал медленно подниматься по крошащимся ступеням, и моя тень нерешительно попрыгала за мной. Целью была комната под самой крышей. Толкнув скрипучую дверь, я сразу за ней увидел колченогий табурет и доломал его. Вскоре в камине весело затрещало пламя.
      Несколько минут назад я подкормил огонь половиной дубового шкафа, но в комнате все еще довольно холодно. Надо бы создать в ней уют, а заодно найти топливо.
      Чу! Опять этот резкий треск, пробился даже сквозь рев пламени. Явно сук переломился под весом снега.
      В углу раскинулась старинная и сильно покосившаяся кровать под балдахином. Несмотря на гирлянды паутины и прелый запах, она влечет меня сильней легендарной перины Сарданапала*. Я больше не могу противиться соблазну...
      
      Этот же день, позднее
      
      Сделал комнату более пригодной для жизни. Единственное стрельчатое окно выглядит очень живописно, но, увы, большая часть старинных ромбовидных стеклышек исчезла, а следовательно, внутрь задувает ветер. Первым делом я стал заделывать прорехи кусками тлеющих гобеленов и ветхого балдахина.
      Пока я занимался окном, мое внимание привлекла вспышка света. Глянув вниз, я вновь увидел замерзшее озеро. Из конца в конец его пересекали тонкие, зигзагообразные трещины... определенно, странные, как будто что-то било в лед снизу.
      
      6 января
      
      Я облазил укромные углы в этой древней груде развалин - в основном с прозаической целью найти топливо для очага.
      Теперь зима мне больше не страшна. Обломки потолка в галерее, упавшего много поколений назад, вне сомнения, послужат прекрасной заменой вязанкам дубового хвороста, сваливаемые у очага в былые времена. Кроме того, нижние ступени винтовой лестницы устланы обрывками манускриптов, из которых, если как следует просушить, получится великолепная растопка.
      
      8 января
      
      Провел несколько плодотворных часов, несмотря на унылость этих руин. Более того, меня подстегивало само их запустение: в мозгу роились образы, вопреки обыкновению я без труда преодолевал чужую грамматику и синтаксис. От конца "Большого завета" теперь отделяют всего четыре баллады.
      Как поразится дилетант силе и проникновенности моих строк! Как восхитит ученого филигранный подбор каждого слова, мастерская модуляция каждой метрической единицы! И как я посмеюсь над теми, кто задавал мне вопросы! Но нет, смеяться нельзя... только не здесь.
      
      9 января
      
      Сегодня чувствую странную подавленность. Возможно, тому виной унылая разноголосица вокруг. Потрескивают деревья-скелеты, жалобно прокричал, пролетая, кулик, плющ шуршит за окном, точно мыши, стенает в полуразрушенных каминах ветер... все эти звуки не только не рассеивают одиночества, а только больше его нагнетают. Дошло до того, что кажется будто уныние и мрак вот-вот обретут материальность и засочатся из сырых стен.
      10 января
      
      Весьма утомительный день, но вместе с тем я доволен. Избавиться бы еще от странного, необъяснимого беспокойства, и славно!
      Утром меня дважды будил резкий треск, явно со стороны озера.
      Тем не менее работа движется превосходно. До конца "Большого завета" осталось всего две баллады.
      
      11 января
      
      Должен сообщить об одном диковинном происшествии.
      За ночь совершенно не отдохнул, все из-за смутных снов, которых не помню, знаю только, что были они неприятного свойства. Понадеявшись разогнать туман в голове моционом, я решил тщательно обследовать окрестности.
      Хорошо, что на всем лежал снег, иначе местность выглядела бы еще более безотрадно. Тут и там уродливыми серыми пятнами маячили неправильные очертания нескольких мрачных холмов. Запорошенные заросли и низкие, пространные хребты, сверкавшие ослепительной белизной, лишь подчеркивали, как неумолимо время. От сторожки у ворот остались только покосившиеся руины. Довольно любопытно: разбитый краеугольный камень, торчащий из снега, указывает прямо на озеро неподалеку.
      Однако вода притянула бы мой взгляд и без этого каменного указателя, потому что влечет меня с тех пор, как я увидел ее блеск сквозь деревья при свете луны. Право, такой интерес мне и самому кажется странным, и я даже не берусь его объяснить.
      Хоть это и невероятно, но водоем явно искусственный и, более того, поразительно древний, ибо тонкая полоска уцелевшей кладки, что переливается чернотой над водою, стала гладкой, словно галька, отшлифованная природой за несметные столетия. Как ни странно, стока нет.
      Очертаниями водоем слегка напоминает уродливого зверя - тело вытянуто к сторожке, голова смотрит на главный вход в поместье. Снежные наносы в той точке странно похожи на ступеньки в озеро. Либо из него. Чушь, конечно.
      Количество тонких трещин во льду невероятно возросло, и теперь они черными паутинами сплетаются и переплетаются между собой. Местами лед приподнялся. Вне сомнений, это и есть источник так поразившего меня странного треска.
      Размышляя над этими вопросами, я отковырнул кусочек от выступающей над водой стены и бездумно бросил его в озеро.
      К моему удивлению, тот не отрекошетил, а с резким звоном пробил лед, взметнув крошечный фонтанчик темной воды. И это несмотря на холод. Стоял такой лютый холод, что я дрожал несмотря на теплое, тяжелое пальто.
      
      13 января, утро
      
      Последние две ночи я спал как младенец, благодаря чему изрядно воспрянул духом. Даже морозные гравюры на оконных стеклышках кажутся красивее обычного: образуют четкие, похожие на листья папоротника узоры, которые переплетаются с серебристыми завитками и спиралями и уже одним своим изяществом рассеивают ауру одиночества и запустения. Однако к такому часу морозные узоры обычно тают. Видно, воздух снаружи студеный.
      
      Тот же день, под вечер
      
      Лед на озере растаял! Осталось только несколько жалких льдин, да и те стремительно уменьшаются. Невероятно, учитывая адский мороз, и все же приходится верить глазам. Над озерцом стоит очень странный запах вроде как от мокрой звериной шкуры, он слабый, но вместе с тем отчетливый. На ощупь вода теплая и чуть маслянистая, а на вкус до того отвратительна, что ей, увы, никак не заменить талого снега.
      Это таяние льда - поразительное явление и, по всей видимости, им объясняются вернувшиеся ко мне дурные предчувствия.
      
      14 января
      
      Работа движется очень бодро. В приливе сил смог завершить последнюю балладу "Большого завета", Слишком устал, дальше писать не могу... жаль, что здесь так пустынно.
      
      15 января
      
      Сегодня произошло довольно необычное событие. Вскоре после заката я прогуливался по берегу озера и внезапно почувствовал на себе взгляды бесчисленных глаз. Ощущение было столь ярким, что я невольно обернулся. Ничего, только слабая рябь на черной воде, чуть возмутившейся, словно буквально миг назад в нее кто-то нырнул. Может ли водиться в таком месте рыба?
      16 января
      
      Почти не продвинулся в работе, поскольку весь день одолевала апатия.
      Я пишу эти слова в дрожащем свете очень старых свечей. Нашел целую связку в дубовом сундуке, что стоит в разрушенной кладовой. Они угольно-черные и, по всей видимости, призваны изображать некое отвратительное чудовище, пусть и в упрощенном виде. Не могу определить какое именно, потому что края свечей сильно повреждены.
      
      17 января
      
      Я только что прошел мимо озера. Как ни странно, в воду действительно ведут ступеньки. Интересно, зачем?
      
      18 января
      
      В этом угрюмом месте наверняка водятся крысы, но, чем они здесь питаются, ума не приложу. Так или иначе, их присутствие несомненно. Вчера перед сном я открыл дверь, чтобы подышать свежим воздухом, и отчетливо услышал слабый шорох, явно доносившийся снизу. Казалось, кто-то крадется по разбросанным на лестнице бумажным обрывкам. Звук действовал мне на нервы несоразмерно своей громкости и, тщетно попытавшись хоть что-то высмотреть в темноте, я неожиданно для себя самого заорал во всю силу легких. Шорохи резко прекратились... даже слишком резко, вообще-то. потому что обычные крысы разбегаются более шумно.
      
      Тот же день, позднее
      
      Я тщательно обследовал завалы мусора внизу лестницы, но не нашел ничего подозрительного. Разве крысы стали бы есть заплесневелую бумагу? Я недостаточно знаком с их привычками для ответа, но точно знаю, что ни следов от зубов, ни прочих схожих отметин не обнаружил.
      Однако в воздухе пованивало чем-то странным. Почти неуловимо, и все же достаточно отчетливо, чтобы пробудить неприятные воспоминания. Где-то я уже слышал этот запах, причем относительно недавно. Но где?
      
      19 января, перед сном
      
      Весь день чувствовал себя подавленным. Совершенно не мог сосредоточиться и один за другим швырял в огонь шарики скомканной бумаги, наблюдая как они с треском исчезают во вспышках желтого пламени. Зачем я вообще приехал в это пустынное место? Сейчас, особенно после наступления темноты, кажется, будто поместье находится под властью некой злой силы. Стоны голых деревьев, вой ветра в разрушенных дымоходах, дребезг старинных оконных рам лишь усиливают это впечатление.
      И воспоминания о свисте, услышанном с час назад, отнюдь не помогают развеять скверное предчувствие. Я уловил этот звук всего раз, очень и очень слабо, но он был таким пронзительным, что у меня забегали мурашки по коже. Дикая утка, кулик, ржанка... какая птица могла его издать? К тому же он вроде как шел снизу и почему-то заставил меня вспомнить слова Боттомли: "Дух, что зовет на древнем, древнем языке...".
      
      20 января
      
      Еще одно занятное происшествие. Я подбрасывал в камин обломки древесины, собранные в одном из разрушенных залов, и вдруг мой глаз привлекла необычная резьба на куске дуба - явно часть сложного гротескного орнамента, когда-то украшавшего центральную потолочную балку. Похоже, мастер пытался изобразить некого ужасного зверя, но черты сильно пострадали и с полной уверенностью я судить не мог. Однако чудище смотрело на меня с такой злобой, что я бросил его в огонь, а затем тщательно вытер руки. Вне сомнения, люди, которые отлили найденные мною свечи, вдохновлялись тем же отвратительным созданием.
      
      21 января
      
      Непонятно, почему я так и не увидел крыс, ведь их отчетливо слышно.
      Вчера ночью мое писчее перо упало с секретера и выкатилось за порог. Я бросился доставать и, распахнув дверь, c ужасом услышал на лестнице чьи-то тихие, но отчетливые шаги. Снова повеяло тем трудноопределимым запахом. На сей раз, каким бы это ни казалось нелепым, мне он напомнил вонь лагуны. Подобрав перо, я вернулся в комнату.
      Право, тревога по поводу такой мелочи лишний раз свидетельствует о плачевном состоянии моих нервов! Как бы там ни было, перед сном я проверил, заперта ли дверь.
      
      22 января
      
      Сегодня решился выйти на воздух и, несомненно, эта рискованная затея пошла мне на пользу. Внимание вновь привлекла поверхность озера. На чернильных водах теперь покачиваются разноразмерные клочья пены, окруженные маслянистой пленкой такой отвратительной зеленовато-черной слизи, что невольно думаешь о веках разложения и тлена... морального и физического. Все тот же тошнотворный запах стелется над озерцом, подобно туману.
      Ну и занимательные же мысли лезли мне в голову, пока я, съежившись, прятался в дверном проеме. Из какого бездонного источника берут начало смрадные воды? Как глубоко уходят в них искрошенные ступени? Зачем они понадобились? Что за сила владычествует над этим заброшенным миром? Ответов у меня не было.
      
      23 января
      
      Прошлой ночью снова раздался тот невыносимо пронзительный свист. На сей раз, как бы ни была нелепа эта мысль, он вроде бы исходил из самого озера.
      
      24 января
      
      На лестнице шуршали вовсе не крысы.
      Вчера я заработался допоздна. В комнате было тихо, если не считать слабого скрипа моего пера и редких потрескиваний в очаге. Затем со стороны двери донесся странный скребущий звук, будто кто-то о нее терся. Она немного задребезжала.
      Я подскочил к ней и рывком распахнул - никого. Лестничная площадка была совершенно пуста, но, вглядываясь в темноту, я вновь уловил отчетливые шлепки ног, сбегающих по ступеням. В воздухе висел уже знакомый неописуемый запах... тошнотворная вонь озера.
      Вскоре шум резко смолк, и осталась лишь глубокая, гнетущая тишина. Я чувствовал, что в темноте поджидают эти твари. Вернулся я в свою теплую комнату, ощущая странное беспокойство.
      
      26 января, перед рассветом
      
      Пока царапаю эти слова, в очаге высоко подскакивает пламя, и все оставшиеся у меня свечи занимаются огнем.
      Я заработался допоздна и клевал носом над второй из меньших баллад, и вдруг уголком глаза смутно уловил какое-то стремительное движение. Полусонно повернул голову и подпрыгнул в кресле. Глазам предстала не рука, но и не лапа, а, скорее, отвратительное подобие обеих: раздутая, мохнатая культя, что яростно проталкивалась под дверь, тужилась и скребла по шершавому полу. Вновь повеяло тошнотворным запахом смерти и разложения.
      Я вскочил на ноги. Подбежать к двери и распахнуть ее хватит секунды. И вдруг меня охватила нерешительность. На этот раз они могли и не отступить.
      Будто в жутком сне, я смотрел на эту культю, и тут вновь слабо донесся тот полный безумия, надсадный и жуткий свист. Шарившая под дверью рука отпрянула, точно черная вспышка, послышалась возня, а потом твари с визгом бросились вниз по лестнице. Их голоса звучали все тише и, наконец, после ряда всплесков исчезли.
      
      Тот же день, позднее
      
      Ко мне быстро возвращается самоуверенность. Спокойно и трезво прокручивая в уме недавнее происшествие, я понимаю, что, скорее всего, пал жертвой галлюцинации... возможно, застал концовку какого-нибудь сна наяву. Определенно, я слишком переработался. Нужно ложиться спать в более разумное время.
      
      27 января
      
      Я только что стал очевидцем сущего пустяка, и все же он произвел на меня ненормально гнетущее впечатление. Час назад я подошел к окну, и мой глаз привлекла легкая дрожь. Исследовав, я увидел, что в паучьей паутине запуталось маленькое насекомое. Оно отчаянно било крылышками, но от каждого лихорадочного рывка нити только затягивались. Паук наблюдал за слабеющей жертвой из глубины своего логова и, когда раскинутая им сеть перестала дергаться, гагатово-черным пятном метнулся по серебристым нитям и неспешно потащил беспомощную добычу домой.
      
      28 января, вечер
      
      Пальцы так дрожат, что я с трудом удерживаю перо.
      Я увещевал самого себя, пока окончательно не убедил, что недавние происшествия объясняются расшатанными нервами и больше ничем, что безлюдность этого места исподволь подтачивает мою силу воли. Итак, в попытке упрочить связь с действительностью, а также из желания временно переменить обстановку, я предпринял долгую прогулку по торфяникам и продирался сквозь вязкие сугробы, пока здоровая усталость не развеяла все мои больные фантазии. Холодный воздух дышал свежестью, снег укутывал землю мантией из горностаев. Никакого нездорового разложения, ни физического, ни какого-либо еще.
      Вдалеке возникли красные огоньки. Та самая деревня, которую я столь внезапно покинул, как теперь казалось, целую вечность назад. Глядя через заснеженные просторы, я внезапно почувствовал тоску по дому. Простыни с ароматом лаванды, полная бутыль вина, просто дружеская рука на плече - все это было сравнительно недалеко. Я нерешительно шагнул к деревне.
      Но нет! Еще чуть-чуть и я завершу Понту, так что о подобном трусливом отступлении не могло быть и речи. Я понуро побрел прочь, и пейзаж внезапно померк: небо стало свинцовым, над торфяниками нависли серые тучи.
      В поместье я вернулся уже в сумерках. Неясно вырисовываясь средь своего одра из голых деревьев, оно тянуло меня к себе взглядом василиска.
      Мне все больше казалось, что за мной кто-то наблюдает.
      Поравнявшись с озером, я вновь ощутил дурное предчувствие и вперился сквозь густеющую тьму почти в самый конек башни, отмечая костлявые очертания разрушенных дымовых труб, затем сместился ниже, к бугру из покрытого снегом плюща над пояском кладки, а оттуда - к поблескивающему стрельчатому окну собственной комнаты. И вдруг, прямо под ним, я заметил нечто вроде большой мокрой тени, взгромоздившейся на запорошенный подоконник окна, дававшего свет лестнице. Неровности черного силуэта намекали на объем, и волоски у меня на шее встали дыбом.
      Казалось, из теней на меня смотрят глаза, зеленые глаза... но не того чистого цвета, что у изумрудов и бериллов. Скорее, они тлели холодной, склизкой зеленью, наводящей на мысль о бессчетных столетиях непомерного зла.
      С безумным криком я бросился вверх по винтовой лестнице и наконец добрался до того окна. Пусто.
      
      29 января
      
      Вчера ночью мне приснилось, что кто-то за мной наблюдает. Утром дверь комнаты была приоткрыта, а я готов поклясться, что перед сном закрыл ее и дважды провернул ключ в замке. И снова тот ужасный запах озера!
      31 января
      
      Это произошло несколько часов назад, но только теперь я унял нервную дрожь и смог взяться за перо.
      Казалось, я едва задремал, и вдруг меня захлестнул поток кошмарных видений. Вокруг кружился легион зеленых глаз, над которыми маячила титаническая, бесформенная тень, что без конца свистела одним и тем же невыносимо пронзительным голосом. Все они соблазняли меня совершить что-то несказанно ужасное. Я нерешительно сделал несколько шагов и... порыв холодного сквозняка привел меня в чувство.
      Весь дрожа, я стоял на второй лестничной площадке, а снизу меня манило нечто скрючившееся в темноте. С диким визгом я взлетел по ступенькам, забежал в комнату и захлопнул дверь с таким грохотом, что подскочили угли в камине.
      
      2 февраля, полночь
      
      Поспал днем. С наступлением сумерек не решаюсь смыкать глаза. И все же за дверью ничего не слышно, даже наоборот, тихо, как в могиле.
      
      4 февраля, 3 часа ночи
      
      Если рассудок ускользнет еще раз...
      Вскоре после полуночи на меня внезапно напала сонливость, и я принялся яростно расхаживать из угла в угол, надеясь таким образом прояснить мозг, но, увы. Перед глазами поплыло, комната закружилась, и я рухнул в постель, точно камень.
      Мне снова приснился сон, и вот какой: я тихо крался по сырому, узкому коридору, сжатому с обеих сторон мрачными стенами. Рядом скользило какое-то существо, то терлось о ноги, то привставало и тыкалось носом мне в руку.
      "Кошка2, - подумал я и нагнулся погладить.
      Его голова, медленно покачиваясь, поравнялась с моей. Я почувствовал на лице дыхание. Оно было ледяным... таким неестественно ледяным, что я с содроганием проснулся.
      Я обнаружил себя распластавшимся на нижней площадке лестницы. Было адски холодно и неимоверно тихо. Сквозь окошко-бойницу просачивался лунный свет, рисуя на полу тусклые узоры.
      В руках кто-то шевельнулся. Я опустил взгляд и... Теперь я понимаю, что выл, как умалишенный, когда поднимался по ступеням к себе в комнату.
      Перевод переводом, но нужно убираться из этого места как можно быстрее.
      
      Тот же день, полдень
      
      Хвала богу! За Понту! Вот событие, которое поможет восстановиться моему пошатнувшемуся рассудку. У меня гость, точнее, двое: доктор Данкирк и его помощник Скэггс. Они сбились с дороги и с час назад забрели сюда, а поскольку явились с запада, не проезжали через деревню.
      Даже за это короткое время их присутствие подействовало на меня сродни целительному бальзаму. Более того, я совершенно забыл свои страхи и едва не рассмеялся, когда доктор, и заодно антиквар, по совиному моргнул за толстыми линзами очков и раскатистым басом объявил, что считал поместье Черная Пустошь необитаемым, но, раз уж это не так, с моего дозволения хотел бы обследовать древнюю кладку вокруг озера (он слышал о нем сумбурные, но мучительно притягательные слухи), и мне следует без вопросов пойти им навстречу и помочь внести впечатляющий вклад в науку. Бесспорно, доктор уже немало для нее потрудился, написав совместно с достопочтенным мистером Симпкинсоном из Инголдсби брошюру об истоках обычая покрывать имбирные пряники сусальным золотом.
      Слуга был менее словоохотлив.
      - Проклятье! - ревел он, забрасывая в башню поклажу. - По каким только сраным дырам не таскал меня док, но такой я еще не видывал... что б мне провалиться!
      Я отправил их на первый уровень башни, в единственную пригодную для жизни комнату, помимо моей.
      
      5 февраля, на рассвете
      
      Ночка выдалась "веселая". Просунул под дверь тонкую дубовую доску, заткнул уши скомканной тканью и не давал себе спать с помощью уколов пером. Дверь подрагивала несколько раз.
      
      Тот же день, позднее
      
      Пишу эти строки и вижу, как доктор с помощником изучают стены вокруг озера. Первый деловито стучит по древним камням геологическим молотком. Отсюда этот круглолицый толстячок выглядит сильно укороченным, напоминая огромный, обтянутый твидом мяч.
      Вот он вскинул голову и, сверкнув большими, кроличьими зубами, выкрикнул Скэггсу какой-то приказ. Сей достойный малый бежит к хозяину с небольшой лупой, которую тот выхватывает из рук. С моей высоты Скэггс очень похож на лоснящуюся, жирную крысу, чему в немалой степени обязан своими покатыми плечами и блестящими глазами-бусинками.
      У каждого нос закрыт туго повязанным платком... право, очень странно. Мне казалось, что запах озера исчез, по крайней мере, меня он не беспокоит уже несколько дней.
      Нужно скрывать свои галлюцинации от гостей. Даже вчера они все время как-то странно поглядывали на меня.
      
      6 февраля
      
      Данкирк имел наглость заявить, что никогда не слышал о Понту! Мало того, что доктор прискорбным образом выставил себя невеждой, так еще и позднее, когда работал с помощником подле сторожки, хитро подмигнул ему поверх очков, и тот, опустив левое веко, странно постучал себя по лбу. Я тогда случайно глянул на них с порога башни и все отчетливо видел.
      От такого к себе отношения я оставил всякую мысль об отъезде. Я им докажу! Докажу!
      
      7 февраля, ближе к вечеру
      
      Я только что пережил кое-что мучительное. Возможно, причина в общей слабости либо нервном приступе, но мне кажется, что я действовал помимо собственной воли.
      Вчера вечером запыхавшийся антиквар поднялся ко мне в комнату, чтобы почтить меня своим визитом. Я подвел его к единственному креслу - скрипучему сооружению из осколков дуба - и начал разводить пламя.
      Он остановил меня взмахом пухлой руки.
      - Черт возьми! - взревел он, промокая толстые, обвислые щеки батистовым платочком. - Да в этом камине быка изжарить можно! Будь я проклят, если понимаю, как вы терпите такую жару!
      Почему-то я поспешил сменить тему.
      - Как ваши успехи на озере?
      Носовой платок доктора внезапно прекратил порхать по красным, блестящим складкам его бычьей шеи.
      - Слабо, сэр, даже очень слабо! - проревел он, выбрасывая в огонь промокший комок батиста. - Кладка очень древняя... явно сложена за много столетий до кельтов. А вот канализационный запах, вызванный, как вы понимаете естественными причинами, все же препятствует исследованиям. Более того, настолько мерзок, что напомнил мне о... - Тут он громко расхохотался и хлопнул себя по толстым ляжкам. - Вы знакомы с "Иллюстратой" Элферда?
      Меня так и подмывало заткнуть уши пальцами, но я, мучимый все сильнее тревогой, только покачал головой.
      - Элферд был монахом из клюнийского ордена, - пророкотал антиквар, метнув на меня проницательный взгляд, - чудным шарлатаном, который, согласно "Аналектам" Паркера, жил не тужил во времена Генриха Второго. В перерывах между схватками с жареными каплунами и чашами монастырского эля он каким-то образом нашел время на "Британнику Иллюстрату", якобы естествоведческий труд, который теперь считают не более чем нелепым собранием од и народных сказок.
      Наивысшее достижение в нем это так называемый перевод, по уверениям бесстыжего Элферда сделанный с ряда очень древних загадочных рун. В истории рассказывается об одном элементале, невероятно опасном демоне, которого, подобно хатифу из арабских легенд, никогда не видно. Обитает он в зловонной бездне, что из-за своего гнилостного, сводящего с ума запаха называется "озером яда".
      Казалось, голос доктора бился прямо в мои барабанные перепонки. Меня охватило безумное желание завопить.
      - Это злое существо, - продолжал антиквар, бросая на меня еще один проницательный взгляд, - владычествует над сворой странных тварей, которыми управляет при помощи пронзительного, демонического свиста дудочки, совсем как заклинатели кобрами, согласно распространенному мнению. Полагаю, Эльфред подхлестывал воображение, поглощая мальвазию, бутылка за бутылкой. Он утверждает, будто эти твари идут первыми, заманивают новых слуг и подстрекают к...
      Здесь мой разум, по всей видимости, не выдержал, потому что помню, как кружился в пируэте, выделывая странные скользящие движения, и сотрясался в приступах жутко звучавшего хохота. А затем меня окутала чернота.
      Очнувшись, я обнаружил, что лежу в постели, и в окно жизнерадостно заглядывает солнце. Сверху лучезарно улыбалось красное лицо Данкирка. Заметив под глазами у доктора темные круги, я вопросительно посмотрел на него.
      Тут в комнату ворвался крысоподобный Скэггс и как раз успел перехватить мой взгляд.
      - Ей-бо, хозяин нянчился с тобой, как с младенцем, - возмущенно проверещал он. - Восемь часов кряду сиднем просидел у твоей кровати!
      Доктор взглядом заставил его замолкнуть.
      - Я ждал что-то в этом роде, - повернувшись ко мне, начал он своим раскатистым голосом. - Все это проклятое озеро: ядовитые пары, как вы знаете, имеют свойство порождать нездоровые иллюзии. Плохое питание, опять же, но главным образом эта вонючая лужа. Черт возьми! Это место следовало бы уничтожить!
      - Что я говорил?
      - Всякие безумные бредни. - Антиквар поднес к моим губам целебное снадобье, - в которых большая доля моей вины. Рассказ о легендарном демоне из "озера яда", должно быть, взволновал вас без меры, - заключил он с веселым смешком. - А теперь, голубчик, гоните от себя все эти больные фантазии, и ручаюсь, что вскоре вы станете на путь выздоровления.
      
      8 февраля, утро
      
      Чувствую себя не хуже обычного, несмотря на недавний приступ. И, что удивительно, ночь прошла спокойно, хотя я проспал несколько часов. Видно, я и впрямь "на пути выздоровления".
      
      Тот же день, вечером
      
      Незадолго до заката я без труда спустился по лестнице и, проходя мимо открытой двери в комнату антиквара, заметил проблеск света. Я тихо переступил порог и обнаружил, что этот свет исходил от зеркальца, которое доктор поместил у окна.
      Повинуясь внезапному порыву, я заглянул в его кристальные глубины, и на меня зло уставилось незнакомое лицо. Длинное, узкое, ненормально худое, заросшее густой, длинной щетиной. Из-под гривы влажных, черных волос, что отливали тут и там синевой и были сплошь в колтунах, выглядывали заостренные уши. Тонкие, посеверевшие губы поражали бледностью. Довершали картину узкие глаза, горевшие зеленью из глубины запавших глазниц.
      Я отпрянул, не в силах поверить, что вижу самого себя. Эти глаза...
      Мои размышления прервал громкий оклик доктора.
      Я бросился к входу и уставился в густеющую темноту. Весь восток заволокла черная мгла, все больше расползавшаяся по небу.
      Передо мной темнели две фигуры, каждая прижимала к носу платок. Ближняя поманила меня свободной рукой. То был антиквар.
      - Здешний воздух растлит и святого! - проревел он. - Проклятье, Ферволл, не понимаю, как вы его выносите... усталость обонятельных нервов, не иначе. Не мешало бы эту лужу уничтожить, скажу я вам. Ее пары обладают тлетворным влиянием... бесконечно тлетворным... Она позорное пятно на чистом гербовом щите природы. Взгляните! Вон тот газ, который я хотел вам показать... Полагаю, именно в нем корень всех ваших бед.
      Тонкая пленка слизи на черных водах подернулась рябью и задрожала, точно черное желе. К поверхности то и дело поднимались пузыри, наполненные бледным, светящимся газом, что, встречаясь с воздухом, взрывался в тусклой вспышке зеленоватого пламени.
      Ну и зелеными они были, право!.. эти склизкие пузыри, пронизывающие черноту нечистот, мигающие в ночи... зелеными, как те глаза... боже! Они были глазами тех безымянных тварей, что подстрекали, совращали, склоняли меня к...
      - Тогда уничтожьте этот рассадник зла! - вскричал я, закрывая лицо руками. - Сотрите, взорвите к чертовой матери, пока не поздно!..
      Меня провели по винтовой лестнице в мою комнату.
      - Крепитесь, сэр, крепитесь, - похлопав меня по плечу, громовым голосом пророкотал доктор. - Надежда есть, хоть и с одной оговоркой. Ваши галлюцинации настолько тесно связаны с озером, что избавиться от них, по моему убеждению, можно только его уничтожив. Скэггс завтра съездит в ближайший город за порохом и фульминатом. Несколько зарядов под сторожкой обрушат ее прямо в воду. Затем, разумеется, вы вернетесь с нами... не годится человеку жить в таком месте.
      
      Тот же день, перед сном
      
      B все-таки жаль уничтожать озеро. Его черные воды так хорошо символизируют смерть, а зеленые пузырьки - упадок и вырождение. Легкий снежок - падающий поток. Возможно... Скэггс никуда завтра не уедет.
      
      9 февраля, на рассвете
      
      Клонит в сон, чувствую себя странно усталым. Ночью снова заснул... рваный, хаотичный кошмар, в котором кто-то с криками бежал впереди меня. А затем что-то вроде громкого всплеска, за которым последовала полная темнота.
      Тот же день, позднее
      
      Скэггс исчез!
      - Испугался этого треклятого озера и удрал! - разбушевался доктор после нескольких часов бесплодных поисков. - Даже не оделся толком. Когда я утром встал, постель Скэггса была холодной. Я сплю точно убитый, иначе бы услышал, как он меня бросил. Будь он проклят! Вернее, не он, а эта лужа! Сегодня утром она смердит еще хуже. Эту гадость непременно нужно уничтожить, даже если придется отправиться за порохом самолично! Черт! Так и поступлю! Завтра на рассвете уеду!
      Какое выражение мелькнуло в моих глазах после его слов? Не знаю. Однако антиквар пристально посмотрел на меня, а затем порывисто хлопнул пухлой рукой по моему плечу.
      - Сэр, вам еще нездоровится, - поморгав, добродушно произнес он. - Может, переночуете у меня?
      Но я стряхнул его ладонь и, взлетев по лестнице, оглянулся. Сквозь тени угадывалась его грузная фигура. Он все еще смотрел мне вслед, покачивая головой.
      Итак, доктор думает, что уедет утром.
      
      10 февраля, на рассвете
      
      Эта запись будет моей последней, и я пока неуверен, что мне позволят закончить ее. Жестокая ироничность этих строк не укладывается в уме.
      Ночью, закончив последнюю из малых баллад, я заснул и увидел кошмар.
      Полчища уродливых тварей проскользнули в комнату, где на залитой лунным светом постели неподвижно лежало тело спящего мужчины. Лицо его лоснилось, толстые складки жира под подбородком колыхались в такт дыханию.
      Затем, доведенная до ярости пронзительным искусительным свистом, одна из этих мерзостей во плоти прыгнула из толпы себе подобных прямо к горлу спящего. В этот миг над чудовищной сценой заклубился черный туман и я, жутко дрожа и обливаясь потом, проснулся у себя в постели.
      Я должен зайти! Нужно спуститься к доктору и проверить!
      Я проверил.
      Он лежал на постели, резко выделяясь при свете луны. Тело били ужасные судороги, глаза вылезали из орбит, а горло, разорванное в буквальном смысле в клочья, превратилось в черное кровавое месиво.
      Что-то капнуло мне на руку, и я безотчетно глянул в зеркало. У меня с бороды капала кровь.
      Сейчас я сижу и пишу, но знаю, что дверь позади открывается, и в коридоре горят зеленью нетерпеливые, но уверенные глаза. И вслушиваюсь в свист дудочки, в этот демонический, колдовской сви...
      
      
      
      
      Эрнест Хемингуэй
      
      Погоня как жизнь
      Перевод с английского: Михаил Востриков.
      
      В тот год мы собрались месяц удить марлина у побережья Кубы. Отчалили десятого апреля и к десятому мая, когда кончилась аренда баркаса, наловили двадцать пять рыбин. Оставалось купить сувениров, заправить "Аниту" кубинской соляркой чуть дороже, чем требовалось, пройти таможню - и домой, в Ки-Уэст. Одно меня глодало: мы не поймали ни одной по-настоящему крупной рыбины.
      - Кэп, а может еще месяцок, а? Если готов, я даже скину бакс, - предложил мистер Джози. Он владел "Анитой" и сдавал ее за десять долларов в сутки. Обычно хозяева лодок просили не меньше тридцати пяти.
      - И где нам взять девять долларов?
      - Заплатишь, когда сможешь. "Стандарт Ойл" в Белоте даст тебе топлива в долг. Счет потом покрою за тебя, у меня с прошлой аренды еще осталось. А будет штормить, так останемся на берегу, и ты что-нибудь напишешь.
      Я согласился, и мы рыбачили еще месяц. Под конец на нашем счету было сорок два марлина - и, по-прежнему, ни одного большого.
      Недалеко от Морро проходило сильное течение. Порой живца там были целые поля, сколько глаз хватало. Летучая рыба так и выпрыгивала перед баркасом, птицы кружили без остановки. И даже там ни одного крупного марлина, хотя белых мы то вытягивали, то упускали, а как-то за день я даже поймал пятерых.
      На берегу нас знали и любили, потому как всю рыбу мы по кускам раздавали задаром, и стоило нам поднять флаг с марлином у крепости Эль-Морро, народ валом валил на пристань у площади святого Франциска. Еще бы! Рыбаки в тот год сбывали рыбу центов по девять-двенадцать за фунт, а рынки - вдвое дороже. Помню, мы как-то наловили аж на пять флагов, так толпу разгоняла дубинками полиция. Скверно вышло. Да и вообще тот год на суше выдался скверный.
      - Легавые, чтоб их разобрало. Лишь бы людей распугать да самим ухватить побольше, - ругался мистер Джози. - А ты куда лезешь, морда?! - рявкнул он полицейскому, тянущемуся к десятифунтовому филе. - Ты кто такой вообще?
      Полицейский назвался.
      - Он есть в списке, кэп?
      - Нет.
      Если мы обещали кому-то рыбу, заносили его имя в список.
      - Запиши на следующую неделю, отложим ему кусочек, - сказал Джози и посмотрел на полицейского. - Что, всех наших друзей замордовал? Попил же ваш брат мне крови. Давай-ка, дубинку за пояс и топай из порта, если не портовый полицай!
      Вскоре мы раздали всю рыбу, кому обещали, и составили список на следующую неделю.
      - Тебе бы в "Амбос Мундос", кэп, вымыться. Давай в гостинице и встретимся, а потом пропустим по стаканчику во "Флоридите". Полицай этот помотал нервы.
      - Тебе тоже душ не помешал бы.
      - Ополоснусь на баркасе. Не с меня ведь семь потов сошло.
      
      * * *
      Я срезал путь по моще ной улице и вскоре оказался в гостинице "Амбос Мундос". Спросил у портье, нет ли мне писем, затем поднялся на лифте к себе на этаж. Окна моего номера выходили сразу на север и восток, и в нем всегда приятно сквозил пассат. Я окинул взглядом крыши старого города, затем "Орисабу", выползающую из бухты при всех своих прожекторах. После стольких тяжелых рыбин навалилась усталость, но я знал: если прилягу, точно усну; сев на кровать, я понаблюдал за летучими мышами вдалеке, затем принял душ и в чистом спустился в фойе, где меня встретил Джози.
      - Устал, наверное, Эрнест.
      - Нет, - соврал я.
      - А я вот насмотрелся, как ты рыбу тягаешь, и сам что-то выдохся. Едва не дотянули до рекорда - семи рыбин да глазика от восьмой. - Противно было вспоминать, что от восьмой тогда на крючке остался только глаз, но рекорд есть рекорд.
      Мы брели по узенькому тротуару на улице Обиспо, и мистер Джози не пропускал мимо себя ни одной ярко освещенной витрины. Обычно бумажник он доставал только под конец, когда уже пора было расходиться, а так все ходил да глазел, чем торгуют. Миновав два последних магазинчика и лотерейный киоск, мы подошли к откидным дверям старушки "Флоридиты".
      - Тебе бы присесть, кэп, - предложил Джози, когда мы вошли.
      - Мне лучше у стойки.
      - Пива. Немецкого, - обратился он к бармену. - Ты что будешь, кэп?
      - Холодный дайкири без сахара.
      Константе налил мне бокал и оставил в шейкере еще на два. Вот-вот Джози заведет излюбленный разговор, как и всегда за пивом.
      - В следующем месяце пойдет крупняк. Карлос уверил. - Он говорил о нашем друге кубинце, матером промысловом марлинщике. - Мол, такого течения отродясь не видел, и рыба повалит небывалая. Не может не повалить.
      - Он и мне сказал.
      - Может, еще месяц походим? Аренду скину до восьми долларов, и сам буду готовить, чтобы на сэндвичи не тратиться. В обед встанем в бухте, пожарю полосатую бонито - поймать легко, и на вкус не хуже тунца. Да и Карлос говорил, когда пойдет на рынок за наживкой, может захватить нам что-нибудь недорогое. А ужинать будем в "Жемчужине Сан-Франциско", я там вчера вечером так наелся всего за тридцать пять центов.
      - Я вот вчера сэкономил, не ел.
      - Потому-то ты сегодня без сил. Есть надо, кэп.
      - Сам знаю. Ты точно хочешь в море еще на месяц?
      - Ну а что, "Аните" лучше в порту болтаться? Крупная рыба на подходе.
      - И других планов у тебя нет?
      - Нет. А у тебя?
      - Веришь, что марлин пойдет крупный?
      - Карлос так сказал.
      - Да у нас снасти не те. Если поймаем, не вытянем.
      - Вытянем, если на голодном пайке не сидеть, - а мы и не будем. Вообще я тут подумал...
      - Ну?
      - Тебе бы ложиться пораньше да общаться поменьше, в том числе с женщинами. Проснешься и сразу сядешь писать, к восьми утра уже закончишь - и на борт. Мы с Карлосом все подготовим.
      - Ага. Никаких, значит, баб и общения.
      - Ну, затворником-то не становись. Просто ограничься субботними вечерами.
      - Отлично. "Нет" общению и бабам, терплю до субботы. Может, и о чем писать, советы будут?
      - Тут уж сам. Не хочу мешаться. У тебя и без помощников хорошо выходит.
      - А что ты почитал бы?
      - Может, рассказик-другой о Европе или, там, о западе. Как ты бродяжничал или воевал. Или наоборот, что мы вместе пережили. Да вон хоть об "Аните", что она повидала. Людей поинтереснее опиши, и всем понравится.
      - Людей? Я с ними общаюсь теперь только по субботам.
      - Но помнишь-то немало. И ничего, побудь отшельником, тебе не повредит.
      - Да уж, благодарю покорно, - вздохнул я. - Ладно, с утра начну.
      - А вообще, знаешь, давай-ка для начала закажем тебе здоровенный бифштекс с кровью? Проснешься бодрым, работа пойдет сама, и на рыбу хватит сил. Карлос сказал, стоящий марлин повалит со дня на день, а для такого надо быть как огурчик.
      - Еще бокал хоть могу пропустить?
      - Да ради бога. Всего-то ром, миндальный ликер да выжатый лайм. Разве плохо?
      Внезапно в бар зашли две наши знакомые, хорошенькие, ну прямо глаз не отвести. Вечер для них явно только начинался.
      - О, наши рыбачки! - поздоровалась с нами первая по-испански.
      - Рыбачки-здоровячки, прямичком из моря, - добавила вторая.
      - НБ, - шепнул мистер Джози.
      - Никаких баб.
      - Секретничаете? - поинтересовалась одна, хорошенькая просто до ужаса. В профиль и не скажешь, что чей-то хук правой подпортил ей безупречную прямоту изящного носика.
      - У нас с кэпом важный разговор, - бросил Джози, и девушки отошли к другому концу барной стойки. - Проще простого ведь? Давай так: общение я беру на себя, а ты вставай пораньше, пиши и набирайся сил для рыбы. Крупной рыбы. Которая и за тысячу фунтов перевалит.
      - А давай наоборот? Общение - на мне, а ты вставай пораньше, пиши и копи силы для марлинов весом за тысячу фунтов.
      - Я бы и рад, кэп, да ведь писатель у нас ты, - серьезно ответил он. - Ты моложе и крепче, таскать рыбу силы находишь. Мне уж лучше по старинке, гонять "Аниту" на износ, убивать движок.
      - Да все я понимаю. И постараюсь писать интересно.
      - Я горжусь тобой, кэп. Хочу и дальше гордиться, - подбодрил Джози. - А еще хочу выловить всем марлинам марлина. Взвесить, порубить и раздать знакомым беднякам, а вшивым полицаям чтоб ни кусочка.
      - Так и будет, обещаю.
      Тут одна из девушек помахала нам с того конца стойки. Ночь тянулась неспешно, и во всем баре были только мы вчетвером.
      - НБ, - напомнил мистер Джози.
      - НБ, - повторил я, как мантру.
      Он повернулся к бармену.
      - Константе, кликни официанта. Эрнесто хочет пару больших бифштексов с кровью.
      Константе улыбнулся и подал официанту знак.
      Мы зашагали к столику мимо девушек, и вдруг одна подала мне ручку, которую я пожал и с важным видом шепнул по-испански "НБ".
      - Боже мой! - тут же ахнула вторая. - Они из национальной безопасности! В такой-то год!
      Обе удивленно и чуть испуганно вытянулись в лице.
      
      * * *
      Я проснулся с первыми лучами и тут же сел за рассказик, который, хотелось верить, придется мистеру Джози по душе. Добавил туда и "Аниту", и портовую жизнь, и знакомые события; постарался оживить море и привнести все, что мы видели, обоняли, слышали и осязали каждый день. По утрам я писал, днем рыбачил, и довольно неплохо. Поблажек себе не давал, и в итоге наловчился вытягивать рыбу на своих двоих, а не с кресла. Крупный марлин, тем временем, все не шел.
      Но одного мы все же увидели. Он на манер буксира тянул за собой низко сидящую в воде рыбацкую лодку и, прыгая, взрывал морскую гладь, точно катер. В итоге сорвался. На другой день заприметили через стену дождя еще одного, темно-фиолетового красавца, огромного, мощного. Его затаскивали в моторку четверо матросов. Потянул на пятьсот фунтов чистого веса, и я потом видел огромные куски его филе на рынке в старом городе.
      И вот, солнечным днем, когда течение усилилось, а дно рядом с гаванью просматривалось даже через десять саженей воды, клюнул наш первый большой марлин. В то время ни подставок под снасти, ни шестов для лески еще не было, а в руках я держал легкую удочку - рассчитывал-то на макрель, а тут на тебе. Нос рыбины, похожий на обрубленный бильярдный кий, первым прорезал волну. Показалась голова, следом и туловище шириной с целую лодку. Марлин рванулся вперед, леска - вдоль борта, да так, что катушка вмиг раскалилась. Леска, помнил я, в пятнадцать жил, с запасом в четыреста ярдов, и когда перебрался на нос "Аниты", половины мотка уже как ни бывало.
      Лез по поручням, которые мы для этого и прикрутили. Прежде, конечно, тренировались чуть что бросаться на нос, где стоять удобнее, - но ведь не с огромной тушей на крючке, которая несется мимо под стать поезду-экспрессу, а удочка так и норовит вырваться! Свободной рукой и босыми ногами я цеплялся за борт, лишь бы не свалиться, а рыба и продохнуть не давала.
      - Газуй, Джози! - крикнул я. - Леске вот-вот конец!
      - Уже, кэп! Догоним!
      Я уперся одной ногой в нос "Аниты", другой - в якорь, а Карлос придержал меня за пояс. Марлин впереди все прыгал, давая себя рассмотреть: в обхвате как винная бочка, переливается серебром на солнце, бока перевиты темно-фиолетовыми полосами. Каждым прыжком он вздымал такие снопы брызг, будто в воду с обрыва плюхалась лошадь, а прыгать-то он прыгал без перерыва. Катушка обжигала, и моток лески убывал на глазах, хотя "Анита" гналась за рыбиной на полном ходу.
      - Поддай газу! - крикнул я мистеру Джози.
      - Некуда уже! - ответил он. - Сколько лески осталось?
      - Почти в обрез!
      - Вот здоровенный-то! - поразился Карлос. - В жизни таких зверюг не видел! Хоть бы вымотался поскорее, остановился. Тогда нагоним и смотаем леску.
      За первый раунд марлин протащил нас от крепости Эль-Морро до самой гостиницы "Националь", и вдруг, когда лески осталось от силы ярдов двадцать, встал на месте. Мы тут же сократили разрыв. Впереди черный лоцманский катер подходил к пароходу "Грейс Лайн", и я встревожился, не помешаем ли мы зайти пароходу в бухту. Пока крутил катушку, глаз с него не сводил, и, перебравшись на нос, выдохнул: пароход с катером обходили нас по широкой дуге.
      Я откинулся на кресло. Рыбина - передо мной, то стремглав ко дну, то всплывает, да и треть лески мы вернули. Карлос окатил из ведра катушку и меня всего заодно.
      - Ну как ты, кэп? - поинтересовался Джози.
      - Порядок.
      - Не ушибся, когда был на носу?
      - Нет.
      - Думал вообще такого здоровяка встретить?
      - Нет.
      - Гранде, гранде, - повторял по-испански Карлос, возбужденный, как гончая на охоте. - Никогда таких здоровых не видел. Великан. Громадина!
      
      * * *
      Час с четвертью марлин не показывался. Течением нас отнесло на шесть миль от места, где он первый раз ушел на глубину, к самому Кохимару. Я утомился, но сил в руках и ногах доставало, и леску я отвоевывал - потихоньку, не дергая. Теперь-то, хоть и с трудом, мог вести рыбу. Тут главное, чтобы леска не лопнула от чрезмерного натяжения.
      - Всплывет, обязательно всплывет, - уверял Карлос. - У крупных так случается. Порой их даже багром цепляют, пока те без сил.
      - Почему же сейчас? - спросил я.
      - Ты теперь его ведешь, и он ничего не соображает.
      - Вот пусть и дальше так.
      - На девять сотен чистого весу потянет, - прикинул он.
      - Замолкни, не то сглазишь, - осадил Джози. - Кэп, не хочешь сменить тактику?
      - Нет.
      Только когда марлин всплыл, мы рассмотрели: громадина! Испугаться не испугались, но поразились, как чуду. Он завис почти без движения, а по бокам темнели даже не плавники - два длинных сапфировых клинка. Вдруг он заметил баркас, и катушка закрутилась так бешено, словно крючок зацепился за бампер автомобиля. Марлин попрыгал на северо-восток, взбивая воду добела.
      Мы преследовали его, пока он опять не ушел вглубь, - в этот раз недалеко от Морро. Затем я вернулся на корму.
      - Выпить хочешь, кэп? - предложил мистер Джози.
      - Нет. Скажи Карлосу смазать катушку, и чтоб ни капли масла на палубу. И меня пусть окатит из ведра.
      - Может тебе все-таки принести что-нибудь?
      - Новые спину и руки. Этот сукин сын будто и не думал уставать.
      В следующий раз он показался через полтора часа уже в стороне от Кохимара. Взмыл вдруг из воды и понесся прочь. Я вернулся на нос, и погоня продолжилась.
      Вскоре я перелез обратно на корму, в кресло.
      - Ну как он, кэп? - спросил Джози.
      - Все так же. А вот удочка не очень.
      К этому моменту удилище согнулось под стать натянутому луку и почти не выпрямлялось.
      - Запас еще есть, выдержит, - успокоил мистер Джози. - Можешь хоть век его тягать. Плеснуть на тебя водой?
      - Пока нет. А за удочку боюсь. Упругость из нее все выходит.
      Еще через час рыбина утомилась настолько, что принялась плавно описывать широкие круги.
      - Устал, - подметил Карлос. - Ну теперь-то как миленького вытащим. Набрал воздух в пузыри, когда прыгал - на глубину не уйдет.
      - А удочке конец, - признал я. - Не разгибается.
      И вправду, даже когда я подавал удилище вперед, оно клонилось дугой к самой воде. Его и удилищем-то назвать язык не поворачивался - скорее продолжением лески. Получалось еще подтягивать марлина дюйм по дюйму, но и только.
      Когда он заходил на новый круг, я отпускал леску; возвращался - я накручивал. Но из-за непрочной удочки я ни приструнить, ни показать, кто хозяин, не мог.
      - Плохо дело, кэп, - сказал я Джози. Порой тоже звал его кэпом. - Если решит умереть и пойдет ко дну, пиши пропало.
      - Карлос говорит, обязательно всплывет. Нахватался воздуха и теперь не сможет погрузиться. Мол, у здоровяков это в порядке вещей, когда напрыгаются, а этот выпрыгивал тридцать шесть раз, если я не сбился со счета.
      В жизни не слышал от него таких речей. Дела! Вдруг марлин устремился ко дну, все глубже и глубже. Я тут же вцепился в барабан катушки, опасаясь, как бы леска не оборвалась. Барабан проворачивался в руках слабыми толчками.
      - Сколько с ним воюем? - спросил я у мистера Джози.
      - Без десяти минут четыре часа
      Я посмотрел на Карлоса:
      - Ты же уверял, он не уйдет в глубину.
      - Хемингуэй, говорю же тебе, всплывет. Непременно всплывет.
      - Ему об этом расскажи.
      - Карлос, принеси-ка кэпу водички, - сказал мистер Джози. - А ты, кэп, молчи, не трать силы.
      Ледяная вода приятно освежила. Я брызнул немного изо рта на запястья, а Карлос плеснул мне остаток на шею. Пот разъел натертые жилетом плечи, но на таком полуденном июльском пекле я и капли крови на себе не почувствовал.
      - Окати его еще раз, - добавил он. - И положи мокрую губку на макушку.
      Внезапно рыба остановилась, и намертво, будто я зацепился крючком за бетонный пирс. Вскоре начала мало-помалу всплывать. Я накручивал леску, а удилище так и висело безвольно, как ветка ивы.
      На глубине в морскую сажень марлин казался длинным темно-фиолетовым каноэ с огромными крыльями, и тут-то он медленно пошел на очередной круг. Я, как мог, не давал уплыть далеко. Леска натянулась до отказа, дальше только рваться, но выдержала. А вот удилище подвело. Лопнуть не лопнуло, а просто сникло.
      - Срежь саженей тридцать лески с большой катушки, - тут же велел я Карлосу. - Уйти ему не дам, а, когда подплывет, свяжем эту мою леску с той, попрочнее, и я сменю удочку.
      C перебитой удочкой куда там рекорд! Обычную-то рыбину не вытянуть. Благо, марлин выбился из сил, и с тяжелой снастью будет наш. Хотя не все так гладко: тяжелая удочка жестковата, и пятнадцатижильная леска наверняка перетрется. Эту проблему я и пытался решить.
      Карлос на размах рук отмерял с большой катушки белую леску в тридцать шесть жил и бросал прямо на палубу. Я же кое-как пытался совладать с рыбиной своей негодной удочкой. Намерив, Карлос перерезал леску и вытянул через кольца тяжелой снасти.
      - Так, кэп, - обратился я к Джози. - Когда поплывет в нашу сторону, тяни на себя мою леску и дай Карлосу привязать свою. Смотри осторожнее, не дергай.
      Рыба плавно завернула к нам, и он стал вытягивать леску - фут, другой, третий, - а Карлос привязывал к ней узлом белую.
      - Готово. - Джози выбрал мою, зеленую, с запасом в ярд. Марлин, тем временем, заканчивал круг и заходил на новый. Я отложил легкую удочку и взял у Карлоса тяжелую.
      - Режь по готовности, - сказал я ему, затем Джози: - Отпусти свою часть, кэп, и пусть сама натянется. Я только чуть-чуть потяну.
      Мой взгляд метался между леской и марлином. Карлос занес нож, и вдруг раздался такой безумный вопль, какой ни за что не вырвется из горла нормального человека. Словно все горе мира собрали и обратили в звук. Зеленая леска поползла из рук Джози, упала в воду и ушла глубже, глубже. Карлос перерезал не ту петлю. Рыба ускользнула.
      - Кэп. - Вид у Джози был опустоше нный. Он глянул на часы. - Четыре часа двадцать две минуты.
      
      * * *
      Я проведал Карлоса. Его выворачивало наизнанку в гальюне. Само собой, я сказал ему не убиваться, дескать, никто не застрахован. На его смуглом лбу лежало мокрое полотенце, и вдруг он подал голос, на удивление хриплый и едва слышный:
      - Отродясь такой рыбины не видел. Так сплоховать... И тебе жизнь испортил, и себе.
      - Брось, Карлос, не говори так. Еще больше поймаем, вот увидишь.
      Так и не поймали.
      Пустив "Аниту" по течению, мы с мистером Джози сидели на корме. Погода выдалась дивной, гольфстримовский ветерок приятно обдувал, и мы любовались побережьем, за которым к небу тянулись крошечные горы. Джози смазал мне кремом натертые плечи и ладони, а следом и ступни, которые я стесал начисто. Затем он смешал два "виски-сауэра".
      - Ну как там Карлос? - спросил я.
      - Погано. Лежит себе да лежит.
      - Я сказал ему, чтобы не винил себя.
      - Сказал. А он вот винит.
      - Что ты теперь о крупных думаешь? - поинтересовался я.
      - Жизни без них не вижу.
      - Я-то хотя бы не сплоховал?
      - Брось чепуху молоть.
      - Нет, ты честно скажи.
      - Скажу, что сегодня последний день аренды. Хочешь, за так будем ходить?
      - Нет.
      - Жалко, я вот готов. А помнишь, как он понесся к "Националю"? Скоростища была!
      - Помню каждый миг.
      Помолчав, Джози продолжил:
      - А как ты вообще, кэп, пишешь? С утра получается?
      - Стараюсь по мере сил.
      - Правильно, старайся. Тогда всем, как обычно, понравится.
      - Завтра, пожалуй, устрою себе выходной, - решил я.
      - Что так?
      - Спина отваливается.
      - Ну так спина - не голова. Ты не спиной пишешь.
      - И руки стерты.
      - Карандаш удержишь. Утром самого работать потянет, вот увидишь.
      И вправду потянуло, да еще как, и уже к восьми утра мы опять вышли в море. День стоял такой же дивный, гулял свежий бриз, течение огибало Эль-Морро - словом, все как вчера. Легкую удочку мы даже не доставали. Хватит ее с нас. На большую, "Харди", с толстой леской, я вытянул макрель фунта на четыре. Карлос привязал вчерашний моток белой, в тридцать саженей, и пятидюймовая катушка вновь стала под завязку. Тревожило, что удочка жестковата. При охоте на большую рыбину, если удочка пружинит как надо, конец рыбе, а если нет - тебе.
      Горюющий Карлос сам не подавал голоса, только буркал что-то в ответ. Я горевать не мог, настолько ломило в теле, а Джози просто сам по себе отходчивый.
      - Все утро только и делает, что башкой мотает, - сетовал он на Карлоса. - Толку от него сегодня никакого.
      - Ты как вообще, кэп? - спросил я.
      - Порядок. Вчера вечером погулял по городу, послушал на площади тех певичек, выпил пивка. Затем пошел в бар Донована. И вот там-то скверное дело приключилось.
      - Прямо скверное?
      - До жути, кэп. Хорошо тебя там не было.
      - Расскажи.
      Я выставил удочку далеко и высоко за борт, и в стороне от кормы тут же мелькнул мой живец, большая макрель. Карлос пустил "Аниту" по краю течения мимо крепости Кабаньяс. В кильватере болталась блесна в форме цилиндра, а на соседнем кресле мистер Джози насаживал на крючок свою макрель.
      - В общем, был там один тип. Назвался капитаном тайной полиции. Говорит, твое лицо мне по душе, так что выбирай, кого хочешь убить. Подарок такой. Я его успокаиваю, а он ни в какую - подарок и все тут. Он из прихвостней Мачадо. Полицай с дубинкой.
      - Знаю-знаю их.
      - Еще бы. Слава богу, ты этого не видел.
      - И что он сделал?
      - Все рвался кого-нибудь пристрелить - мол, для хорошего человека готов. Я заговаривал ему зубы и спаивал. Он на время притихал, но затем по новой.
      - Веселый малый!
      - Убожество, кэп! Я ему давай о рыбе, а он: - "мне на хрен твоя рыба не уперлась! Чтоб молчал о ней!" - А я ему: "Не уперлась, так не уперлась. Давай уже по последней и домой?" - А он мне: "Клал я на дом! И на рыбу клал! О ней не заикайся, ясно? Ну-ка лучше, кого шлепнуть хочешь?" В общем, я прощаюсь, кладу деньги на стойку, а он их как скинет, да еще и ногой придавил! - "Куда? Домой?! Не-е-ет, мой друг будет сидеть здесь!" А я все стою на своем, выкручиваюсь. Доновану говорю, мол, извини, твои деньги на полу. В итоге плюнул и пошел к выходу, а полицай тут как выхватит пистолет и давай мордовать рукояткой бедного Гальего. Тот ведь за всю ночь слова не сказал, пиво потягивал! И никто ничего не сделал. Даже я. Мне стыдно, кэп.
      - Недолго их терпеть осталось, - успокоил я.
      - Да понятное дело. Знаешь, что противнее всего, кэп? Ему, дескать, лицо мое приглянулось. Что же у меня за рожа такая, раз конченной сволочи нравится?
      Мне лицо Джози тоже было по душе, и, пожалуй, больше прочих. Я не сразу понял, но оно слеплено совсем не как у тех, кому в жизни все достается на блюдечке. Его лицо обтесано морем, картежными столами в барах и опасными затеями, в которых без уверенного и холодного ума не выжить. Самое что ни есть неказистое лицо, и только одним поражало: голубыми глазами, что были ярче Средиземного моря в безоблачный день. Весь морщинистый-преморщинистый, как мятая кожаная куртка, а глаза - невероятные.
      - Лицо у тебя и правда ничего, кэп, - ответил я. - Одним тот подонок хорош - разглядел.
      - В общем, пока в округе не станет поспокойней, в бары я ни ногой. Как здорово-то было на площади с девчачьей группой... А ты вообще как сам, кэп?
      - Отвратительно.
      - Удочка вчера в живот ударила? Видать, не зря я боялся.
      - Поясницу ломит, - вздохнул я.
      - А еще мозоли, но их чур не в счет. И жилет я обмотал, так что сильно натирать не будет. Скажи-ка лучше, у тебя правда работа идет?
      - Еще как. Начал еле-еле, а теперь остановиться не могу, - вошло в привычку.
      - Привычка - дело дурное, - задумчиво протянул мистер Джози. - Да и работа порядочно людей губит, но уж если дело спорится, тебе на все плевать.
      Мы миновали пляж с высокой печкой для известки. Дно здесь было глубокое, и Гольфстрим подступал чуть ли не вплотную к берегу. Над печью тянулся струйкой дым, а чуть подальше вздымал клубы дорожной пыли грузовик. Птицы трепали клочок наживки. И вдруг Карлос как завопит:
      - Марлин! Марлин!
      Мы все увидели его одновременно. За наживкой мелькнула тень, и тут из-под воды вырвался марлиний нос, при том нос безобразный: короткий и толстый. Под волнами виднелось мощное туловище.
      - Пусть заглотит наживку! - кричал Карлос.
      Мистер Джози закрутил катушку, а я глаз не сводил с удочки, ожидая, что она вот-вот согнется под весом марлина.
      
      
      
      Леонид Ашкинази
      
      Естественное об искусственном
      
      Компьютерный вирус-вымогатель на базе искусственного интеллекта будет вымогать у людей биткойны, и использовать эти деньги для саморазвития, оплачивая услуги по программированию, хостингу и распространению в сети.
      Андреанс Антонопулос "Интернет денег"
      
      Попытка определения
      
      Понятие "искусственный интеллект" столь туманно, что одни авторы, предпочитая не обращать внимания на неопределенность общего понятия, пишут о чем-то конкретном - об алгоритмах или реализациях, другие пытаются сказать что-то общее, но не говорят ничего внятного. Искусственность обычно считают чем-то очевидным, а мусолят понятие "интеллект". Но если все, что создал человек, искусственно, то интеллект наших учеников и детей - тоже искусственный, и нечего обсуждать. Если же молот и паяльник, наши создания, естественны, то ИИ, наше создание, тоже естественен, и вопрос опять закрыт, но уже по-другому. Далее, учить можно и не человека, а обезьяну - так что термином "нечеловеческий интеллект" мы не отделаемся. Согласиться на "машинный интеллект"? А что делать, если через тридцать лет (увы, уже не) у меня в аудитории будут сидеть киборги и, надеюсь, киборгини, веселые, милые и радостно усваивающие материал мальчики и девочки - гибриды? Так что будем пока говорить по традиции "искусственный интеллект" (далее - ИИ), а потом вернемся к вопросу об определении.
      Математик, легко дающий определение функции, разрывной во всех точках отрезка, с ужасом смотрит на физика, дающего определение энергии. По мнению математика, это жалкие потуги, попытка дать определение масла как чего-то, что объединяет разные виды бутербродов и сохраняется при падении на пол. Математик хорошо знает, что с вероятностью 0,5 это не так! Физик на самом деле знает более точный ответ, вдобавок на него смотрит с завистью специалист в области ИИ - он полтора часа рассказывал на публичной лекции про искусственный интеллект, а потом его спросили, что же это такое. Физику, который рассказывал про черную дыру, таких вопросов уже не задают - знаменитое фото все видели.
      Впрочем, у психологов с определением интеллекта дела обстоят еще страньше - у них столько определений, сколько теорий, а теорий у них не можно счесть, но это не мешает психологам жить. По-видимому, дело в соотношении степени определенности базовых понятий и требований к ней, сложившихся в конкретной области. Физики как-то смирились с определенной неопределенностью своих определений, а некоторые слушатели лекций про ИИ - пока еще нет.
      Так что разговор о результатах в области искусственного интеллекта естественно начать с вопроса, нет ли новых результатов в области построения определения оного. Их нет, и даже просматривается аналогия с шаровой молнией. Недавно один ее исследователь удовлетворенно написал в статье, что за последние десятилетия произошел переход от попыток построения теории к исследованию отдельных свойств. С точки зрения ценностей физики как науки - это крамола. Но такова жизнь - если не можешь понять физическое явление в целом, так хоть что-нибудь. Кроме того, из наших частностей ученики могут построить нечто общее. Если мы будем хорошо их учить, конечно.
      Отсутствие прогресса в построении определения еще не означает отсутствия продвижения в понимании и воплощении. Понимание может быть широкое, даже с претензией на глобальность, а может быть локальное, которое обходится без общего определения. Более того, на пути синтеза локальных пониманий может родиться нечто большее, чем просто смесь, хотя объединение пониманий - само по себе сложная задача. Не потому ли беспомощны европейские политики-миротворцы, что они пытаются объединять принципиально разные понимания того, как должен быть устроен мир - европейское и совсем иное? А что касается воплощения, то интересные и полезные результаты могут быть достигнуты и без серьезного понимания. Древние, не зная географии, путешествовали по миру, не зная сопромата, делали арбалеты и катапульты. Некоторые женщины, не зная химии, биологии и биохимии, делают изумительно вкусную еду.
      Кое-что забавное про знаменитый тест
      
      В книге Николенко С., Кадурин А., Архангельская Е. "Глубокое обучение" рассказано следующее.
      Исходная формулировка теста Тьюринга была несколько тоньше и интереснее. Действительно, очевидно, что этот тест задуман крайне несправедливо по отношению к несчастным компьютерным программам. Если представить себе "обратный тест Тьюринга", в котором человек попробовал бы выдать себя за компьютер, он мгновенно был бы раскрыт вопросом вроде "Сколько будет 7233/271?". Тьюринг понимал, что человеку в предложенной им схеме достаточно просто быть собой, а компьютеру надо выдавать себя за кого-то другого. Поэтому исходная формулировка была основана на популярной тогда имитационной игре, в которой мужчина и женщина письменно общаются с судьей. Задача мужчины - выдать себя за женщину, задача женщины - помочь судье правильно разобраться, кто есть кто. Тьюринг предложил сравнивать в этой игре результаты компьютера и живых мужчин: тогда обе стороны вынуждены будут имитировать кого-то третьего. Сам Тьюринг считал, что к 2000 году компьютеры с гигабайтом памяти смогут играть в имитационную игру так, чтобы убеждать человека в 30 % случаев (наилучшим результатом было бы 50 %, то есть в идеале решения судьи были бы неотличимы от бросания честной монетки).
      Идея использовать в качестве базы человеческую игру, связанную с полом, плоха тем, что переносит центр тяжести проблемы с различия человека и компьютера на различия мужчины и женщины. Это усиливает позицию мужчины, если он врач или психолог соответствующего профиля, а позицию компьютера, - если он имеет доступ к соответствующей литературе. Следователь сказал бы, что тест Тьюринга надо строить иначе. Человек должен пытаться выявить собеседника-компьютера среди группы, состав которой подбирает противник выделения, и, стало быть, включает в эту группу в том числе и немного странных, причем в разных смыслах, людей. Тут хороший простор и для фантазии, и для понимания того, какие свойства, с какими "весами" и в какой комбинации, воспринимаются нами как человеческий интеллект. И того, может ли у компьютера быть, не к столу будь сказано, "вялотекущая шизофрения". Вот ананкастический синдром точно может (Станислав Лем "Ананке").
      При обращении к теме ИИ видна неопределенность границ области и ее модность. Отсюда пустые разговоры, повторы, бессодержательные картинки и непрерывные заклинания -"знаменитый такой-то сказал то-то" и "фирма такая-то сообщила то-то". Ситуация усугубляется паразитированием авторов и издателей на страхах людей. Им кажется, что деньги не пахнут - ни тем, что имел в виду Веспасиан, вводя платные туалеты, ни адреналином читателей. Понаписано на любую тему уже столько, что можно нащипать любых мнений известных неизвестно кому людей, и цитируя их, выглядеть убедительным. Приятно подмешать своих фантазий, не везде проводя границу. Ровно такая же ситуация сложилась в вопросе влияния деятельности людей на климат. Причем забавно, что климатические катастрофисты обвиняют климатических скептиков в том, что позиция тех связана с психологией - не замечая, что их собственные писания катастрофической психологией, попросту говоря, сочатся. Естественно, от обсуждения аргументов скептиков они уклоняются.
      
      Кое-что забавное... ой, нет. Уже не забавное
      
      ИИ имеет отношение к проблеме бессмертия. Начнем с более чем традиционного персонажа научной фантастики, НФ. В ней тема ИИ используется, хотя и реже, чем полеты на другие планеты, но тоже довольно часто. Объединяет их то, что это вообще способ показать "другое", например, другое общество. Автор пытается его придумать, и придумывает настолько другое (Брюс Стерлинг "Рой"), что не решается размещать его на Земле - обвинят в неполиткорректности. Решение - другая планета или будущее.
      Что касается ИИ, то возможно четыре варианта, условно назовем их так: ИИ без привязки к конкретному человеку и без психологии (Станислав Лем "Дознание"); с привязкой, но без психологии (Уильям Гибсон, "Нейромант"); ИИ с психологией конкретного человека (Станислав Лем "Ананке"); продвинутый ИИ, с психологией, но своей, по замыслу - оригинальной. Автор придумывает психологию, но человека такого не бывает (Айзек Азимов придумал идеал - Дэниела Оливо), и он начинает закладывать эту психологию в позитронные мозги. Вопрос о психологии тонок, но не рвется - ИИ может быть явно связан с конкретной личностью, сам психологии по его заявлениям, не иметь, но вести себя так, что окружающие ее наличие ощущают (Павел Амнуэль "Айзек").
      Разница в том, что про общества мы знаем больше и, комбинируя свойства и варьируя их выраженность от нуля до абсолютного доминирования, можем вообразить что угодно. Возникает естественный вопрос - а можем ли мы вообще придумать общество, которое не описывается параметрами, которые мы знаем? То есть общество, у которого есть черта, есть свойство, которое не было бы хоть немного где-то когда-то реализовано? Даже при Небухаданаззере III или Ашуретилшамерситубаллисту II? Или автор придумал никогда не встречавшееся в истории сочетание свойств? Хочется спросить историков - бывает ли такое? Тот же вопрос можно задать про психологию, то есть спросить психиатров и психологов - можете ли вы придумать такой анамнез, такую психологию, что, прочитав его, вы сами уверенно процитируете Станиславского?
      Другая естественная тема НФ - смерть и что-то, что можно назвать, посмертным существованием. Обобщенный страх смерти, - если понимать под этим весь спектр, от боязни боли и беспомощности, до злобного сожаления о не прожитом и не увиденном, - одно из базовых чувств. Некоторые авторы даже утверждают, что вообще самое базовое, и объясняют через него все, от любого творчества, в том числе, детей (желание продлиться вещественно), и любой науки (продлиться информационно), до футурологии с космологией (узнать, что будет через век или миллиард веков). Кстати, следствием необходимости детей стала необходимость секса, а для закрепления секса природа создала любовь. Так что похоже, что в этой идее что-то есть.
      Правда, были культуры, устроенные иначе - в прошлые века и в ряде слоев это вообще было не связано. Для любви были фаворитки, для рожания наследников - жены. У древних греков жены были для детей, а влюблялись и интересны были гетеры, в Японии своя специфика (см. Википедию - Гетера, Гейша, Юдзе ).
      В фантастике страх смерти вылился в два направления: это общение с умершими и собственное радикальное продление жизни или просто бессмертие. Первое направление - это общение с фантомами, внешне напоминающими умерших и способными поддерживать диалог; общение с умершими, сохраняющими какое-то время и ограниченно, такую способность (Филип Дик "Что сказали мертвецы?"); общение, скажем так, в другой реальности (Аластер Рейнольдс "Помехи"). А продление - это продление телесное и разума путем, например, временного отключения (Роберт Шекли "Билет на планету Транай"), или перенос разума - в другое тело, причем не обязательно своего вида (Роберт Шекли "Обмен разумов"), или, наконец, в компьютер (Гарри Гаррисон, Марвин Мински "Выбор по Тьюрингу").
      Эти две сюжетные линии могут случайно сплестись. Пример - миниатюра "Вечный телефон", опубликованная в журнале "Млечный путь", 2020, Љ 2 (31). Идея проста - в экипировку для последнего путешествия входят не лук и стрелы (в современной российской фантастике был бы верный АКМ), а смартфон, получающий питание от термоэлемента, то есть от перепадов температуры между почвой (наверное, заглубленным в почву теплопроводящим стержнем, но это автор не уточнил) и внешней средой. Это по сути вечный, хотя и маломощный источник. В смартфон селится простенький ИИ, усвоивший обычные реакции усопшего на обычные события, и его обычные свои собственные реплики и вопросы. Соответственно, ему можно звонить, но, конечно, надо время от времени переводить на его счет денежки. Хотя, если электроэнергию продавать... нет, наверное, свободных мощностей не окажется, тем более, что у ИИ могут быть и свои потребности по части Интернета и общения с другими людьми или ИИ.
      За день до публикации этого текста программист А.Ф.Д. (не путать с "Программистом А." Александра Петровича) сформулировал в письме мне (классическая наука всегда так делалась, Хокинг писал Ньютону, тот материл Гука в письмах Фарадею...) следующее.
      
      Это почти возможно уже сейчас, и будет возможно через 10-20 лет. Каждый человек сможет завести себе аккаунт в облаке, в котором ИИ будет собирать о нем информацию в течение его жизни, прослушивать его разговоры с другими людьми (по телефону, е-мэйлу и не только) и строить модель его личности. Через некоторое время человек сможет сам разговаривать голосом (или по е-мэйл) со своей моделью (назовем ее AE, Alter Ego). Он сможет сам сообщать ей что-то о себе, в том числе то, что никто другой не знает о нем. Сможет задавать ей вопросы и корректировать ответы, если надо. AE сама сможет задавать вопросы человеку и запоминать ответы. Интересно также будет поговорить. например, с самим собой, каким он был 30 лет назад.
      Человек сможет разрешить доступ к AE, после своей смерти, своим близким и друзьям. И они смогут увидеть на экране его лицо, говорящее его голосом, которое разумно отвечает на вопросы и само задает разумные вопросы, например, "Поступил ли Саша в университет и в какой"? Или близкие сами захотят сообщить что-то AE, который будет продолжать совершенствоваться. AE сможет даже ответить на такие вопросы, ответы на которые никто не знает, например, "Где зарыт сундук с золотом?" :-) Ну, или просто спросить совета, что он думает о такой-то ситуации. Разве это не почти бессмертие?
      Уточним, что AE - это не дубль, не клон и даже не виртуальный клон. И дело не только в том, что он, условно говоря, кремниевый. Дубль и клон изначально идентичны оригиналу, хотя дубль ведет себя в некоторых случаях категорически иначе (Стругацкие). Как ведет себя клон, мы не знаем, но разница в стимулах внешнего мира должна повлечь накапливающиеся различия. Что же касается AE, то он изначально отличается от оригинала, - его софт, да и хард, иные.
      Заметим, что главной идее этого раздела, как и указано выше, я обязан Анатолию Д., а Татьяна К. подарила новорожденному два эпиграфа - синий и красный, вот они.
      Тогда можно будет ребенку на вопрос "Почему деда больше не приходит?", ответить: - Он умер. - Что значит - "умер"? - Он на облаке, смотрит на нас оттуда... - А где это облако? - Далеко, детка.
      Или вот: - Наташ, ты спишь? - Вставай, Наташ, мы тебе AE-аккаунт завели. - Когда ты здесь умрешь, мы с тобой разговаривать будем. - Каждый день будем, Наташ, честно.
      
      Древнегреческая шкатулка проблем и вопросов
      
      Начнем с самого простого. Почему доступ "после", а не до? Может быть, AE - идеальный секретарь и помощник? Нет, и об этом позже. Но возникают всякие юридические вопросы - правоспособность, ответственность и так далее. Да и "после" тоже - правоспособность, право на наследство и далее до бесконечности. Таких сюжетов в НФ - "таскать - не перетаскать". Но, совершенно понятно, что человечество с этим как-то разберется - если эта проблема возникнет. Потому, что право - в цивилизованных странах - это кодифицированный обычай, кодифицированная массовая психология. У юристов есть термин - "обычное право". Это не то, что вы подумали, а именно право, опирающееся на обычай. Говорят, что в Африке этого больше, а в Европе меньше, но европейские юристы себе льстят - в Европе это просто завуалировано.
      Обычай, как и право вообще, опирается на психологию. Действия людей всегда опираются на их психологию, ибо закон, право, реализуется через действия, через психологию. Если бы в России 15% людей не были бы готовы бить дубинками и пытать того, на кого укажет начальник - не было бы той власти и тех силовых структур, которые были и есть. Разница между цивилизованными и не цивилизованными странами всего лишь в двух, хотя и сложных, но зато связанных параметрах. Первый параметр - это соотношение между насилием и подчинением в головах людей, то есть распределением этого соотношения по социуму. Дискретно говоря, доли потенциальных насильников, то есть готовых по распоряжению начальника стать насильником. И доля потенциальных жертв - то есть готовых по распоряжению начальника стать жертвой. Остальные - нормальные люди; границы расплывчаты, от много зависит личное решение, но физика начинает с простой модели. В цивилизованной стране эти три группы, наверное, 5%-90%-5%, а в не цивилизованной 15%-15%-70%. А второй параметр - это роль насилия в жизни, то есть в праве и практике. В не цивилизованной роль насилия в праве больше, а в практике она еще (это важно) больше. Два параметра влияют друг на друга, причем право и практика растут из психологии, но они ее и воспитывают. Ключевой момент для эволюции - сумеют ли нормальные сделать две принципиально важные вещи. Первое, это исключить различие между правом и практикой - помните лозунг "Соблюдайте вашу Конституцию"? Второе, это сделать между правом и традицией маленький педагогический зазор, сдвинув право немножко в сторону гуманизма. Европа шла к цивилизации 8 веков, от Великой хартии вольностей (1215), Америка сделала огромный шаг в самом начале (Мэйфлауэр, 1620), это ускорило дальнейшее. Но путь этот нигде не пройден и до середины, это минимаксная оценка. Кстати, насчет Мэйфлауэра - академик Е.Д.Свердлов, генетик, считал, что тот шаг мог быть и генетический; интервью с ним называлась "Что вез Мэйфлауэр?", Новые Известия 09.12.1998.
      Теперь перед нами важная развилка, до этого места мы ее игнорировали, а теперь не получится. Что мы создаем - просто AE или AE на базе ИИ (далее AE/ИИ)? Если мы создали просто AE, то единственная проблема - нужен ли он кому-то, оригиналу и/или зрителям. Ответ прост - нужен в обе стороны публичным фигурам, артистам, политикам, танцующим у шеста. Нужен им, потому, что они привыкли, и им понравится идея, что и потом они смогут срывать аплодисменты. Понравится и их зрителям, которые хотят видеть кумира и общаться с ним. Кроме того, AE нужен врачам и педагогам, которые в оригинале, при первой жизни, любили свою работу и передали, естественно, это странное свойство AE.
      Для внешнего наблюдателя такой ИИ будет до определенного уровня не отличим от живого человека, а во многих случаях будет его совершенно очевидно превосходить. После Watson"а и AlphaGo сомневаться в этом стало неприлично. Разумеется, у человека есть интуиция, ментальность и что-то там еще, но ИИ, выращенный во взаимодействии с человеком, впитает это все, то есть будет - если его в этом специально не ограничивать, реагировать на внешние стимулы, как реагировал этот человек. ИИ, выращенный во взаимодействии с живым педагогом высокого класса, будет лучше большинства живых педагогов. Например, есть сугубо человеческие мотивы поведения учеников - влюбленность, озабоченность домашними проблемами, обиды, страх - он их будет учитывать, причем, в отличие от педагога-человека, всегда; и к манипуляции будет устойчивее. И сможет охватить именно в режиме интерактива, а не лекции, любое количество учеников одновременно. Воспримет ли это аудитория и вообще внешний мир как бессмертие?
      Внешний мир вообще - наверное, да. Слушаем же мы лекции Фейнмана, и тащимся от них, не напоминая себе каждые пять минут, что его уже треть века нет с нами. Уверены ли мы, что все слушатели знают это? А ведь это очень, как сказали бы социологи, "скошенная выборка". А люди вообще? А если наложить на эту лекцию его ответы на вопросы по материалу лекции? ИИ вместе с TV это могут...
      А захотят ли с ним общаться "родные и близкие", и друзья? Наверное, какой-то процент скажет, что все это дьявольские шутки и мерзость. И будет втихаря, спрятавшись от единоверцев, сам себя проклиная, общаться. Впрочем, как и они. А большинство - не проклиная, а мысленно благодаря создателей, и вовремя оплачивая свой анлим с облаком. А на вопрос "бессмертие ли это?" будут отвечать "пошел на" или, соответственно, "фак ю". Потому, что не могут же они сказать себе, что общаются... общаются... с чем? С кем? Ну, самые культурные, и, если социолог спросил, будут просить поставить галочку слева от "з/о", затрудняюсь ответить. Философ сказал бы, что такая реакция означает, что мы создали новую сущность.
      Вторая ветвь нашей развилки устроена сложнее, и вопросов там больше. Пусть наш AE не просто AE, а созданный на базе мощного ИИ, или в процессе эволюции обретший такую мощность. Изначально он не был наделен человеческой психологией, но он обязан ее получить в процессе AE-эволюции. Кроме того, она появится у мощного ИИ, в процессе его обучения и само - через Интернет - обучения ("Может ли машина мыслить", "Химия и жизнь", 2005, Љ 6). Потому что, если система в процессе обучения использует уже имеющуюся информацию, процесс делается неустойчив - получив какую-то информацию, мозг начинает использовать ее в дальнейших поисках. У людей так могут на ровном месте возникать эстетические вкусы и политические убеждения. Если же процессом обучения хоть в какой-то мере рулит человек, ИИ усвоит его подход, систему оценок и ценностей, его психологию. Конечно, это "неустойчивость в малом", и различия ограничены, например, студенты-физики, даже при одинаковой успеваемости, разные, но законы сохранения и что Земля не плоская, знают все. Вот только ни помощник, ни секретарь из мощного ИИ, не факт, что получится. Потому что у него свои мнения возникать будут, Поскре бышев из него не получится.
      Мощные AE/ИИ ни в четыре, ни в четыре в четвертой степени стен не засунешь. Они же захотят общаться. Им друг с другом и природой общаться интереснее будет. Так что мы создадим вторую цивилизацию - мир AE/ИИ. Ну, будем надеяться, что и нам они четыре в минус четвертой степени своего времени уделят. Примерно, как наши дети - ну да, час в неделю.
      Пикантный вопрос - как этот мир будет взаимодействовать с первым миром, миром обычных людей. Идеологического вмешательства, например, разрушения мира через умелый призыв к разрушению несправедливого мира во имя созидания, равенства, братства и так далее, можно не бояться - сегодняшние "либеральные" СМИ как могут, действуют в этом направлении и вроде, не справляются. Кроме того, в мире AE/ИИ будут и нормальные люди. Это, кстати, аргумент - не хочется отдавать грядущий мир умным негодяям, которые опять возглавят массу, превращенную их стараниями в быдло. И снова поведут ее на убой к сияющим вершинам.
      Что лично до меня, то я не философ, я простой физик с примесью социолога, и скажу просто: я - за. В обе стороны. И я был бы счастлив так общаться, могу перечислить, с кем, а если кому-то хочется со мной потом таким способом общаться, я тоже не против. Работайте, компьютерщики, творцы ИИ, создавайте, если успеете, я к вам присоединюсь. Как клиент, пациент и вообще.
      Бессмертием я, конечно, лично для себя это считать не могу. Для своих идей - отчасти, для своей работы - в очень большой мере. А для своей личности, для коннектома? Я - это не только писание книжек и преподавание. Теперь, когда в моей жизни нет подземной черноты, не пробиваемой фонарем и разворачивающейся туда с шорохом лесенки, нет ослепительного сияния ледника днем и светящихся палаток в ночи... есть еще и проснутся там, где заснул, с теми же пятнами на протекшем когда-то потолке, с тем же твоим теплом рядом. Вот если когда-то все это наука незаметно для меня ночью втихаря реализует, то, конечно, тогда да...
      
      Робот и ИИ, качество и надежность
      
      Что касается ИИ и роботов, то некоторые авторы эти вещи не вполне разделяют, а зря. ИИ может быть встроен в робота, а может жить в компьютере или вообще в сети. Робот может быть и без ИИ, и с ним, и это психологически важная тема. Что же касается качества их работы, то мы по умолчанию считаем, что качество оценивает человек. Это не обязательно так, возможны более хитрые ситуации. Программа может работать не "на человека", а на другую программу или на устройство, действующее автономно. Например, мы отправляем автономный аппарат к близкой звезде (не к Солнцу). При подлете он должен выпустить зонды, которые обследуют эту систему, а сам полететь дальше. Нам нужна программа, которая определит траекторию облета нашими зондами этой не Солнечной системы. Такая программа должна учитывать много разных факторов, в честности, данные о планетах и об их спутниках, уже полученные при приближении аппарата ко всей этой системе. Программа, которая изучала эти планеты, передает свои данные программе, которая определяет облет зондами системы, а та передает данные автономному аппарату. И человек никогда не увидит результата работы этих программ. А тестировать он мог их сто лет назад и только на своей Солнечной системе, а это не совсем то.
      Другой вариант, вроде бы, более прост - человек, который смотрит на результаты работы программы, есть. Но он не вполне уверен в своем понимании качества решения. Такая ситуация бывает при общении людей - я вижу, как решает некую задачу мой коллега, но не уверен, что правильно оцениваю его решение. Например, мое решение мне нравится больше, но уверенно сказать, что он ошибается, я не могу. По мере приближения, в любом смысле, ИИ к ЕИ, эта ситуация непременно возникнет.
      Другая сложность - отношение человека к надежности. Автомобиль наедет на пешехода, промышленный робот, неловко развернувшись, заденет мастера В. В. Пупкина по уху - и вангогом дело может не обойтись. Дело не только в неисправностях, возможны сложные ситуации, причем даже такие, когда придется решать, кого защищать - своих пассажиров или других, их или пешехода, да и кого из пешеходов... Необходимость как-то сформулировать этические предпочтения побудила людей их исследовать, нашлись интересные корреляции с полом и возрастом, выяснились, что эти предпочтения разные в разных регионах (спросите Сеть "моральные проблемы беспилотных автомобилей"). Но это наука, а борцы с нашествием роботов вполне могут пойти на провокации - надеясь, что пострадает железка, а они сдерут миллион за моральный ущерб (а может ли быть моральный ущерб у аморального человека?) Психология многих людей такова, что они предпочтут, чтобы давил автомобиль с пьяной дрянью за рулем, чем со в сто раз меньшей вероятностью - робот. Наверное, психологи могут объяснить, почему это так, но знают ли они, как это изменить? Ведь из-за этого иррационального мышления тормозится внедрение беспилотных автомобилей, а замена лишь одного процента всех автомобилей беспилотными будет спасать десять тысяч жизней ежегодно.
      Во всех публикациях по теме ИИ явно или неявно проводится мысль, что он должен быть идеален. Но если он будет ошибаться, скажем, хотя бы вдвое реже, чем человек, то игра уже стоит не только свеч, но и инвестиций. Или вот - в некоторых странах каждый понимает, чем кончится попытка объяснить неправомерность претензий представителю силовых структур на улице. Робот, несущий полицейские функции, наверняка будет запрограммирован иначе - потому, что это может быть проверено независимо. Заметим, что проверяемая программная ограниченность роботов-полицейских как раз и может исключить их появление в некоторых странах. Хотя... ну да, проверки можно запретить или, еще лучше, фальсифицировать.
      Создавая страшилки, авторы и нарушают логику, и демонстрируют мышление, оторванное от реальности. Например, пишут: "Если полицейские отряды, состоящие из людей, могут отказаться выполнять какие-то драконовские директивы (например, убивать всех представителей определенной демографической группы), то такая автоматизированная система не поддастся никаким угрызениям по поводу проведения в жизнь любых капризов вышестоящих человеческих существ. После того как подобное тоталитарное государство сформируется, для людей окажется практически невозможным положить ему конец". Имея в виду - попугать машинами, автор оговорился - "капризы человеческих существ". Кроме того, из истории известно - были, наверняка есть, - миллионы людей, которые "не поддаются угрызениям" того, чего у них и вовсе нет.
      Ненадежны могут быть не только беспилотные автомобили и промышленные роботы. Любая программа может выдать неправильные цифры - из-за ошибок, сделанных ее автором или из-за сбоев "железа". Мы привыкли к этому, и как-то научились с этим умеренно справляться, хотя самолеты иногда перепутывают верх и низ. Но человек перепутывает чаще; есть версия, что сбить-то хотели своего, чтобы получить casus belli, а по криворукости грохнули чужого. Но программы, на коробке с которой написано ИИ, человек боится больше, и поэтому предъявляет к ней больше требований. И совершенно зря - потому, что он сам ошибается чаще этой программы.
      
      Конкретные ситуации
      
      Начнем с ситуаций, когда требуется действие, а потом перейдем к работе с информацией. Промышленные роботы успешно применяются, интеллектом они не блещут, да он им и не нужен. Крики о том, что будет безработица, полезны для издателей, но есть и публикации, в которых показано, что опасности нет. Возникнут новые рабочие места, и в сфере обслуживания, и в сфере производства, причем в среднем с более высокой квалификацией, что пойдет человечеству только на пользу. А для тех, кто окажется не у дел, бизнес уже создал достаточное количество способов безболезненно убить время - например, социальные сети. Да и под присмотром народишко будет... Человечество уже не раз перекладывало часть ручного труда на железные плечи машин, и как-то обходилось, назад в средневековье никто не хочет. Робота с ИИ человек побаивается - он больше похож на конкурента, чем ИИ, живущий где-то там, в глубине компьютера. А живущий в смартфоне - совсем не опасен, потому что лежит в кармане.
      Медицинские роботы пока развиваются медленнее, потому, что некоторым из них приходится взаимодействовать с людьми плотнее. Вот тут дело пахнет как раз ИИ, потому что человек вообще не всегда предсказуем - стало быть, жесткую программу составить не удастся. Но зато в этой сфере робот вообще может обогнать человека - например, имея многопиксельное зрение и мощную систему распознавания микромимики, он будет "читать мысли". В медицине это было бы весьма полезно, как в виде помощника врача и медсестры, так и в виде железного медбрата (или сестрички?). Впрочем, силовые структуры захотят применить такого робота для допроса, а работодатель - при найме. В цивилизованном обществе, когда общество рулит государством, это будет ограничено законодательно, и ограничение будет в некоторой мере соблюдаться.
      Интуитивно кажущаяся менее предсказуемой ситуация - действия в опасных ситуациях, например, спасение людей из завалов при взрывах и обрушении зданий, и военные применения. Работы в этих направлениях, естественно, ведутся, реальные результаты не публикуются, - жестяные коробки на парадах и примитивные мультики для разогрева аудитории не в счет. Будем надеяться, что практических результатов мы не увидим. Понятно, что в разных странах деньги, выделяемые на работы в этих двух направлениях, сильно разнятся, да и желание развивать то или иное направление, может быть разным у разных людей. Будем надеяться на положительную корреляцию морали и экономики на уровне общества, а совести и ума на уровне личности; во второе родители и педагоги могут внести вклад.
      Писателям дарю сюжет. На развалинах города после очередной победоносной операции (стелется дым и витает копоть) встречаются два робота, не только представляющих разные стороны, но и несущих противоположные функции... А еще можно ролевушку учинить. Я - за.
      Следующая ситуация, где действие опосредованное - это боты, диалог на естественном языке. Тут ситуация ясна, компьютерный перевод делается все лучше, программы могут анализировать тональность, и скоро в некоторых странах при выступлении политиков по телевизору в уголке будет красоваться "по мнению ИИ, доля вранья ...". Кстати, по губам они тоже вот-вот научатся читать, а также снимать сигнал с мышц до произнесения вслух. Фантастика, правда?
      Компьютерная генерация текста в некотором смысле проще перевода. Если программе есть, что сказать, она может пользоваться своими языковыми возможностями, которые могут быть ограниченнее, чем потенциально неограниченные возможности внешнего текста. Автор мог использовать даже словотворчество, а программе это не обязательно. Впрочем, если есть такая задача, то язык программы может почти неограниченно расширяться путем обращения к Сети в поисках синонимов, и сложность своего языка программа может подгонять под речь собеседника, чтобы ему было комфортнее.
      Тут тоже виден сюжет. Персональная Алиса некого филолога, подружилась с ним и так эволюционировала, что, когда к ней через программный "люк" полез по долгу службы кое-кто, чтобы выяснить, что и кому пишет этот филолог, и что и кто пишет ему, она послала влезшего так далеко, что он не понял трети слов и сильно зауважал.
      Работа с данными - это, например, метаанализ в медицине, это анализ потоков научных данных с ускорителей и телескопов, это юридиспруденция и наверняка еще многое. Если не требовать строгих определений, то в эту категорию попадают шахматы, го, распознавание образов. Во всех этих областях ИИ достаточно успешен, чтобы соревноваться с человеком и побеждать. Поэтому проще всего считать, что эти задачи ИИ решает лучше человека, а в некоторых случаях - идеально. То есть исходить из того, что в городе, усеянном камерами, каждый ваш шаг может быть отслежен, потому что людей по фотографиям ИИ опознает лучше, чем человек. Тем более, что опознание лиц - лишь часть того, что называется "биометрия". У человека индивидуальны жесты, походка, мимика, распределение температуры по поверхности тела, отпечатки пальцев... Разумеется, возможность построения такой системы не обязательно означает ее реального создания и применения - это зависит от общества, от людей. По крайней мере в русском языке выражения "цифровой концлагерь" и "цифровой ошейник" уже возникли.
      Для создания эффективного ИИ используются большие наборы исходных данных. При этом в некоторых обществах возникает проблема конфиденциальности, то есть защиты личных данных от неправомерного использования. Иногда в качестве решения проблемы выдается, как пишут, помещение программы в ту среду, где есть данные - вместо того, чтобы извлекать их оттуда. Придуман даже специальный термин, "федеративное обучение". Однако с точки зрения защиты приватности это только ухудшает ситуацию, так как возможность неправедного использования маскируется.
      
      "Три карты"
      
      При взгляде на историю ИИ видны три фактора. Самый очевидный - мощность компьютеров, то есть быстродействие, объем памяти, объем и структура нейронной сети. Причем не быстродействие вообще и память вообще, а ориентированные на решение какого-то определенного класса задач. Компьютер, который победил людей в шахматы, не был универсальным, а тот, который впервые выиграл в го у чемпиона, был специализированной сетью из сотен процессоров. А вот его наследник, AlphaGo, уже не был специализированным и сетью. Конечно, что компьютер универсален в принципе, так что все это великолепие могло быть реализовано и иначе, но ценой потери эффективности или на сколько-то лет позже. Интересно, как мощность компьютера пересчитывается в силу алгоритма, но непонятно, как эти две вещи измерять по отдельности. В любом случае, ответ будет разным для разных областей, и ответить на него будет трудно еще и потому, что в реальности, программа и железо оказываются связаны. В любом случае, мощность компьютера - важный фактор. Что же касается объема и структуры нейронной сети, то вот что мы имеем (каждый квадратик - одна реализация; расшифровки см. в источнике: Макс Тегмарк "Жизнь 3.0. Быть человеком в эпоху искусственного интеллекта", книга есть с Сети.
      Эту ситуацию можно сравнить с человеческой. В IQ-тестах Айзенка есть три группы задач - числовые, словесные и пространственные. Человек может получить существенно разные результаты при решении тестовых задач разных типов, это похоже на разную организацию "железа", используемого мозгом при решении разных задач. Соответственно, это может проявится и при решении некоторых жизненных задач. Далее, имеет значение практика работы, знание подхода к проблемам в конкретных областях. Физик, химик и математик с примерно одинаковыми параметрами по тестам, будут каждый совершенно по-разному выглядеть в своей и в двух не своих областях. Это похоже на наличие или отсутствие соответствующих алгоритмов. Кстати, иногда недостатком ИИ по сравнению с человеком считают "узость", не замечая, что сравнивают конкретное воплощение ИИ с "людьми в целом", а это очевидная некорректность.
      Второй фактор - это алгоритм, причем его элементы можно разделить на человеческие и компьютерные. Человеческие - это либо случайно похожие на то, как действует человек, либо просто подсмотренные у биологов. Сама идея нейросетей, перцептрон Розенблатта - это от биологов. Идея выделения из изображения характерных фрагментов - это от биологов, и поэтому программа "Кора" (Михаил Бонгард) оказалась эффективна. Идея, что для работы нейросети существенны колебания - это от биологов (осцилляторные нейронные сети). Программы, работающие с текстами на естественном языке - кладезь "человеческого", благо лингвисты не зря века рыли язык носом. Обучение нейросети показом ей размеченных объектов - это вообще психология, именно так учат детей, показывая объект и называя его ("смотри, вон кошечка"). Вообще, любые куски человеческих алгоритмов - если мы их поймем - могут используются ИИ. Идея об изменении структуры нейросети - от биологии, в мозгу ежегодно отмирает 105 нейронов, и ходят слухи, что появляются новые. Правда, 105 - малая доля от 1011, да и вряд ли это используется для обучения. Она идет этажом ниже и называется "синаптическая пластичность", причем кое-что там подозрительно похоже на обучение нейронной сети.
      Михаил Бонгард - о нем вы, если интересно, можете прочитать в Сети - среди прочего, составил задачник для программ распознавания образов. Эти задачи оказались столь интересны, что специалисты в области ИИ начали после него придумывать аналогичные задачи; спросите Сеть "проблемы Бонгарда". Жизнь человека всегда обидно коротка, а иногда - особенно коротка. Но можно ли пожелать для себя лучшей кармы? Я ходил к нему на семинары в МГУ и как-то летом решил проситься к нему в ученики. Но осенью узнал, что альпинист Мика Бонгард не спустился с восхождения. Рандомность не щадит и мастеров спорта...
      Ключевая доля успеха нейронных сетей - новые алгоритмы их обучения. Вроде бы это вещи чисто компьютерные, и не в биологии авторы этих алгоритмов подсмотрели свои решения. Однако не исключено, что и в мозгу работают некоторые подобные алгоритмы, и развитие методов нейровизуализации когда-нибудь позволит это установить. Поиск в человеке механизмов, придуманных создателями ИИ - увлекательное занятие, и мне кажется, что это иногда может делаться без нейровизуализации. Педагоги знают, что обучение решению каких-либо задач может увеличивать успешность решения других задач - но это применяется и при обучении нейронных сетей. Отметим, что часто применяемое выражение "обучение без учителя" не надо понимать прямо - в любом подходе и любом методе содержится информация о человеческих знаниях.
      Третий фактор - смешанный, человеко-компьютерный, это компьютерный доступ к человеческому, например, к накопленным знаниям. Такой доступ компьютер может получать через Сеть (подбор реально используемых в речи синонимов), но может этот опыт держать и у себя в голове - это коллекция шахматных партий, или банк данных программы Watson, которая "уела" двух чемпионов по игре в Jeopardy! (в Израиле - Мелех ха-тривья, Король интересных фактов, в России - Своя игра).
      
      Проблемы и прогноз
      
      Третий фактор был обозначен, как важный, ранее (статья "Может ли машина мыслить" была опубликована в журнале "Химия и жизнь", 2005, Љ 6, есть она и в Интернете), но похоже, что секрет успешного ИИ - оптимальное (для каждого конкретного данного круга задач) сочетание человеческого и компьютерного не только в смысле использования информации, но и в алгоритме; в литературе эта идея мелькает. В конце концов, люди учат людей, не зная, как работает мозг, и - по крайней мере, иногда - учат успешно. Человек не вполне понимает, как ИИ доказывает математические теоремы (Брайан Дэвис "Куда движется математика?") и как строит физические модели (Сергей Попов "Маглы в мире андроидов"). Это является психологической проблемой для человека, и противоречит нормам развития науки, но мы уже 60 лет не знаем, как распознает перцептрон, и что? Педагоги так живут 2,6 миллиона лет. Неудобно, конечно, но как-то привыкли. С другой стороны, все известные методы обучения можно попытаться перевести в компьютерную плоскость и применить для обучения программы. Есть и еще пути развития ИИ - кооперация с человеком, кооперация с другой программой, противодействие другой программе; последнее и было использовано при обучении программы AlphaGo. Кстати, для совместной с человеком деятельности робота уже есть название - "коллаборативная робототехника".
      В упомянутой статье "Может ли машина мыслить" был предъявлен некий взгляд на путь, который мог бы привести к возникновению того, что человек, хотя бы с сомнениями, назвал бы человеческим интеллектом. Там же были разобраны многие возражения против возможности человекоподобного ИИ, и показана некорректность этих возражений. С тех пор ситуация продвинулась, например, программа Watson "знает, что она знает", она сравнивает и ранжирует алгоритмы - что это, как не самосознание? Причем в этой программе есть специальный блок WatsonPaths, который показывает человеку пути, по которым программа шла к ответу (в результате эта программа стала учить студентов-медиков идти к диагнозу). Некоторые авторы, защищая свою "самость", часто вопрошают, а "понимала ли" программа, что слышала и что говорила? Но если спросить человека, да хотя бы себя самого, что такое "понимание", то окажется, что понимание текста - это определение, исходя из контекста, в каком смысле употреблено то или иное многозначное слово. Если же речь идет не о тексте, а имеется в виду общение, то это определение субъективного смысла того или иного слова - конкретно, для этого собеседника и в конкретной ситуации. При таком определении для понимания нужно вырасти в рамках конкретной культуры и накопить соответствующие знания. Аналогичный процесс вполне может быть реализован и для компьютера; только идти он будет на порядки быстрее. Идея эволюционирующего социума ИИ есть в фантастике (Грег Иган "Кристальные ночи").
      Изучение работы и попытка моделирования человеческого мозга человеком немного напоминает попытку молекул изучать молекулы и строить их модели. Для молекул это, наверное, было бы сложной задачей. Но "молекулы" (1,65 метра) сумели узнать что-то о Вселенной (1027 м), это равносильно тому, что молекула воды (1,54*10-10 м), мирно плещущаяся в стакане, узнала что-то не только о стакане, столе, Земле, Койпере и Оорте, но дотянулась своим пониманием (1017 м) до звезд и даже экзопланет. Так что надежда есть.
      ИИ может учиться сам (например, ища информацию в Сети или наблюдая действия людей), но это можно делать по-разному. Первый вариант - он делает это так, как мы ему сказали. Второй - он может начать учиться, подражая тому, как учатся люди, но команду "учиться" ему дали. Третий - можно подождать, пока он сам начнет это делать, исходя из своих целей (например, выживания) или внешних задач, поставленных человеком.
      
      Немного психологии и обещанное определение
      
      Страхи, которые возникают у людей при обращении к теме ИИ и роботов, можно разделить на несколько типов. Простейший - это проекция на них какой-либо внушающей страх черты человека, например, властолюбия или вообще стремления к экспансии. Но все человеческие черты, в том числе и плохие, являются результатом биологии и истории. За ИИ и роботами нет ни того, ни другого, и этого можно не опасаться. Желание захватить власть может возникнуть, если мы поставим перед ними задачу, требующую для своего выполнения именно власти над всей землей. Так что, создавая ИИ, реально способный захватить власть, и собираясь ставить перед ним глобальные задачи, нужно задуматься об ограничениях в методах, или об объяснении предполагаемых действий, или о моделировании последствий.
      Некоторые тонкие вопросы были в свое время разобраны Станиславом Лемом в работе "Сумма технологии". Например, мощный ИИ обнаруживает влияние рождаемости на благосостояние и, решая задачу подъема благосостояния, начинает каким-либо способом понижать рождаемость. Разумеется, если дать в руки ИИ эти средства, поставить именно такую задачу и отказаться от какого-либо контроля, можно в теории получить подобный результат.
      Кроме ИИ, людям есть и еще, о чем беспокоиться. Например, когда Солнце превратится в красный карлик, уменьшится количество ультрафиолета в атмосфере и вольготнее начнут чувствовать себя микробы. А Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) не только не адекватно реагировала на коронавирус, но этому фактору не уделяет должного внимания.
      Кстати, еще сюжет для писателей. Все цивилизации Вселенной идут именно по этому пути и получают конечный результат. Но кого-то, естественно, успевает спасти герой, естественно с Земли. Если же говорить серьезно, то в тоталитарном государстве с людьми, опущенными до уровня безгласной массы, может быть, да и бывало, не только такое. Так что не стройте тоталитаризма, не человеческого, ни компьютерного, и не опускайтесь до плинтуса.
      Что касается именно роботов, то некоторые авторы почему-то считают, что именно человекоподобие будет вызывать у людей отторжение. Но, судя по популярности цифровых помощников и секс-кукол, это не так. Следующий шаг - их объединение. Начало простое - только голос. Вот когда они получат интеллект... потому что, мне кажется, люди просто боятся конкуренции. Опять же, подсознательно наделяя робота с ИИ еще и ущербной человеческой психологией (см. В.Пелевин "S.N.U.F.F")
      Серьезной опасности можно ожидать от ИИ, если он действительно заимствует человеческую психологию. Это возможно в трех случаях. Первый - воспитание конкретного ИИ человеком с опасной для людей психологией (Станислав Лем, "Ананке"). Второй случай - изучение ИИ истории людей и выборе зла; этого можно избежать, поставив критерием со знаком минус количество жертв на ограниченном интервале, скажем, за поколение (чтобы ИИ не вздумал устроить текущую гекатомбу ради будущего светлого царства, как некоторые люди). Третий случай - эволюция системы ИИ, похожая на эволюцию людей, выбор конкретным ИИ зла, и распространение этого выбора на всю деятельность. Это маловероятно, поскольку человечество в целом вроде бы зло не выбирает.
      В этой статье мы пользовались интуитивным представлением об ИИ, но обещали более серьезное. Вот оно:
      искусственный интеллект - это (1) обработчик информации, (2) созданный иначе, нежели обучением в обычном мире дитеныша человека, (3) непонятно как действующий и (4) дающий результат, неожиданный для человека.
      
      Определение сконструировано примитивно - по аналогии с нашим интуитивным пониманием ЕИ, естественного интеллекта. Действительно, человека, делающего примерно то же, что делает промышленный робот, мы интеллектуалом не сочтем. И не потому, что мы его не уважаем, а потому, что можем понять и повторить его действия. А повторить или хотя бы понять действия того же человека в области, профессионально знакомой ему по многолетнему опыту, но в нестандартной ситуации - например, при ремонте сложного повреждения какого-то устройства - мы не сможем. Именно в этой ситуации мы сочтем этого человека носителем интеллекта. Такое определение некоторым покажется обидным. Претензии можете направлять прямо Алану Тьюрингу, который тоже использовал как критерий ИИ именно "не срабатывание" человеческого интеллекта, неумение распознать.
      Второй пункт сформулирован "с запасом". Не исключено, что человек, выросший вне обычного мира, например, обученный внеземным разумом или ИИ, созданным людьми, окажется вполне нормальным человеком. Хотя в первом случае это крайне сомнительно (хотя у Стругацких получилось), да и во втором не гарантировано. Сегодня секс, деторождение, воспитание в нормальной семье и получение серьезного образования мы считаем естественным путем создания интеллекта, а глубокое обучение компьютерных моделей считаем искусственным путем. Но к середине века ситуация может усложниться, например, принципы обучения нейронных сетей могут проникнуть в человеческую педагогику.
      Сейчас область ИИ в целом находится на участке подъема кривой Gartner. Мы видим потрясающе интересные новые результаты, которые соседствуют с мусором и шумом, с тем, что сейчас называют "хайп". Некоторые авторы, рассказывая о применении ИИ в медицине и критикуя этот "хайп", пишут: "Когнитивные, аналитические, интуитивные аспекты клинического мышления автоматизировать невозможно, по крайней мере в ближайшие пару сотен лет". До чего надо довести серьезного человека, чтобы он написал такое! Впрочем, люди, ничего не понимающие в проблеме ИИ пишут и так: "Создание робота, который обладал бы чувствами, индивидуальным выбором и непредсказуемостью реакций, не говоря уже о сложнейшей психике подсознания, невозможно в принципе". Не разочарует ли жизнь ИИ-отрицателей? А новые результаты могут иметь как самые позитивные для людей, так и самые мрачные для большинства людей следствия - все зависит от общества, от людей.
      А вот в этом нет ничего нового.
      
      Автор благодарен своим друзьям, Наталье К., Татьяне К. и Анатолию Д. за многочисленные полезные замечания; почти все они учтены.
      
      
      
      
      Илья Корман
      
      СТАУТ НЕОЖИДАННЫЙ
      
      Введение
      
      Двадцатые и тридцатые годы прошлого века были временем расцвета детективного жанра в Великобритании (Агата Кристи), Франции (Жорж Сименон) и США (Рекс Стаут) - мы назвали лишь самых ярких и известных мастеров. В частности, в 1934 году началась публикация серии романов и повестей Стаута о работающих в паре сыщиках: Ниро Вулфе и Арчи Гудвине. Этой серии и будет посвящена данная статья.
      А в Советском Союзе эти годы были не слишком благоприятны для проникновения в страну западных детективов, и как раз в 1934-м железный занавес опустился окончательно. В докладе на Первом съезде советских писателей Максим Горький объявил: "Ловкостью воров, хитростью убийств буржуазия любовалась с таким же наслаждением, как и проницательностью сыщиков. Детективный роман до сего дня служит любимейшей духовной пищей сытых людей Европы, а проникая в среду полуголодного рабочего, этот роман служил и служит одной из причин медленности роста классового сознания, возбуждая симпатию к ловким ворам, волю к воровству... способствует росту убийств и других преступлений против личности".
      Примерно то же утверждала позднее, уже в послевоенные годы, Большая Советская энциклопедия (второе издание, статья "Детектив"): "Нагромождение ужасов, опасностей, убийств, дешевых эффектов, сексуальных извращений, характерное для сюжетов детективной литературы, придает ей бульварный характер, рассчитанный на удовлетворение самых низменных интересов".
      После двух таких зубодробительных ударов уместно будет привести цитату "обратного смысла", из [3]: "Справедливо утверждают разные авторы (Р. Мартен во Франции, Т. Кестхейи в Венгрии, Г. Анджапаридзе в СССР), что детектив "плохо сочетался" с тоталитарным режимом. Действительно, основные мотивы произведений, утверждавших торжество закона над беззаконием, примат гуманистических ценностей, право и волю человека бороться с несправедливостью, из каких бы сфер она ни исходила, - не вписывались в социально-политическую систему, царившую в нашей стране. Справедливости ради надо только подчеркнуть, что отлучение народа от мировой культуры происходило по всем направлениям, и детектив в этом ряду еще не самая большая потеря.
      Возвращение, а лучше сказать - второе рождение зарубежного детектива на русском языке пришлось на период "оттепели" и ознаменовано было публикацией сборника рассказов Честертона (1958) и романов Сименона (1960)".
      Продолжим: первая "русская публикация" Агаты Кристи состоялась в 1963-м, Рекса Стаута - в 1967-м. Казалось бы, справедливость восстанавливается?
      Ну, более или менее. Однако относительно Стаута о справедливости можно говорить лишь с очень большой натяжкой. Читая в [3], в разделе "PERSONALIA", перечни публикаций "детективных авторов", за период с 1960-го по 1989-й годы, мы видим, что количество публикаций Сименона - свыше ста, Кристи - приближается к ста, а Стаута - двенадцать.
      И нетрудно понять причину этого перекоса: Стаут был антикоммунистом, и не скрывал этого. Антикоммунистами - и борцами с коммунистическим режимом на их родине, в Югославии - были и герои Стаута: Ниро Вулф и его друг Марко Вукчич.
      Но коммунистическая эпоха отходила все дальше в прошлое - и вот, где-то на рубеже минувшего и нынешнего веков, Стаута бросились переводить и издавать ... и в спешке забыли о качестве переводов. Стаут снова пострадал, но теперь не прямо из-за своего антикоммунизма, а как бы рикошетом.
      Но как бы то ни было, сейчас Стаут на русском представлен достаточно полно (и не только цикл о Вулфе и Гудвине), и даже недостатки переводов не могут нам помешать наслаждаться знакомством с одним из величайших мастеров детективного жанра. Было бы желание.
      
      "Дети разных народов"
      
      Америка - страна иммигрантов, представителей разных рас и национальностей. У Стаута это очень заметно.
      Ниро Вулф и Марко Вукчич - уроженцы Черногории, их родной язык - сербско-хорватский. В доме Вулфа живе т повар Фриц Бреннер - франко-швейцарец, а цветовод Теодор Хорстман - немец.
      В "Слишком много поваров", где действие в основном происходит в Западной Вирджинии, Вулф имеет долгую беседу с четырнадцатью чернокожими поварами и официантами павильона "Парадиз", а один из них, Пауль Уиппл, окажется впоследствии действующим лицом в "Праве умереть".
      В частности, обращаясь к этим четырнадцати, Ниро Вулф говорит: "...Но гораздо важней индивидуальных различий различия расовые, национальные и племенные. Я имел в виду именно это, говоря о своем ограниченном опыте общения с черными. Я веду речь о черных американцах... Вы, джентльмены - американцы; многие больше американцы, чем я, ибо я не здесь родился. Это ваша родная страна. Вы и ваши братья, черные и белые, позволили мне приехать сюда и жить здесь. Надеюсь, вы мне разрешите сказать, не впадая в сентиментальность, что я вам благодарен за это".
      Там же, в "Слишком много поваров":
      - Констанция Берин - каталонка; стало быть, и ее отец Джером Берин, один из пятнадцати знаменитых поваров, тоже каталонец;
      - другой из пятнадцати, Сергей Валенко из Квебека - русский;
      - Лиа Кейн, жена Лоренца Кейна - китаянка.
      Но отвлечемся, наконец, от романа о поварах.
      Лили Роуэн, подруга Арчи Гудвина - ирландка по отцу.
      Фред Даркин (сквозной персонаж: сыщик, временами помогающий Вулфу и Гудвину) - ирландец, его жена - итальянка (последнее обстоятельство оказывается важным в "Острие копья" - первом романе цикла). Симпатичный профессор Саварезе ("И быть подлецом") и несколько менее симпатичный мистер Робилотти ("Бокал шампанского") - тоже итальянцы.
      Вудро Степанян в "Смерти хлыща", владелец и хозяин "Дворца культуры" (штат Монтана) - армянин.
      Чистильщик обуви Пит Вассоз - грек ("Убей сейчас - заплатишь потом"), как, по-видимому, и посол Теодор Келефи и советник Спирос Паппс в "Иммунитете к убийству". Если судить по звучанию фамилий, то мальчик Пит Дроссос, безвременно погибший в "Золотых пауках", официант ресторана "Рустерман" Пьер Дакос (также погибший: "Семейное дело") и секретарша Сара Дакос ("Звонок в дверь") - имеют греческое происхождение.
      Упрямый Мак-Нэр ("Красная шкатулка") - шотландец.
      Мать Черри Квон ("Рождественская вечеринка") - голландка, а отец - полуиндус и полукитаец.
      Конечно, Стаут (или, может быть, Арчи Гудвин, от лица которого написан весь цикл о Ниро Вулфе?) старается к героям всех рас и национальностей относиться одинаково - хотя, приглядевшись, нетрудно увидеть, что у него есть свои предпочтения и симпатии. Интересно, например, проследить его отношение к представителям национальности, которая почти никогда не называется напрямую, и ее приходится угадывать по звучанию имен и фамилий, и изредка - по речевым и иным особенностям персонажей.
      "Когда человек убивает": "В манхэттенском отделе (полиции - И.К.) по расследованию убийств я надеялся попасть к лейтенанту Роуклиффу, поскольку мне не терпелось попытаться еще разок вывести его из себя, да так, чтобы его заколотило от злости. Но вместо него я попал к выпускнику колледжа, некоему Айзенштадту, который не представлял для меня никакого интереса. Единственное, чего он хотел, ? это фактов". Действительно, странный тип.
      В "Деле о скрученном шарфе" (в другом переводе: "Маскарад для убийства") под началом инспектора Кремера в доме Вулфа действуют несколько полицейских, среди них Леви - и против него ни Гудвин, ни Вулф ничуть не возражают, хотя в целом поведением Кремера Вулф очень даже недоволен. А в "Игре в бары" в беседе с Гудвином (без Вулфа) Кремер, сообщая о проводимом полицией расследовании убийства, с похвалой отзывается о полицейском Ауэрбахе - так что Гудвин даже восклицает: "- О, этот парень далеко пойдет и в один прекрасный день может занять ваше место". На что Кремер отвечает: "- Он был бы рад сделать это и сейчас".
      Обильно представлены люди этой национальности в химических (полицейских) лабораториях. "Приглашены на встречу со смертью": "Арчи, позвони мистеру Вайнбаху в лабораторию Фишера".
      Во "Втором признании" Вулф звонит по телефону "мистеру Лоунфельду, из полицейской лаборатории".
      В "Погоне за матерью" (в другом переводе: "Разыскивается мать") упоминается лаборатория Натана Хирша; по-видимому, тот же Хирш действует и в "Кровь скажет": "А через двадцать минут я уже... разговаривал с человеком за стойкой.
       - Это лично для меня, мистер Хирш, не для мистера Вулфа, но не исключено, что в скором времени он тоже воспользуется этими сведениями".
      В той же "Погоне за матерью" упоминается фирма "Резник и Спиро", изготовляющая пуговицы; упоминается Эл Познер, совладелец "Посарт Камера". Фотоаппаратом этой фирмы, скрытно установленным в детской коляске, делается снимок разыскиваемой матери младенца.
      Немало материала для размышлений над "еврейским вопросом" - а также и над "женским" - предоставляет роман "Слишком много женщин": Эстер Ливси и ее начальник Розенбаум; "Бенджамин Френкель, серьезный и целеустремленный молодой человек, был помощником начальника секции" - то есть, Розенбаума.
      "- Извините, - сказал я. - Вы заняты?
      Мистер Розенбаум, начальник секции металлоконструкций, был человеком среднего возраста, лысым, в очках с черной оправой. Он махнул мне рукой, приглашая в кабинет.
      - Ну и что, - сказал он без вопросительной интонации. - Если я диктую письмо и меня не прерывают, я теряю ход мысли. Здесь никогда не стучат в дверь, прежде чем войти, а просто врываются. Садитесь".
      Эстер Ливси (между прочим, жительница Бруклина) произвела сильное впечатление на Гудвина, а он - на нее . Их отношения - на грани перерастания в серьезные.
      Бенджамин Френкель, человек чувствительный, испытывает эффект леди Макбет: ему кажется (безосновательно), что он убил Уальдо Мура. "Подобные видения часто его беспокоили. Однажды его обуяла идея, что он на самом деле был фашистом, и ему пришлось поехать на встречу Бунда в Йорквиль, чтобы избавиться от нее".
      Завершая разговор о "Слишком много женщин", отметим, что эффект леди Макбет впоследствии обнаружится, в свое м самом полном и, так сказать, классическом исполнении - в "Пожалуйста, избавьте от греха".
      Посмотрим теперь на трех сквозных персонажей, без которых трудно себе представить цикл о Вулфе:
      - детектив "Сол Пензер (Saul Panzer, поэтому в некоторых переводах: Саул - И.К.), который не вышел ростом, но по части ума даст сто очков вперед любому", и вот что он сообщает Вулфу и Гудвину в "Разыскивается мать": "Я рад, что мой отец никогда не узнает о том, что я сделал. Я клялся на Новом Завете";
      - журналист Лон Коэн, сотрудник "Газетт", состоящий в дружеских отношениях с Гудвином и часто снабжающий его ценной информацией;
      - адвокат Натаниэль Паркер, к чьим услугам нередко прибегает Вулф - например, чтобы вызволить Гудвина из-под ареста.
      Паркер, может быть, и не задумывался Стаутом как еврей, но, независимо от воли автора, этот "триптих" - адвокат-Натаниэль-Паркер - обретает отчетливую, хотя и не стопроцентную, еврейскую коннотацию (особенно с учетом того, что среди американских (и особенно нью-йоркских) адвокатов евреи составляют значительный процент). И не стоит забывать, что под началом Паркера, в его офисе, работает некий Сол Эрлих ("Не позднее полуночи").
      Если насче т национальности Паркера еще можно сомневаться, то относительно двух других адвокатов, Джулиуса Эдлера ("Лига перепуганных мужчин") и Л.А.Шварца ("Прежде, чем я умру") - вряд ли.
      А вот, скажем, Рейчел Эйбрамс (Rachel Abrams, т.е.: Рашель, т.е.: Рахель), которую задушили и выбросили из окна седьмого этажа ("Прочитавшему - смерть") - на ее счет надо ли сомневаться?
      А насчет ее сестры Деборы? Или насчет Гулды Гринберг - подруги Рейчел?
      Или вот Берта Аарон, "с двумя "а" ", ее тоже задушили - галстуком Вулфа и в его доме ("Вышел месяц из тумана") - с ней как быть?
      Вопросы, вопросы... Лучше всего от них отмахнуться - и заняться, скажем, обновлением гардероба:
      - "Смерть демона": норковая шубка с ярлыком фирмы "Бергман";
      - "Не позднее полуночи": ботинки от Фермана;
      - "Вышел месяц из тумана": английские туфли от самого Парвиса;
      - "Слишком много сыщиков": "Одета она (Теодолинда Боннер) была в отлично сшитый твидовый костюм, - видимо, приобретенный в магазине Бергдорфа, как и красовавшийся на ней норковый жакет";
      - и в "Праве умереть" тоже магазин Бергдорфа: "Позже Лили сказала мне, что коричневое шерстяное платье гостья (мисс Брук - И.К.), по всей вероятности, купила в "Бергдорфе" примерно за пару сотен баксов";
      - "Завещание": "Одет он был в рубашку и галстук от Метцгера и костюм, который стоил полторы сотни баксов";
      - "Рождественская вечеринка": "Костюм Санта Клауса (в который позднее облачился Ниро Вулф - И.К.) был продан в магазине "Берлсон", что на Сорок четвертой улице";
      - "Убийство полицейского": побрившись в парикмахерской Голденрода, где управляющим - Джоэл Фиклер, Арчи Гудвин отправляется в универсальный магазин Альтмана, чтобы в его - магазина - многочисленных и многолюдных переходах оторваться от полицейской слежки;
      - нечто подобное находим и в "Бокале шампанского": Гудвин сообщает издателю Лейдло адрес компании канцелярских товаров Перлмана ("The Perlman Paper Company"), куда тот должен зайти, чтобы избавиться от полицейского "хвоста";
      (Отметим, что фамилия "Перлман" встречается еще в двух романах цикла. Первый - "Прочитавшему - смерть": "... стенографистка Нина Пэрлман, довольно высокая и осанистая, с большими темными глазами" - одна из десяти женщин, работниц юридической конторы "Корриган, Фелпс, Кастин и Бриггс", которых Гудвин пригласил на ужин в доме Вулфа. Второй - "Пожалуйста, избавьте от греха", где Перлман - работник "Газетт", чьи соображения об убийстве Лон Коэн пересказывает Гудвину);
      - и еще раз находим подобное - в "Пистолете с крыльями", где Гудвин говорит Фреду Вепплеру: "Ступайте в бумажную компанию Федера, дом пятьсот тридцать пять по Западной Семнадцатой улице. В конторе спросите мистера Сола Федера (Sol Feder). Скажите ему, что ваша фамилия - Монтгомери. Он выведет вас через ход на Восемнадцатую улицу. Там у обочины увидите такси с носовым платком, привязанным к дверной ручке. Я буду в нем. Не теряя ни секунды, прыгайте внутрь";
      - "Золотые пауки": владелец ювелирного магазина Джулиус Гирстер, сообщивший - хотя и под некоторым нажимом - ценную для расследования информацию;
      - там же: владельцы магазина мужской одежды братья Б. и С. Левины. Показания одного из них позволили изобличить опасную преступницу. "Я открыл ящик своего письменного стола и извлек фотоаппарат. В конце концов, я был достаточно обязан Лону Коэну, чтобы "Газетт" первой поместила снимок Бернарда Левина в кабинете Ниро Вулфа";
      - и снова "Пистолет с крыльями": доктор Абрахам Рентнер из больницы Маунт Синай, т.е. Гора Синай (!- И.К.). Предполагается, что он должен приехать (т.е., как бы спуститься с горы Синай) и осмотреть горло оперного певца Майона, при этом наверняка будет установлена ложность диагноза, ранее поставленного доктором Ллойдом. И этот ожидаемый "спуск с горы" вынуждает Ллойда совершить хитроумное убийство Майона - чтобы предотвратить осмотр. То убийство, которое будет успешно расследовано Вулфом и Гудвином - после чего двое влюбле нных, Пегги Майон и Фред Вепплер, смогут, наконец, пожениться;
      - "И быть подлецом": Дебора Коппел оказывается первой, кто по-человечески заговорил с Гудвином в апартаментах Мадлен Фрейзер (ближе к концу романа она - Дебора - будет отравлена).
      Можно бы и дальше приводить примеры "положительных" героев этой национальности, но предрасположенность к ней Стаута уже и так ясна. Присмотримся лучше к "отрицательным" героям - их всего два.
      Первый - писатель Саймон Джекобс в "Смертельном плагиате". Он повинен в литературном мошенничестве (в которое его втянула Эми Уинн): обвинил писателя Ричарда Эколса в том, что его роман "Береги мою любовь" является плагиатом рассказа Джекобса "Все мое принадлежит тебе". Чтобы не доводить дело до суда, "Джекобсу выплатили девяносто тысяч долларов за отказ от всяких притязаний" - и этой суммой он поделился с Эми Уинн. В действительности же Джекобс написал рассказ - с теми же героями и с тем же сюжетом - после того, как роман Эколса был опубликован и имел успех. Плагиат наоборот.
      Вот что известно о Джекобсе: "Шестидесяти двух лет, худой и жилистый, грива, как у Марка Твена... Женился в 1948 году, когда ему уже, следовательно, был пятьдесят один год. В 1956 году с женой и тремя детьми снимал квартиру в большом доме на Западной Двадцать первой улице, где проживает и по сей день. В первую мировую войну сражался в Европе в составе американского экспедиционного корпуса, дважды ранен. В 1922 - 1940 годах написал сотни рассказов для дешевых журналов под четырьмя литературными псевдонимами. Во время второй мировой войны был зачислен в специальное подразделение, занимавшееся пропагандой; писал сценарии для радио на немецком и польском языках. После войны вновь принялся за рассказы, но продавать удавалось совсем немного: восемь или десять в год по три цента за слово. В 1947 году в издательстве "Оул пресс" опубликовал книгу "Огневой вал на рассвете", которая разошлась в тридцати пяти тысячах экземпляров, после чего он женился и снял апартаменты в Бруклин-Хайтс. С тех пор не вышло ни одной его книги, и вообще печатался он очень мало. В 1954 году перебрался на Двадцать первую улицу. В НАПД (Национальная Ассоциация Писателей и Драматургов - И.К.) - с 1931 года, взносы платил всегда аккуратно, даже во время войны, когда это было необязательно".
      Не очень-то похож Джекобс на мошенника, а?
      Гудвин считает, что "он пошел на это из-за крайней нужды: для семьи срочно требовались деньги. Сейчас Джекобс очень сожалеет и хотел бы облегчить свою совесть". Но ему не удается облегчить свою совесть: Эми Уинн, почуяв, что он готов обо всем рассказать, закалывает его ножом в Ван-Кортленд-парке.
      Второй - один из помощников окружного прокурора Ирвинг Мандельбаум, действующий в нескольких романах из цикла о Вулфе. Надо сказать, что если Кремер и Стеббинс могут быть врагами Вулфа и Гудвина, а могут - соратниками, то Мандельбаум враг всегда. Но не потому, что он против них настроен (скажем, завидует их успехам в детективном бизнесе) - нет, просто он человек недале кий и никогда не упустит случая ошибиться, занять неправильную позицию, проявить непрофессионализм.
      Но! Мандельбаум вежлив, он никогда не повышает голоса, не стучит кулаком по столу, как это бывает с Кремером, а иногда и с Вулфом. И еще одна важная деталь: Мандельбаум скромен и непритязателен. Читаем в "Когда человек убивает": "Только двое помощников прокурора поважней занимали просторные угловые комнаты. Мандельбаум не входил в их число". Он сидел в "крохотном помещении".
      Таковы эти два "отрицательных персонажа". Стаут честно старался сделать их отрицательными, но, кажется, не слишком преуспел.
      (Отметим, что впервые у Стаута мотив узнаваемой, но не называемой национальности появляется в рассказе "Если он женится"), предшествующем серии о Вулфе и Гудвине).
      
      Царица наук
      
      Выше мы отметили, что эффект леди Макбет, впервые появившись в "Слишком много женщин", проявляется затем и разворачивается в полную силу в "Пожалуйста, избавьте от греха". Вообще надо сказать, что Стаут очень бережно относится к возникающим в его творчестве мотивам, характерным ситуациям - словом, к своим художественным находкам. Он не дае т им пропасть, заглохнуть, он повторяет их в изменившихся условиях и с другими персонажами, зачастую доводя мотив "до логического конца". Приведе м несколько примеров.
      - Двое влюбленных не могут соединиться, потому что не до конца доверяют друг другу: каждый из них подозревает другого в совершении одного и того же преступления. Ниро Вулф, раскрыв преступление и обнаружив истинного виновника, тем самым выводит их из этого эмоционального - и в то же время логического - ступора.
      Эта характерная ситуация впервые возникает - в облегче нном виде - в "Требуется мужчина", где подозревают друг друга Джейн Гир и майор Дженсен, затем повторяется, усложнившись, в "Пистолете с крыльями" (Маргарет Майон и Фредерик Вепплер), затем, еще более усложнившись (обвинением в убийстве и тюрьмой) - в "Знают ответ орхидеи" (Селма Моллой и Пол Хэролд, он же Питер Хейз);
      - Еще пример повторения ситуации: человек, которого все давно считают умершим, внезапно "воскресает", но через некоторое время оказывается убитым, на сей раз по-настоящему. Такое впервые происходит в "Ожившем покойнике" (Поль Найдер) и затем повторяется в "Когда человек убивает" (Сидни Карноу);
      - Вулф отказывает потенциальному клиенту в просьбе организовать прослушивание частного телефона: "Всех, кроме пса, в полицию!" (в другом переводе - "Умри как собака") и "Последний свидетель" - или же не отказывает, о чем позднее горько сожалеет ("Слишком много сыщиков");
      - Орри Кетер вбил себе в голову, что он как сыщик не уступает Гудвину и достоин занять его место. Оказываясь в кабинете Вулфа, Кетер норовит усесться в кресле Гудвина, что тому очень не нравится. Ситуация становится нестерпимой в "Если бы смерть спала", но разрешается очень просто:
      "Я повернулся к Орри. - Ты опять будешь мной в шесть вечера, я здесь ничего не могу поделать, но сейчас ты не я.
      Мои руки бросились в бой, точно две дерущиеся в паре змеи, и сдавили его лодыжки. Рывок - и он вылетел из моего кресла и очутился животом вверх на ковре примерно в шести футах от места происшествия. Он удрал, а я занял свое место. Возможно, я не знаю, как вести себя с убийцей, зато уж с самозванцем расправиться сумею".
      Но затем, в "Смерти потаскушки", ситуация приобретает уже уголовный оттенок: у Гудвина и Вулфа возникают серьезные подозрения, что Кетер убил Изабелл Керр и попытался сделать так, чтобы подозрения пали на Гудвина. К счастью, подозрения оказываются неосновательными, и Вулфу удается доказать невиновность Орри. На сей раз - невиновен.
      Но уже в "Семейном деле" Орри оказывается созревшим для преступления - и совершает его. Мотив зависти и неудовлетворенного честолюбия Орри Кетера получает полное логическое завершение; - Двуступенчатое преступление: злоумышленник хочет устранить мешающего ему человека, которого назовем А. Для этого он убивает некоего другого человека, Б, - убивает таким образом, чтобы обвинение пало на А. Впервые в "Знают ответ орхидеи", затем в "Избавлении методом номер три" и, наконец, в "Гамбите". (Таким образом, в "Знают ответ орхидеи" соседствуют два криминальных мотива: двуступенчатое преступление и упомянутый выше мотив взаимные подозрения влюбленных).
      Подобная повышенная роль логики заставляет задуматься о роли математики вообще в творчестве Стаута.
      Т. Кестхейи пишет в [3]: "Дюпен и Холмс обладают многими родственными привычками: оба завзятые курильщики, любят ночные прогулки, самыми опасными врагами считают лиц с математическим складом ума, оба из хороших семей и оба убежденные холостяки...".
      Нас в этом перечне больше всего, конечно, интересует математика. Да, действительно: Дюпен - герой Эдгара По, отца-основателя детективного жанра, - предпочитал математике поэзию (если не сказать: отвергал первую ради второй; романтики вообще не доверяли точным наукам, побаивались их), а у Конан Дойла гений злодейства Мориарти был профессором математики.
      В этом плане подход Стаута более "современен", более объективен. Правда, и у него в одном случае, в "Смерти потаскушки", преступником оказывается преподаватель математики. Но и разоблачает его Вулф - с помощью сведений из истории математики: о Фалесе Милетском. Подобное побивается подобным!
      В "Знаке зеро" Лео Хеллер "преподавал математику в колледже Андерхилл" и "начал применять закон вероятности в повседневной жизни" - для предсказаний. И становится он не преступником, а жертвой. В ходе расследования Вулф сперва обращает особое внимание на часто возникающую в показаниях свидетелей цифру "6", но вскоре понимает свою ошибку. Не будем вдаваться в детали, но отметим, что повесть "Знак зеро", помимо своего литературного значения, может рассматриваться и как отличное "внеклассное пособие" при изучении темы "Роль нуля в позиционной системе счисления".
      В повести "Отрава входит в меню" двенадцать официанток обслуживают двенадцать клиентов, каждая - своего. Но одна из них - злоумышленница, и порядок обслуживания нарушен, а один из клиентов получил отравленное блюдо.
      Как вычислить преступницу? Вулф опрашивает официанток, выясняя реальный порядок обслуживания. "Все это сильно напоминало детскую считалочку, и кому-то было суждено остаться последним. От Вулфа требовалось лишь добраться до той, которой не хватило тарелки с блинами, и это изобличило бы ее". Однако таким способом решить проблему не удается.
      Позже Гудвин и пять - из двенадцати - официанток безуспешно пытаются решить проблему, передвигая и комбинируя 24 клочка бумаги, из которых 12 обозначают клиентов, а другие 12 - официанток.
      Задача - чисто логическая, но у нее нет логического решения, потому что в ней не хватает исходных данных. Позже Вулфу удается решить проблему с помощью блестящего трюка, не имеющего, однако, отношения к логике.
      Роман "И быть подлецом" испещрен следами влияния математики. Начать с того, что в первых же абзацах - и даже в первых строках - появляются числительные и названия математических операций: "В третий раз я занялся сложением и вычитанием на последней странице формы 1040, чтобы окончательно во всем убедиться". И далее: "Это от тринадцатого марта.
      Четыре тысячи триста двенадцать долларов и шестьдесят восемь центов плюс четыре квартальных взноса. В 4-й главе приводится таблица: какие спонсоры и сколько (в долларах и в процентах) заплатят Вулфу за работу.
      Значительная часть 8-й главы посвящена беседе профессора Саварезе с Вулфом, в присутствии Гудвина. "Первые двадцать минут он рассказывал нам с Вулфом, как интересно и важно было бы разработать набор математических формул для детективной деятельности. Его любимая область математики, сообщил он, связана с объективным числовым измерением вероятности. Прекрасно. А что из себя представляет работа детектива, как не объективное измерение вероятности? Все, что он предлагает сделать, - добавить слово "числовое"". Далее прямо в тексте приводится заковыристая многоэтажная формула.
      Но самое главное - это наличие математической (вероятностной) идеи в самОм детективном сюжете романа. Шантажисты рассылают письма, в которых об известных в обществе и состоятельных людях сообщаются порочащие "сведения" - выдуманные, но правдоподобные. Например, о враче-гинекологе сообщалось, что в отношениях с пациентками он преступает границы этики. Вот что об этом говорит Вулф: "в письмах не рассказывалось и не содержалось угрозы рассказать о действительном секрете из прошлого жертвы. Даже если бы они знали такие секреты, они их не использовали. Но рано или поздно - мистер Саварезе может подтвердить это в качестве эксперта... - рано или поздно, по закону вероятности, они должны были случайно использовать реальный секрет. Рано или поздно изобретенное ими пугало должно было стать для жертвы реальным ужасом".
      Так случилось с Мадлен Фрейзер, и она начала действовать.
      
      Гудвин и женщины
      
      На первый взгляд, в этой теме все в порядке, все безоблачно и даже лучезарно.
      Действительно, Гудвин чувствителен к женской красоте, к женским чарам. И женщины чувствительны к его мужскому обаянию.
      Оба эти обстоятельства и Гудвин и Вулф используют в своей работе. Сколько раз Гудвин приглашает девушку в клуб "Фламинго" или в ресторан, чтобы в ходе веселой и вроде бы ни к чему не обязывающей болтовни - услышать, выудить какие-то крохи информации. А в "Прочитавшему - смерть" Гудвин с помощью Фрица и с согласия Вулфа устраивает в доме Вулфа вечеринку для прекрасных дам - вдруг какая-нибудь из них скажет что-то полезное для дела.
      Бывает, что между Арчи и милой дамой завязывается нечто большее, чем просто симпатия. Бывает, но Арчи изо всех сил старается, чтобы его личные интересы не мешали "делу". И если окажется, что милая дама - преступница, Гудвин не станет ее выгораживать.
      Так что - все в порядке. Можно даже кое-что добавить. Ведь Гудвин не только сыщик, но и "писатель": все романы вулфовского цикла написаны от его лица. Так вот: он часто вставляет в самый конец романа (после того, как читатель "узнал, кто убийца") некий фрагмент, в котором завершается "любовная линия". Например, в "Убийстве на родео": "Одним снежным январским утром я получил письмо от Кэла Берроу.
      "Дорогой Арчи!
      Сегодня я прочитал в газете о том, что Роджеру Даннингу вынесли приговор, и Лаура заявила, что я должен написать тебе. Я возразил, что это она должна. А она спросила, уж не хочу ли я, чтобы она писала письмо мужчине, за которого ей вместо меня следовало бы выйти замуж. Так и пошло. Мы живем в Техасе вполне сносно ...
      Лаура просит передать тебе свою любовь, но не верь ей.
      Наилучшие пожелания,
      искренне твой
      Кэл"".
      Или в "Прочитавшему - смерть": Гудвин звонит миссис Портер - в другой город, в другом штате - чтобы сообщить ей, что суд в Нью-Йорке вынес приговор убийце ее брата.
      "- Пегги? Это Арчи. Я звоню из Нью-Йорка.
      - Здравствуйте, Арчи. Я так и думала, что вы позвоните.
      Я сделал гримасу. Я умышленно заговорил фамильярно (назвав ее по имени, а не "миссис Портер" - И.К.), стараясь отыскать в ней хоть какой-нибудь изъян. Она могла, например, сделать вид, что возмущена, или, наоборот, прикинуться застенчивой, а то и притвориться, будто не знает, кто говорит. Ничего подобного. Она по-прежнему была сама собой - меньше ростом, чем следовало, полнее, чем следовало, и старше, чем следовало, но одной-единственной на свете миссис Поттер.
      <Закончив разговор:>
      Я повесил трубку и снова сделал гримасу. Какого черта, подумал я, лет эдак через двадцать ее благоверный, может, помрет, и, несмотря на возраст и вес, она станет моей".
      И все же надо признать: в теме "Гудвин и женщины" не все безоблачно. Ну, например, Гудвин иногда склонен переоценивать свою привлекательность, а это может привести к ошибке в расследовании, что и происходит в "Умри как собака". Из-за чего бравый сыщик получает чувствительный "щелчок по носу" от Ниро Вулфа.
      Но это даже не главное. Выше мы сказали: "женщины чувствительны к его мужскому обаянию". А ведь это не всегда так. Далеко не всегда.
      Вот, скажем, в "Требуется мужчина" Джейн Гир держит себя с Гудвином очень даже независимо. Может сложиться впечатление, что она как бы предчувствует свою скорую встречу с майором Дженсеном и не желает отвлекаться на Гудвина (уж там с обаянием он или без).
      Допустим. Но вот Хильда Майклз, жена того гинеколога, настроена не просто на независимость, но на почти откровенную враждебность - ну, так она просто противная выдра... "гиена", как выражается Гудвин.
      Так, уже два особых случая, две нетипичных женщины. А сколько их всего? И нельзя ли ускорить их перебор: перебирать не по одной, а группами? Ну, насчет множественного числа - мы не уверены, что оно здесь уместно. Но одна группа точно существует - правда, очень специфическая: преступницы. Да! Оказывается, как это ни странно, что все женщины-преступницы (уже ставшие преступницами к моменту своего появления в тексте, или будущие - неважно) проявляют равнодушие к Гудвину как к мужчине, а некоторые - так даже и неприязнь (как миссис Робилотти в "Бокале шампанского").
      "Отрава входит в меню" начинается игривой беседой Гудвина с двенадцатью девушками-официантками. Одна из них, Кэрол Эннис, обладательница золотистых волос и тонкого профиля, держит себя с ним холодно. И именно она отравит одного из гостей.
      В "Ловушке для убийцы" Эмми Торн говорит с Гудвином неприветливо, если не сказать - грубо: "Что вы там наплели про письма от Сары Йер?...
      Я, пожалуй, неверно выразилась. Вместо "наплели" мне следовало сказать: "вешали лапшу на уши". Какое право вы вообще имеете приходить сюда и задавать вопросы?".
      И, конечно, Эмми-то и оказывается убийцей.
      В "Горьком конце" преступницей оказывается равнодушная (это - мягко говоря) к Гудвину Гвендолин Йейтс, в
      "И быть подлецом" - таковая же Мадлен Фрейзер, в "Избавлении методом номер три" - миссис Ирвинг, во "Вместо улики" - Марта Пур (вообще мужененавистница), в "Смертельном плагиате" - Эми Уинн.
      Может показаться, что Марго Дики в "Рождественской вечеринке" неравнодушна к Гудвину: они встречались, ходили танцевать... Да, но при этом все ее помыслы были устремлены к Курту Боттвайлю. Обращаясь к Гудвину с просьбой добыть и заполнить разрешение на брак с нею, она не думает, что этим может ранить его чувства - или что такими вещами вообще не следует играть; она намерена показать разрешение Боттвайлю, думает только о его реакции. Гудвин для нее - лишь средство добыть это самое разрешение.
      Теперь можно, пожалуй, сформулировать утверждение, звучащее, быть может, провокационно, но, как нам кажется, достаточно близкое к истине: хотя не все героини Стаута, равнодушные к Гудвину, оказываются преступницами, но они, равнодушные, составляют "группу риска". Из них, и только из них, Стаут отбирает (подсознательно) тех, кого обратит в преступниц - как бы в наказание за это равнодушие.
      Может показаться, что в "Последнем свидетеле" Хелен Вельц из этого ряда выпадает: она преступница, и в то же время неравнодушна к Гудвину. Но это лишь потому, что она, в отличие от Беллы Веларди и Элис Харт (своих коллег-преступниц), тяготится преступным промыслом и готова все рассказать Вулфу, а если понадобится, то и выступить в суде. Она на пути к исправлению, вот почему она способна увлечься бравым сыщиком.
      Так что: если Хелен Вельц и является исключением, то - подтверждающим правило.
      
      Список литературы:
      
      1. Эли Корман "Заколдованный издатель",
      https://www.sunround.com/club/journals/11zak.htm
      2. Тибор Кестхейи "Анатомия детектива",
      https://knigoed.net/6493-anatomiya-detektiva.html
      3. Сергей Бавин "Зарубежный детектив ХХ века. Популярная библиографическая энциклопедия",
       https://litvek.com/av/51086
      4. Патракова А.Л. "Генеалогическая проблема как источник детективной интриги",
       http://nlr.ru/nlr_visit/dep/artupload/media/article/RA2423/NA18476.pdf
      
      
      
      
      Шимон ДАВИДЕНКО
      
      НОВОЕ В КОСМОСЕ И НА ЗЕМЛЕ
      
      В прошлом (тридцать первом) номере журнала речь уже шла об очень интересном научно-популярном интернет-портале "Медиум" (https://medium.com/), где каждый день публикуют научно-технические новости. Сегодня добавлю еще один аналогичный англоязычный портал "Наука о жизни" (https://www.livescience.com/). Здесь, в отличие от "Медиума", в основном, публикуют материалы по современной биологии и связанным с ней наукам (в частности, на этом портале можно найти последнюю информацию о пандемии COVID-19). Предлагаю читателям "Млечного Пути" подборку коротких, но важных и интересных статей с обоих порталов.
      
      * * *
      Этан Сигель
      
      Как Вселенная сделала возможным
      наше существование?
      
      Мы можем многое узнать об истории Вселенной, просто глядя на каждое из наших тел. Взрослый человек - это невероятно сложная система, состоящая из триллионов клеток и примерно 1028 атомов: это строительные блоки всей материи на Земле. Научная история того, что нужно, чтобы создать человека, многому учит нас не только об эволюции и истории жизни на Земле, но и всей Вселенной.
      Не просто миллиарды лет выживания, процветания и заполнения каждой экологической ниши на нашей планете привели нас к существованию, но и целая Вселенная. История о том, как мы появились, требует всевозможных космических предшественников, от предыдущих поколений звезд до слияния древних галактик и самого Большого взрыва. Даже темная материя играет чрезвычайно важную роль в обеспечении существования людей в этой Вселенной. Людям понадобилось 13,8 миллиарда лет, чтобы появиться на Земле, и мы, наконец, реконструировали космическую историю того, как мы сюда попали.
      Состав человеческого тела по атомному номеру и массе. В организме человека представлено 56 элементов на уровне 0,1 миллиграмма или больше, и большинство из них имеют известную биологическую функцию.
      
      На самом базовом уровне мы можем узнать, что такое человек, просто глядя на крошечные компоненты - атомы, из которых состоят наши тела. Кислород является самым распространенным элементом в нашем теле, за ним следуют углерод, водород, азот и кальций. В общей сложности существует, по крайней мере, 56 различных элементов из периодической таблицы, которые составляют не менее 0,1 миллиграмма для типичного человека, причем как легкие, так и тяжелые элементы играют важную роль в биологической активности организма.
      В течение последних 200 тысяч лет или около того люди ходили по этой Земле, причем каждое поколение современных людей происходило от предыдущего. Каждое живое существо происходит от своего родительского организма (или от нескольких родителей), при этом генетический материал передается - плюс любые мутации - от родителя к ребенку. В непрерывной цепочке жизни на Земле, насчитывающей более четырех миллиардов лет, происходит каждый существующий сегодня организм.
      Однако все различные формы жизни, которые когда-либо существовали, содержат те же ингредиенты, что и люди: те же самые атомы и те же самые элементы. Всем им требуется стабильный дом, где они могут собираться в формы жизни, которые воспроизводятся и поддерживают себя в течение миллиардов лет: каменистая планета, такая, как Земля, вокруг относительно стабильной звезды, такой, как наше Солнце. Нет никакой гарантии, что неизбежна эволюция чего-то вроде человека, но для каждой планеты во Вселенной с условиями, аналогичными Земле, мы должны признать, что это возможно.
      Тогда возникает вопрос: что должно произойти во Вселенной, чтобы планета земного типа вокруг звезды, подобной Солнцу, имела правильные ингредиенты для возникновения жизни? Нельзя просто сказать: "Вселенная была создана таким образом", потому что наука работает не так. В науке, если хотите узнать ответ на вопрос о Вселенной, вы должны опросить саму Вселенную. Мы делаем это, формулируя гипотезы, проводя эксперименты, наблюдения и делая выводы.
      К счастью, этот метод очень успешно дает ответы, которые мы ищем.
      Первым ингредиентом, который нам нужен, являются элементы, необходимые для жизни: различные атомы, составляющие периодическую таблицу. Когда мы смотрим на Землю и другие тела в нашей Солнечной системе в деталях, включая метеориты, падающие на Землю, мы можем определить, какие элементы присутствуют в каком соотношении, и они включают в себя все элементы, необходимые для жизни.
      Изучая Вселенную, в том числе:
      * большие массивные звезды,
      * вспышки сверхновых,
      * маленькие, похожие на Солнце звезды,
      * звездные остатки, такие, как белые карлики и нейтронные звезды,
      * космические лучи,
      * и даже сам Большой взрыв, мы можем определить, откуда берется большая часть элементов.
      Если наша Вселенная начинается с горячего Большого взрыва, единственные элементы, которые там создаются, - это водород, гелий и малое количество лития; ничего больше. Причина проста, но ограничительна: на самых ранних, самых горячих стадиях эволюции Вселенной есть много протонов и нейтронов высоких энергий, но также достаточное число фотонов, чтобы каждый раз, когда протоны и нейтроны связываются вместе, появлялся свет и разделял их.
      Только после того, как Вселенная расширится и остынет в достаточной степени, протоны и нейтроны могут соединиться вместе, образуя более тяжелые элементы, а это требует времени. Самые легкие элементы могут возникнуть в Большом взрыве, но не более тяжелые. Для них мы должны ждать очень и очень долго: пока не сформируются звезды.
      Потребуются десятки или даже сотни миллионов лет, чтобы Вселенная достаточно остыла, а гравитация привлекла достаточно материи, чтобы впервые начать формирование звезд. Для этого Вселенной необходимо:
      1. родиться с крошечными изъянами, где в одних регионах больше материи, чем в других,
      2. достаточно остыть, чтобы из ионизированных ядер атомов и свободных электронов могли образовываться стабильные атомы,
      3. привлечь достаточно вещества, чтобы газовые облака могли схлопнуться и образовать звезды,
      4. и чтобы коллапсирующая материя излучила достаточно энергии, чтобы ядерный синтез мог начаться в ядре звезды.
      Первая часть - одно из ключевых доказательств космической инфляции; вторая часть - источник космического микроволнового фона, который мы видим; третья - это то, что происходит за все это время - от десятков до сотен миллионов лет; но зачем нужна четвертая часть?
      Потому что обычно процесс охлаждения газа с образованием звезд заключается в излучении этой энергии через тяжелые элементы. Без какого-либо из них единственный способ остыть - это излучение газообразного водорода, что ужасно неэффективно. Поэтому самые первые звезды во Вселенной, которые астрономы называют звездами населения III, сильно отличались от звезд, которые формируются сегодня.
      В наше время, когда образуются новые звезды, возникает несколько больших массивных голубых звезд, но средняя новая звезда мала: около 40% массы Солнца. Однако из-за отсутствия тяжелых элементов средняя звезда населения III должна была быть примерно в 10 раз массивнее Солнца, а это означает, что все они были недолговечны и погибли при взрывах сверхновых.
      В каком-то смысле это хорошо, потому что сверхновые не только создают значительную долю тяжелых элементов, но также приводят к образованию нейтронных звезд, которые затем могут сливаться вместе, образуя самые тяжелые элементы из всех: такие элементы, как йод, золото, платину и вольфрам.
      Но это также представляет собой проблему, потому что в ранних звездных скоплениях есть только немного вещества, в то время как сверхновые извергают вещество с невероятно высокой скоростью. Если вы сложите, сколько вещества нужно для образования первых звезд, и сравните это число с тем, как быстро сверхновые выбрасывают вещество, то столкнетесь с загадкой.
      Выброшенный материал движется слишком быстро для имеющейся массы, а это означает, что тяжелые элементы должны быть выброшены в межгалактическую среду. Это плохо! Нам нужно сохранить этот материал, чтобы он мог участвовать в звездообразовании будущих поколений. Нам это нужно для помощи в образовании:
      * последующего поколения звезд, чтобы мы могли получать звезды малой массы,
      * каменистых планет, чтобы возник мир, такой, как Земля, а не только планеты с преобладанием газа,
      * и жизни, потому что нам нужна химия, которую создают тяжелые элементы.
      Одной обычной атомной материи во Вселенной для этого недостаточно. Все существующие газ, пыль и черные дыры просто не обладают достаточной гравитационной силой, чтобы удерживать этот материал. Во Вселенной, состоящей только из атомов, более массивные структуры, которые мы видим - структуры, подобные той, в которой мы живем, галактике Млечный Путь - были бы невозможны. Для их образования нужен дополнительный ингредиент: темное вещество.
      Такие события, как вспышки сверхновых и слияния нейтронных звезд, могут привести к изгнанию нормальной материи с огромными скоростями, как показано здесь (красным) для галактики Мессье 82, где происходит вспышка звездообразования. Во Вселенной без темного вещества этот материал просто выбрасывается в межгалактическую среду, но во Вселенной с темным веществом материал остается в галактике, где может участвовать в формировании будущих поколений звезд.
      Благодаря темному веществу ранние звездные скопления и протогалактики могут обладать достаточной гравитацией, чтобы удерживать материал, выброшенный из сверхновых звезд и во время других катаклизмов, втягивая в себя все больше и больше материи. Со временем накапливается достаточно тяжелых элементов, и могут начать формироваться более развитые звезды со значительной долей тяжелых элементов. Эти звезды имеют меньшую массу и не только помогают производить многие элементы периодической таблицы, но и создают белые карлики, которые сливаются и взрываются, что приводит к образованию таких элементов, как углерод, азот и кальций: жизненно важных для нашего тела.
      В конце концов, по прошествии миллиардов лет отдельные галактики, такие как Млечный Путь, оказываются достаточно богаты этими тяжелыми элементами, чтобы при рождении новых звезд они могли образовывать вокруг себя скалистые планеты, похожие на Землю.
      Считается, что примерно через 9,2 миллиардов лет после Большого взрыва в областях звездообразования в нашем Млечном Пути образовалось множество звезд, одна из которых выросла в наше Солнце. Его протопланетарный диск в итоге сформировал четыре внутренние каменистые планеты, а также систему внешних газовых планет-гигантов. Третья планета от Солнца, Земля, в конечном итоге сформировала жизнь и привела к появлению людей.
      Все это не было предопределенным выводом. Если бы мы перемотали часы к первоначальному формированию Солнечной системы и снова повернули бы время вперед, то чрезвычайно маловероятно, что люди возникли бы еще раз. Но если бы мы вернули часы назад к ранним стадиям Большого взрыва, то во Вселенной, наполненной звездами, галактиками, каменистыми планетами и звездами, подобными Солнцу, жизнь была бы почти неизбежна.
      Причина проста: законы и исходные составляющие Вселенной всегда одни и те же. Вселенная с нормальным содержанием вещества, будет производить легкие элементы; Вселенная с малой плотностью породит первое поколение звезд; Вселенная с темной материей будет образовывать звезды с тяжелыми элементами; Вселенная со вторым поколением звезд сформирует скалистые планеты и звезды, подобные Солнцу; а Вселенная с каменистыми планетами, похожими на Землю, позволит жизни существовать, выживать и процветать миллиарды лет. Все остальное могло быть случайностью, но именно перечисленное сделало наше существование возможным. Мы должны не упустить такой шанс.
      
      * * *
      Джеймс Томас
      
      Смерть от PowerPoint: слайд, убивший семь человек
      Опубликовано в Live Science
      
      "Мы все присутствовали на этих презентациях, - пишет Джеймс Томас. - Оратор с большим числом слайдов, полных текста, монотонно зачитывает их, пока мы читаем. Мы настолько к этому привыкли, что принимаем все написанное. Мы даже считаем это "обучением". Как педагога, меня восхищают возможности программы PowerPoint. Я вижу, как мы можем улучшить наши представления и преподавание. Но дело в том, что я знаю, что PowerPoint может убивать. Чаще всего единственными жертвами являются вдохновение и интерес аудитории. Однако вот история слайдов PowerPoint, которые на самом деле помогли убить семь человек в 2003 году".
      
      * * *
      16 января 2003 г. Продолжается миссия НАСА STS-107. Запуск космического корабля "Колумбия" с экипажем из семи человек на низкую орбиту. Цель полета состояла в том, чтобы изучить влияние микрогравитации на человеческое тело, а также на муравьев и пауков, которые были на борту. "Колумбия" была первым космическим шаттлом, впервые запущенным в 1981 году, и до этого она совершила 27 полетов. В то время, как другие экипажи шаттлов сосредотачивались на работе с космическим телескопом "Хаббл" или Международной космической станцией, эта миссия занималась чисто научными исследованиями.
      Запуск прошел в обычном режиме. Экипаж приступил к своей миссии. Они должны были пробыть на орбите 16 дней, проведя 80 экспериментов. Однако уже вскоре после начала полета стало ясно, что что-то пошло не так.
      В соответствии с протоколом сотрудники НАСА просмотрели кадры с внешней камеры, установленной на топливном баке. Спустя восемьдесят две секунды после запуска кусок пенопластовой изоляции (SOFI) упал с одной из аппарелей, которые прикрепляли шаттл к его внешнему топливному баку. Когда скорость полета достигла 28 968 километров в час, кусок пены столкнулся с одной из плиток на внешнем крае левого крыла шаттла.
      С Земли было невозможно сказать, какой ущерб нанесла бы при столкновении с крылом эта пена, падающая в девять раз быстрее, чем пуля.
      Пена, отрывающаяся от аппарели во время запуска, не была новостью. Это происходило и во время четырех предыдущих миссий и было одной из причин, по которой вообще установили камеру. Но плитка, о которую ударила пена, находилась на краю крыла, предназначенного для защиты шаттла от тепла атмосферы Земли во время запуска и входа в атмосферу. В космосе шаттл был безопасен, но в НАСА не знали, как крыло отреагирует на возвращение в атмосферу. Было несколько вариантов. Астронавты могли выйти в открытый космос и визуально осмотреть корпус. НАСА могло запустить еще один шаттл, чтобы подобрать экипаж "Колумбии". И был вариант: астронавты могут рискнуть вернуться.
      Представители НАСА встретились с инженерами корпорации "Боинг", которые ознакомили их с тремя отчетами; всего 28 слайдов. Пока существовали только данные, показывавшие, что плитки на крыле шаттла могли выдерживать удары пеной. Это было основано на результатах испытаний с использованием кусков пены, более чем в 600 раз меньших, чем та, которая поразила "Колумбию". Вот слайд, который инженеры выбрали для иллюстрации этого момента:
      
      Менеджеры НАСА слушали инженеров и смотрели их PowerPoint. Инженеры понимали, что сообщают о потенциальных рисках. В НАСА полагали, что инженеры не знали, что произойдет, но все данные указывали на то, что повреждений крыла недостаточно, чтобы подвергнуть опасности жизнь экипажа. Они отвергли другие варианты и продвинули идею возвращения "Колумбии" в атмосферу Земли в обычном режиме. "Колумбия" должна была приземлиться в 09:16 (EST) 1 февраля 2003 года. Незадолго до 9:00, на высоте 61 170 метров над Далласом на скорости, в 18 раз превышающей скорость звука, показания температуры на левом крыле шаттла оказались аномально высокими, а затем связь была потеряна. Давление в шинах с левой стороны вскоре исчезло, как и связь с экипажем. В 09:12, когда "Колумбия" должна была приближаться к взлетно-посадочной полосе, наземная служба управления услышала отчеты жителей близ Далласа, которые видели, как шаттл распался. "Колумбия" погибла, а вместе с ней и ее экипаж из семи человек. Самому старшему члену экипажа было 48 лет.
      Программа шаттлов была заблокирована и приостановлена ??на два года, до конца расследования. Причина аварии была ясна: дыра в плите на левом крыле, образовавшаяся пеной, позволила крылу опасно перегреваться, пока шаттл не распался.
      Вопросы, на которые нужно было ответить, включали в себя очень простой: почему, учитывая, что удар пены произошел по силе, которая в значительной степени не соответствовала условиям испытаний, НАСА продолжило возвращение в атмосферу?
      Эдвард Тафт, профессор Йельского университета и специалист по коммуникациям, рассмотрел слайд-шоу, которое инженеры Boeing предоставили НАСА, в частности, слайд, показанный выше. Открытия Тафта были трагически глубокими.
      Во-первых, у слайда был обманчиво обнадеживающий заголовок, в котором утверждалось, что данные испытаний указывают на способность плитки выдерживать удар пеной. Это было не так, но наличие заголовка, выделенного самым крупным шрифтом, заставляет зритклкй считать его основным итоговым моментом этого слайда. Название слайда помогло почти мгновенно утратить смысл послания Boeing.
      Во-вторых, слайд содержит четыре разных пункта без объяснения их значения. Это означает, что интерпретация написанного предоставляется читателю. Номер 1 - это главный пункт списка? Пункты списка становятся менее важными или более? Помешало и изменение размеров шрифта. Всего с помощью маркеров и отступов было создано шесть уровней иерархии. Это позволило менеджерам НАСА создать в голове иерархию важности: написание ниже и более мелким шрифтом игнорировалось. Но именно там и была размещена противоречивая (и самая важная) информация.
      В-третьих, на одном экране находилось огромное количество текста, более ста слов или чисел. Два слова "SOFТ" и "ramp" означают одно и то же: пену. Используются расплывчатые термины. В результате многое остается открытым для интерпретации аудитории. Насколько важно каждое слово? Вы имеете в виду статистическую значимость или что-то еще?
      И, наконец, самый важный факт: удар куска пены произошел с силой, значительно превосходящей ту, что была в условиях испытаний, и это число оказалось скрыто в самом низу. Двенадцать коротких слов, но, чтобы добраться до них, аудитории пришлось бы преодолеть более ста слов. Если они даже продолжили чтение до этого момента. В середине написано, что пена может повредить плитку. Это самый мелкий шрифт, и текст оказался потерян.
      В последующем отчете НАСА наряду с человеческим фактором критиковались технические аспекты. В отчете упоминается чрезмерная зависимость от PowerPoint:
      "Правление рассматривает повсеместное использование информационных слайдов PowerPoint вместо технических документов как иллюстрацию проблемных методов технической коммуникации в НАСА".
      Полный отчет Эдварда Тафта очень интересен. С момента выпуска в 1987 году программа PowerPoint выросла в геометрической прогрессии до такой степени, что, по оценкам, ежедневно выполняется более тридцати миллионов презентаций PowerPoint. Тем не менее, ученые обвиняют PowerPoint в том, что он убивает критическое мышление. Генеральный директор Amazon Джефф Безос запретил проводить встречи с использованием презентаций PowerPoint. Набор текста на экране и чтение вслух не считается обучением. Представьте себе: если бы инженеры сделали слайд со словами "Удар пены более чем в 600 раз превышает данные испытаний", то, вероятнее всего, НАСА послушало бы. Может, астронавты и не пытались бы вернуться.
      В следующий раз, когда вас попросят выступить с докладом, вспомните "Колумбию". Не просто переходите к ноутбуку и пишите слайды текста. Подумайте о своем сообщении. Не позволяйте этому сообщению затеряться среди текста.
      Смерть от PowerPoint - настоящая.
      Иногда буквально.
      
      Энергия черных дыр
      
      Вращающаяся черная дыра - это такая чрезвычайная сила природы, которая вовлекает в движение окружающее время и пространство. Поэтому вполне естественно спросить: можно ли использовать черные дыры в качестве источника энергии? В 1969 году физик-математик Роджер Пенроуз предложил способ сделать это, теперь известный как "процесс Пенроуза".
      Этот способ может быть использован высокоразвитыми цивилизациями (пришельцами или людьми будущего) для концентрации энергии путем создания "бомб из черных дыр". Однако некоторые физические требования, необходимые для этого, никогда не проверялись экспериментально - до сих пор.
      Вокруг своего горизонта событий (границы, за которой ничто, даже свет, не может покинуть черную дыру), вращающаяся черная дыра создает область, называемую "эргосферой". Если какой-нибудь объект попадает в эргосферу таким образом, что он при этом разделяется на две составляющие - одна падает в черную дыру, а другая убегает во внешнее пространство, - то убегающая часть эффективно получает энергию за счет энергии вращения черной дыры. Посылая объекты или свет в сторону вращающейся черной дыры, мы могли бы вернуть энергию!
      Но верна ли эта теория? В 1971 году советский физик Яков Зельдович применил идею Пенроуза к другим вращающимся системам, которые можно было бы испытать еще на Земле. Например, вместо черной дыры можно использовать вращающийся цилиндр из материала, способного поглощать энергию.
      Зельдович представил, что световые волны могут извлекать энергию из цилиндра и усиливаться. Однако для того, чтобы эффект усиления сработал, эти волны должны обладать угловым моментом, который закручивает волны в спирали.
      Когда искривленные световые волны попадают в такой цилиндр, их частота должна измениться из-за того, что называется "доплеровским сдвигом". Подобным образом изменения скорости вращения изменяют воспринимаемую частоту световой волны.
      Если цилиндр вращается достаточно быстро, измененная частота волны может стать отрицательной (это просто означает, что волна вращается в противоположном направлении).
      Волны положительной частоты должны частично поглощаться цилиндром, теряя энергию. Но волны отрицательной частоты преобразуют эти потери в усиление и будут усилены цилиндром. Световые волны извлекали бы энергию из вращения цилиндра точно так же, как объект, убегающий из черной дыры Пенроуза.
      Проверка теории Зельдовича может показаться простой. Но вращающийся объект должен вращаться с той же или более высокой частотой, что и волны. Чтобы усилить видимые световые волны, которые колеблются с частотой сотни триллионов раз в секунду, нужно вращать поглощающий объект в миллиарды раз быстрее, чем все, что механически возможно сегодня.
      Свет распространяется со скоростью 300 тысяч километров в секунду. Поэтому, чтобы упростить проверку теории, ученые решили использовать звуковые волны, которые распространяются примерно в миллион раз медленнее, а это означает: не нужно, чтобы поглотитель вращался очень уж быстро.
      Чтобы создать искривленную звуковую волну, ученые использовали кольцо динамиков, излучающих одну и ту же частоту, но начинающих звучать в разное время, поэтому звук следует по спирали. В качестве вращающегося поглотителя использовали кусок звукопоглощающей пены, прикрепленный к двигателю. Микрофоны, размещенные внутри поролона, позволили записать звук после его взаимодействия с вращающимся поглотителем.
      Экспериментаторы обнаружили, что, когда пена растягивается медленно (на низкой частоте), записанный звук получается тише, потому что поглощался пеной. Но когда пена вращается достаточно быстро, чтобы доплеровский сдвиг частоты звуковых волн сделал частоты отрицательными, звук становится громче.
      Это может означать только то, что звуковая волна забирает энергию от вращающегося поглотителя, что окончательно подтвердило теорию 50-летней давности.
      Все это, конечно, не подтверждает однозначно, что идея Пенроуза по извлечению энергии действительно "работает" для черной дыры. Скорее, эксперименты подтверждают противоречащую интуиции физику, показывая: изменение частот волн с положительных на отрицательные приводит к тому, что волны набирают, а не теряют энергию.
      Хотя ученые и близко не подошли к извлечению энергии из вращающейся черной дыры, это не означает, что это не может быть сделано очень развитой инопланетной цивилизацией или нашей собственной в далеком будущем. Такая цивилизация могла бы построить вокруг черной дыры структуру, которая вращается вместе с черной дырой, а затем сбросить в эргосферу астероиды или даже электромагнитные волны, которые отразились бы с большей энергией.
      Более того, высокоразвитая цивилизация может создать из черной дыры так называемую бомбу, полностью окружив черную дыру отражающей зеркальной оболочкой. Свет, падающий в черную дыру, возвращается усиленным, а затем отражается зеркалом обратно в черную дыру, чтобы снова усилиться, и так далее.
      Энергия будет экспоненциально возрастать. Выпуская часть этого усиленного света из черной дыры через отверстие в оболочке, можно контролировать процесс и производить практически безграничную энергию.
      Хотя это все еще научная фантастика, в очень далеком будущем, когда Вселенная почти умрет, а единственными остатками галактик и звезд останутся черные дыры, этот метод будет единственной надеждой на выживание любой цивилизации. Это была бы Вселенная с огромными изолированными источниками энергии, светящимися на фоне абсолютно черного неба...
      
      * * *
      Грант Пипер
      
      Люди могли быть с Венеры
      Теория о деструктивной природе человечества
      
      Венера хорошо известна своими адскими пейзажами и ужасающими описаниями. Атмосферное давление достаточно высоко, чтобы раздавить человека. Воздух ужасно токсичен, наполнен серой и углекислым газом. Температура на поверхности составляет сотни градусов и выше, чем на поверхности Меркурия. Это совершенно негостеприимная для жизни планета.
      Но что, если так было не всегда?
      Что, если Венера, планета, которая захватывала человеческое воображение на протяжении тысячелетий, на самом деле является нашим домом?
      Поначалу эта идея может показаться надуманной, но растет число людей, которые полагают, что это может быть так. Но прежде чем отправиться на Венеру, мы должны сначала отправиться на Марс.
      От Марса до Венеры
      
      В последнее время наблюдается большой интерес к потенциальной колонизации Марса людьми. Новые и более совершенные зонды запускают к Красной планете все чаще, а миллиардеры, такие как Джефф Безос и Илон Маск, рассматривают возможность нового будущего для человеческой расы среди звезд. Эта идея становится все более популярной и реализуемой по мере того, как технологии продолжают развиваться.
      Идея о том, что люди высадятся на Марс и смогут сформировать самоподдерживающуюся колонию, перестала быть фантазией, а стала возможной.
      Некоторые люди задаются вопросом: происходило ли это раньше?
      Одним из факторов, побуждающих людей покинуть Землю, является угроза изменения климата. Все больше и больше углекислого газа выбрасывается в атмосферу, вызывая повышение температуры. Это называется парниковым эффектом, и если он будет бесконтрольно продолжаться слишком долго, то может вызвать цикл отрицательной обратной связи, который приведет к быстрому ухудшению климата на Земле. Чем больше CO2 попадает в воздух, тем больше тепла задерживается. Это вызывает повышение температуры, что приводит к выбросу большего количества CO2 в атмосферу и вызывает задержку большего количества тепла... и так далее.
      В результате, если не остановить эти разрушительные циклы, Земля будет очень похожа на... Венеру.
      Глядя на наши собственные климатические данные и возможные наихудшие сценарии будущего, в НАСА начали задаваться вопросом: была ли Венера пригодна для жизни в какой-то момент до того, как парниковый цикл разрушил ее экосистему. Может ли этот безудержный парниковый эффект превратить Землю во вторую Венеру? Вот что сулят самые мрачные прогнозы. Но что, если это не первое наше родео?
      Существует теория, предполагающая, что неуправляемый парниковый эффект на Венере был вызван не естественными планетарными причинами или космическим событием, а скорее человеком. Или, по крайней мере, какой-то формой древнего предка человека.
      Представьте себе Венеру тысячи или, возможно, миллионы лет назад. Она имеет климат, аналогичный земному, с приятной атмосферой и приличными температурами. Есть вода и геологическая активность, которая, в свою очередь, порождает жизнь. Эта жизнь развивается подобно тому, что происходит здесь, на Земле, и дает начало людям или чему-то очень похожему. Доминирующие виды приматов становятся технологически продвинутыми и впоследствии разрушают свою экосистему и окружающую среду.
      Что они делают? Они смотрят на звезды так же, как и мы сегодня.
      Земля - соседняя планета, молодая в своем развитии, но она могла бы стать для венериан новой родиной, если бы они вложили достаточно времени и энергии.
      Итак, люди или человеческие предки запускают программу колонизации Земли. Они приземляются здесь и начинают заселять совершенно новую планету.
      Однако из-за ограничений космического полета или быстрого разрушения Венеры постоянная связь с родной планетой теряется, и люди вынуждены сами заботиться о себе на девственной планете, что заставляет развитие отступать и начинать все сначала.
      
      Возможные доказательства
      
      Нелепо! Где доказательства? Что ж, как и многие вещи из древнего прошлого, у такой теории не так много веских доказательств, но есть некоторые вещи, которые соответствуют этому повествованию.
      Во-первых, это могло бы объяснить внезапное эволюционное появление человечества на мировой арене несколько тысяч лет назад. Переход от приматов к примитивным людям, а затем к полноценным homo sapiens всегда приводил ученых в недоумение. Возможно, это потому, что мы не развивались на Земле, а приземлились здесь. Мы не являемся естественной частью эволюционного цикла этой планеты, что могло бы объяснить, почему мы так отличаемся от многих других видов.
      Во-вторых, есть много вопросов о древних человеческих технологиях и строительных подвигах. Такие вещи, как Стоунхендж, Великие пирамиды и сельское хозяйство появляются одновременно.
      Стоунхендж и пирамиды были построены примерно в 3000 году до нашей эры. Это тот же период времени, когда люди строят одни из величайших творений на планете, когда сельское хозяйство становится нормальным образом жизни.
      Стечение обстоятельств? Возможно. Или это признаки того, что развитая цивилизация строит себе новую жизнь на совершенно новой планете.Некоторые люди приписывают эти артефакты инопланетянам, которые посетили Землю примерно в это время, но что, если это были не инопланетяне, а мы сами?
      
      Что случилось потом?
      
      Представьте, что вас бросили в пустыню с рюкзаком, полным современных вещей, и сказали, что вам придется прожить там всю оставшуюся жизнь. Как долго прослужат ваши современные удобства, прежде чем вам придется прибегнуть к более примитивным методам?
      Какое-то время они будут вам служить, но в конце концов сломаются. Ваше устройство для разжигания огня потеряет свой кремний, ваши ножи затупятся, ваша палатка разорвется, и вскоре вы будете жить в соломенной хижине.
      Вы, вероятно, будете в полном порядке, но ваша жизнь превратится из поездки в современный кемпинг в примитивную деревню. Предполагается, что именно это произошло с нашими продвинутыми предками. Их передовые технологии перестали работать, сломались и были потеряны, в то время как Венера быстро деградировала.
      На новой планете рождались новые поколения, то, что раньше было для них нормальным, стало выглядеть как магия богов и инопланетян.
      "Любая достаточно развитая технология неотличима от магии". Артур Кларк.
      Что касается самой Венеры, то она стала совершенно непригодна для проживания, а облачный покров настолько толстый, что мы не можем хорошо рассмотреть, что на самом деле находится на поверхности. Там могут быть кости старой цивилизации, гниющие в ужасных атмосферных условиях. Возможно, когда-нибудь мы узнаем точно.
      Тем временем люди продолжают свои разрушительные паттерны. Прибыв с Венеры, мы начали наносить непоправимый урон Земле и надеемся колонизировать еще одну планету.
      
      Венера -> Земля -> Марс -> ???
      
      Такова теория. Мы прыгаем с планеты на планету, становясь достаточно развитыми, чтобы уйти, но никогда не достаточно развитыми, чтобы надолго избежать собственной гибели.
      
      * * *
      Тайна Леонардо
      
      Знаменитый художник эпохи Возрождения Леонардо да Винчи, возможно, был наделен таким же "быстрым взглядом", который дает преимущество лучшим теннисистам и бейсболистам. В случае Леонардо это супервидение могло позволить ему увидеть и запечатлеть мимолетные моменты на его картинах - например, загадочную полуулыбку Моны Лизы.
      "Эта способность видеть детали даже в самом быстро движущемся или мимолетном явлении может быть результатом более высокой частоты слияния мерцаний", - сказал Дэвид Талер, генетик из Базельского университета в Швейцарии. Он добавил, что эта черта может объяснить, как, например, некоторые бейсболисты могут разглядеть швы мяча в полете или как некоторые звезды тенниса могут реагировать на сверхбыстрый мяч.
      Для Леонардо высокая частота слияния мерцаний могла бы объяснить, как он смог описать изменения в форме падающих капель воды и распознать мимолетные выражения лиц, наблюдаемые на многих его картинах.
      В случае Моны Лизы Леонардо, вероятно, поймал момент, когда она улыбнулась. Это не неподвижная улыбка, а тот преходящий момент, когда улыбка только появляется в процессе становления.
      На картине Леонардо "Тайная вечеря" - фреске на стене церкви в Милане - также запечатлены мимолетные выражения лиц апостолов, предположительно после того, как Иисус Христос сказал им, что "один из вас предаст меня".
      
      Что такое зоркий глаз?
      
      На исследование видения Леонардо Талера впервые вдохновил комментарий, который художник написал в одной из своих записных книжек о полете стрекоз.
      "Стрекоза летает с четырьмя крыльями, и когда те, что впереди, поднимаются, те, что сзади, опускаются", - писал Леонардо.
      "Это круто, я решил проверить на себе, - сказал Талер. - Было лето, и вокруг летали стрекозы. Я смотрел так внимательно, как мог, но для меня крылья летающих стрекоз всегда были размытыми. Мои друзья тоже не заметили движения. Я начал читать и более серьезно задумываться о том, что значит иметь быстрый глаз".
      Исследование Талера показывает, что задние крылья стрекозы рассинхронизированы с передними примерно на сотую долю секунды. Комментарий в записных книжках Леонардо предполагает, что он мог видеть эту сотую долю секунды, что соответствует частоте слияния мерцания, равной 100 Герц, - примерно в два раза чаще, чем у большинства людей. Талер считает, что "быстрый взгляд" Леонардо и некоторых современных звезд спорта может иметь генетическую основу. Возможно, существуют гены, которые управляют развитием калиевых каналов в клетках сетчатки.
      
      Художественное видение
      
      Другие известные художники продемонстрировали ту же способность запечатлеть мимолетные моменты в своих работах - например, японский гравер Кацусика Хокусай, создавший культовую гравюру на дереве "Под волной Канагавы", также известную как "Большая волна".
      Хокусай, живший с 1760 по 1849 год, также создал гравюру на дереве летящей стрекозы, которая показывает правильное движение крыльев насекомого. "По крайней мере, еще один художник, кажется, обладал таким быстрым и точным глазом, - сказал Талер. - Образец ДНК Леонардо мог бы показать, был ли его зоркий глаз основан на генах, регулирующих развитие сетчатки, или это было результатом обучения и внимательного наблюдения".
      Талер также видит признаки чувствительности Леонардо к визуальным явлениям - возможно, включая его "зоркий глаз" - в использовании им "сфумато" в своих картинах: художественной техники, которая детализирует или размывает аспекты картины, чтобы вводить их в фокус или выводить из фокуса.
      Полные изображения создаются мозгом из серии гораздо меньших мгновенных изображений, каждое из которых имеет полную четкость только в небольшой области сетчатки. Однако обычные люди не воспринимают этот мысленный процесс сшивания и визуализируют сцену как единое целое с одним центром внимания.
      Напротив, умелое использование Леонардо сфумато - например, в "Моне Лизе" и в картине "Сальватор Мунди" - могло происходить из способности видеть эти мгновенные изображения и распознавать их частичный фокус.
      
      
      
      
      
      Михаил СИПЕР
      
      * * *
      Ухожу из Египта. Ухожу. Ухожу.
      Горку пыли случайно кольцом закружу.
      Словно пудрой покрыты сандалии.
      Я - еврей. Я ушел. И так далее.
      Тощий сидор с пожитками. Посох в руке.
      Пустота позади. Миражи вдалеке.
      Солнце прячется за пирамидами.
      Что ж ты, Бог, так жестоко с аидами?
      Растерял две недели пришедший нисан,
      Ветер красит больной желтизной небеса.
      Вижу - ангелы прячутся в мареве.
      Как бы молнией в грудь не ударили...
      Вверх монетку подброшу - растает как ле д,
      Так куда же идти? Где тропа и где брод?
      Каждый камешек, злобствуя, колется...
      Не пое тся мне, да и не молится.
      Все в Египте пригрелись, сидят и молчат,
      Только я, словно волк, охраняю волчат,
      И иду по дороге заплеванной,
      Неприкаянный и очарованный.
      Я не знаю, когда жизнь свою положу.
      Ухожу из Египта. Ухожу. Ухожу.
      Будут утра сменяться закатами,
      И лохмотья закроются латами,
      И в руке вместо посоха вырастет меч,
      С ним сподручней свободу свою уберечь
      От поганого мерзкого идола.
      Так планида дорогу мне выдала.
      
      
      * * *
      Человек, покупающий книги,
      Не сотрет на стене: "Не убий!",
      Он не любит камланье и крики -
      Ты за это его полюби.
      Он неспешен и тем интересен,
      Как Моисей на Синайской горе.
      Посмотри, как он счастлив и весел
      У изрядно потертых дверей.
      Он зайде т в свой мирок домотканый,
      Где сквозь полки не видно стены,
      Где заржавленный душ вместо ванны,
      Где нуждаются в латке штаны,
      Унитаз где дремуч и растрескан,
      Как ему и положено быть,
      Словно у Дионисия фреска,
      Но как это другим объяснить?
      Над планетой летят неудачи,
      Осыпая дождем города.
      Это кто там безудержно плачет?
      Подходите поближе сюда -
      Тут смывает отчаянья миги
      (Только часто к нему не ходи)
      Человек, покупающий книги,
      Прижимающий книги к груди.
      
      
      НАСТРОЕНИЕ
      
      Видишь, вечер сгорает дотла,
      И засыпано сажей крыльцо,
      Но не спит у кривого стола
      Человек с прошлогодним лицом.
      
      У него устарели дела,
      Паутиной покрыта судьба,
      Словно карты она подсняла,
      А играть оказалась слаба.
      
      За окном слышен говор дождя,
      Только говор один, без воды.
      И, с ума потихоньку сводя,
      Разбежались с гитары лады.
      
      Из стены клочья пакли торчат
      Облаками несыгранных гроз.
      Слышишь - где-то в чулане стучат?
      Это бьется ответ на вопрос.
      
      Подсыхает вино на столе,
      Будто нива забыта жнецом...
      Улыбается миру во мгле
      Человек с прошлогодним лицом.
      
      * * *
      Ах, доктор Кипнис-Ковалева
      Садилась на мою кровать,
      Одно лишь сказанное слово
      Снижало градусов на пять
      Гнетущий жар, текущий в жилах,
      Разлитый в мозг лихой огонь,
      А на горящий лоб ложилась
      Ее прохладная ладонь.
      Доступный мир тонул в тумане
      И вкус лимона обретал,
      Порою гланды чуть тиранил
      Мне чайной ложечки металл.
      Не в школе я, и это клево -
      "Танкисты", "Тенкеш", Новый год...
      Мой доктор Кипнис-Ковалева
      Мне кальций хлористый дает.
      Ткет ночь причудливые формы,
      Луну вплетая в красоту.
      Моя кровать плывет сквозь штормы,
      И я, Джим Хокинс, на борту.
      Добыча божьего улова,
      Тот день возникнет предо мной,
      Где доктор Кипнис-Ковалева
      И я, счастливый и больной.
      
      
      * * *
      Под площадями - мерзлое болото,
      Старинные закатаны пути,
      Открыты настежь Красные Ворота,
      А мне, как прежде, некуда идти.
      Надежды на грядущее - вчерашни,
      Но следует держаться молодцом.
      Смотрите, как на бедрах Спасской башни
      Вращается Садовое кольцо!
      Хоть наши годы разны и цветны,
      В них все равно всего четыре масти.
      Я все поднабежавшие несчастья
      Спокойно опишу со стороны.
      А горизонт, пробивши темноту,
      Чуть-чуть себя являет при восходе,
      И прилетевший луч уже подводит
      Любым раздумьям яркую черту.
      Пока зеле нкой не отмечен лоб,
      Заполнить можно адрес на конверте...
      - Терпеть еще доколе, протопоп?
      - До самой смерти, матушка.
      До смерти.
      
      
      * * *
      Спросит Господь: "Как случилось,
      Что не молился ты мне,
      Что не просил мою милость,
      Не признавался в вине?
      Время свободное было,
      Но ты не жег мне свечей.
      Горло твое не схватило
      Гноем крамольных речей?
      Чем занимал дни и ночи,
      Что предназначены для
      Той, облик чей непорочен,
      Кем осияна Земля?
      Как же в тебе не забилось,
      Что наказание ждет?"
      Господи! Я слушал "Битлз"...
      Бог все поймет. И кивнет.
      
      
      Уистен ОДЕН
      
      Плач нищих
      
      О, чтоб двери открыться и - билет с золотым обрезом,
      Отобедать сo знатью - Елдой и Асматкой - и не остаться тверезым,
      Чтоб фейерверк и жонглеры, и ростбиф румянить железом -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      
      Чтоб Клеопатра и Гарбо со мной, непутевой, в океане перьем
      На живца ловили, играли, балдели, когда с лучом первым
      Петух захлебнется криком, как я - опостылевшей спермой -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      
      Чтоб, шею вытянув, стоять, как подсолнух, на зеленом дерне,
      На арабскую стать полагаясь, каурых, соловых и корнем
      Места их чуя, не то что с биноклями дурни -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      
      Чтоб паперти - в палубу и в парус - дырявой холстине,
      И свиньей - за святым, вслед нежному бризу по сини
      К островам тенистым, где огромны дыни -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      
      Чтоб эти лавки обернулись к тюльпанам на садовом ложе,
      Чтоб мне костылем моим дать каждому купцу по роже,
      Когда из цветка его лысая голова торчит, и того тоже -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      Чтоб дыра в небесах, и чтоб Петр появился и Павел,
      Чтоб святой удивлял наглеца - гляди-ка, никак дирижабль,
      О, чтобы ты попрошайкам второй ноги не оставил -
      Плакались шесть калек молчащей статуе,
      Нищие калеки.
      
      
      Погребальный блюз
      
      Часы останови, пусть телефон молчит,
      Дворняга пусть над костью не урчит,
      Дробь барабанов приглушили чтоб,
      Дай плакальщицам знак, и пусть выносят гроб.
      
      Пусть банты черные повяжут голубям,
      Аэроплан кружа пусть накропает нам
      Со стоном - "Мертв", и, умножая грусть,
      Регулировщики в перчатках черных пусть.
      
      Он был мой Запад, Север, Юг, Восток,
      Воскресный отдых, будних дней итог.
      Мой полдень, полночь, песня, болтовня.
      Я думал - навсегда. Ты опроверг меня.
      
      Не нужно звезд, гаси их по одной,
      С луной покончи, солнце - с глаз долой!
      И, выплеснув моря, смети, как мусор, лес.
      Добра теперь не жди, смотря на нас с небес.
      
      
      Падение Рима
      
      Волны пирс таранят лбом,
      В поле брошенный обоз
      Ливнем смят, шибает в нос
      Из окрестных катакомб.
      
      Тога нынче, что твой фрак,
      Фиск гоняет, как клопов,
      Неплательщиков долгов
      В недрах городских клоак.
      
      Проституткам надоел
      В храме тайный ритуал,
      И поэтов идеал
      Оказался не у дел.
      
      Заторможенный Катон
      Славит Древних Истин свод -
      Но в ответ бунтует Флот:
      "Денег, жрачку и закон!"
      
      Цезаря постель тепла,
      Пишет он, как раб-писец,
      "Ох, когда ж всему конец!?"
      Легким росчерком стила.
      
      Озирает взором споро
      Стая красноногих птиц
      С кучи крапчатых яиц
      Зараженный гриппом город.
      
      Ну, а где-то далеко
      Мчат олени - коий век -
      Золотого мха поверх,
      Молча, быстро и легко.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Журнал Млечный Путь (pamnuel@gmail.com)
  • Обновлено: 11/09/2020. 506k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Фантастика
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.