(повесть опубликована в сборнике "Дар - Земле", Волгоград, 1991г.)
Ночь, не наступая, кончилась. Забликовало по стенам от стекол соседней дачи, и Женька натянула одеяло на голову, надеясь еще полежать. Под шерстяным пологом мир смутен и тесен - там всегда "до рассвета". И если покрепче зажмуриться, можно увидеть озеро, полное синевы, и непременно с волной и белыми барашками. Говорят, озеро было как море, только несоленое.
Ладно, хватит! Женька брыкнула ногой, скидывая одеяло, и затащила на кровать ком одежды - детская привычка балованного ребенка. Со штормовки на постель посыпался песок. Теперь без толстой куртки ходить нельзя, хотя в полдень жара невыносима.
Кто-то стукнул костяшками пальцев по стеклу. Женька подбежала, распахнула раму и перевесилась наружу. Сразу обожгло по-зимнему холодным воздухом, хотя солнце уже взошло. Коляй стоял под окном прямо на клумбе и выковыривал носком ботинка чахлое растеньице, которое пыталось несмотря ни на что жить.
- Долго спишь, соседка! - Коляй, передернув плечами, подбросил рюкзак на спине.
- А где твой... как его... Рем?
- Рем на берегу будет ждать, у лодки.
Женька выбросила в окно рюкзак и следом выпрыгнула сама. Да так неуклюже, что упала и больно стукнулась коленкой. Коляй презрительно фыркнул и сунул в рот ком хлебной жвачки. В защитных очках-консервах и надвинутой на брови кепке он напоминал бандита из дешевого фильма.
- Фляги взяла? - спросил он, гримасничая в попытке выковырять жвачку из зубов.
- Целых три.
- А воду?
- Стакан будет.
- Мало для приманки, - заметил Коляй.
- Рем пусть воду тащит, а у меня больше нет.
- Рем ружье принесет.
- А я - топор несу, - огрызнулась Женька. - Вода между прочим - моя законная доля. И нечего на нее зариться, как будто ты имеешь права жить больше, чем я.
- Разумеется имею, - самодовольно хмыкнул Коляй.
Они шли прямиком через огороды. Мелкий чахлый кустарник прорастал там и здесь. Кое-где еще пытались сажать на неровных горбатых грядках. Повсюду стояли водосборы из ржавого железа. Но с неба падал лишь отравленный дождь, и все умирало, покрытое, как саваном, помутневшей от яркого солнца пленкой. Следом за ребятами брел старик в телогрейке с ведром в руках, а за стариком, подпрыгивая на трех ногах, плелась собака. Пес почти совсем облинял, лишь на морде и хвосте уцелело немного белой шерсти, голая розовая кожа покрылась темными пятнами и язвами. Старик остановился возле бетонного, почти полностью ушедшего в землю колодца, зачерпнул ведро, долго принюхивался к содержимом, а затем выплеснул на землю густую черную жидкость, мало напоминающую воду. Пес поджал хвост и отошел с виноватым видом. А старик, позвякивая ведром, поплелся дальше, к следующему колодцу.
- Дурак! - хмыкнул Колька. - думает, если надыбает воду, она ему и достанется. Как же! Первыми мафиози прибегут, вторым - "Водпром". И пожалуйте - охрана, собаки, трехметровые заборы, а ты можешь свои талоны себе на задницу наклеивать.
- Он родник ищет, - сказала Женька.
Идея про родник, конечно, глупость, но ей так хотелось позлить Кольку!
- Родник! Ну, сказанула! Да здесь из земли одно дерьмо фонтанирует! - Коляй считал, чем грубее и пошлее он выражается, тем остроумнее.
Сделав вид, что последних слов она не слышала, Женька достала из рюкзака тюбик защитного крема и принялась намазывать жирную бесцветную кашицу на лицо.
Территория садоводства наконец кончилась. Они пролезли под двумя рядами колючей проволоки и углубились в лес, сухой и серый. Лес умер несколько лет назад, и его чудом до сих пор не спалили: пожары вспыхивали среди сухостоя постоянно, а тушить давно было нечем. Но этот клочок огонь пока обходил стороной. Дачники постоянно наведывались сюда с топорами: повсюду мелькали кривые пеньки. В лесу почва еще не разогрелась с ночи, под ногами то и дело похрустывал ледок. Женька не удержалась и сунула в рот ледышку, но тут же принялась плеваться - лед был горьким, а влага, растопившись, обожгла язык. Коляй повертел пальцем у виска, и тут же матюгнулся, наступив на острый, как гвоздь, побег феррапланта.
Постепенно лес поредел и отступил, открывая берег, когда-то песчаный, а теперь покрытый коростой засохшей грязи, из которой торчали пучки жухлой травы. Озеро казалось черным, причем мутно-черным, без блеска. Поверхность едва колебалась, как жирная похлебка в миске. А над озером, в бесцветном, лишенном глубины небе, плавал белый слепящий диск.
Рем стоял на берегу, возле перевернутой вверх дном лодки. Вообще лодок на берегу было множество, но все гнилые. И уж вовсе непригодный, валялся на боку, как дохлая рыбина, старый проржавевший катер. Рем, как обещал, принес ружья: винтовка висела у него на плече, а парализатор, стреляющий ампулами со снотворным, стоял, прислоненный к лодке.
- А, дружище! - воскликнул Коляй с излишней восторженностью: как видно, ему очень хотелось быть на равных с Ремом.
Рем повернулся и милостиво кивнул. Он был в белом, вернее, когда-то белом, а теперь замызганном сером костюме. Но носил его Рем с таким видом, будто костюм по-прежнему оставался белоснежным, а широкополая шляпа, которую Рем держал в руках - необходимым дополнением аристократического наряда так же, как и защитные очки в щегольской сетчатой оправе. У Рема были светлые волосы, сухие и ломкие, а лоб и щеки покрывали мелкие гнойнички и язвочки.
- Это и есть обещанный ценный кадр? - спросил Рем, окидывая Женьку с ног до головы.
- Мы дадим ей топорик, - виновато предложил Коляй.
- Да хоть пилу, - Рем приподнял очки и, прищурившись, глянул на Женьку в упор. Серые с краснотою глаза мелькнули и тут же спрятались за темными стеклами. - А, может, она сядет на весла?
- Ты во всем так обессилел? - ляпнула Женька, воспользовавшись Колькиной манерой шутить.
Рем пожал плечами, а Коляй заржал.
- Ладно, беритесь за лодку, - махнул рукою Рем и водрузил на макушку помятую шляпу. - Отплываем, а то всех страшасиков провороним.
ХХХ
Лодка скользила по черной жиже, которую по привычке называли "водой". Волн не было, озеро лишь лениво булькало, выстреливая вверх фонтанчики грязи.
- Дерьмо пополам с нефтью. В один прекрасный день мы провалимся в эту жижу, как в Бермудах, - рассуждал Колька, налегая на весла. - Одно странно - почему эта гадость не горит.
- Значит, концентрация еще недостаточная, - предположил Рем. - Или слишком много свинца и ртути.
- Вы что не знаете? - удивилась Женька. - Дерьмо было в начале, а потом размножились сине-зеленые водоросли и все отравили. - Рем повернулся к ней, и она осеклась - почудилось, что даже очки его выражают издевку. - Кажется... - добавила она и окончательно смешалась.
Солнце поднялось уже высоко, и почти внезапно холод сменился жарой. Явственно ощущалось, что каждый новый поток воздуха жарче предыдущего. Смрад, идущий от озера, все усиливался. Люди, как рыбы, которых больше не было в озере, раскрывали рты, задыхаясь.
- Все, больше не могу, - пробормотала Женька и, содрав с себя штормовку, осталась в одной футболке.
- Зря, - заметил Рем с сожалением и, приподняв очки, вновь бросил на нее пристальный взгляд в упор. - Поджаришься.
- Плевать, - Женька блаженно откинулась назад, ощущая приятное жгучее покалывание на щеках и шее. - Ведь это наше солнышко, родное, мы пока еще его не изгадили. Вы, ребята, циники, а я верю в хорошее, - она предвидела насмешки, но удержаться не могла. - Мы еще доживем до того денька, когда озеро станет синим. Мы будем в нем купаться! Надо только немножко подождать: через двенадцать лет вся вода сменится и...
- Ты помрешь к тому времени, если будешь загорать, - заржал Коляй.
- Какие двенадцать лет? О чем ты болтаешь?! - возмутился Рем. - В озеро давным-давно не поступает чистой воды. Всю мало-мальски пригодную воду к нам вообще не пропускают.
- У, сволочи, - сделал свой вывод Колька.
- Кто сволочь-то? Мы и есть сволочи, раз все это сотворили! - крикнула Женька в порыве самобичевания.
- Люблю самокритичных людей, - хихикнул Коляй и повертел пальцем у виска. - А я вот нормальный.
- Страшасик! - Рем ткнул пальцем в серое пятно, что пузырилось на черной поверхности. - Туда! Скорее!
Коляй схватился за весла, Рем - за ружье. Женька, не дожидаясь приказа, полезла в рюкзак за топориком. А вдруг ей в самом деле придется рубить топором по... Женька содрогнулась от отвращения. Ей захотелось нырнуть под банку и, скорчившись там, переждать охоту.
"Возьми себя в руки, идиотка! - приказала себе. - Там же вода!"
Мысль о воде заставила ее выпрямиться и впиться глазами в черную, лениво вздрагивающую поверхность. Но где же страшасик? Вокруг лишь хлопья серой нетающей пены. Вдруг вскипел грязевой фонтан, несколько струй, будто нарочно, ударили в людей и окатили с головы до ног. Почти перед самым носом лодки вынырнула тупая, вся в наростах и бородавках голова с крошечными глазками под кожистыми козырьками-надбровьями. Зверь повертел головой и выпростал на поверхность широкую пелерину. Лиловая с черными прожилками мантия, распласталась на черной глади. Края мантии вытягивались, образовывая щупальца, которые, не найдя, к чему присосаться, тут же исчезали. Рем вскинул ружье и выстрелил. На фоне серого нестерпимо брызнуло алым, страшасик пронзительно взвизгнул и вцепился в бок лодки множеством мгновенно выросших щупальцев. Лодка накренилась.
- Руби! - крикнул Рем.
Но Женька завизжала и, по-детски брыкаясь ногами, полезла к другому борту, лишь бы подальше от серо-лиловых отростков, что переваливались через борт и присасывались к дереву. Коляй попытался выдернуть весло из уключины, но оно застряло, и лопасть лишь взбивала пену вокруг страшасика. Рем выстрелил еще раз, в упор. Страшасик взревел, и его щупальца превратились в два тугих жгута, две уродливые гибкие руки обхватили Рема, и бледно-розовые, похожие на младенческие рты, присоски впились в плечи и грудь. Рем рванулся и закричал. Крик его был похож на крик страшасика - такой же пронзительный и такой же растерянный...
Тут Женька опомнилась наконец, размахнулась топориком и рубанула по мантии страшасика, потом еще раз и еще. Струя теплой воды ударила ей в лицо, и от неожиданности Женька задохнулась. А мантия на глазах стала опадать, щупальца превратились в дряблые лиловые клубки, на которых пузырилась розовая пена. Щупальца отвалились сначала от Рема, потом соскользнули с борта, и с громким хлюпаньем исчезли в черной жиже. Следом нырнула бородавчатая голова, а на поверхности закружились прозрачные струйки с красными разводами.
- Дура! - набросился на девчонку Коляй. - Кто рубит мантию?! По щупальцам надо, по щупальцам! Всю воду загубила, сука! Так бы туша на плаву осталась, а теперь все к чертям!
Женька провела рукой по лицу, посмотрела на мокрую ладонь, потом себе под ноги. Драгоценная прозрачная вода из мантии страшасика смешивалась с черной жижей на дне лодки. Коляй схватил пустую флягу, вырвал зубами пробку и попытался спасти хоть немного воды, но во фляжное горло тут же хлынула черная муть. Коляй выругался и отшвырнул флягу.
- Прекрати! - Брезгливо скривил губы Рем и, расстегнув ворот рубашки, стал растирать шею и грудь. На грязной коже виднелись красные точки укусов. - Ведешь себя как баба. Парализатор под боком, а ты в весло вцепился, как в мамкин подол.
- А ты... - прошипел Коляй, но договорить не успел: за кормой опять вспенилось серое пятно.
Колька, не отрывая взгляда от булькающей жижи, нащупал весла. Рем вскинул ружье, беря пятно на мушку.
- Не надо! - завопила Женька, осознав внезапно всю чудовищность этой охоты. - Не стреляй!
Но страшасик так и не вынырнул на поверхность, серое пятно успокоилось, фонтанчик посреди него исчез, и на его месте расплылся алый круг.
- Утонул, - проговорил без всякого выражения Рем и опустил ружье. - А в нем воды литров тридцать было.
Женька запрокинула голову. Там, в вышине, казалось, уже не было воздуха, а лишь пустота, и в ней плавилось сошедшее с ума солнце. Под его лучами озеро парило, и от едких испарений щипало глаза и горло.
- К берегу греби, - негромко приказал Рем.
Даже сквозь защитную биомаску было видно, что лицо его посерело, а на лбу проступили крошечные пузырьки пота.
- Как же это... с пустыми руками? - возмутился Коляй. - Такие бабки упустили!
- К берегу, - повторил Рем.
Лодка качнулась, и Женька невольно ухватилась за борт. Что-то липкое обвилось вокруг ее запястья. Женька завизжала и отдернула руку. Небольшой, серый с лиловым комок, похожий на пакет с биомассой, шлепнулся ей на колени. Нет, это был, конечно, не мешок, а маленькое, начинающее жить существо, похожее на поросенка, с зачатками лап, тоненьким хвостиком и кожистым воротником вокруг шеи. Из этого воротника тут же потянулись лиловые щупальца, норовя уцепиться за колени, но плотная ткань брюк не давала.
- Надо же, малявка, - изумился Коляй и привстал, отыскивая что-то глазами.
- Ты что? - Женька испугалась его хищного взгляда.
- Топорик где? - Коляй наклонился и стал шарить под банкой.
- Фиг тебе, понял? - Женька прижала страшасика к себе.
Детеныш тут же с радостным хрюканьем присосался к руке. Пришлось хлопнуть его по носу. Поросенок рассерженно взвизгнул, но руку отпустил. Женька вытащила за рукав свалившуюся на дно лодки штормовку и завернула в нее страшасика так, что наружу высовывалась одна тупая бородавчатая мордочка с любопытными крошечными глазками.
- Ты что вообразила?! Будто страшасик лично тебе достался? - ехидно спросил Колька и навел на Женьку парализатор. - Вода у нас общая.
- Оставь ружье! - Рем поднял голову, усталая гримаса стянула набок лицо. - В нем воды полстакана. Глупо.
Но Колька лишь самодовольно хихикнул в ответ. Рем повернулся и, будто через силу, взмахнул рукой. Ребро ладони рубануло Кольку по шее. Коляй плюхнулся на дно лодки. От его падения старая посудина качнулась и черпанула бортом. Струи черной грязи медленно потекли ко дну. Поросенок-страшасик дернулся , повел морщинистым носом и вдруг, вытянув щупальца, всосал черную струю с громким чмоканьем.
А страшасик уже слизывал новую порцию. Длинные щупальца усердно всасывали черную жижу, и проглоченное толчками передвигалось к раздувшемуся пищеводу.
- Жрет дерьмо, а с... водой, - пробормотал Коляй.
- Так не пей его воду! - с обидой воскликнула Женька и повернулась к Рему. - Неужели ты не можешь ничего придумать? Ведь можно брать воду, не убивая.
- Америку открыла, - перебил Коляй. - Рем сам со станции биологической очистки. Там этих зверюг целое стадо, а воды Рем не видит, на озеро ездит охотиться.
- Это правда?
Рем кивнул.
- Но почему?.. - Женька растерянно посмотрела на своих спутников. - А если ловить их живыми?
- Сразу отберут. - Рем достал из-под банки ржавое ведро и принялся отчерпывать жижу со дна.
Тут Коляй рванулся вперед и попытался вырвать из Женькиных рук страшасика, но поросенок оказался проворнее: выскользнул, как кусок мыла, и прыгнул за борт, оставив в руках у Женьки перепачканную штормовку.
А лодка вновь качнулась и черпанула бортом.
ХХХ
Как они добрались до берега, Женька не помнила. Она совершенно отупела от жары и ядовитых испарений. Когда лодка ткнулась носом в берег, Женька как во сне шагнула на черную твердую корку, прошла несколько шагов, волоча за собой рюкзак и штормовку, и остановилась. Эх, напиться бы сейчас вволю холодной воды, а потом лечь и лежать неподвижно дома на диване, забывая все сегодняшнее: пальбу, озеро и страшасиков.
- Отдай рюкзак, - прохрипел на ухо Колька.
Она не сопротивлялась и покорно выпустила лямки из рук. Колька отбежал на несколько шагов и высыпал содержимое рюкзака на землю. Со злобой разбросал ногой барахло и выхватил из скомканного тряпья алюминиевую флягу с той приманчивой водой, которую непременно берут с собой, отправляясь ловить страшасиков. Коляй крутанул пробку и запрокинул голову. Вода в два или три толчка влилась в его горло вся до последней капли, обмывая воспаленное горло. В следующую секунду пустая фляга упала на песок. Коляй, даже не взглянув на "друзей", зашагал к серому высохшему лесу.
- Да что же это?!.. Останови его! - Женька в растерянности повернулась к Рему.
Тот уже перекинул через плечо оба своих ружья и тоже собирался идти.
- Это ваши дела, - сказал он кратко.
- Какие такие дела! - возмутилась Женька. - Нет у меня с ним никаких особых дел. Он воду украл. Ты что, не видел?!
Рем не ответил, пожал плечами, повернулся и пошел вдоль берега. Женька попыталась догнать его, но дыхание тут же прервалось, перед глазами поплыли синие и красные круги.
- Стой! - крикнула она тоном капризного ребенка, которого обманули злые взрослые. - Ты больше не возьмешь меня с собой?
- Конечно нет, - бросил Рем, не оборачиваясь. - Какой из тебя охотник.
- Погоди! - Женька опять задохнулась, от усталости веки сами собой закрывались, и она не могла разобрать, здесь ли Рем, или уже ушел. - Зачем тебе вода?
- А тебе зачем вода? - как эхо отозвался Рем.
- Мне надо.
- И мне.
"Но я - это я..." - хотела крикнуть Женька, но крика не получилось.
"В самом деле, а зачем мне вода?"
Спросить просто. А вот ответить...
Женька пошатываясь побрела к лесу. Хотелось быстрее укрыться от солнца. Доползти до дома. А там ни капли воды. Всю обменяла на новый защитный комбинезон цвета хаки. Понадеялась на удачу, на охоту. Коляй обещал, что страшасика они добудут непременно. Вот как получается: комбинезон на страшасика.
Женька остановилась возле ржавого катера. Под рыжим железным боком скопилось немного тени. Женька нырнула в фиолетовое пятно и блаженно прикрыла глаза. Она немного отдохнет здесь и пойдет дальше, - решила, садясь на песок. И тут же провалилась в сон. Золотой, сверкающий, лежал песок. К ногам вкрадчиво подкатывалась прозрачная волна, чтобы тут же отхлынуть и уступить место другой. Под голубым небом раскинулось синее озеро, и белые барашки вскипали на гребнях волн. Женька разбежалась и с размаху бросилась в воду. Вода плеснула в рот, в нос. Вода почему-то была теплой, даже горячей. Но это была вода!
Женька открыла глаза и тут же зажмурилась: по лицу ее стекали теплые капли. И вновь кто-то здесь, наяву, брызнул ей в лицо водой. Задыхаясь, она ловила капли губами.
- Еще, еще, - шептала она, не понимая, что происходит, но наслаждаясь, наслаждаясь бесконечно.
Рядом кто-то негромко хрюкнул. Женька, опомнившись, вскочила на ноги. Рядом с нею в фиолетовом теневом круге сидел страшасик - тот самый маленький поросенок, ее найденыш.
Воротник страшасика распушился, вытянулось два или три отростка, и из одного прямо в рот ударила струйка воды.
- Ух ты, - выдохнула Женька, глотая воду, и в порыве восторга схватила страшасика на руки, будто любимую собачонку.
Поросенок по привычке вцепился щупальцами в руку, но тут же отпустил, виновато хрюкнув.
- То-то же, - засмеялась Женька, отирая мокрое лицо и оглядываясь с опаской - не видят ли их. - Я тебя заберу к себе домой, - доверительно сообщила она на ухо зверю. - Сейчас заверну в штормовку и спрячу в рюкзак. Будешь жить у меня в комнате под кроватью. Никто и не догадается, честное слово.
Она кинулась бежать, прижимая поросенка к себе. Теперь можно не обращать внимания на безумное, слепящее солнце и на черную жирную гладь мертвого озера. Озеро будет синим когда-нибудь.
Не скоро, но будет.
ХХХ
- Девушка, остановитесь! - окрик настиг и ударил в спину как брошенный камень.
Женька послушно замерла. Еще не обернувшись, угадала, кто это.
"Беги, глупый", - шепнула на ухо поросенку и выпустила его из рук.
Тот побежал, смешно перебирая короткими лапами. Но парень в форме береговой охраны в два прыжка догнал страшасика и схватил за загривок.
- Страшасиков, значит, ловим. Ну-ну... А знаешь, что за это бывает? - отечески-осуждающе сказал второй, подходя.
Он был немолод и толст, в новой, но уже перепачканной чем-то жирным форме. У охранника не было лица: кроме форменной фуражки и массивных очков, он носил серую тряпку, закрывавшую всю нижнюю часть головы.
- Никого я не ловила, - Женька с отвращением разглядывала человека-невидимку. - Мы так просто... играли.
- И врем так глупо, - вздохнул охранник, и тряпка на его лице вздулась пузырем. - Придется взять тебя на заметку, - он снял с пояса диктофон. - Второй раз попадешься - тюрьма, - и он вновь вздохнул.
- Я играла, - упрямо повторила Женька, стараясь быть уверенной и наглой. - И никого не собиралась убивать.
- Ты - дрянь! - изображая праведный гнев, рявкнул охранник. - Из-за таких, как ты, озеро и гибнет! Будь моя воля, я бы расстреливал на месте! Ну ничего, посидишь месяц без карточек на воду, сразу поймешь, что к чему.
Тем временем молодой ловко запихал страшасика в сеть и с довольным видом возвращался, помахивая авоськой.
- Почему вы его не отпускаете? - спросила Женька, подозрительно переводя взгляд с одного защитника природы на другого.
- По инструкции пойманный страшасик помещается в изолятор, - сообщил человек-невидимка, а его напарник нагло ухмыльнулся. - Итак, красотка, живо: фамилия, имя, год рождения, индекс карточки... - после каждой фразы он тяжело вздыхал, будто безмерно сожалел о Женьке, погибшем озере и маленьком страшасике.
А Женька не могла оторвать глаз от сетки, в которой беспомощно барахтался поросенок.
Уплывала синяя мечта об озере, черная мертвая гладь навсегда замерла по левую руку, распласталась до самого горизонта.
- Э, без меня не уходи! - крикнул пожилой своему напарнику, торопливо пряча диктофон.
Повлажневшая от дыхания тряпка на его лице то прилипала к щекам, то раздувалась. Чертыхаясь, человек-невидимка заспешил за напарником, переваливаясь как утка при каждом шаге.
"А может он и не старый вовсе, а просто отечный и больной?" - подумала Женька.
Сама не зная зачем, брела она за ними следом по направлению к Базе охраны и возрождения озера.
ХХХ
Рем поднял жалюзи на окнах. Солнце уже садилось, и красный закатный свет наполнял комнату. Бок биостанции загораживал часть окна и теперь казался черным на фоне заката. Рем вычистил ружья и спрятал их во вместительный ящик из-под приборов. "Сшиватель лазерный универсальный", - значилось на яркой этикетке. Рем задвинул ящик под пустующую кровать, неприличную в своей скелетной наготе, а сам уселся на диван напротив. Пружины тоскливо всхлипнули, и что-то острое кольнуло в бок. Рем наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же он должен сделать еще. Обо всем, что вокруг, думалось лишь одной половиной сознания, вторая намертво прилепилась к шкафчику, где хранились сухари и две банки консервов, и, главное, стояла фляга с водой. Порой Рему начинало казаться, что она полна до краев, хотя утром оставалось не больше двух стаканов. Вернувшись с охоты, Рем выпил половину, и теперь... Он облизнул пересохшие губы. Странно, но он совершенно забыл, когда должен получать воду. Он так надеялся на сегодняшнюю охоту! И надо же так облажаться!
К вечеру укусы на плечах и груди воспалились, во рту пересохло. Рем обхватил голову руками, пытаясь сладить с нестерпимой болью в висках. Он был уверен, что у него жар. Но обращаться к врачу бесполезно - по больничному листу он получит воды в два раза меньше, чем, работая на биостанции.
За стеной слышались голоса. Кто-то веселый, куражась, выкрикивал:
- "В пещере каменной нашли бочонок водки..."
Остальные хохотали, подпевая. Сквозь фанерную перегородку общаги слышался даже скрип кровати, громкое чмоканье и бульканье разливаемой жидкости. Разумеется, там пили не воду, а кое-что покрепче. Там пировал Валька-Водник. Можно сходить к нему на поклон. Можно, но...
Рем перегнулся через подлокотник дивана и включил телевизор. На розовом фоне возникло ярко раскрашенное одутловатое лицо дикторши. Она говорила слащаво, нараспев:
- ...Природа, наш Всевышний, не оставила своих детей в беде, и с удивительной, истинно Божественной быстротою, создала новый вид, благодаря которому мы обрели новую надежду... - Рем выругался вслух и пропустил несколько слащавых фраз. - Люди, вооруженные верой, не оставляют усилий. Удалось наконец решить вопрос с сохранением уровня воды в озере...
- Они все еще называют эту гадость "водой", - с отвращением пробормотал Рем.
- ...Полное закрытие дамбы обеспечило подъем воды в озере до шести с половиной метров над уровнем моря, - продолжала дикторша с воодушевлением. - В условиях замкнутого бассейна произошло усиленное размножение страшасиков.
Тут запел хор и стали показывать службу. Церковь была переполнена. В плотном, утратившем прозрачность воздухе, тлели сотни красных огоньков. Голос священника невнятно и гулко рокотал над толпой. "Спаси и помилуй", - вырвалось внезапно из общего хора, пронзительное, отчаянное, как крик раненого страшасика на озере. Бог с огромной фрески смотрел вниз гневливым оком из-под красных воспаленных век. Может быть, он тоже был болен, как земля и озеро. А, может, он плакал там у себя наверху, не зная, как спасти, потому что сначала надо было вразумить.
Рем не выдержал и выключил телевизор. Звуки из-за стены вновь проникли в комнату как крысы. Там двигали стульями, шаркали подошвы - гости уходили. Комок смеха выкатился в коридор. Кто-то рванул Ремову дверь.
- Мы на толчок, - сообщил знакомый голос, переполненный уверенностью в успех. - Сегодня можно хапнуть мясца. Что вы, Рем Андреевич, скажете на счет мясца, а?
Рем почувствовал, как ненависть клубком подкатывает к горлу от одного звука этого голоса. Но он сдержался, глубоко вздохнул и поднял голову. Веселая Валькина физиономия кирпичного оттенка с белыми прожигами скалилась двумя рядами ослепительно белых зубов. Интересно, сколько страшасиковой воды он отдал за эти зубки? На секунду Валькина рожа превратилась в обжаренной до коричневой корочки кусок мяса. Рот наполнился густой слюной, Рем отвернулся и сплюнул на пол.
- Никак пустой? - наигранно изумился Валька. - Рем, тебе это непростительно. Ты же у нас профессионал. Понимаю, Коляй балбес, но ты... - он сделал значительную паузу.
"Значит, все уже знает от Кольки", - с тоской подумал Рем.
- К тому же надо помнить о долге. Пять литров - это немало.
- Но позавчера было три! - вскричал Рем.
- Так это позавчера, мой милый. С позавчера знаешь сколько воды утекло? Таких, как ты, Рем Васильевич, надо постоянно подхлестывать, чтобы они не закисали.
Рем стиснул зубы - Вальку надо было перетерпеть, как головную боль.
- Чего хочешь?
- Сам знаешь. Ну, напряги извилины чуток. Понимаю, головка бобо...
- Стимулин... - пробормотал Рем.
- Вот видишь, вспомнил, - закудахтал Валька тоненьким голоском, столь неуместном при его большом и сильном теле. - Ну давай, неси скорей, это совсем не больно.
Рем вытянул из-под кровати ящик, нащупал на дне заветный мешок с белым порошком, вытащил и бросил Вальке.
- Считай, два литра отдал, - закудахтал Валька, поймав мешок. - Осталось три. - И, толкнув хилую фанерную дверь, исчез.
"Гад", - прохрипел Рем и вскочил.
Пинком ноги сбросил крышку с ящика, схватил ружье и вылетел в коридор. Компашка Вальки-Водника была уже возле самой лестницы: сам Валька, его охранник, огромный и толстый, как пузырь, и две милашки с неестественно розовой, явно пересаженной кожей на лице. Девицы завизжали, а охранник схватился за висящую под мышкой кобуру. Рем первым нажал спусковой крючок. Но вместо грохота выстрела раздался тонкий свист: впопыхах Рем схватил парализатор, и теперь ампула жидкого стимулина угодила охраннику в руку. Тот чертыхнулся и принялся вытаскивать шприц, чего делать не стоило: игла имела обратный клапан, и пока лекарство не впрыснуто все до последней капли, острый крючок удерживал иглу в мышце. Охранник взвыл от боли. Зато Вальку и двух девиц случай с ампулой развеселил.
- Эй, Рем, - крикнул Водник, - ты случайно не на страшасиков вышел охотиться, а?!
Все засмеялись. Кроме охранника. Рем стиснул зубы и вновь выстрелил, метя Вальке в лицо. Но тот вовремя успел схорониться за своей красоткой, и игла впилась девице в щеку. Вновь визг и следом смех. Охранник наконец вытащил пистолет, но промазал - в коридорном окне разлетелось стекло.
- Прекрати, - остановил его Валька. - Рем Семенович должен мне три литра воды, так что не убивай его. Пока.
И он дружески помахал Рему на прощание.
Рем вернулся к себе и захлопнул дверь. Случай в самом деле вышел глупейший. Для человека стимулин не опасен: эти двое всю ночь будут обливаться потом и каждые пять минут бегать в туалет. Ничего, при отеках это даже полезно.
Рем плюхнулся на диван. В эту минуту больше всех на свете, даже больше Вальки-Водника он ненавидел себя. Ну надо же так облажаться! Вообразил себя крутым, а сам схватил парализатор, специально ведь схватил - побоялся пришить эту мразь!
"Таким ничтожествам, как ты, одна дорога - подыхать. И нечего после этого обижаться на судьбу", - сам себе произнес приговор. - "Сдохну, а воды больше брать не буду, получу по карточкам и отдам всю до капли", - решил Рем. - "Не отдашь, - тут же усмехнулся в ответ второй, ехидный и склизлый голос. - Потому что в самом деле сдохнешь тогда". - "Сбегу! - хотел крикнуть Рем. - Уеду домой, Валька не найдет". - "Ерунда, этот где угодно достанет, хоть здесь, в общаге, хоть со дна озера. И дом не спасет".
Мысль о доме тут же сцепилась с мыслью о Сашеньке, а та повлекла за собою мысль о воде - чистой, прозрачной, такой, какая бывает в воротниках у страшасиков. Ее везут с дойки в прозрачных герметичных бутылях, две тысячи литров ежедневно забирает "Водпром". А ему для Сашеньки надо литр в день, и тогда пройдут эти страшные мешки под глазами и отеки на ногах. Ну и для матери немного, Вальке отдать, ему, Рему, вдосталь напиться. Одного бы страшасика за глаза хватило. А он, скотина, утонул вместе с драгоценной водой. Ни себе, ни людям... Рем затряс головой. Ну нет, завтра с ним такого не случится! Завтра он приволочет целехонькую тушу к берегу! Нет, две! Нет, три! Сознание начало мутиться. Будто сквозь сон услышал он рев страшасиков. Сначала Рему представилось, что он с ружьем гонится за добычей, лодка летит над чернотой мертвой "воды", разрезая вялую волну. Гребень разваливается как жидкий недопеченный хлеб и дрожит. Потом Рем понял, что кричат страшасики на ферме во время вечерней дойки.
В дверь негромко постучали. Валька вернулся, что ли? Выполз, как таракан, из угла, чтобы снова позубоскалить?
- Завтра сочтемся! - крикнул Рем, вскакивая.
Но тот, за дверью, не ушел, а вновь постучал, резче, настойчивее. Ах так?! Рем рванулся к двери и распахнул ее. Но вместо Вальки на пороге стояла Женя, держа в руках что-то, завернутое в штормовку. Она по-прежнему была в одной футболке, и руки ее обгорели до красноты сырого мяса. Сверток в ее руках напоминал укутанного ребенка. Ребенок... Сашенька?.. Чушь какая-то.
Рем отступил, пропуская Женьку в комнату. Она вошла, огляделась, но без любопытства, мельком, и положила сверток на диван поверх серого ветхого белья.
- Смотри, - проговорила она тихо и отбросила полу штормовки.
Только теперь Рем заметил, что зеленая ткань заляпана бурыми кляксами. На штормовке, неподвижный, лежал страшасик. Он был еще жив. Его серый в бородавках бок вздымался от трудного дыхания. Но вокруг шеи теперь топорщились не один, а два воротника с пурпурными неровными краями. Кто-то вспорол мантию по периметру в бессильной злобе, не найдя воды.
- Интересно, кто так повеселился? Колька? - спросил Рем, невольно морщась.
- Нет, парни из береговой охраны отобрали у меня поросенка и... - Женька по-старушечьи подперла щеку кулачком и попросила: - Сделай что-нибудь...
- А я-то при чем? - огрызнулся Рем, испытывая в этот момент ненависть ко всему миру: к черной туше озера, к истекающему кровью страшасику и кровавому закатному солнцу. - Я не ветеринар, я занимаюсь оборудованием.
- А, ты можешь только убивать, - уязвила Женька.
Рем сжал кулаки, будто собирался ее ударить.
- Ну хорошо, - он неожиданно согласился. - Попробую. Но учти: гарантий никаких, - Женька с готовностью кивнула. - Забирай своего поросенка и марш за мной, только тихо.
Яркий красный свет сменился мутно-лиловым: солнце нырнуло за черный срез сухостоя. Здание биостанции с двумя массивными, похожими на крепостные, башнями, безмолвствовало: все сотрудники, что дежурили сейчас, сбежались смотреть на вечернюю дойку. Это как ежевечерний обряд, который никто не может пропустить. Со стороны "коровника" доносился рев страшасиков и злобное урчание техники. Изредка слышались человеческие голоса.
Рем сделал знак Женьке и торопливо направился к боковому входу - к широкой, обитой железом двери, на которой краской было написано "виварий". Они вошли и в темноте, на ощупь, двинулись по коридору. В бетонном мешке, разрезанном полосками тусклого света, стоял тяжелый запах, который всегда царит в зверинцах, где, предназначенное для свободы, держат в неволе зверье. За высокими загородками кто-то ворочался и тяжело дышал. Женька покрепче прижала поросенка к себе и тут же почувствовала, как теплая струйка страшасиковой крови течет по животу.
- Рем, скорее, - взмолилась она, содрогнувшись всем телом.
- Тише ты, - огрызнулся он и наконец включил свет.
Они оказались в небольшой комнате с множеством шкафов. Одна из стен была стеклянной, за нею находилась операционная с диковинным агрегатом, висящем на массивном кронштейне. Длинный хобот был сплошь оплетен прозрачными трубками и гибкими металлическими жгутами.
- Поторапливайся, - буркнул Рем и вытащил из шкафа пакет грязного белья: простыню, шапочку в бурых пятнах, и такой же клеенчатый замызганный фартук.
Женька невольно покосилась в угол, в сторону раковины. Порыжелый фаянс, а над ним кран с открученной головкой. Даже технически пригодной воды здесь нет и не скоро будет.
- На, привяжи зверя, - Рем сунул Женьке ком грязных бинтов. - Не волнуйся, все стерильно. Знаешь, как теперь дезинфицируют? Нет? Несут наверх, на крышу, и в полдень ультрафиолет все сжигает. Очень удобно, - Рем не то кашлянул, не то рассмеялся, протирая стол и перчатки желтой, остро пахнущей жидкостью.
Женька осторожно положила страшасика на стол, покрытым прожженным в нескольких местах пластиком. Рем привязал крошечные лапки страшасика к специальным крючкам на краю стола и прикрыл тельце серой простыней, оставив лишь воротник и голову открытыми.
- Ну что ж, начнем... - пробормотал Рем, сознавая, что от всех его действий разит чудовищным дилетантизмом, но стараясь при этом принять уверенный вид.
- А наркоз? - спросила Женька.
- Это не больно. Совсем. - Уже произнеся эти слова, Рем сообразил, что слово в слово повторяет Валькину фразу с той же интонацией и ухмылкой.
Рем плеснул перекисью на ком серой ваты, потыкал им по краям запекшегося страшасикова воротника и взялся за рукояти сшивателя. Мысленно он перекрестился и даже мотнул головою крест-накрест. Внутри хобота что-то взвыло, и на лицевой панели загорелись два зеленых индикатора, как два хищных глаза. На экране высветилась цветная картинка изуродованной мантии со всеми сплетениями сосудов и нервов, и, как точка прицела, заскользила , вздрагивая, отметка лазерного искателя.
"Я всегда попадаю в цель. Бог даст, и сейчас не промажу", - улыбнулся про себя Рем и снял сшиватель с кронштейна.
В собственных руках прибор был вовсе не так послушен, каким казался в руках хирурга - упругий держатель все время тянул вверх, как упрямый пес за поводок. Наконец Рем приблизил конец хобота к страшасикову воротнику и нажал кнопку "импульс". Красный луч прошил живую плоть и соединил. Потом еще раз и еще.
- "В пещере каменной нашли бочонок водки..." - пробормотал Рем. - А лучше бы воды.
Выступивший от напряжения пот заливал глаза. Со злобой Рем провел перчаткой по лицу. Тут же сшиватель выскользнул из рук и подскочил вверх , а Рем буквально взвыл от боли, - где-то в складках старых задубевших перчаток сохранилась капля дезинфицирующей жидкости.
- Воды!
Перед его глазами расплескались красный, зеленый и синий потоки. Они разбивались на капли и сжигали все вокруг дотла! Воды, одну каплю воды, ради Бога! Рем не сразу заметил, что по щекам его неостановимо стекают слезы.
"А вот и вода... Я плачу, значит, я еще существую", - Рем дернул ртом в попытке улыбнуться, и боль отступила.
Он с трудом приоткрыл глаза. Раньше ослепительный, свет теперь казался тусклым. Страшасик едва угадывался серым пятном. Рем нашел сшиватель по зеленым огонькам и, уцепившись за одну из ручек, притянул агрегат к себе. Женька стояла напротив, прижимая руки к груди, будто молилась.
- Ну с Богом, продолжим. - Рем почти наугад нажал кнопку на панели.
ХХХ
Когда они вышли из вивария, наступила блеклая, лишенная темноты ночь. Ее по-прежнему иногда называли "белой", хотя теперь этот эпитет почти исчез из лексикона - многим чудился в слове скрытый упрек.
- Все равно твой поросенок сдохнет, - сказал Рем со странным злорадством - его забавляла бессмысленность собственных усилий.
- Почему? - растерянно спросила Женька.
- Ему вода нужна. А у него в мантии сейчас ни капли. Думаешь, страшасики ради нашего спасения воду вырабатывают? Как же! Дойщикам приходится попотеть, прежде, чем удастся откачать положенную норму. Если сами страшасики из них прежде кровь не высосут: это еще те звери! - он сделал ударение на последнем слове.
- А мой страшасик поливал меня водой!
- Он тебя за свою принял, - засмеялся Рем.
Женька поежилась. Воздух быстро остывал, а она по-прежнему была в одной футболке - в штормовку был закутан поросенок.
- А у тебя нет воды... лишней? - спросила она.
Рем повернулся к ней, губы дрогнули. Взгляд хлестнул не хуже плети. Женька невольно отступила и уже открыла рот, чтобы сказать очередную глупость, но Рем приложил палец к губам. Взгляд его уже смотрел куда-то мимо Женьки. Она обернулась. За ее спиной находились ворота "коровника". Теперь и она заметила, что с воротами что-то неладно. Они не заперты! Черная щель в ладонь шириной образовалась между створками. Рем, держась ближе к стене биостанции, направился к узкому, отгороженному с двух сторон проходу. В будке охранника, насколько можно было разглядеть за мутными стеклами, никого не было. Стараясь двигаться бесшумно, Рем полез по узкой железной лесенке наверх и сделал Женьке знак следовать за ним. Поднявшись, они очутились на крыше "коровника", отгороженной по бокам невысоким барьерчиком. В центре находилась массивная сварная решетка, нависавшая почти над самыми головами животных. В неясном свете виднелись головы и спины страшасиков - серые над черной жижей, которая доходила животным до брюха. Ее закачивали в "коровник" из озера. Голод страшасикам пока не грозил. Почуяв детеныша, животные заволновались. Один, крупнее прочих, громко захрюкал и ухватился щупальцами воротника за решетку. Несколько лиловых отростков призывно вытянулись и задвигались в воздухе, как пальцы великановой руки.
Ступая по перекрестьям решетки, Рем сделал два шага вперед и протянул Женьке руку. Она попыталась шагать, как Рем, но поскользнулась, и одна нога провалилась вниз. Тут же кто-то из страшасиков присосался к лодыжке. Женька взвизгнула от ужаса.
- Тихо! - зашипел Рем и, схватив Женьку за локти, с силой рванул наверх.
Сорвавшиеся присоски громко чмокнули, и Женька невольно оказалась в объятиях Рема.
- Человека они могут сожрать минут за двадцать, - сказал он и поставил Женьку на широкую "полосу безопасности", проходящую в центре решетки.
Затем Рем взял поросенка и, опустившись на колени, осторожно поднес безжизненную мордочку к мерцающим в полумраке щупальцам. Страшасик приоткрыл рот, слабо пискнул и ухватился губами за щупальцу. Было слышно, как он урчит, заглатывая воду. Женька облизнула пересохшие губы. Вот она, вода. Близкая и недостижимая. А что, если попросить страшасика: "Дай пару глотков..." Вдруг он поймет? Вдруг?..
Женька уже готова была приникнуть губами к щупальцам, но тут решетка тревожно загудела. Женька оглянулась: две темные фигуры перелезли через барьер и двигались к ним. Оба человека были в модных ныне комбинезонах цвета хаки, поверх которых горбились ватные фуфайки. Один нес объемистый мешок. Этого, с мешком, Женька и Рем узнали сразу. Впрочем и второй, идущий налегке, Рему был знаком, и потому Рем поспешно прикрыл поросенка Женькиной штормовкой.
- Рем Иванович, никак ты уже здесь, друг мой, - послышался тонкий голосок Вальки-Водника. - Я тебя, друг мой, всегда уважал за сообразительность.
- И ты за водичкой никак, - отозвался Рем, пытаясь попасть в тон, но у него ничего не получалось.
Вот с Женькой или Коляем, волокущем тяжелый мешок - тут все понятно: тон уверенный, насмешливый, и взгляд свысока. Да и с Валькой тоже надо говорить уверенно, но тут совсем другая уверенность - оборонительная, защитная...
- Только что дойка была, звери пустые, - напомнил Рем, так и не найдя нужной интонации.
- Ну и что? - Валентин вытащил из-под фуфайки полиэтиленовый мешок с белым порошком - тот самый, что дал ему Рем. - Они мне сейчас все на свете отдадут. Что у них есть. И чего нет - тоже. Николаша, ты не стой столбом, доставай доильник, - и он сыпанул вниз белого порошка, приговаривая "цып-цып-цып".
Страшасики под решеткой тяжело и шумно задышали. А Коляй, делая вид, что с Ремом и Женькой он вообще не знаком, с деловым видом извлек из мешка нечто вроде подводного ружья, от хвостовика которого тянулся толстый резиновый шланг. Короткий звенящий звук рассек ночной воздух, и наконечник впился в воротник страшасика. Коляй старательно задергал рукоять насоса, как прежде усердно налегал на весла.
- Осторожно тяни, миленький, осторожно, не усердствуй, а то с водичкой кровь пойдет, - наставлял Валентин. - Вишь, идет водичка, идет родимая. Недаром наши ученые в лабораториях трудятся. Польза иногда есть. А ты, Рем Николаевич, не веришь в прогресс. А зря не веришь. Нехорошо это, Рем Семенович, нельзя так. Потому и на жизнь ты смотришь мрачно, пессимистически... - Валентин внезапно умолк и уставился на Женькину штормовку. - А что там у вас шевелится?
И он протянул руку к припрятанной добыче. Женька ухватила его за рукав фуфайки и изо всей силы рванула вниз. От неожиданности Валька потерял равновесие, ноги его соскользнули с решетки, и он провалился до пояса вниз. Страшасики разом в него вцепились.
- На помощь! - Валентин замолотил руками по воздуху, пытаясь выкарабкаться.
Мешок со стимулином упал вниз, и зверей обсыпало белым порошком.
- Они же погибнут! - возмутилась Женька, переживая за милых ее сердце страшасиков.
Рем вручил Женьке поросенка и прошипел:
- Чтобы духу твоего здесь не было, поняла?..
Женька молча кивнула и помчалась по "полосе безопасности" к барьеру. При каждом ее шаге сквозь решетку высовывались все новые и новые щупальца страшасиков, будто волшебная поросль мгновенно вырастала по краям решетки и тут же исчезала. Лишь перепрыгнув через барьер, Женька перевела дыхание.
Коляй же пребывал в растерянности, не зная, кому же в эту минуту должен подсобить. То ли нынешнему боссу, который махал руками, призывая на помощь, то ли Рему, который стоял на решетке и смотрел, как страшасики заживо пожирают человека. Наконец решив, что у Валентина силы побольше, Коляй протянул ему руку. Но Рем пнул его в грудь, и Коляй отлетел в сторону, уронив насос и выпустив из рук шланг.
- Спокойно, Коляй, не мешай нам. У нас серьезный разговор, - сказал Рем, подражая глумливому тону "водного короля". - Я - человек гуманный и непременно ему помогу, если он мне три литра долга простит... Ах нет, я неправильно выразился. Заплатит мне три литра за услуги по его спасению.