Аннотация: 1-я часть "Тайн Титанов" рассказывает о древних связях между культурами скифов и кельтов, и о ритуалах воинских и шаманских Посвящений, практиковавшихся у этих народов.
Алекс Грин
ТАЙНЫ ТИТАНОВ
ПРОЛОГ. "НУЛЕВАЯ ЗОНА"
В эпидемиологии существует понятие "нулевого пациента". Это пациент, с которого эпидемия началась.
Мне очень интересен другой вопрос: где та "Нулевая Зона", с которой началась история человеческой цивилизации.
Сегодня я убежден, что на этот вопрос можно дать отчетливый и развернутый ответ. Только вот, большинству людей он покажется удивительным и странным...
В начале 80-х годов минувшего века я начал публикацию фрагментов книги с несколько провокационным названием "Цивилизация Эльфов". В ней я приводил доказательства существования на территории Причерноморья "Цивилизации Альбий" - одной из древнейших на Земле.
Публикация этих текстов, поначалу, была принята довольно сдержанно. И такую реакцию вполне можно понять.
Тем не менее, в последние годы ситуация стала ощутимо меняться. "Цивилизацию Эльфов" активно читают и обсуждают. В том числе - на разного рода интернет-форумах.
Главная причина этих перемен, видимо, в том, что в последнее время появился целый ряд хорошо аргументированных публикаций, так или иначе подтверждающих выводы, сделанные мною в "Цивилизации Эльфов".
Речь идет как о новых исследованиях, так и о старых публикациях, бывших прежде малоизвестными и малодоступными.
Содержащиеся в них аргументы и факты позволяют основательно пересмотреть не только историю Древнего Причерноморья, но и всю Историю Человечества.
Многие явления при поиске их истоков приводят нас именно сюда...
Причерноморье - Нулевая Зона человеческой истории? Не может быть! - скажут многие.
Что ж - кто не верит - пусть проверит!
А даже если и так, скажут скептики иного рода, так ли это важно теперь? Древняя история давно завершилась, оставив лишь прах и разбитые черепки.
Но кто пройдет по "неведомым дорожкам" Причерноморья сегодня, тот обнаружит - эти старые Истоки полны целительной влаги и сегодня. И гроздья дикого винограда, растущего на древних склонах, все так же наливаются юным и волшебным огнем...
ЧАСТЬ 1. КОРОЛЬ АРТУР И СТАЛЬНЫЕ ВОИНЫ
1. Артуриана
Трудно переоценить значение Артуровского эпоса в истории Средневековья. Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола распространились по Западной Европе со скоростью вируса. Они оказали огромное влияние на формирование рыцарской культуры, образа идеального рыцаря, его кодекса чести...
Во второй половине 20 столетия внезапно начался бум литературы фэнтези. Многие авторы этого жанра также черпали вдохновение в Артуриане. Под ее влиянием написаны тысячи книг и сняты десятки, если не сотни фильмов.
Сегодняшнее возрождение Артурианы возродило и интерес к кельтской культуре. Ведь именно от кельтов Британии началось распространение Артуровского эпоса в Средние века.
Многим казалось, что Артуровский эпос - это чисто Британский феномен, впоследствии распространившийся по миру.
Такая версия вполне устраивала британскую туристическую промышленность. Да и политики и идеологи туманного Альбиона были только "за"...
Против были очень немногие.
Правда, все эти немногие занимались Артурианой, мифологией и историей давно и серьезно.
Вне зависимости от бумов и спадов, зигзагов моды и экономической конъюктуры...
2. Артур, Кухулин, Батраз
Французский исследователь Жорж Дюмезиль считается не просто авторитетным ученым, а выдающимся. Его работа "Верховные боги индоевропейцев", написанная в первой половине прошлого века уже давно стала классической.
В 1986 году русский перевод этой книги был опубликован издательством "Наука". Четыре года спустя в том же издательстве выпустили и другую его книгу - "Скифы и нарты".
В "Скифах и нартах" Дюмезиль пишет о древнейших сказаниях народов Северного Причерноморья - скифов и сарматов - "Нартском эпосе".
Дюмезиль обращает внимание на интереснейший факт: некоторые мотивы Артурианы исключительны и уникальны, и не встречаются в эпосе других народов.
За двумя исключениями.
И эти исключения - цикл преданий о Кухулине из эпоса кельтов Ирландии, и цикл преданий о Батразе из Нартского эпоса.
Надо добавить, что благодаря изолирующим свойствам гор, самые архаичные пласты сказаний о нартах и по сегодняшний день сохранились у жителей Кавказа, принадлежащих к разным его народам.
Анализируя три цикла со схожими сюжетными элементами Дюмезиль пришел к выводу, что именно сказание о Батразе является самым древним, целостным и завершенным. Циклы о Кухулине и Артуре являются результатами заимствования с частичной потерей важных смысловых пластов оригинала.
И Дюмезиль был не одинок. К схожим выводам пришел и другой известный исследователь - Жоэль Грисвар, который также параллельно исследовал эту тему.
В связи с этим Дюмезиль в "Скифах и нартах" обильно цитирует работу Грисвара "Мотив меча, брошенного в озеро: смерть Артура и смерть Батраза".
Познакомимся с этой работой поближе и мы.
3. Мотив меча, брошенного...
Работу Грисвара сегодня можно прочитать в переводе на русский:
"В вечер битвы при Солсбери [Salesbiéres] только три человека остались в живых: Лукан Виночерпий [Lucan le Bouteiller], Грифлет [Girflet] и смертельно раненый Артур [Artur]. Вместе они удаляются от места побоища и верхом направляются к морю. После ночи, проведенной в молитвах в Черной Часовне, Артур могучим объятием душит своего виночерпия.
В отчаянии старый король уезжает в сопровождении Грифлета. К полудню они достигают моря. Там Артур приказывает своему верному спутнику бросить королевский меч Эскалибор [Escalibor] в озеро, расположенное в некотором отдалении на холме.
Дважды Грифлет изощряется в том, чтобы обмануть своего господина: сначала он бросает в воду свой собственный меч, а затем ножны от Эскалибора. Король, владевший тайным знанием, не дает себя провести. Грифлет вынужден подчиниться: и тогда он увидел, как из озера появилась рука, схватила Эскалибор, потрясла им три или четыре раза, затем исчезла.
По рассказу Грифлета Артур понимает, что его смерть близка, и приказывает ему быстро удалиться.
Скрепив сердце, Грифлет подчиняется, но начавшийся дождь заставляет его укрыться под деревом; оттуда он видит, как по морю плывет корабль, а на его палубе множество дам, среди которых он узнает Моргану [Morgain], сестру Артура.
Король, сидевший на берегу, встает и поднимается на борт вместе со своим конем и оружием. Корабль быстро выбирается в открытое море.
Грифлет, вернувшись на берег, проводит в стенаниях остаток дня и всю ночь. Три дня спустя он обнаруживает в Черной Часовне могилу Артура, тело которого было принесено туда таинственными дамами.
Сокрушенный тоской, он переживает своего хозяина всего на восемнадцать дней.
Более полувека этот грандиозный финал Смерти Артура [Mort Artu] будоражил умы столь же сильно, сколь вдохновлял воображения. При этом если некоторые элементы рассказа были постепенно прояснены, то, как представляется, величественный мотив меча, брошенного в озеро, до сих пор не поддавался любым попыткам интерпретации. Он неизвестен Гальфриду Монмутскому [Geoffroy de Monmouth], Вэйсу [Wace], Лэйамону [Layamon]; в Huth-Merlin, где используется симметричный обратный эпизод, только обозначаются контуры Смерти Артура; к тому же в нем этот мотив искажен волшебной вычурностью, перегрузившей его стиль..."
Далее поиск возможных родственных текстов приводит Грисвара на Кавказ:
"... В сердце Кавказа живет очень небольшой народ - осы [Osses] или осетины [Oss#/tes]. Единственные в пестроте северо-кавказских народностей, они говорят на индоевропейском языке и являются последними потомками, скрывшимися, запертыми на Кавказе, этнических групп, которых Геродот и историки или географы античности называли скифами или сарматами и которые во время великих нашествий прошли через всю Европу до Франции под названием "аланы". Эти горцы, последние потомки "иранцев Европы" были одним из самых консервативных индоевропейских народов; в частности, они сохранили до наших дней обширный свод народных эпических сказаний, который называется "Сказания о нартах" или "Нартские сказания".
В течение столетия просветители предпринимали попытки собрать и опубликовать эти рассказы.
В краю их происхождения, у осетин, нарты - это сказочные герои очень давних времен, в которых анализ вскрывает многие мифологические черты..."
Один из главных героев "Сказания о нартах" - Батраз. Смерть его описана так:
"... но, - добавил он, - я не смогу умереть, пока мой меч не будет брошен в море: такова воля судьбы".
Нарты снова впали в отчаяние: как бросить в море меч Батраза?
Они решили обмануть героя, убедить его, что его меч выброшен в море, и час его смерти наступил. Они подошли к больному и поклялись ему, что условие судьбы выполнено.
"Какие чудеса вы видели, когда мой меч упал в воды моря?", - спросил он у них.
"Никакие", - ответили совсем растерявшиеся нарты.
"Значит, мой меч не был брошен в море; иначе вы бы видели чудеса".
Нарты были вынуждены покориться: они собрали все свои силы, запрягли несколько тысяч животных и, в конце концов, им удалось оттащить меч Батраза к берегу, и они бросили его в море.
Тотчас же поднялись волны и ураганы, море забурлило, затем стало кровавого цвета.
Нарты были поражены, и радости их не было предела. Они побежали к Батрадзу рассказать обо всем, что они видели; удостоверившись, тот испустил дух, Нарты смогли легко предать его земле, но они не могли поверить, несмотря на похороны, что Батраз был смертным и земным созданием.
Бог был рассержен таким легкомыслием и, послав с неба огненный дождь, он искоренил
их..."
Первое сопоставление нартского и артуровского сказаний позволяют Грисвару сделать следующие выводы:
"... В свете этого рассказа финальная сцена Смерти Артура обретает особое значение. Мы имеем одну и ту же мифологическую схему, и простое чтение достаточно для того, чтобы убедиться в этом. Однако параллельный анализ французского текста и осетинского сказания позволит нам представить в новом свете некоторые моменты, остающиеся до сих пор достаточно неясными. Так, когда Грифлет, решившийся, наконец, бросить меч в озеро, возвращается к Артуру, чтобы рассказать ему о том, что он видел, тот комментирует знамения: "...Я думаю, что мой конец близится".
К своему предвидению чудес ("потому, что без больших чудес он не исчезнет"), король теперь обретает уверенность в своей близкой смерти: как и у Батраза, его жизнь, таким образом, связана с его волшебным мечом; по рассказу своего вассала он знает, что он скоро умрет, и рука - это знак смерти. Как и в осетинском сказании, бросок меча представляет собой и испытание и доказательство: рационалистическое объяснение этого поступка нежеланием отдавать Эскалибор в руки недостойных наследников - это результат вмешательства романиста, неудовлетворенного иррациональностью мифа..."
4. Культ меча и Стальной Герой
Как уже говорилось, Дюмезиль и Грисвар исследовали тему "Батраза и Артура" параллельно, поэтому два этих первопроходца часто ссылаются на работы друг друга.
Для нашего повествования особенно важны упоминаемые обоими древний скифский культ меча и связанные с ним предания о Стальном Герое:
"... Ж. Дюмезиль, опираясь на скифский культ меча, предполагает, что Батраз - стальной герой от рождения или вследствие работы небесного кузнеца, одновременно и герой, и оружие - мог быть богом-мечом. Не означает ли решение судьбы о том, что он сможет умереть только после того, как его меч будет брошен в море, то, что "Батрадз и был в некоторой степени своим мечом"?
В случае с Артуром подобное тождество не достигается в такой мере, но не вызывает сомнениячто старый король и Эскалибор также в некотором смысле связаны друг с другом. Эта концепция взаимозависимости между мечом и персонажем присутствует и в артуровских романах; набросок ее обнаруживается в Сказке о Граале Кретьена де Труа: чудесный меч, подаренный Персевалю благородным человеком из замка Грааль, мог быть снова спаян только тем же кузнецом, который его сделал - Требюше [Trébuchet], живущим "на озере, что под Котоатром [Cothoatre]"..."
Эти мотивы - скифский культ меча и превращение в Стального Героя вследствие работы Небесного Кузнеца еще не раз появятся в нашем повествование. Поэтому на них стоит обратить особое внимание.
Но пока вернемся к сопоставлению историй Артура и Батраза. Грисвар приходит к выводу, что в Артуровской версии порой чересчур много "человеческого, слишком человеческого":
"... Несомненно, умелый рассказчик, каким является автор Смерти Артура, затушевал первоначальный смысл мифа (Артур не может умереть прежде, чем его Эскалибор не будет брошен в воду), но он был достаточно чувствителен к его красоте и попытался сохранить его схему даже ценой некоторого несовершенства. Впрочем, разве не видно, что наш автор достаточно ловко использовал неуловимое скольжение от Мифа к Символу? Мифологическая связь, объединяющая героя с его мечом, превратилась в символическую связь, и не вызывает сомнения, что в плане символа равенство Артур = Эскалибор доказуемо: Артур родился для героической жизни в день, когда он извлек меч из "каменной плиты"; в этом смысле, он существует только через свой меч, он есть меч; Эскалибор дает ему жизнь и забирает ее у него, Эскалибор его создает и убивает его; он не смог бы жить после его утраты.
Структура мифологической схемы, создающая отчасти его очарование, требовала, чтобы не сам Артур бросил свой меч.
В нартовском эпосе Батраз неподвижно лежит больной или на костре вдали от моря и, следовательно, не способен сам отнести и бросить свой меч; кроме того, оттащить его чудовищный меч до берега представляет собой дополнительное испытание нарта для убийц своего отца: таким образом, повеление героя мотивируется двояко.
С другой стороны, колоссальная трудность задания идеально объясняет первую реакцию его жертв - ложь, т.к. они ничего так не желают, как смерти Батраза, смерти, зависящей от утопления его меча.
"Повторяющаяся" структура рассказа абсолютно вписывается в логическую необходимость: все мотивировано, нет ни одной возможной лазейки в закрытом универсуме, все выходы из которого охраняются.
Напротив, артуровский эпизод имеет слабые места. Своим мастерством, в котором мы обнаруживаем один из его секретов работы, романист, возможно, достаточно тонко, перемещает проблему с мифологического уровня на психологический уровень; но, перевоплощая схему в человеческую категорию, он должен пойти на своего рода предательство, он вынужден очернить до крайности, вопреки целой литературной традиции и контексту, самого преданного спутника Артура, того, которому выпала на долю страшная честь присутствовать при "чудесах" - Грифлета.
Действительно, странность, на которую не обращали никакого внимания, заключается в том, что верный Грифлет обладает в крушении артуровского мира своего рода Избранностью, с трудом совместимой в нашем сознании с низостью, которую ему приписывает рассматриваемый эпизод: и луч солнца, сразивший Мордреда [Mordret] (с. 245, cтрока 58), и волшебная рука, схватившая меч (с. 249, строка 82 и сл.), и магический корабль, увозящий Артура (с. 250, строка 38 и сл.) и дождь "очень сильныйи чудесный" (с. 250, строка 38 и сл.), сам по себе являющийся знаком избранности, имеют в качестве единственного свидетеля... Грифлета-мошенника, Грифлета-предателя, Грифлета-вора. Здесь все запутывается для того, кто отказывается видеть в этом противоречии уловку, чистый авторский прием для нового использования престижного формального обрамления, которое его прельстило.
Другая трудность: как объяснить то, что Артур доверяет другому бросить его меч в озеро? Автор не дает нам никакого пояснения. Несомненно, можно сослаться на королевскую привилегию, заключающуюся в том, что суверен занимается своими делами только руками своих слуг, но кого это убедит? Этот аргумент не может ни удовлетворить нас, ни скрыть затруднения автора переработки текста.
Не следует ли, в свете осетинского сказания, из незначительного упоминания о том, что Артур, как и Батраз, был слишком истощен своими ранами, сделать вывод, что он физически не был способен добраться до озера?
Действительно, когда он увидел Моргану, свою сестру он "тотчас поднялся с земли, на которой он сидел". Указание слишком хрупкое, а аргументация слишком несостоятельная; более того, не кажется ли, что наречие "тотчас" опровергает эту интерпретацию?
Предпочтительнее допустить вновь, что наш романист, скрупулезно калькируя свой образец, не смог обосновать в плане мотивации все поступки, формальное обрамление которых он, в основном, стремился сохранить. Но это "формальное обрамление", где его нашел автор? Мы отважимся предложить ответ на этот как неизбежный, так и нескромный вопрос на последующих страницах.
При нынешнем состоянии памятников он не может быть полным; однако мы были бы удовлетворены, если бы только наш шаг привел кого-нибудь из наших читателей к обнаружению звена, недостающегоу нас..."
В становлении Стального Героя, закалке его стали очень важны также мотивы огня и холодной воды. Эти мотивы можно обнаружить в историях Батраза и ирландского героя Кухулина. Вот что пишет об этом Грисвар:
"... В одном из вариантов Батраз после рождения бросается не в котел, а в море, но цель та же, т.е. чтобы молодой нарт закалил свою сталь. Как мы отметили в случае с ирландским героем, этот мотив следует за Батразом во всех его приключениях. Так, однажды, когда нарты решили убить УрызмÆга, Сатана, его жена и сестра, зовет Батраза на помощь. Живущий на небе Батраз, разгневанный, бросается на выручку своему дяде:
"... его тело стало красным, как огонь. Весь раскалившись, он опускается на башню УрызмÆга, как смерч пролетает через семь этажей и падает вниз в котел, наполненный водой, и его сталь закалилась еще сильнее". Подобная же сцена повторяется во время взятия крепости Хыз; и во время своего сражения с великаном Мукарой нарт, чувствуя, что слишком раскалился, просит своего коня поспешить к морю, чтобы остудить себя, прежде чем продолжить борьбу.
Нет никаких сомнений, что перед нами опять одна и та же мифологическая черта, и редкость мотива придает особое значение его совпадению у двух столь отдаленных друг от друга во времени и пространстве эпических героев. Даже если бы оно ограничивалось одной этой деталью, сходство между Кухулином и Батразом не могло бы не удивлять нас. Однако общность характеров, которые мы предлагаем теперь рассмотреть, рискует превратить это удивление в смятение и даже беспокойство..."
От себя добавлю, что эта закалака героя в Огне и Воде, делающая его стальным и несокрушимым оставила свой след и в истории Ахилла, героя Троянского эпоса. О связи Ахилла с Древним Причерноморьем мы еще поговорим более подробно.
Впрочем, те, кому не терпится узнать об Ахилле побольше, могут пока познакомится с работой Ю. Шауба "Ахилл на Боспоре":
http://liberea.gerodot.ru/a_hist/achilles01.htm
А мы, тем временем, перейдем к другому существенному вопросу. Его мне приходилось слышать неоднократно, и звучит он примерно так: "А какая, вообще, разница сегодня - от кого к кому перешли какие-то легенды в очень древние времена?! Зачем это нужно - ковыряться в смутно сохраненных преданиях о Стальных Героях дремучего прошлого в наш век всеобщего просвещения и прогресса?!"
Действительно - зачем?
5. Огонь Дракона
Мой интерес к этой теме начался после общения с людьми, которые считали ее крайне важной и сегодня. Они называли себя "арвинги", и утверждали, что в Древнем Причерноморье существовала система знаний о человека и его грандиозных скрытых возможностях. Одним из ее названий было "Пробуждение Огня".
И в ряде древних сказаний содержатся ключевые сведения о секретах Пробуждения Огня.
- В этом смысле "Сказание о нартах" стоит на особом месте. - Говорил мне Верк, один из арвингов. - Оно не является Первоисточником, но оно гораздо ближе к Первоисточнику, чем все прочие предания древности, сохранившиеся до наших дней.
- О каком, вообще, Огне идет речь? - Спросил я его.
- Иногда его называют Огонь Драконов. - Ответил Верк. - Иногда - Змеиный Огонь.
- Он как-то связан с тем, что йоги называют кундалини или Змеиная Сила?
- Это все разные названия одного и того же. - Сказал он.
Такой поворот показался мне странным:
- Про пробуждении кундалини написаны сотни книг, находящихся в открытом доступе. По всему миру сегодня работают тысячи инструкторов йоги.
Так не лучше ли спросит о тайнах пробуждения Змеиного Огня у них, вместо того, чтобы собирать обрывки плохо сохранившихся древних легенд?!
Верк мягко улыбнулся:
- Да, тысячи инструкторов йоги. Сотни книг в открытом доступе. Замечательнейшие произведения - "Открытие Третьего Глаза за девять с половиной недель", "Осознанные Сновидения за двадцать два дня", "Пробуждение кундалини за четыре месяца".
Прибавь еще пособия для желающих быстро стать миллионерами, которые продаются за сущие копейки. Спасибо поп-культуре и поп-эзотерике! - еще немного и Земля покроется слоем миллионеров с пробужденной кундалини толщиной километров в сто!
- Ну, это нам точно не грозит. - Вынужден был признать я. - На Планете, скорее растет число плывущих по течению, бедных и больных.
- Параллельно с числом инструкторов йоги и тиражами эзотерических книг. - Добавил он.
- Хочешь сказать, между двумя этими процессами есть связь? - С недоумением спросил я.
- Хочешь сказать - ее нет? - Ответил он вопросом на вопрос...
6. Водоворот
Пробуждение Огня Дракона, не раз говорил Верк, это долгий и не простой Путь.
Его никак нельзя свести к механическому алгоритму, и расписать по неделям, месяцам и годам. Каждый проходит Путь по-своему и в свои сроки...
Программы упражнений, самоизоляция в уединенных пещерах - это первые этапы на Пути, но никак не конечная цель.
Человек, принявший тихую бесконфликтную жизнь за конечную цель, превращается в овощ, в "офисный планктон". Огонь в нем не разгорается, а угасает.
И сам Огонь Дракона - не конечная цель. Он лишь одно из средств для закалки Духа.
А Дух закаляется в борьбе. И Огонь Дракона пробуждается в борьбе.
Древние скифы считали великим несчастьем смерть от старости и долгих болезней.
То, что стало желанным идеалом для многих - перспективу безмятежного стабильного угасания в сужающемся кругу бытовых хлопот и мелких семейных радостей - скифы считали извращением подлинной человеческой судьбы.
Я готов был согласиться с тем, что в Потоке, влекущем нас к старости и болезням, есть что-то извращенное. Верк называл этот Поток гностическим термином - "гемармен".
Со временем я иногда даже воспринимал гемармен почти физически. Скорее, не как поток, а как некий гигантский водоворот. Порой я даже слышал мощный гул, создаваемый этой гигантской воронкой.
- Возможно, - как-то сказал я Верку, - древние скифы были правы, и участь тех, кого засасывает гемармен, ужасна. Но, с другой стороны, когда я всего это не знал - мне было гораздо лучше.
- Тебе не было лучше, - возразил он, - тебе было СПОКОЙНЕЕ.
- Ну да, - согласился я в конце концов, - спокойнее. Настоящее "лучше" светит лишь тому, кто найдет выход из гемармена.
Только возможен ли он вообще?!
- Замечательный вопрос! - Одобрил Верк. - Это один из тех вопросов, ответы на которые можно найти только самому...
7. В поисках Ответа
Вскоре я понял, точнее - почувствовал всем существом, что Ответ, о поисках которого говорил Верк, не может сводиться к какой-то словесно-логической формулировке.
Ответом мощной силе гемармена, влекущей нас в пучину болезней и смерти, может стать только не менее могучая сила, способная ей противостоять.
- Да, - сказал Верк, когда я поделился своими выводами, - это именно так. Пробужденный Огонь Дракона и является такой Силой. Только важно помнить при этом, что Огонь Дракона может быть направлен как на выход из гемармена, так и на усиление этого зловещего водоворота. Направление Драконьей Силе мы задаем сами.
Если эта Сила у нас есть...
8. "Становление берсерка"
В середине прошлого века всемирно известный ученый Мирча Элиади опубликовал очень интересную для нашей темы работу - "Ритуалы и символы инициации". Особый интерес в этом смысле представляет 5 глава этой книги "Героические и шаманские инициации".
Обширные фрагменты этого текста, в переводе на русский язык, доступны сегодня в Интернете здесь:
Начало пятой главы посвящено, становлению, воспитанию и "разогреву" воинов-медведей - берсерков:
"... Боевое испытание обычно представляло собой отдельный бой, который строился таким образом, чтобы в инициируемом пробудилась "ярость берсерка". Здесь задействовалась не только воинская доблесть; обучение невоенным навыкам кандидаты проходили поодиночке. Для овладения воинским неистовством молодежи не достаточно было просто приобрести храбрость, физическую силу, выносливость; такое овладение становилось результатом магико-религиозного опыта, который радикально изменял сам способ существования человека. Молодой воин должен преобразовать свою человеческую сущность припадком агрессии и ярости, которые сопоставляли его с бушующим хищником. Тогда юноша становился "разогретым" до экстремальной степени, он наполнялся таинственной, нечеловеческой и непреодолимой силой, которая поднималась из предельных глубин его существа и проявлялась в ярости и воинской мощи. Древние немцы назвали эту священную силу wut, у Адама Бременского она переведена как "ярость"; это в своем роде демоническое безумие, которое заполняет противника ужасом и парализует его. Ирландский ferg (дословно - "гнев"), menos Гомера являются почти точными эквивалентами этого же самого ужасающего священного опыта, специфического для героических боев. Ж.Вендрие] и Мария-Луиза Сьёстедт] показали, что некоторые определения, употребляемые по отношению к Герою, в староирландском оказываются прямо связаны со значениями "страсть, возбуждение, набухание". Как пишет мисс Сьустедт, "Герой - человек в ярости, одержимый бурной и жгучей энергией..."
Стоит обратить внимание на два существенных момента:
- Одних только физических качеств и технических навыков для "становления берсерка" явно недостаточно. Необходимо радикальная трансформация "человеческой сущности".
- Для описания этой трансформации Элиади конструирует специальный термин "магико-религиозный опыт".
Некоторых современных читателей этот термин ставит в тупик. Ведь в супермаркетах теперешней цивилизации магия и религия продаются на разных полках.
Хотя не точнее ли назвать эти продукты в ярких упаковках обломками магии и религии, если мы говорим про сегодняшний день?!
9. Сверхчеловеческое, вполне сверчеловеческое
Вполне естественно, что говоря о героической инициации, Элиади также обращается к примеру Кухулина. Вот что он пишет в своем очерке:
"... Сага об инициировании юного героя Кухулина превосходно иллюстрирует это извержение "шумной и жгучей энергии". Согласно староирландской саге Tain Bo Cualnge[xiii], Кухулин, племянник Конхобара, короля уладов, однажды подслушал, как его учитель, друид Катба, сказал: "Маленький мальчик, который возьмет оружие в этот день, будет великолепен и знаменит делами оружия... но век его будет недолгим и мимолетным". Кухулин выпросил у своего дяди оружие и колесницу и отправился к замку трех сыновей Нехты, худших врагов уладов. Несмотря на физическую мощь и неукротимость трех этих героев, мальчик победил их и отрезал им головы. Однако при этом мальчик пришел в такое воинское неистовство, что друид вынужден был предупредить короля, что Кухулин, вернувшись, может перебить всех воинов в городе. Процитируем дальнейший текст саги[xiv]:
И вот что они задумали: выслать навстречу Кухулину в поле трижды пятьдесят обнаженных женщин во главе со Скандлах, чтобы показали они ему свою наготу и срам. Вскоре вышли за ворота все юные девушки и показали мальчику свою наготу и срам. Скрыл от них мальчик свое лицо и оборотился к колеснице, дабы не видеть наготу женщин. Тогда отняли его от колесницы и погрузили в три чана с ледяной водой, чтоб погасить его гнев. Словно ореховая скорлупа разлетелись доски и обручи первого чана, во втором же вспенилась вода на несколько локтей в высоту, а воду из третьего чана стерпел бы не всякий. Изошел тут из мальчика гнев (ferg), и тогда облачили его в одежды.
Несмотря на свою фантастичность, сага о Кухулине представляет собой превосходный материал для исследования индоевропейских воинских инициаций. Как убедительно показал Ж.Дюмезиль, сражение мальчика с тремя МакНехтами является древним индоевропейским сюжетом - сюжетом о борьбе с тремя противниками или с трехголовым чудовищем. Но особенно интересным для нашего исследования представляется гнев (ferg) Кухулина, его ярость берсерка..."
Далее Элиади пишет о роли "магического жара" в становлении воинов, знахарей и шаманов, и в пробуждении кундалини:
"...Резонно предположить, что мы видим здесь магико-религиозный опыт, истоки которого чрезвычайно архаичны. Для людей примитивного общества магико-религиозная сила представляется как "горение" и обозначается терминами, связанными с высокой температурой, горением, жаром. Именно по этой причине многие шаманы и знахари пьют соленую или приправленную специями воду и едят благовонные растения - они предполагают увеличить таким образом свой внутренний жар. То, что данный волшебный жар реально существует, доказано большой сопротивляемостью холоду, наблюдаемой у арктических и сибирских шаманов, а также у гималайских отшельников. Кроме того, шаманы обучаются как "повелители огня" - например, они глотают горящие угли, касаются раскаленного железа, ходят по огню. Подобные феномены и взгляды зарегистрированы и среди более цивилизованных народов. На санскрите итоговый смысл аскетического развития называется tapas, причем исходное значение этого слова - именно "жар", высокая температура. "Разогреваясь" посредством аскетизма, Праджапати создавал Вселенную. В Дхаммападе говорится, что Будда "горит", и тантрические тексты утверждают, что пробуждение кундалини проявляется горением. В современной Индии мусульмане полагают, что человек в связи с Богом становится "пылающим жаром". Любой, кто совершает чудеса, называется "кипящим". Говоря вообще, любой, совершающий некие действия с использованием магико-религиозной силы считается "горящим", а сами такие действия устойчиво ассоциируются с "горением". Эта священная сила, результатом действия которой является и повышение температуры шамана, и "жар" воина, может быть преобразована и дифференцирована специальными усилиями для придания ей различной окраски. Индийское слово Kratu вначале обозначало "энергию, специфическую для горячего воина, в частности, для Индры", затем оно приобрело смысл "победной, героической силы, страсти, храбрости, любви к бою", а еще позднее, при расширении смыслового значения, стало означать "силу набожного человека, которая позволяет ему следовать за предписаниями rta[xv] и достигать счастья". "Ярости" и "жара", вызванных мощным, чрезмерным проявлением священной силы, боится большинство человечества. Термин shanti, который на санскрите означает спокойствие, мир души, свободу от страстей и страдания, восходит к архаическому корню, первоначально имевшему значение гашения огня, ярости, лихорадки, короче говоря, - высокой температуры, вызванной демоническими силами.
Мы имеем, таким образом фундаментальный магико-религиозный опыт, повсеместно зарегистрированный в архаичных пластах культуры: помимо прочего, доступ к сакральному проявляется потрясающим увеличением температуры. Ввиду ограниченности места, мы не можем подробно рассмотреть здесь этот важный вопрос и показать, например, теснейшую связь между кузнецами, шаманами и воинами, основанную на общей мистике огня и связанных с ней технологиях. Я должен добавить только, что власть над огнем находит свое выражение в равной мере во "внутреннем жаре" и в нечувствительности к жару горячих углей. С точки зрения истории религии, все эти примеры показывают, что шаман, кузнец, или воин теряют свою человеческую сущность и обретают - каждый в собственном смысле - сущность более высокую. Этими более высокими состояниями могут быть состояние Бога, состояние духа, или состояние животного. Соответствующие инициации, разными путями ведут посвящаемого к одной и той же цели - к смерти в человеческом состоянии и к последующему возрождению в новом, сверхчеловеческом качестве. Естественно, в воинских посвящениях инициатическая смерть менее заметна, чем в посвящениях шаманских, так как основное испытание молодого воина состоит конкретно в победе над противником. Но он достигает победы, только обретая "жар" и достигая неистовой ярости - а эти признаки можно понимать как конец человеческого состояния.
Тот, кто ярко проявляет свой волшебный жар, демонстрирует, что принадлежит миру сверхчеловеческому..."
10. Потерянные знания
От древних сказаний в наши дни сохранились далеко не полные тексты. Они не раз подвергались редактированию и искажению. Иногда намеренно, иногда из-за утраты понимания авторами и переписчиками.
Высказывания об этом неоднократно встречаются в работах Дюмезиля, Грисвара, Элиади. Комментируя скандинавскую "Сагу о Вельсунгах", герои которой находят две волчьи шкуры и надевают их, Элиади пишет:
"... Инициатические темы здесь очевидны: испытание мужества, сопротивление физическому страданию, вызванному превращением в волка. Но компилятор "Саги о Вёльсунгах" уже не понимал исходного их значения. В саге Сигмунд и Синфьотли лишь случайно находят кожи и не знают, как снять их..."
В общем, компилятор не понимает...
Говоря проще, дела идут, контора пишет, но сама уже плохо представляет - о чем...
11. Первоисточник
О нартовских сказаниях я впервые услышал от Верка. В "Цивилизации Эльфов", в 3-ем очерке - "Женщина не человек" - я упоминаю об одной из главных героинь этого эпоса - Сатаней.
Верк также несколько раз говорил мне о некоем Первоисточнике.
Естественно, я спросил его - как соотносятся Первоисточник и "Сказание о нартах"?
- Из всех текстов в открытом доступе "Сказание о нартах" ближе всего к Первоисточнику. - Сказал он.
- А что по поводу текстов в закрытом доступе? - Не преминул поинтересоваться я.
- Понимаешь, - начал он, и такое вступление, обычно, означало, что сейчас последует нечто явно ускользающее от понимания, - Первоисточник - это не всегда текст. Иногда - он просто текст, иногда - песня, а иногда - танец.
- Ну, а когда он текст - что же это за текст?
- Это текст на особой - Высшей Речи - где каждый звук может стать нотой музыки или движением танца. А каждое движение танца становится буквой текста, меняющего тебя с ног до головы...
Я почти ничего не понял из этого объяснения тогда. Прошли годы, прежде, чем я начал понимать кое-что...
12. Выводы
Оставим пока закрытые источники в стороне. Мы к ним вернемся в других частях "Тайн Титанов".
Главная тема "Короля Артура и Стальных Воинов" - работы трех признанных академическим миром ученых - Дюмезиля, Грисвара и Элиади - и выводы, которые следуют из этих работ.
А они таковы:
- Эпосы, посвященные трем великим героям - Батразу, Кухулину и Артуру - обнаруживают значительное сходство.
Это позволяет выделить их в отдельную группу, существенно отличную от прочих сказаний ми легенд древности.
- Из всех трех вышеназванных эпосов наиболее архаичным и целостным является созданное в глубокой древности в Северном Причерноморье "Сказание о нартах", и входящее в него "Сказание о Батразе".
Соответственно, именно Нартовский эпос является наиболее близким к возможному Первоисточнику, либо самим Первоисточником.
- Сказания о Батразе, Кухулине и Артуре тесно связаны с ритуалами шаманских и воинских инициаций. В ходе инициаций посвящаемые проходят определенные испытания, и приобретают способности за пределами обычных человеческих возможностей.
Данные сказания содержат уникальные сведения о ритуалах инициации (Посвящения).
- Вместе с тем, все три сказания подвергались неоднократному редактированию, в ходе которого некоторые важные подробности были опущены, другие же искажены.
- И все же, в некоторых изолированных районах Причерноморья, к примеру, на Кавказе, сохранились в наиболее архаичной форме и сами древние сказания, и сопутствующие им традиции, и такие важнейшие компоненты обряда, как музыка и танец.
Тут, разумеется, возникает ряд вопросов.
В каких еще регионах, помимо Кавказа, сохранились эти архаичные пласты? Что именно сохранилось?
Какие именно способности приобретались в ходе ритуалов Посвящения? Как отделить здесь реальность от фантастических преувеличений?
Об этом мы более подробно поговорим в последующих частях "Тайн Титанов".
Первая же часть, озаглавленная "Король Артур и Стальные Воины", подошла к концу.