Михаил Ахманов

                   СЕРИАЛ "ПРИШЕДШИЕ ИЗ МРАКА"

                            Книга 1

                           ВТОРЖЕНИЕ

                   Пролог. Земля, Москва, Кремль.
                         3 июня 2088 года

       Запись событий была короткой - около шести минут с начала
атаки до последнего залпа, который уничтожил средний крейсер "Тибурон".
На огромном экране, занимавшем всю стену кабинета, взрывались корабли,
настигнутые лучевым ударом, как мошки в пламени сгорали истребители,
кружились багровые облака раскаленного газа, тонкие, ослепительно яркие
плазменные шнуры с хишным упорством терзали броню. Фоном для этой картины
служила тьма, расцвеченная искрами равнодушных звезд.
       Просмотрев запись, сидевший перед экраном человек поднял руку
и повелительно щелкнул пальцами. Фильм пустили снова, помедленнее, с
комментариями аналитиков, выделявших отдельные, самые мрачные фрагменты.
Первый, длившийся двадцать шесть секунд, предшествовал бою: на экране
возникли гигантский звездолет, поблескивающий в свете далекого Солнца,
девять земных крейсеров, что окружали кольцом чужака, и угловатые
аппараты, взлетающие с его поверхности. Десять, двадцать, тридцать...
словно пулеметная очередь... Боевые машины расходились двумя веерами
выше и ниже плоскости эклиптики, прикрывая цилиндрический корпус
звездолета. Он был огромен - судя по возникшей рядом масштабной сетке,
пять или шесть километров в длину. С ним не могли сравниться самые
крупные базы и орбитальные станции, созданные за последние полвека.
       Внезапно кольцо земных крейсеров, охватившее пришельца,
сделалось подвижным, завертелось, роняя длинные огненные струи; выхлопы
дюз тянулись к звездам, затмевая их слабое робкое сияние. Эта карусель
стремительно набирала скорость, и кружившие в ней корабли явно готовились
к битве: поворачивались орудийные башни, хищно подрагивали стволы
метателей плазмы и свомов, в темных каналах ракетных портов отсвечивал
металл. Мгновение, и стая серебристых стрелок оторвалась от "Сахалина",
самого крупного рейдера флотилии, и ринулась в темноту. Тут же, не
прекращая своего кружения, выпустили ракеты "Памир" и "Ланкастер", за
ними - "Сидней" и пять других крейсеров. Залп, залп, и снова залп...
Стреляли не по машинам пришельцев, по их звездолету, а эта мишень была
такой огромной, что миновать ее снаряды не могли.
       Ракетные залпы стали началом атаки, удар истребителей -
ее продолжением. В бортах кораблей раскрылись шлюзы, юркие "грифы" и
"коршуны" ринулись в пустоту; их плотное облако, казавшееся в первый
миг бесформенным, выхлестнуло четыре острия. Они врезались в строй
вражеских машин, и сотни ало-фиолетовых вспышек замелькали во мраке
- били из лазеров и свомов. На первый взгляд, сокрушительный удар, но
голос аналитика, негромкий и холодный, сообщил, что преимущество на
стороне врагов. Их аппараты оказались увертливыми и смертоносными, хоть
не имели ни ракет, ни плазменных метателей, ни чего-то подобного лазеру;
единственным средством нападения был пучок антипротонов, накрывавший
цель с большой дистанции и с убийственной точностью. Его энергия и
плотность были настолько огромными, что вызывали аннигиляцию ничтожного
количества частиц, плававших в вакууме.
       "Сидней" был первым среди погибших; широкий багровый язык
протянулся от машины чужаков, слизнул три истребителя, ударил в корму,
прямо в реактор, защищенный многослойной броней, и крейсер исчез в
фонтане пламени. Разлетевшиеся обломки или, возможно, орудия "грифов"
накрыли чужой аппарат, но он не взорвался, а стал разваливаться на части,
будто разрубленный невидимым клинком. Три другие машины, прорвавшись
сквозь заслон "коршунов", атаковали "Ланкастер", две - "Неву"; помимо
численного превосходства они выглядели маневреннее и быстрее земных
кораблей.
       Кажется, "Ланкастер" выпустил последние ракеты... Они пропали в
темноте, потом мрак отступил перед багряными струями огня, тянувшимися
от машин пришельцев. Лучи сошлись на крейсере, в самой середине, но за
мгновение до этого "Ланкастер", будто смертельно раненый зверь, успел
ударить из плазменных пушек. Там, где потоки плазмы и антиматерии
пересеклись, вспыхнула ослепительная звезда, затем рванул термоядерный
реактор. Раскаленная туманность возникла на месте крейсера и трех
боевых аппаратов, ее края бешено вращались, вытягивались в пространство
скрюченными оранжевыми пальцами, словно желая вырвать клочья тьмы.
       - Пятнадцать секунд до поражения главной цели, - произнес
за кадром голос аналитика. - Четыреста семьдесят восемь ракет в
трех волнах, совокупная мощность сто тридцать восемь тысяч шестьсот
мегатонн. Предполагалось, что их защитные поля не выдержат. Однако...
       Яростный огонь ворвался в тихий кабинет, заставив вздрогнуть
сидевшего перед экраном человека. Мнилось, будто Вселенная, корчась в
муках и безмолвных стонах, породила новую звезду и бросила его прямо в
жаркое чрево. Фильтры пригасили ее свет, сделали призрачной тенью, но
даже так она была страшна. Раскаленные массы ворочались в ее глубине,
вспухали на поверхности чудовищными алыми горбами, истончались нитями
протуберанцев, бросали во тьму клочья светящейся плазмы; казалось, что
мир, еще недавно подобный обсидиану с редкими искрами звезд, вдруг
превратился в огненную преисподнюю.
       В центре экрана раскрылось окно и потянулись кадры событий,
параллельных взрыву. "Памир", тяжелый рейдер с экипажем двести двадцать
человек, исчез во вспышке пламени, столкнувшись с аппаратом чужаков;
эскадрилья "грифов" сгорела в багровом выбросе аннигилятора, рассеялись
газовыми облаками "Фудзи" и "Нева", мертвая "Парана" плыла в темноте,
распадаясь на части. Но "Сахалин" еще сражался, бил из лазеров и свомов,
и в верхнем секторе небесной сферы еще оборонялись "Тибурон" и "Рейн".
Рожденная ядерным взрывом звезда, на фоне которой мелькали эти картины,
постепенно тускнела, протуберанцы и плазменные волны улеглись, энергия
рассеялась в пустоте роями стремительных квантов. Периферийная область
уже не слепила глаза, и сквозь ее прозрачное марево виднелся звездолет
чужих, неповрежденный и несокрушимый.
       - Взломать защиту не удалось, - прокомментировал аналитик. -
Половина флотилии погибла. Выдвинут резерв: крейсера "Викинг" и "Волга"
и адмиральский фрегат "Суздаль". Их истребители пытаются ударить во
фланг противнику. - Выждав мгновение, он уточнил: - Эта акция успеха
не имела.
       Экран показал три атакующих корабля, затем на их месте
вспыхнуло раскаленное облако, такое же, как поглотившее "Ланкастер";
исчезли "Сахалин" и "Рейн", а с ними - "коршуны" и "грифы"; от грозной
карусели могучих машин остался только разреженный газ. Три десятка
инопланетных аппаратов висели в пространстве, слизывая багровыми языками
редких мошек-истребителей, и за этим заслоном мчался к чужому звездалету
"Тибурон", последний крейсер флотилии. Орудия его молчали. В потемневшей
броне, с оплавленными башнями и шлюзами, он шел на таран, шел в безнадежную
атаку, как воин разбитой армии, не желавший признать поражения. Два
чужака лениво развернулись ему навстречу, плюнули огнем, и в темноте
вспыхнуло облако плазмы.
       Внизу экрана вспыхнули и побежали названия погибших крейсеров,
вместе с именами капитанов, тактико-техническими данными и численностью
команд; траурный список, в котором первыми шли адмирал Тимохин и
"Суздаль", флагман флотилии. Двенадцать боевых кораблей, две тысячи
в экипажах...
       Фильм закончился. Некоторое время хозяин кабинета сидел,
уставившись в пол и будто размышляя, не просмотреть ли запись снова,
потом поднял голову и произнес:
       - Соедините с Вашингтоном. Срочно.


               1. Солнечная система, пространство между
                     орбитами Плутона и Юпитера

       Корабль Третьей Фазы двигался к желтой звезде над плоскостью
эклиптики, от края галактического рукава, где, за флером разреженной
туманности, остались Новые Миры. Уже не беззащитные, раз Кораблю с
флотом боевых модулей посчастливилось отыскать эту звездную систему,
расположенную так удачно и наверняка обитаемую. Кроме этих явных
преимуществ, пятая планета, газовый гигант, окруженный роем спутников,
возможно несла следы даскинов - точнее, заметной аномалии, связанной
с их астроинженерной деятельностью. Пока это являлось не точным
знанием, а лишь гипотезой, которую надлежало проверить, и Корабль,
сориентировавшись на далекое беловатое пятно, повернул к огромной
планете. Этот мир чудовищной величины относился скорее к классу
протозвезд, обладавших многочисленными сателлитами; как раз такая
ситуация, которую предпочитали Древние.
       Гиперсветовой привод, позволявший странствовать в Галактике,
был отключен, и Корабль плыл на волнах тяготения. Плыл неторопливо,
затратив двенадцать циклов времени, чтобы пройти над орбитами внешних
планет. Девятая, самая дальняя из них, не представляла интереса -
лишенный атмосферы небольшой сфероид, холодный и бесплодный, подходящий
только для размещения форпоста с аппаратурой дальнего обнаружения.
Восьмая пряталась за желтым светилом, но, если не считать более долгого
периода оборота, походила на седьмую; обе являлись крупными телами с
массой, на порядок большей оптимальных величин, далекими от солнца и,
значит, бедными энергией. Шестая была любопытнее: еще более массивная
планета, с четырьмя спутниками и кольцом из глыб космического льда и
каменных обломков. Довольно редкий феномен для обитаемой системы; редкий
и небесполезный, ибо кольцо могло служить источником разнообразного
сырья, начиная от воды, в которой нуждался Корабль, и кончая
полиметаллическими рудами.
       Здесь, однако, разработки не велись. Может быть, ресурсы
населенного мира пока что не были исчерпаны, или его обитатели, уже
знакомые с электромагнетизмом и трансляцией сигналов, еще не вышли в
космос. Не исключалось, впрочем, что они не нуждаются в раздробленной
материи кольца, так как в их распоряжении имелся пояс астероидов,
лежавший на границе зоны внутренних планет, более близкий и удобный
для длительной эксплуатации. Настоящее сокровище, по меркам любой
галактической расы! Кладезь руд и минералов, легкодоступных при
нулевой гравитации и потому весьма дешевых. Масштаб работ в поясе
астероидов мог служить критерием технологического развития местных
бино тегари, но с этим вопросом еще предстояло разбираться, как и
с артефактом Древних. В данный момент на Корабле фиксировали лишь
неразборчивый поток радиосигналов, идущих из обитаемого мира,
всенаправленное излучение, слишком слабое для расшифровки. Но этот
факт был столь же многообещающим, заманчивым и ценным, как стратегическое
положение системы, доступные запасы минералов и аномалия на газовом
гиганте. Пожалуй, он был еще важней - ведь никакие ресурсы и артефакты
не могли сравниться с наличием разума.
       Не опускаясь в плоскость эклиптики, Корабль плыл к пятой планете.
Пока что она была безымянной, как остальные четыре внешних мира и четыре
внутренних, как планетарные спутники, кометы, астероиды, принадлежавшие
к свите желтой звезды. Несомненно, у бино тегари имелись названия для
всех небесных тел, и вскоре эта информация станет доступной Кораблю
и Связке. В обитаемых звездных системах всегда сохраняли автохронные
названия, даже такие, которые не выговорить вслух. Бывало, они оставались
единственной памятью о расах, не переживших контакта с чужой культурой,
вымерших или истребленных. Истребление, впрочем, было вариантом
нежелательным, ибо любая межзвездная цивилизация нуждалась в слугах
и помощниках.
       Протозвезда превратилась из светлого пятнышка в большой белесый
диск, подернутый желто-серой рябью циклонов. Течения газовых масс в
ее атмосфере были хаотичными и быстрыми; они закручивались в воронки,
мчались по лику гиганта, дрейфовали от полюса к полюсу. ныряли вниз, к
ядру из сверхплотного водорода, и, наконец, рассыпались, таяли, исчезали.
Лишь один из вихрей был неподвижен и стабилен. Огромный красноватый эллипс
располагался в южном полушарии и занимал его восьмую часть; внутренние
планеты, от первой до четвертой, могли утонуть в его пучине всем скопом
или по отдельности. Чудовищная аномалия, рожденная не стихийной силой,
а мощью и разумом Древних...
       Корабль отстрелил разведывательный модуль. Эта небольшая
капсула управлялась тхо, частично разумным пилотом, подключенным через
биоинтерфейс к системе навигации. В сфере наблюдений Корабля было видно,
как блестящая искорка стремительно падает к планете, и, одновременно с
ее движением, сфера озарилась крохотными огоньками спутников газового
гиганта. Четыре из них были крупными, сравнимыми с планетарными телами;
мелких насчитывалось больше десяти. Паутина символов, вспыхнувших на
экваторе сферы, несла информацию об их размерах, массах и периодах
обращения.
       Тхо, пилотировавший модуль, вдруг что-то забормотал. Как
всякий вспомогательный работник он не отличался разговорчивостью, и
воспринять его речь вне ментального поля, созданного разумами экипажа,
было нелегко. Зато сообщение капсулы, связанной с Кораблем, казалось
более понятным: она посылала не звуковую, а визуальную информацию.
Символы с численными данными исчезли из сферы наблюдений, огромный
белесоватый сегмент протозвезды растаял вместе красным глазом аномалии,
зато приблизился один из спутников, третий по величине. Вид его устрашал:
багрово-красный, оранжевый, желтый цвета мешались с черным и белым в
резкой неприятной дисгармонии, жерла вулканов извергали ядовитые пары
и лаву, сетка алых трещин рассекала поверхность, испещренную сотнями
кратеров. В недрах этого мира бушевало пламя, и приливные силы
протозвезды, чудовищные на небольшом расстоянии, ломали хрупкую
корку, вздымая катившийся вдоль экватора огненный вал.
       Это жуткое зрелище заставило вздрогнуть бино фаата у сферы
наблюдений, но только на мгновение. Визуальные данные от модуля шли
непрерывно, картины менялись с неуловимой быстротой, огненный мир
отдалялся, превращаясь в размытый, окруженный заревом багровый диск,
а в стороне от него, почти незаметной тенью на фоне мрака, проявилось
нечто бесформенное - крупная структура, будто бы слепленная из комьев
темной пыли. Тонкий, пронзительно яркий луч протянулся от нее к
разведчику, сверкнула вспышка, и модуль перестал существовать.
       Изображение в сфере мигнуло, но темный объект был уже опознан
оборонительной системой Корабля. Переговоры с ним не велись, переговоры
были бесполезны; всякая встреча бино фаата и сильмарри кончалась
одинаково - залпом аннигиляторов и распылением в плазму. При равенстве
сил подобный исход для тех и других был неизбежен, но в этот раз удача
отвернулась от сильмарри: не флот, а одиночный рейдер столкнулся с
Кораблем. Сильмарри, впрочем, не пытались скрыться; их коллективный
разум не ведал страха уничтожения, а инстинкт - во всяком случае,
если дело касалось бино фаата - не оставлял иного выбора, кроме
атаки.
       Корабль сбросил боевые модули - шесть, чтобы блокировать все
направления в пространстве и не затягивать схватку сверх необходимого.
При перевесе шесть к одному долго она не продлилась; удар аннигиляторов
пробил защитные поля сильмарри, полыхнул ослепительный свет, и раскаленное
облако газа засияло в пустоте словно новая туманность, которая, по
прошествии времен, породит звезду, планеты и, вероятно, жизнь.
       Иллюзия, одна иллюзия! В масштабе Вселенной масса туманности
была величиной ничтожной, а большая часть энергии рассеялась с жесткими
квантами. Когда шесть модулей пристыковались к Кораблю, сияние в облаке
угасло, и осколки атомов - то, что осталось от рейдера сильмарри - канули
в вечную тьму и забвение.
       На Корабле, однако, помнили о них. То, что чужаки добрались
в этот галактический рукав, грозило опасностью Новым Мирам, хотя
сильмарри, скорее всего, не строили планов захвата колоний Третьей
Фазы. Быть может, их привлекло к желтой звезде длинноволновое излучение,
признак цивилизации, использующей радиосигналы; быть может, они собирались
исследовать артефакт даскинов или обосноваться в поясе астероидов; быть
может, у них имелась какая-то другая цель, совсем непонятная, ибо кто из
гуманоидов мог угадать приоритеты и цели мыслящих червей? Но так или иначе
они здесь появились, и это стало предупреждением - ведь за сильмарри могли
последовать другие.
       Поспешность была не в обычаях бино фаата, и все же приходилось
торопиться. Недолгое время Корабль, окутанный маревом защитных полей,
висел у гигантского газового шара, словно размышляя, продолжить ли его
исследование или направиться к тому из внутренних миров, откуда шел
поток сигналов. Затем мерцание поля поблекло, огромный цилиндр плавно
развернулся основанием к звезде, блестящий выпуклый корпус поймал и
отразил ее лучи. Волны тяготения подхватили Корабль; он двинулся вперед,
набирая скорость, но вдруг застыл, будто бы связанный неодолимыми силами
пятой планеты.
       К ней приближался новый объект. На этот раз совсем небольшой
- его масса была гораздо меньше, чем у боевого модуля.


              2. Солнечная система, орбита Юпитера.
                14 мая 2088 года по времени Земли

       Кают-компания десантников на "Жаворонке" невелика: восемь шагов
в длину, шесть в ширину и высоту. Все предназначенное для еды и отдыха
размещалось у стен и было либо плоским, либо узким. Плоские экраны, у
которых болтались шлены и привязные ремни, плоские крышки люков, ведущих
в коридор и душевую, узкие откидные столы, похожие на полки, узкие стойки
раздаточных автоматов. Зато середина помещения оставалась свободной, как
и положено по инструкции: никаких помех для продвижения к люку и дальше,
в коридор на палубе С. Выскочить, ринуться к шлюзам на красной стене,
нырнуть в отмеченный нужным номером и очутиться в своем истребителе.
Потом закрывается кокон, и пневматические толкатели выбрасывают суденышко
в пустоту... Согласно нормативам, через двадцать семь секунд после сигнала
тревоги.
       Сиденья тоже были узкими, и Павел Литвин едва помещался между
подлокотниками. Это означало, что его физические кондиции на пределе
- слишком крупных мужчин и женщин в ОКС *) не брали. Во всяком случае,
не брали в подразделения и службы, связанные с полетами, поскольку
рослый человек с большой мышечной массой нуждался в дополнительном
жизнеобеспечении. Больше воздуха, больше воды, больше пищи и кресло
попросторнее... К тому же крупные люди не отличались той ловкостью и
быстротой, какая необходима в космофлоте и десанте, особенно в условиях
невесомости и резко меняющегося тяготения. В Байконурской школе, которую
кончал Литвин, рослых и крупных дразнили баскетболистами, и дорога им
была одна - в наземные команды и штабы. Он вспоминал об этом всякий
раз, когда с трудом втискивался на сиденье. Только один сантиметр роста
отделял его от судьбы неудачников, ползающих по земной поверхности.
       Но сейчас "Жаворонок" находился в свободном полете, сиденья
были убраны в стены, и Литвин плавал под потолком, пристегнувшись к
ремню безопасности. Тут вполне хватало места, чтобы вытянуть ноги и
пошевелить руками без риска наткнуться на чью-то голову или задницу.
"Жаворонок", средний крейсер Первого космического флота, нес шестнадцать
бронированных амфибий и столько же УИ **) класса "гриф", так что
помещение было рассчитана на шестнадцать пилотов-десантников. Но в
этом рейсе их осталось четверо, что позволяло наслаждаться необычайным
простором в кают-компании и кубриках, а заодно бездельем. Крейсер не
находился на боевом дежурстве, не инспектировал шахты на Меркурии или
в Поясе Астероидов, не охранял коммуникации между Землей и Луной от
нежелательных небесных тел, а выполнял сугубо мирную и скучную работу
по установке бакенов.
       Эти навигационные маяки позволяли ориентироваться там,
куда не дотягивался Ультранет, на расстоянии в десять астрономических
единиц ***) от Солнца, то есть в пределах сатурнианской орбиты. Эксперты
ОКС полагали, что этого хватит на несколько ближайших лет, до начала
нового столетия, так как экспедиции к дальним планетам, Урану, Нептуну
и Плутону, пока что являлись большой экзотикой и редкостью. Но Сатурн и
Юпитер посещали чаще, хотя занимались этим не боевые корабли и десантный
корпус, а научно-мсследовательская служба Объединенных Космических Сил
и университетские ученые. Считалось, что до промышленных разработок и
строительства баз на спутниках еще далеко, но любое подобное мероприятие
начиналось так же, как в былые годы золотая лихорадка на Аляске, то есть
с установки вешек и столбов.
       Бакен представлял собой миниатюрную автоматическую станцию
на пленочных батареях, отслеживающую свои координаты при движении по
гелиоцентрической орбите за Юпитером. У каждого из тридцати маяков были
своя частота и скважность излучения сигнала, что позволяло распознать
их с полной достоверностью; всенаправленные импульсы повторялись примерно
через десять минут, необходимых для накопления энергии. За пару месяцев,
прошедших с начала работ, "Жаворонок" установил двадцать восемь маяков
и находился сейчас вблизи Юпитера. Вид загадочной планеты внес небольшое
разнообразие в жизнь экипажа; всякий, кому не лень, мог любоваться
циклонами на ее поверхности и рассуждать о тайнах Красного Пятна. В
какой-то мере это скрашивало скудость рациона, тоску по синим небесам
и остальные неприятности вроде регулярных учений, которые устраивал
Би Джей.
       Юпитер, во всей своей грозной и мрачной красе, маячил
на потолочных экранах. Если сощурить глаза и не прислушиваться к
бормотанию Луиса Родригеса, казалось, что паришь на границе атмосферы,
не защишенный скафандром и корабельной броней, и красный глаз Пятна
тебе с игривостью подмигивает. Какое-никакое, а все же развлечение,
думал Литвин, глядя, как над Пятном мчатся белесые тучи. Лучше, чем
слушать Родригеса, страдавшего воспоминаниями о женских прелестях на
пляжах Акапулько. С латинским темпераментом он толковал об этом в сотый
раз, и на лице внимавшего ему Коркорана застыло мученическое выражение.
Эби Макнил, которой Луис надоел не меньше, чем Литвину, ускользнула
в самый дальний угол и, нахлобучив шлем и смежив веки, слушала музыку.
Старинный рэп, судя по тому, как подергивались ее руки.
       - Девочки, - бубнил Родригес, - какие там девочки, Рихард!
Чтоб мне неба не видать! Красотки! Наши мексиканочки, еще из Аргентины
и Перу, потом мулаточки из Штатов и вообще американок прорва... Лежишь
на песочке и видишь: ноги, ноги, ноги! И все из плеч растут, такие,
знаешь, гладкие и смуглые, как...
       - А груди? - вяло поинтересовался Коркоран. - Груди выше ног
мелькают? Или ты лишь до коленок разглядывал?
       - А как же! Сиськи потрясающие, но между ними и коленками еще
есть задницы. А задница, Рихард, это у девушки главное, это как заряд
в торпеде. Все на ней держится, и то, что сверху прилепили, и то, что
привинчено снизу. Особенно у американок! Посмотришь на такую, и руки
сами тянутся, а все остальное... гмм... ну, ты понимаешь...
       - У нас американка тоже есть, - заметил Коркоран, покосившись
на Эби. - Не хуже красоток из Акапулько.
       - У нее пропорции не те. То есть, я хочу сказать, размеры...
- Родригес тоже бросил взгляд на миниатюрную Макнил. - Тощая, рыжая,
бледная, а что до задка и сисек...
       Литвин, оторвавшись от созерцания Юпитера, многозначительно
прочистил горло, и Родригес смолк. Потом громким шопотом сообщил
Коркорану:
       - Лейтенант-коммандер проявляет недовольство. Не любит наш
коммандер вспоминать, какие буфера и задницы у баб, поскольку службой
увлечен. Ну, ничего, ничего... Вернемся, я его проветрю в Акапулько.
Там, клянусь реактором, на славян огромный спрос! Там, скажу тебе,
Рихард...
       Изображение Юпитера исчезло, сменившись лицом Иштвана
Сабо, офицера связи. Дрогнули полные яркие губы, и в кают-компании
прошелестело:
       - Командир звена десантников в рубку к капитану. Быстро! Синяя
готовность.
       - Хорошо хоть не зеленая, - пробурчал Родригес. - И не красная!
       - Опять учения, - вздохнул Коркоран, перемещаясь в облюбованный
Макнил уголок. Он похлопал девушку по плечу. - Очнись, рыжая! Би Джей
припас тебе работу.
       Щелкнув магнитной застежкой ремня, Литвин прижал к стене
подошвы башмаков, оттолкнулся и проскользнул в люк. Коридор на палубе
С был достаточно широким, чтобы двое могли разойтись в невесомости,
хоть по вертикали, хоть по горизонтали. В стене красного тревожного
оттенка у самого пола поблескивали плоские крышки шлюзов с номерами;
стена напротив, пол и потолок имели спокойный светло-серый цвет. Восемь
люков в серой стене вели в кубрики, каждый на двоих; Литвин устроился
с Коркораном, давним приятелем, Макнил и Родригес в этом рейсе куковали
в одиночестве. Впрочем, не было секретом, что Рихард иногда наведывается
к Эби. Такие неуставные отношения в десанте не поощрялись, однако и не
запрещались. Руководители ОКС, люди разумные, понимали, что для борьбы
с тоской и одиночеством любые средства хороши.
       Пулей проскочив до шахты, Литвин ввинтался в нее, поднялся,
касаясь ладонями ступеней трапа, на палубу В, где обитал экипаж, а
затем на палубу А, командную и навигационную. Тут было попросторнее -
если вытянуть руки, до стен не достанешь. По морской традиции, одной
из многих воспринятых космофлотом, коридор палубы А назывался шканцами,
и здесь проводили торжественные построения экипажа. "Жаворонок" был
кораблем постройки 2060-го года, летавшим двадцать восемь лет, то есть
посудиной не новой, сменившей два поколения команды, и потому коридор
украшали двести с лишним голографических портретов. Капитаны и навигаторы,
десантники и пилоты, офицеры инженерной службы, связисты и стрелки строго
взирали на Литвина, спешившего на мостик. Он мчался "лунным шагом",
отталкиваясь носками от пола и пролетая три-четыре метра в стремительном
прыжке. Главное при таком способе передвижения состояло в том, чтобы не
врезаться макушкой в потолок - даже в  невесомости удар получался
чувствительный.
       Створки овального люка разошлись, он нырнул в рубку управления,
зацепился ногой за скобу и доложил:
       - Лейтенант-коммандер Литвин явился по вашему вызову, сэр!
       Би Джей Кессиди, первый после бога на борту "Жаворонка",
нетерпеливо махнул ему рукой. Шла вахта Прицци, второго помощника, но
весь командный состав находился в рубке: сам капитан, и первый помощник
Жак Шеврез, и старший навигатор Зайдель, и Бондаренко, глава инженерной
секции. Кроме них тут были два вахтенных пилота и молодой энсин ****)
Сабо, связист. Прицци и пилоты сидели у пульта, все остальные сгрудились
за их спинами.
       Литвин уставился в большой потолочный экран. Там снова и
снова прокручивалась запись: темный провал с россыпью звезд, примерно
в направлении северного галактического полюса, затем - внезапный взрыв и
заставлявшее прищуриться ослепительное облако раскаленного газа, похожеее
на ало-голубую каракатицу с раскинутыми щупальцами. Облако быстро бледнело
по краям, таяло в черной космической бездне и, наконец, сливалось с ней,
вновь пропуская звездный свет. Эта картина повторялась раз за разом, а
на экранах локаторов мелькали цифры: расстояние, координаты, светимость,
примерная оценка мощности, дисперсия потока излучения.
       - В основном жесткие гамма-кванты, - басом произнес Бондаренко.
- И очень быстрые - весь цикл занял меньше минуты.
       - Точно, быстрые, - подтвердил Прицци. - В датчиках уже нормальный
фон, локаторы тоже ничего не видят. И в оптике ничего. Пустота! Странно!
       Шеврез, первый помощник, ухмыльнулся.
       - Объясняю для непонятливых: столкнулись позитрон и электрон,
летевшие на световых скоростях, с динамической массой в две мегатонны.
Была бы она больше на сотню порядков, родилась бы новая вселенная... Ну,
а старой, вместе с нами, камерады, пришел бы обязательный каюк!
       - Выходит, повезло нам, Жак, сказочно повезло, - молвил Зайдель,
тоже растянув в улыбке тонкие губы. - И нам, и Солнечной системе, и всей
Галактике. Правда, верится с трудом в такое столкновение. - Повернувшись
к вычислительному блоку, он коснулся клавиш и сообщил: - Вот, глядите!
Вероятность процесса примерно десять в минус пятисотой степени. У нас и
названий нет для такого числа!
       - К чему природе названия? - с французской непринужденностью
возразил Шеврез. - Природа всего лишь берет позитрон с электроном и...
       - Заткнитесь, - негромко произнес капитан, и в рубке наступила
тишина. - Во-первых, я не поклонник теории Большого Взрыва, *****) а
во-вторых, я желаю точно знать, что там случилось. Олафсон, - Би Джей
похлопал по плечу пилота, - какая дистанция до этого феномена?
       - Триста двенадцать и сорок пять сотых мегаметра, командир.
       - Три часа полетного времени... И ничего в этой точке нет и не
было? Ни корабля, ни зонда, ни астероида, ни какой-нибудь паршивой глыбы?
Зайдель, проверь!
       Навигатор влез в кресло перед вычислительным блоком, остальные
склонились над экранами, где высвечивались спектральные характеристики
потока. Литвин видел лишь спины, обтянутые комбинезонами, темные кудри
Шевреза да обширную плешь Бондаренко. Потом услышал голос инженера:
       - А Жак ведь прав! Спектр такой, будто аннигилировала масса в
несколько тонн! Может, камешек к нам завернул из антивещества? Хотя
нет... при полной аннигиляции на таком расстоянии нас бы сожгло как
тараканов в печке... Но похоже... очень похоже, черт побери! Или
аннигиляция, или ядерный взрыв...
       Юный Иштван Сабо, стоявший рядом с Литвиным, сделал большие
глаза и зашептал ему в ухо:
       - Как ты думаешь, Пол, реактор у нелегала взорвался? И что за
нелегал? Тут, под боком у Юпитера? Магометанин или желтый? А может, из
нью-луддитов?
       Литвин покачал головой. Нелепые предположения! Лишь юный возраст
и неопытность Сабо оправдывали их. Исламские террористы, Дети Аллаха, Алый
Джихад и все другие-прочие, как и нью-луддиты, в космос, к счастью, не
летали, а корабли Поднебесной были слишком маломощными, чтобы добраться к
внешним мирам. У террористов имелось много занятий на Земле, одно другого
интереснее; миниатюрное оружие, вирусы тетрачумы и психотропные препараты
давали столько возможностей, что не было смысла в терактах на Марсе или
у Юпитера. Что до китайцев, то те, само собой, не отказались бы устроить
пакость на рудниках Цереры или в марсианских куполах, однако их флот
контролировался орбитальной службой ОКС. Кроме того, хотя в Поднебесной
строили термоядерные станции, компактный реактор, пригодный для дальних
перелетов, оставался там недосягаемой мечтой. Политика технологического
сдерживания Китая была негласной, но весьма эффективной.
       - Что у тебя, Курт? - раздался голос капитана.
       - Еще проверяю, сэр, - доложил Зайдель. - Камней в небесах
что грязи в болоте... восемьдесят девять тысяч согласно каталогу.
       - Чей-то корабль? Или зонд?
       - Это уже проверил - точно нет. Никаких рейсов к орбите
Юпитера за последние восемь недель. До того болтался здесь "Коперник"
с польскими и шведскими планетологами. Очередные исследования Красного
Пятна, экспедиция краковского и стокгольмского университетов.
       - Может, это "Коперник" и есть?
       - Вряд ли, сэр. Шесть дней назад, во время сеанса связи с
"Барракудой", мы получили информацию о нем. Лоханка благополучно
двигается к марсианской станции "Маринер".
       О нелегальном судне и речи нет, отметил Литвин. Теоретически
этот вариант не исключался - крупная межпланетная корпорация вроде "Боинг
Космик" или "Нео Полиметалл" могла снарядить корабль или автоматический
зонд и отправить его в любую область, сообщив ложные сведения о маршруте
и цели полета. Но деньги в таких корпорациях считали хорошо и на пустые
затеи не тратили. Большие боссы - не университетские профессора; им
интересны залежи руд в астероидном поясе, а не загадки Красного Пятна.
       Вычислительный блок закончил поиск в каталоге и мелодично
звякнул. Зайдель отодвинулся - так, чтобы капитану был виден экран.
Потом буркнул:
       - Ничего, сэр.
       - Ничего тут нет и быть не может, - произнес Прицци. - Разве
что какой-то мелкий камешек... Все ведь не перепишешь!
       - А если камешек не наш? - пробасил Бондаренко. - Мог ведь
извне появиться, и если он в самом деле из антиматерии...
       - Отставить дискуссию, - прервал его Би Джей, выпрямляясь. -
Идем в район феномена и поглядим, что к чему. Зайдель, рассчитай курс,
Шеврез, прими вахту у Прицци. Все по боевым постам! - Он наклонился к
коммутатору и рявкнул: - Говорит капитан! Зеленая тревога!
       - Моя задача, сэр? - спросил Литвин.
       - Выйти в космос и обследовать пространство в радиусе двух
мегаметров от корабля. Ищите любые обломки или подозрительное излучение.
Если мы что-то заметим на локаторах, вас дополнительно ориентируют.
Время начала операции... Курт, когда мы там будем?
       - Через три часа семь минут, капитан. При ускорении две десятых
"же".
       - Годится. Иди, Пол, - Би Джей подтолкнул Литвина к
выходу. - Сбросим вас на подходе, минут за десять. Ждите сигнала!
       Литвин выбрался в коридор, но не успел доплыть до шахты, как
резкий звук сирены всколыхнул воздух. Прогудело трижды, с пятисекундными
интервалами - знак, что нужно приготовиться к ускорению. Он ухватился
за скобу, расслабился, услышал тихий рокот пробудившихся двигателей, и в
тот же момент его потянуло книзу. Пол стал полом, потолок - потолком, а
лейтенант-коммандер Литвин уже не был воздушным шариком, но весил целых
шестнадцать килограммов. Испытывая приятное чувство сопричастности к
вселенской силе тяготения, он ринулся в шахту и скользнул на палубу С.
За его спиной с мягким шелестом распахивались люки, раздавался топот,
гул людских голосов и резкая отрывистая команда. Экипаж занимал посты
по боевому расписанию.

                             * * *

       Сигнал был подан через два часа пятьдесят минут. Плоские крышки
шлюзов с номерами от первого до четвертого бесшумно спрятались в стену,
десантники разом присели, будто исполняя акробатический этюд, и, просунув
ноги в темные отверстия, прижав ладони к бедрам, скользнули вниз, туда,
где в корабельном трюме спали "грифы". Каждый в отдельном крохотном отсеке,
будто патрон в пулеметной обойме; восемь машин у левого борта, восемь -
у правого. За ними, в носовом ангаре, стояли "симы", танки-амфибии для
наземных и надводных операций, именуемые за быстроту и резвость тараканами.
То и другое было грозным оружием в арсенале крейсера и, без сомнения,
самым умным - ведь им управляли люди. Конечно, не без помощи компьютеров.
       Широкий гибкий шланг выбросил Литвина прямо в объятия
кресла-кокона. Защитная оболочка сомкнулась вокруг груди и плеч, живота и
бедер, колен и голеней, оставляя свободными руки и шею; сверху опустился
шлем, за ним надвинулся колпак кабины, и в его матовой глубине зажглась
сетка целеуказателя. Литвин привычно напряг мышцы левой ноги, затем
правой, и "гриф" качнулся туда-сюда в своем гнезде. Он поворочал шеей,
подвигал глазами; вспыхнула точка автомеда, отметки ракет, лазеров и
многоствольных свомов ******) послушно скользнули по колпаку-экрану.
Сейчас, упакованный в пронизанную биодатчиками ткань кокона, подключенный
к автопилоту, он составлял единое целое со своей машиной, ощущая ее
как продолжение собственного тела, прежде всего конечностей и глаз. Это
чувство тоже было привычным, отработанным за девять лет полетов в пустоте
и в атмосферах трех планет.
       - Первый готов, - произнес Литвин и выслушал такие же доклады
трех своих подчиненных. Затем коммуникатор буркнул голосом Шевреза:
"Катапультирование разрешаю!" - и он слегка шевельнул левой ступней.
Раскрылась диафрагма шлюза, поток сжатого газа выбросил "гриф" на сотню
метров от корабля, негромко замурлыкал двигатель, и в колпаке, ставшем
прозрачным, вспыхнули звезды и появился диск Юпитера - огромный, втрое
больше земной луны. Сетка целеуказателя засветилась ярче. Мир в клеточку,
шутили пилоты-десантники.
       Литвин наблюдал, как три серебряные стрелы выпорхнули из шлюзов
в облаках белесоватого пара. Родригес, его ведомый, тут же пристроился
сзади, Коркоран и Макнил ушли в нижнюю полусферу и описали круг под
плоским брюхом "Жаворонка". На его корпусе, ближе к носу, было изображение
птицы, но крейсер больше походил на рыбину. На огромную форель, плывущую
в темных ночных водах; только антенны локаторов, стволы метателей плазмы
да орудийные башни нарушали гармонию плавных очертаний корпуса. За кормой
корабля трепетал огненный язык.
       - "Грифы" в пространстве, - доложил Литвин. - Приступаем к
выполнению задания.
       - Действуйте, - отозвался коммуникатор; на этот раз голосом
капитана.
       Истребители разошлись: пара по спирали вверх, пара вниз.
"Жаворонок" из огромной рыбины стал мелкой рыбешкой, потом исчез вообще,
превратившись в отметку на локаторе. Отметок было пять - крейсер, три
УИ и последний из установленных бакенов, маячивший с краю едва заметной
искоркой. Кроме них Литвин не видел ничего - разумеется, если не считать
Юпитера и звезд. Но эти небесные тела в данный момент его не занимали.
       - Первый - второму. Курс - параллельно кораблю, расстояние -
один мегаметр. Третий и четвертый, тот же маршрут, но в нижнем секторе.
       - Понял, - отозвался Коркоран. - Берем нижний сектор, дистанция
один мегаметр.
       Луис тоже подтвердил распоряжение, потом хмыкнул и добавил:
       - Кстати, об Акапулько. Самые лучшие девочки там - кубинские
мулатки-шоколадки. У них, Пол, такие...
       - "Грифы", не засорять эфир! - рявкнул голос капитана. - Что
на локаторах и датчиках?
       - Ничего, сэр, - сообщил Литвин. - Реликтовое космическое
излучение и солнечная составляющая.
       - Докладывать каждые пять минут.
       - Слушаюсь, сэр.
       Литвин инициировал таймер и звуковой сигнал, потом слегка
откинул голову, любуясь небесами. Яркие точки звезд сверкали среди
пылевых облаков и газовых туманностей, сияла изогнутая дорожка Млечного
Пути, в темных провалах таилось неведомое - галактики, свет которых
еще не добрался до Земли, черные дыры, нейтронные звезды... Эта картина
всегда чаровала Литвина и, будто по контрасту, навевала воспоминания о
родном Смоленске; Млечный Путь мнился Днепром, а в очертаниях созвездий
тоже проглядывало что-то знакомое: древняя крепость с кирпичными башнями,
купола собора, городской театр или дом на улице Гагарина, где обитала
их семья. Мать, отец, сестренка с мужем, двое племянников... После
каждого рейса он возвращался домой; крутой днепровский бережок был
Литвину милее пляжей Акапулько, а что до девушек, то никакие шоколадные
кубинки не могли сравниться со смоленскими красавицами. Хотя и шоколадку
стоило попробовать - так, для разнообразия. Дон Жуаном Литвин не был, но
женским обществом отнюдь не брезговал.
       Мелодично пропел таймер. Считав показания датчиков, Литвин
отрапортовал:
       - "Гриф-один" - кораблю. В оптике - ничего. На локаторе - ничего.
Регистрирую обычный космический фон.
       - "Гриф-три" - кораблю, - тут же откликнулся Коркоран. -
Аналогичная ситуация. Только фон на три процента выше нормы.
       - Понял. Продолжайте наблюдения.
       Весьма вероятно, этот рейс на "Жаворонке" был для Литвина
последним. Он подозревал, что в штабе ОКС уже заготовлен приказ о
повышении в звании и переводе на Третий флот - может быть, на тяжелый
крейсер вроде "Барракуды", "Старфайра" или "Сибири". Ничего не скажешь,
мощные посудины! Восемь палуб, бассейны, спортзалы, прогулочные галереи
и никаких тебе кубриков, у каждого своя каюта... А главное, тридцать
шесть УИ, причем не "грифы", которым десять лет в обед, а "коршуны"
самой новейшей постройки. Командовать таким десантом было почетно, но
расставание с "Жаворонком" вселяло грусть-тоску. Пожалуй, больше он не
встретит Рихарда, тихую Эби и болтуна Родригеса... У каждого свой график
отпусков, и если они когда-нибудь увидятся, то лет через десять, после
отставки. Возможно, их, как ветеранов, не спишут подчистую, а определят
в наземную команду, на орбитальную станцию или на Лунную базу ОКС... Но
думать об этом не хотелось, хотя салоны на базе были просторные, а кухня
выше всяких похвал. Литвин, однако, предпочел бы тесный кубрик и скудный
корабельный рацион, лишь бы полеты не кончались. Все дальше и дальше, от
Юпитера к Сатурну, от Сатурна к Урану, Нептуну, Плутону и, наконец, в
темные бездны, что отделяли Солнце от ближайших звезд...
       Он вздохнул. Вряд ли эта мечта исполнится за время его жизни.
Термоядерный привод разгонял корабли до скоростей, вполне пригодных для
путешествия в Солнечной системе, но для экспедиций к звездам требовалось
нечто иное. То, что изобретут далекие потомки...
       Таймер снова звякнул.
       - "Гриф-один" - кораблю. Все параметры без изменения.
       - "Гриф-три" - кораблю. Визуально и на локаторе ничего не
наблюдаю, но фон вырос на двенадцать процентов.
       - У нас на пять процентов. Вероятно, подходим к точке взрыва.
       Это был Шеврез, но тут же раздался голос капитана:
       - "Грифу-три" и "грифу-четыре". Установите градиент роста
остаточного излучения. Иду к вам, вы ближе к эпицентру. "Гриф-один",
"гриф-два", следуйте за мной. Дистанция от тридцати до пятидесяти
километров.
       - Понял, - произнес Литвин.
       - Приступаю к маневру, - сообщил Коркоран.
       Им с Макнил предстояло покружить в темноте и пустоте,
ориентируясь на показания датчиков. Потоки ионизированых частиц
и гамма-квантов, рожденные странным взрывом, еще не рассеялись
окончательно, и, при известном старании, можно было обнаружить центр
феномена. Что-нибудь там да найдется, подумал Литвин, меняя свою
траекторию. Если реактор грохнул, будут обломки, а если камень
распылили, то прах его еще витает над Юпитером.
       С камнями ему приходилось иметь дело. Одной из главных задач
ОКС была космическая безопасность, то есть защита Земли от интенсивных
солнечных вспышек и небесных тел, которые, свалившись на ее поверхность,
могли прервать победное движение цивилизации. Среди малых планет имелось
около полусотни объектов диаметром от километра до восьми, чьи орбиты
пересекались с земной, а энергия возможного столкновения равнялась ста
тысячам мегатонн. *******) В 1937 году один из них, Гермес, прошел в
восьмистах мегаметрах от Земли, то есть рядом в масштабе Вселенной.
Ядерный арсенал и космические корабли были гарантией того, что
катастрофы, погубившей динозавров, больше не случится. Чтобы наглядно
это продемонстрировать, флот из десяти крейсеров расстрелял одну
планетку в астероидном поясе. От той операции у Литвина остались самые
яркие воспоминания.
       Таймер напомнил, что пять минут прошли.
       - "Гриф-один" - кораблю. Фиксирую рост фона на шестнадцать
процентов. Нахожусь в зоне визуальной видимости. На локаторе - ничего.
       - "Гриф-три" - кораблю. Прошел область трехкратного возрастания
фона - видимо, эпицентр. На локаторе - ничего.
       - Возвращайтесь, "гриф-три". Засек ваши координаты, иду для
обследования эпицентра. - Пауза. Потом: - Всем "грифам"! Конфигурация
икс-четыре.
       Это означало, что истребители должны барражировать в
арьергарде, расположившись крестом или ромбом; удобная схема для
наблюдений за периферией области. Позиция Литвина, командира группы,
находилась вверху, если ориентироваться на северный полюс Галактики.
Он поднял "гриф" к вершине креста, отслеживая на локаторе машины Макнил,
Коркорана и Родригеса; Эби была точно под ним, Луис и Рихард - ниже,
слева и справа. Крохотные истребители затерялись в космической тьме, но
"Жаворонк" удавалось различить в оптическом визоре: серебристая стрелка
с алым факелом за кормой. Затем огонь погас и вспыхнул снова, но теперь
пламя било из вспомогательных двигателей, окружая крейсер розовым
колеблющимся ореолом.
       - Тормозимся. Полтора "же", - скомандовал Шеврез. - "Грифам":
капитан велел приблизиться на дистанцию пять километров.
       Литвин ввел коррекцию и двинулся было вперед, но через минуту
под шлемом вспыхнула красная метка ошибки. Это казалось удивительным,
даже невероятным: при совместных маневрах автопилоты "грифов" получали
курсовые данные прямо от корабельного АНК. ********) Однако...
       - Они от нас уходят, - раздался голос Коркорана. - Не тормозят,
а уходят на прежней скорости! Я сплю или наши компьютеры рехнулись?
       - Спишь, - ввернул Родригес. - Только с кем, хотел бы я знать?
       Макнил промолчала. Она была на редкость спокойной и молчаливой
девушкой. К тому же дисциплинированной: знала, что о причинах задержки
с маневром осведомится командир.
       - "Гриф-один" - кораблю, - произнес Литвин. - Подтвердите
команду на торможение.
       Коммуникатор молчал. Прошла секунда, вторая, третья, потом
голос Би Джея рявкнул:
       - Полная мощность, Шеврез! Дьявольщина, что происходит?
       - Тормозимся на пределе, капитан. Нас затягивает...
       - Куда? Там же ничего нет! Ничего, клянусь реактором!
       Ничего, молча согласился Литвин, бросив взгляд на панель локатора.
По курсу "Жаворонка" - вакуум. Три атома водорода на кубический метр. Ни
черных дыр, ни белых карликов, ни иных аномалий.
       - Красная тревога! - вдруг выкрикнул капитан. - Повторяю,
красная тревога! Свомы к бою, огонь по моей команде!
       Свомы были гуманным оружием - конечно, в сравнении с лазерами,
метателем плазмы, ядерными снарядами и прочим арсеналом корабля. Рой
ледяных кристаллов, летящих с огромной скоростью, превращал в решето
броню, скафандры, механизмы и человеческие тела. Однако таких поражающих
факторов, как радиация или взрывная волна, в данном случае не наблюдалось;
рой очищал строго локальные участки без неприятных последствий.
       - Может быть, ударим ракетами? - послышался хриплый шопот Шевреза.
       - Нет. Мы не знаем, что там такое, - пробормотал капитан. -
Свомы с первого по шестой, узким пучком, огонь!
       На панели локатора возникли шесть полупрозрачных пятнышек.
Они оторвались от темной стрелы корабля и ринулись в пустоту, пересекая
экран. На космической скорости удары крохотных льдинок были мощнее, чем
взрыв артиллерийского снаряда былых времен.
       - Ставим клещи. Приготовиться к атаке, - распорядился Литвин. Его
машина передвинулась левее, и Родригес сразу пристроился к ней; Коркоран
и Макнил заняли позицию справа, на том же уровне. Расположение "грифов"
теперь напоминало готовые сомкнуться клещи.
       - Кого атакуем, Первый? - спросил Родригес. - Или что? Вакуум?
       Вопрос был по делу: ничего достойного атаки Литвин не видел.
       - "Гриф-один" - кораблю. Прошу инструкций. Что...
       Он не успел договорить, как слабо мерцающее зарево вспыхнуло
впереди, затопив, казалось, всю Вселенную. Взвыла сирена, автопилот,
перехватив управление, резко дернул суденышко вверх, желая увести
из-под удара, и тут же по обшивке забарабанило. Колпак треснул, что-то
пронзило левую ногу и руку Литвина, впилось под ребра, и он ощутил, как
теплые струйки крови сочатся из ран. Затем огромная тяжесть размазала
его по оболочке кокона, и гаснущий разум подсказал: ускорение не меньше
пятнадцати "же".
       Последнее, что он увидел, было корпусом "Жаворонка", пробитым
сотнями дыр, из которых, клубясь и превращаясь в белесые снежные хлопья,
струился воздух. Погибли, все погибли, мелькнула мысль. От чего?..
       Он потерял сознание.

----------------------------------------------------------------------

         *) ОКС - Объединенные Космические Силы, международная
организация, контролирующая околоземное пространство и космос в пределах
Солнечной системы. Создана в 2054 году и подотчетна Совету безопасности
ООН. Поглотила такие структуры, как НАСА и военно-космические силы России,
США и европейских государств.
        **) УИ - универсальный истребитель, малый многоцелевой
космический аппарат боевого назначения.
       ***) Астрономическая единица (а.е.) равна 149,6 млн.км, то есть
среднему расстоянию Земли от Солнца. В этих единицах расстояние до
Юпитера составляет примерно 5 а.е., до Сатурна - 10 а.е., а до Плутона
- 39,5 а.е.
      ****) Офицерские звания в космофлоте приняты в соответствии
с англо-американской военно-морской традицией: энсин - первое
офицерское звание (мичман), лейтенант-юниор - младший лейтенант,
затем лейтенант и лейтенант-коммандер (соответствует капитану),
коммандер (соответствует майору или подполковнику), капитан
(соответствует полковнику), коммодор - контр-адмирал. Далее идут
звания адмирала и адмирала флота.
     *****) Согласно современным астрофизическим воззрениям
Метагалактика возникла в результате Большого Взрыва и последующего
расширения образовавшейся при этом материи. Одной из возможных моделей
Большого Взрыва является столкновение частицы и античастицы, обладающих
почти световыми скоростями и, в силу этого, гигантскими энергией и
массой.
    ******) Свом (от английского "swarm" - рой, стая) - орудие,
выбрасывающее большое количество мелких частиц, обычно стальных игл
или шариков, которые летят с огромной скоростью. Чтобы не засорять
пространство металлом, в космических орудиях используют мельчайшие
кристаллики льда,
   *******) В конце двадцатого века было известно более тридцати
таких потенциально опасных астероидов. Их выделяют в особый класс
"Apollo objects".
  ********) АНК - астронавигационный комплекс.


              3. Околоземное пространство, Земля и Луна

       Вспышку вблизи Юпитера зафиксировал астроном Лю Чен, дежуривший
у большого телескопа-рефлектора обсерватории "Кеплер". Обсерватория была
орбитальной, введенной в строй два года назад, принадлежащей Федерации
университетов Европы и Северной Америки. Финансировали ее щедро, и большой
телескоп на "Кеплере" был в самом деле большим, с диаметром зеркала сто
двадцать четыре метра. Каждый астроном Земли мечтала дорваться до этого
инструмента, а тот, кто не мечтал, являлся либо инвалидом, не подходящим
даже для полетов в ближний космос, либо круглым дураком без всяких надежд
на ученую степень.
       Была, однако, и третья категория - граждане держав,
потенциально опасных для мирового сообщества, коих к новейшим технологиям
не допускали. Лю как раз относился к таким нежеланным персонам, будучи
китайцем не из СШК или ЕАС, *) а из Шанхая - то есть самым китайским
китайцем. Нежелательность его присутствия на "Кеплере" объяснялась многими
причинами: тем, что китайцем был каждый четвертый землянин, и тем, что
китайская экспансия в обе Америки, Австралию и Сибирь, не говоря уж о
Юго-Восточной Азии, считалась явлением угрожающим, и тем, что китайцы,
не желая ассимилироваться, упрямо считали Поднебесную центром мира. Так
что Джон Э.Брэдфорд, британский астрофизик и директор "Кеплера", мог лишь
гадать, какими судьбами Лю Чен попал в его обсерваторию. Но документы у Лю
были в порядке, двухмесячный срок стажировки тоже был вполне разумным, так
что выпихнуть его в Шанхай до срока никак не удавалось.
       С профессиональной точки зрения китаец являлся превосходным
наблюдателем. Глазастым, хоть глазки были узенькие и косые. Бад Грико,
заместитель Брэдфорда, посадил его на контракт с ОКС, согласно которому
"Кеплер" отслеживал перемещение астероидов группы Apollo между орбитами
Марса и Юпитера. Если такому телу случалось попасть в гравитационное
поле гигантской планеты, маршрут его менялся, и потому Юпитер был
постоянно в поле зрения земных и заатмосферных обсерваторий. Следить
за ним считалось занятием скучным и непрестижным, но сотни астрономов
делали это, кормясь дотациями ОКС. И среди прочих - глазастый Лю.
       Будь он только глазастым китайцем с двухмесячным сроком
стажировки, Брэдфорд бы это стерпел. Но его фантазии!.. Эти невероятные
домыслы!.. Эта самоуверенность, эти нелепые требования!.. А еще говорят,
что китайцы народ прагматичный, не склонный к играм воображения!
       Физиономия Лю маячила перед Брэдфордом, а сам Лю Чен устроился
на жестком сиденье в его кабинете. Очень жестком, но при половинной силе
тяжести он мог сидеть на этом стуле день и ночь. Сидеть и талдычить свое.
       - Это была аннигиляция, сэл. - Звук "р" Лю не выговаривал.
- Аннигиляцию вблюзи Юпитела нельзя считать естественным плоцессом.
Я пликинул мощность взлыва, сэл. Как вам известно, сейчас ласстояние
между Землей и Юпителом шесть и тли десятых астлономической единицы.
Чтобы увидеть вспышку на такой дистанции, даже в наш телескоп, мощность
должна быть сто мегатонн, не меньше. А она была больше, сэл, намного
больше!
       - Ну, хорошо. - Брэдфорд с обреченным видом кивнул головой. -
Вы обнаружили крайне интересное явление, и мы будем с ним разбираться.
Проведем расчеты, проанализируем снимки, даже присвоим феномену ваше
имя. Чего вы еще хотите, Лю?
       - Не надо имя. Я скломный человек. Я только хочу, чтобы вы
сообщили о моей гипотезе в штаб Объединенных Космических Сил. Еще
плезидентам... Плезиденту СШК, плезиденту Лоссии и пледседателю Совета
Евлопы. Еще генелальному секлеталю ООН.
       - А как насчет британского короля и германского канцлера? - с
неприкрытым сарказмом поинтересовался Брэдфорд.
       - Им не надо. Их плоинфолмилуют из Евлосовета.
       - А в Китай? Почему бы и туда не сообщить?
       - Китай не блал обязательств по защите Земли от космической
углозы. Китай не имеет колаблей клейселского класса.
       И слава богу, подумал Брэдфорд, а вслух сказал:
       - Вы сознаете всю... мм... неординарность своей гипотезы?
       - Почему неолдиналность? Когда-нибудь это должно было случиться.
       - Когда-нибудь! Лет этак через миллион! Если обратиться к
классике, к мнению Шкловского, который доказал... **)
       - Плостите, сэл, он ничего не доказывал, он высказал гипотезу,
котолую нельзя пловелить. А мою можно! Челез несколько дней или челез
месяц. Но если мы не будем готовы, когда их колабль достигнет Земли...
и если цели их не благолодны, а совсем наоболот... Вы хотите взять на
себя такую ответственность?
       Спор длился уже не первый час. Джон Э.Брэдфорд устало закрыл
глаза, помассировал веки и пробормотал:
       - Чушь! Чушь, ерунда и сущий идиотизм!
       - Почему елунда? Я видел непонятное явление вблизи Юпитела,
похожее на аннигиляционный взлыв, и я говолю, что это инопланетный
колабль. Может быть, они включили планеталный двигатель, или взолвали
астелоид, или пловели какой-то экспелимент... В любом случае сколо они
будут здесь, и лучше, если флот ОКС встлетит их где-нибудь у олбиты
Малса. Встлетит и лешит, надо ли допускать их к Земле.
       Кретин, подумал Брэдфорд. Тупой упрямый косоглазый кретин!
       Вдруг у него мелькнула новая мысль. Великолепная, вполне
достойная британца, ибо британцы всегда считались отличными дипломатами.
       - Почему вы хотите, чтобы именно я связался с ОКС, ООН и теми
высокими персонами, которых необходимо проинформировать? Вы могли бы
сами отправить им послания. Да и не только им - в конце концов, для
того и существует Ультранет.
       - Но, сэл, в Ультланете полно всяких лозыглышей! Кто повелит!
Я имел ввиду ваше личное облащение и мотивилованный доклад. Вас знают
в ОКС и ООН, и ваша научная лепутация...
       - Вот ею я и не хочу рисковать, - с невинным видом признался
Бредфорд.
       Лю печально приподнял брови.
       - Вы не хотите сделаться спасителем Земли?
       - Я с удовольствием оставлю вам эту честь, Лю. Гипотеза ведь
ваша, не моя! Если вы обратитесь к прессе и ти-ви, я даже позволю
вам назваться сотрудником обсерватории "Кеплер"... - Глаза Брэдфорда
коварно сверкнули. - В этом случае я готов подтвердить, что вы работали
на большом телескопе, и что в наших архивах имеются снимки с этой
загадочной вспышкой у Юпитера, а также полная компьютерная запись. Так
что давайте отделим мед от масла: мне - научные материалы, вам - их
оригинальный комментарий. Договорились?
       Понурив черноволосую голову, Лю что-то пробормотал на
китайском. Затем произнес:
       - Договолились. Хотя, конечно, плесса и ти-ви совсем не так
солидно, как облащение в ООН и ОКС. На ти-ви полно мошенников, и в
плессе тоже. Что им нужно? Сенсации, только плоклятые сенсации!
       Брэдфорд пожал плечами и, улыбнувшись, уставился на Лю.
       - Ну так что, мой дорогой?
       - Не понял, сэл...
       - Вы пробыли у нас на стажировке лишь неделю. Это с одной
стороны, а с другой, вы хотите срочно обнародовать свою гипотезу, так
как время не терпит, и корабль чужаков приближается к Земле. Контакты
с репортерами потребуют вашего личного присутствия... И что же вы
намерены делать?
       - А, вы об этом... - Лю Чен вздохнул и закивал головой - точь
в точь как китайский болванчик. - Что поделаешь! Плидется плелвать мою
лаботу в вашем уважаемом учлеждении. Я очень сожалею, сэл... мне выпало
ледкое счастье тлудиться под вашим началом и мудлым луководством доктола
Глико... Я отплавляюсь на Землю с пелвым челноком, сэл. Лазумеется, с
вашего согласия.
       Джон Э.Брэдфорд озабоченно посмотрел на часы.
       - Я согласен! Только поторопитесь, дорогой Лю - челнок отправится
через тридцать семь минут. Не хотелось бы задерживать вас до завтра. Все
же речь идет о спасении Земли...


---------------------------------------------------------------------

       *) СШК - Соединенные Штаты и Канада; ЕАС - Евро-Азиатский
Союз, включающий Россию, Белоруссию, ряд стран Кавказа, Средней Азии
и Монгольское губернаторство.