Аннотация: Почти реальная история - беседа известного математика и писателя с никому пока не известным журналистом.
Павел Амнуэль
Время и только время
- Спасибо, профессор, что согласились меня принять, - сказал журналист, с почтением глядя на знаменитого человека, чьи фотографии часто появлялись на страницах лондонских газет и чьи книги он много раз перечитывал.
- Садитесь, молодой человек, - профессор указал журналисту на удобное кожаное кресло перед камином, где тлели дрова. День выдался теплым, утром был обычный туман, но к полудню солнце осветило и обогрело остывший за долгую зиму Лондон.
- Честно говоря, недолюбливаю прессу, - продолжил профессор, - но вопрос, который вы задали в письме, показался мне интересным. Необычным для журналистской братии. Устраивайтесь и расскажите подробнее. Итак, вы прочитали в "Нью-Йорк таймс" - кстати, ваша редакция, видимо, подписана на эту газету, ее обычно не продают в лондонских лавках, - да, так в "Нью-Йорк таймс" вышла статья о лекции профессора Саймона Ньюкома, и вас заинтересовала проблема времени. У вас возникло желание написать об этом, но прежде вы захотели получить мнение специалиста...
- Так, сэр, - кивнул журналист и достал из портфеля блокнот и карандаш.
- Не думаю, что проблема времени в том виде, как ее изложил Ньюком, заинтересует читателей "Дейли миррор".
- Я пишу не только для этой газеты! - запротестовал журналист.
- Перейдем к делу, - отмахнулся профессор. - Что конкретно в лекции Ньюкома вас заинтересовало?
- Время как четвертое измерение пространства! - воскликнул журналист. - Если мы можем передвигаться в трех измерениях, а время такое же измерение, как длина, ширина и высота, значит, можно путешествовать и во времени?
- Мы действительно перемещаемся в четвертом измерении, - улыбнулся профессор. -Из прошлого в будущее. И если в пространстве мы можем остановиться.... Вы ведь сейчас неподвижны в пространстве, верно? А в измерении времени продолжаете двигаться, и каждая секунда уносит вас в будущее ровно на секунду, извините за тавтологию.
- Да, но мы не можем двигаться в будущее быстрее, чем нас переносит туда время. И уж тем более, не можем в четвертом измерении остановиться, как вы верно заметили, и начать двигаться назад, в прошлое.
- Не можем, - согласился профессор. - И этим четвертое измерение отличается от первых трех.
- Но профессор Ньюком упомянул в своей лекции некоего Эдварда Митчелла, лет десять назад придумавшего механизм, с помощью которого можно путешествовать по четвертому измерению.
- Да, я сумел проверить, он редактор Нью-Йоркской газеты "Солнце". Я даже нашел в Национальной библиотеке подшивку и несколько рассказов Митчелла. Среди них тот, на который ссылался профессор Ньюком. Некий часовщик построил механическое устройство в виде часов, способное перемещать персонажей в прошлое. Это очень интересно, сэр! Если есть устройства, с помощью которых мы перемещаемся в трех измерениях пространства...
- В двух, - поправил профессор. - Мы можем ездить и плавать по поверхности Земли, но не вверх или вниз.
- Почему же? - взволновался журналист. - Можем и вверх - на воздушном шаре. И вниз - по жерлу вулкана, например, как описал Жюль Верн в прекрасном романе "Путешествие к центру Земли".
Профессор махнул рукой.
- Это несерьезно... На шаре можно подняться на сотню-другую футов, это ничто по сравнению с размерами Земли. Впрочем, неважно. Я понимаю, что вы имеете в виду. Да, Митчелл описал устройство, способное перенести человека в прошлое или будущее.
- Именно! - воскликнул журналист. - Этот вопрос я задал в письме, и вы сейчас на него ответили! Механизм! Устройство! Аппарат!
- Я знаком с лекцией Ньюкома, - сказал профессор, - но историю, придуманную Митчеллом, не читал.
- Часы, сэр! Механические часы. Они шли вспять, стрелки двигались в обратном направлении, и герои той истории оказались в прошлом, в тысяча пятьсот сороковом году!
- Где?
- В тысяча пятьсот...
- Я спросил не "когда" они оказались, а "где".
- То есть... - смутился журналист. - Где? Часы находились в доме в Голландии. Много лет их механизм никто не заводил. А потом часы завели, и они...
- Повторяю, молодой человек: где оказались персонажи Митчелла? В четвертом измерении они, по вашим словам, переместились на триста лет в прошлое. А в остальных трех?
- Но... - журналист с недоумением посмотрел на профессора. - Они никуда не переместились, сэр. Часы находились на одном месте сотни лет.
- Именно, - буркнул профессор. - Я очень уважаю Ньюкома, он блестящий ученый! Кстати, вы знаете, что он три года назад с прекрасной точностью измерил скорость света?
- Нет, я...
- Результат был опубликован в научных журналах, в том числе в "Природе", но пресса наукой не интересуется, и ваши коллеги об этом открытии не писали. Вы понимаете, почему я не очень жалую журналистов?
- Но я...
- Речь не о вас лично, молодой человек. Мне вы интересны, вы задаете странные для журналиста вопросы, и я с удовольствием отвечаю. Но вернемся к Ньюкому.
- Я хочу написать о времени как о четвертом измерении, сэр! Не статью, в математике я не силен. Хочу написать интересную историю! Рассказ Митчелла плохо написан. Я напишу лучше! И не о путешествии в прошлое. Что интересного в прошлом? О прошлом мы знаем. О прошлом писали те, кто в прошлом жил: Геродот, Катон, Юм, Гардинер... Меня интересуют путешествия в будущее. Через триста лет или тысячу.
Журналист говорил теперь увлеченно, глаза его горели; профессор, улыбаясь, слушал, не прерывая, его вдохновенную речь. Профессор Доджсон не привечал наглых журналистов, мало что понимавших в науках, особенно в математике и логике, которым он посвятил почти всю жизнь. Профессор Доджсон уважал людей, увлеченных идеями, ищущих, способных изучать новое - особенно в науке, а в науке сейчас происходило столько нового и интересного! Профессор жалел, что ему пошел седьмой десяток, и он может не уследить за открытиями в математике - хотя бы в той области, о которой с энтузиазмом говорил сейчас молодой журналист. Молодой? Сколько ему? Лет двадцать восемь - тридцать. Самый расцвет творческой мысли. Профессор помнил себя в тридцать лет. Замечательные годы! Именно тогда, в Оксфорде, он придумывал и рассказывал дочери ректора сказочные истории, сделавшие его знаменитым. Может, и этот журналист, не сочинивший еще ни одной литературной строки, станет когда-нибудь всемирно известным?
Профессор отогнал воспоминания. Не станет этот журналист известным, потому что не напишет историю о путешествии в будущее. Не напишет, потому что сейчас ушат ледяной воды прольется ему на голову. Платон друг, но истина дороже.
- Дорогой друг... - Профессор вклинился в паузу, которую журналисту пришлось сделать, чтобы перевести дыхание. - К сожалению, вряд ли вы напишете эту историю, если, конечно, будете придерживаться науки и логики. Даже большие ученые порой увлекаются новыми идеями, забывая о логических связях. Вот и Ньюком, прекрасный ученый и великолепный популяризатор, но... Он прав в том, что время можно трактовать как четвертое измерение. И, наверно, действительно можно сконструировать и построить аппарат для путешествий во времени. Корабль времени.
- Именно! - воскликнул журналист. - Я о том и говорю.
- Но, - перебил профессор, - двигаясь во времени, не нужно забывать о пространстве.
- Кто же забывает? Аппарат, конечно, может двигаться и в пространстве, но зачем? Вот хотя бы у Митчелла: часы много лет стояли на одном и том же месте. И потому, переместившись из девятнадцатого века в шестнадцатый, они остались в том же доме и...
- Нет, - жестко сказал профессор. - В этом ошибка и Митчелла, и Ньюкома. И ваша, молодой человек. Давайте рассуждать логически. Логика, - пояснил он, - моя любимая наука, даже более любимая, чем математика. Что говорит нам логика? Корабль времени перемещается в четвертом измерении, оставаясь на одних и тех же координатах в трех измерениях пространства.
- Да, - подтвердил журналист.
- Прекрасно. Но разве на самом деле аппарат неподвижен? Вот я перед вами. Сижу в кресле. Я неподвижен в пространстве?
Журналист почувствовал в вопросе подвох, но... Здесь не может быть подвоха.
- Нет, - будто прочитав его мысли, сказал профессор. - Я сижу в кресле. Кресло - в комнате. Комната в доме, а дом на земле. Дом неподвижен? Нет. Ведь планета наша вращается вокруг оси, верно? На широте Лондона скорость вращения близка к двумстам метрам в секунду. Значит, дом, комната и я в кресле движемся с такой скоростью вокруг земной оси. Это раз. Земля обращается вокруг Солнца, верно? И скорость этого движения около тридцати километров в секунду. Но и Солнце не стоит на месте. Можно считать доказанным, что Солнце со скоростью около двадцати километров в секунду движется к точке в созвездии Геркулеса.
- Хорошо, - неуверенным тоном сказал журналист, - но мы не ощущаем движения.
- Конечно! - рассмеялся профессор Доджсон. - Не ощущаем, поскольку сами участвуем во всех этих движениях.
- Тогда и аппарат, движущийся в четвертом измерении...
- Он остается неподвижным в трех остальных! Он перестанет обращаться вокруг земной оси, он перестанет двигаться с Землей вокруг Солнца, он больше не полетит вместе с Солнцем к созвездию Геркулеса. Он становится неподвижен в абсолютной системе координат в трех измерениях. И что получается?
- И что получается? - повторил журналист, чувствуя, что у него закружилась голова и он вместе с креслом, с этой комнатой, с Лондоном и всеми его жителями вдруг остановились в своем бесконечном движении...
Профессор заметил, как побледнел гость.
- Вы поняли? - участливо спросил он. - Представили?
- Значит, - вроде безучастно, но на самом деле с большим внутренним напряжением спросил журналист, - если хотя бы на минуту отправиться в прошлое или будущее...
- Если бы вы стояли рядом с таким аппаратом в момент запуска, он исчез бы на ваших глазах, и вы могли бы подумать, что через минуту он появится вновь, проведя эту минуту в пути через четвертое измерение. Но аппарат не появится никогда. И подумайте вот о чем. Если бы вы отправили аппарат на минуту в прошлое и он остался бы в комнате, а двигался бы только по четвертому измерению, то за минуту до запуска он должен был вдруг появиться, и что? В комнате оказалось бы два аппарата? На одном и том же месте? Молодой человек, простая логика говорит, что так быть не может. И так не будет, конечно. Потому что, отправившись в прошлое всего на минуту, аппарат возникнет в точке пространства, отделенной от вашей комнаты расстоянием... Давайте подсчитаем. За минуту Земля пролетит тысячу восемьсот километров, и добавьте тысячу двести километров, которые она пролетит вместе со всей Солнечной системой.
- Но, если мы уж начали считать... - Журналист не желал сдаваться. - Можно вычислить заранее, верно? Так, чтобы, остановившись во времени, аппарат оказался бы в нужной точке пространства.
- Вы серьезно? Если аппарат отправится в прошлое, то окажется в точке пространства, которую Земля давно миновала и обратно, как вы понимаете, не вернется. А если отправить в будущее...
Профессор выразительно пожал плечами.
- Да! В будущее! Ведь орбиты известны, и можно рассчитать, чтобы аппарат возник именно в той точке, где будет находиться эта комната!
- Нет. - Профессор посмотрел на журналиста с сожалением, будто был о нем лучшего мнения, а тот не оправдал ожиданий. - Все скорости и направления, которые я вам назвал, известны приблизительно. Астрономия, знаете ли, наука, в принципе, точная, но очень приблизительная. Ошибки измерений достигают десятка процентов, а то и больше. Нет, молодой человек. Что в прошлое, что в будущее - точно рассчитать невозможно.
Журналист сник. Минуту он сидел, шевеля губами, будто считал в уме.
- Прекрасная была идея, - через минуту сказал профессор. - Аппарат, летящий сквозь четвертое измерение. Но человек, решивший на таком аппарате отправиться в путешествие, - самоубийца.
Журналист закрыл блокнот, лежавший у него на коленях. Карандаш упал на ковер, но поднимать гость не стал. Страницы блокнота остались чистыми, за время разговора журналист не записал ни слова.
- Спасибо, профессор Доджсон, что уделили мне время, - сказал он неожиданно твердым голосом, как человек, принявший решение и не собиравшийся отступать.
- Извините, молодой человек, что мне пришлось вас разочаровать. - Профессор поднялся, давая понять, что беседа закончена. Поднялся и журналист. Спрятал блокнот в портфель, наступил на карандаш, протянул было профессору руку, но сразу опустил - невежливо молодому неизвестному журналисту первым подавать руку человеку, вдвое старшему, да еще популярнейшему автору книг, которыми зачитываются не только в Англии.
Профессор обратил внимание на неуверенный жест гостя и протянул руку. Пожатие оказалось крепким, мужским, надежным.
- Знаете, - сказал журналист, - я вовсе не разочарован. Напротив! Теперь я точно знаю, что напишу свою книгу о четвертом измерении. Вам ли не знать, профессор Доджсон, что есть правда науки, и есть правда литературы! И еще правда жизни. Правда парадокса.
- О, да, - усмехнулся профессор. - Безумное чаепитие - самый правдивый эпизод в моей книге.
- Спасибо, - еще раз сказал журналист. - И еще... Только что я придумал первую фразу моей будущей книги.
- Какую, если не секрет?
- Секрет от вас, профессор Кэрролл? Вот: "Путешественник Во Времени рассказал нам невероятные вещи. Его серые глаза сияли. Я, сказал он, только что вернулся из путешествия через четвертое измерение".
- Вы умеете добиваться своего, - с уважением произнес Кэрролл. - Когда выйдет ваша книга, а я уверен, что она выйдет скоро, пришлите мне экземпляр - с подписью, конечно.
- Непременно, профессор!
- Вы отправите своего Путешественника в прошлое?
- В будущее. Лет на триста. Очень хочется узнать, как будут жить люди.
Журналист поднял портфель и направился к двери.
- Успеха, дорогой Уэллс, - напутствовал журналиста Кэрролл. - Уверен, книга вас прославит. Кстати, первую фразу вы придумали. А название? Литературная судьба зависит от названия книги даже больше, чем от содержания, можете мне поверить.
- "Машина времени", - сказал Уэллс.
Примечание. Описанный разговор вполне мог состояться в реальности. На лекцию Саймона Ньюкома Герберт Уэллс действительно сослался в тексте романа "Машина времени". Ньюком выступил с лекцией о времени как четвертом измерении в Нью-Йорке, где, безусловно, мог читать газету "Солнце" ("The Sun") и в ней рассказ Митчелла "Часы, которые шли вспять". Льюис Кэрролл, автор "Алисы в стране чудес", действительно был в Оксфорде профессором математики и логики. Он скончался в 1898 году и в 1894 часто бывал в Лондоне, где молодой Герберт Уэллс (ему было тогда 29 лет, а Кэрроллу 61) начал карьеру журналиста, которую забросил, написав в 1895 году свой первый роман - "Машину времени".